Исцеляющие

— Ягмур! Ты… Я не знал, даже вообразить не мог. — взгляд упал на её располневшую фигуру, однозначно говорящую о том, что молодая женщина скоро станет матерью. Она отошла от шока и взволнованно произнесла: — Откуда тебе было? Да и зачем? Ты нам почти чужой. Ты нам не нужен. — Но как же? У нас же ребёнок! — эмоции от мысли о предстоящем отцовстве переполняли Эзеля. — Это у меня ребёнок. Ты даже мысли не допустил о нём, когда уехал, бросил меня, хотя сам умолял родить. Теперь иди к своей первой жене, пусть она тебе рожает. Я же не чистая, не достойная тебя и твоего потомства. — Ты ведь ничего не знаешь, я всё объясню, расскажу. Не представляешь, что я пережил… — И не хочу. Всё, что я должна была знать, ты написал в том письме. Остальное не имеет никакого значения. — собралась уходить. — Имеет. Выслушай меня! — рванув вперёд, схватил жену за руку. — Отпусти. Я тороплюсь, мне некогда тратить время на ерунду. — в глазах Ягмур была огромная обида, разочарование, горечь. — Уберите руки от Госпожи! — вмешался Озгюр, который до этого спокойно наблюдал со стороны за происходящим. — А ты кто такой? Почему указываешь, что мне делать со своей женой? — Тебя это не касается. — опередила ответ своего охранника девушка. — Если мы всё ещё женаты, то только потому, что я не хочу, чтобы кто-то сомневался в том, что мой ребёнок законный, рождённый в браке. Это важно для его дальнейшей судьбы. Но как только он появится на свет, я сразу разведусь с тобой, немедленно! Пойдём, Озгюр! — взяла молодого человеку под руку так, будто он что-то значил для неё, отчего Эзель потерял дар речи, не зная, как реагировать. Они развернулись и пошли прочь, выглядя так, как обычно выглядят супружеские пары. — Я всё равно не оставлю тебя! Рано или поздно ты меня выслушаешь! — крикнул Эзель им вслед. Девушек, привезённых с Крита, выстроили в ряд в одном из дворов Топкапы. Среди них были и совсем дети — семи-восьми лет, и подростки, и те, которым уже исполнилось шестнадцать-семнадцать. Валиде Турхан Султан с пристрастием осматривала каждую. Глядя на эти невинные глаза, она вспомнила юную девушку Надю, в качестве подарка крымского Хана доставленную много лет назад из Бахчисарая, когда ей не было и шестнадцати. Кесем Султан тогда пристально посмотрела ей в лицо и, решив, что из неё будет толк, отправила во дворец Атике Султан на обучение. Ей тогда повезло, как она считала. Но было ли это везением? Может быть, лучше было стать женой простолюдина и не знать насилия Силахтара, унижений и издевательств Ибрагима? Но она выстояла, смогла дождаться того радостного дня, когда её сын занял Османский престол. Она это заслужила. Но сбылись ли её мечты? Гаремные легенды рассказывали о жёнах и наложницах, которые хоть недолго, хоть одну ночь, но были счастливых в райских садах своих Падишахов. Её же эта участь миновала. И даже теперь судьба зло над ней пошутила, послав запретную, невозможную любовь. Из тяжёлых раздумий Турхан вырвала девушка, которая была невероятно хороша собой: мелкие светлые кудри спускались на покатые плечи, лицо пылало румянцем, а голубые глаза горели огоньком, который в первые дни так несвойственен наложницам, попавшим в гарем в качестве трофея. — Как тебя зовут? — Лючия. — Венецианка? — Да. — Как и главная фаворитка моего сына-Повелителя Гюльнуш. Что ж, я буду сама обучать тебя. Что означает это твоё имя на родном языке? — Свет. — На арабском тебя бы называли Нурбану, что также переводится как «свет». Так нарекла свою будущую невестку, жену Султана Селима второго Хюррем Султан. Девушка тоже была венецианкой по происхождению. Но чтобы ты не строила напрасных иллюзий, я дам тебе другое имя. Что ты умеешь делать? — Я люблю поэзию, читаю стихи по памяти, умею петь и танцевать. Знаю два языка, рисую… — Великолепно! Первым, малоизвестным именем Нурбану Султан было Афифе, что значит «целомудренная» и «разумная». Ты тоже начнёшь с него, а там посмотрим. Станешь ли ты «светом» для нашего Повелителя, будет зависеть только от тебя. Турхан была очень довольна новой девушкой. Почему-то ей показалось, что именно Афифе может принести Мехмеду долгожданное излечение от его одержимости Нефес, осветит его бесконечный мрак. Хасан теперь проводил все вечера около камина, порой позволяя себе стаканчик ракы. — Сынок, мне не нравится это пристрастие. Это недостойно истинного мусульманина. — Мне плохо отец. Кто как не ты сможет меня понять? Хвала Аллаху, ты помирился с Кесем Султан, хотя вы и держите это в тайне. Мне же уготовано одиночество. Посмотри на меня: годы каторги оставили многочисленные рубцы на теле, я до сих пор хромаю после того как мне перебили ноги, мстя за то, чего я не делал. Но физические недуги такая мелочь, когда болит душа. У меня больше нет жены, хотя я всё ещё её безумно люблю. Я у меня есть дети, но я не могу прижать их к себе, не вижу, как они растут. — Ох, сын! — Кеманкеш подошёл сзади и положил руки на плечи Хасану. — Никто не знает, какую цену каждый должен заплатить за своё счастье. Все твои любимые живы, а это главное. Значит, есть надежда, что всё ещё можно исправить. — Как? Я обошёл всех соседей, дом за домом, поговорил с каждым. Опросил всех в порту и на пристани. Никто не видел того, с кем встречалась Сафие в тот день, ни одной зацепки, ни одного намёка на то, кто мог её убить. — Ты разобрал её вещи? — Да. Тоже ничего. — Этот человек не оставил никаких следов, что очень странно. Если бы смерть была случайной, обязательно что-то бы всплыло. Значит убийца целенаправленно выслеживал жертву и планировал своё преступление. — Похоже на то. — Знаешь, что мы можем сделать, чтобы развеять твою хандру? Попросим Ягмур забрать Мустафу на пару дней. Гевхерхан не будет против. Ты сможешь побыть с сыном. Может он как-то повлияет на мать, смягчит её сердце? — Я буду очень благодарен. Безумно скучаю по нему. — Такие, брат, дела…- Эзель рассказал Харуну о встрече с Ягмур. Не ставя в известность Синем, они накануне вернулись в Стамбул и поселились в доме, в котором жили раньше, не зная, что Кеманкеш покинул его всего за несколько дней до этого. — Ничего себе. Это в корне меняет ситуацию. Надеюсь, теперь ты сдержишь слово, которое дал мне? Бросишь пить. Я не хочу видеть, как мой брат погибает у меня на глазах, не хочу больше вытаскивать тебя из петли. Быть отцом очень ответственно. — Больше не капли не возьму в рот, стану таким, как и прежде. Я проявил слабость. Если бы не ты, я никогда бы не увидел своего ребёнка, умер, не узнав о нём. — Если бы не я, ты никогда бы не оказался в такой ситуации. Наконец-то я осознал, что натворил. Ты и впрямь влюблён. Надеюсь, ещё не слишком поздно, чтобы попытаться всё исправить. Хочешь, поговорю с Ягмур, расскажу как всё было на самом деле? — Нет, я сам. Но нам нужно остаться наедине, чтобы никто не мешал. Как избавиться от этого её нового знакомого? — Не знаю, но мы обязательно что-нибудь придумаем. Прошло несколько дней после возвращения Фазыла Ахмеда, но вестей от Демира так и не было. Это очень тревожило Нефес. Она знала, чувствовала, что он жив. Но почему тогда он не вернулся вместе с братом? Беспокоило девушку и состояние сестры. Ягмур по секрету рассказала ей об Эзеле, переживая, что если узнают родители и Хасан, случится что-то страшное. Как бы сестра не была обижена на мужа, смерти отцу своего ребёнка она не желала. Печальные мысли привели Нефес в дом Кёпрюлю. На этот раз Фериде и Аслыхан дома не было. Мать повезла дочку на несколько дней к морю, в Анадолукавагы. Однако девушка застала в гостиной Мехмеда Пашу. Он заметно осунулся и очень постарел за те месяцы, что они не виделись. — Ты ведь знаешь, как мало мне осталось? Считанные дни. — опустила глаза, возразить было нечего. — Ты прости, я благодарен тебе за дочь, но не хотел бы, чтобы ты приходила в этот дом. Демира больше нет, а твоя репутация может навредить нашей семье. Возможно, теперь на Аслыхан кто-нибудь захочет жениться и дружба с тобой оттолкнёт от неё женихов из приличных семей. «Я не виновата, клянусь. Ничего не было». — Ты провела ночь наедине с Повелителем. Это знают все. Было что-то или не было, уже не имеет значения. «Не поступайте со мной так жестоко». — Если бы Демир был жив, я бы не благословил ваш союз. Сама понимаешь, теперь тебе сложно будет найти мужа. Не только из-за сомнений в твоей чистоте, но и потому что любой побоится прикасаться к тому, что принадлежит Султану Мехмеду. Нефес со слезами выбежала из дома Кёпрюлю. Как ей теперь жить с этим позором? Но главное: Мехмед Паша дал понять, что ей никогда не стать женой Демира. Айлин очень изменилась после того, как их отношения с мужем стали супружескими. Махмуд счёл, что теперь все проблемы позади и стал вести себя более раскованно, желая видеть молодую супругу рядом с собой каждую ночь. Её же эта его самоуверенность почему-то злила. — Ты думаешь, что если я уступила, то это что-то значит? Большинство женщин из династии во все времена выходили замуж без любви, по политическим соображениям. Посмотри хотя бы на Исмихан! — Значит, ты по-прежнему ничего ко мне не чувствуешь? — То же, что и раньше. Мы друзья, не более. Махмуд тяжело вздохнул. Такое положение дел его не устраивало. Предстояло всё начать сначала. Покорить сердце юной Султанши стало делом принципа и чести. Благо и Баязид, и Исмихан очень поддерживали, говоря Айлин приятные слова в его адрес. Паша заметил, что между этими двоими тоже что-то происходит. Жена каждый раз старалась увести его и оставить Султанзаде наедине с его кузиной. — Ты что, решила заделаться сводницей? Забыла, что твоя сестра замужем? Это же против наших законов. Пусть сначала разведётся. — Ну и что. Они же любят друг друга, это сразу понятно. — То есть если ты завтра влюбишься в кого-нибудь, то твоя измена тоже будет в порядке вещей? Айлин промолчала, чтобы не злить мужа. Да и в кого она могла влюбиться после смерти Демира? Мать и сёстры теперь были частыми гостьями в доме Гевхерхан. Она отдала Ягмур Мустафу, зная, что он наверняка увидится с Хасаном. Но, в конце концов, нельзя же всю жизнь прятать детей от отца. Султанша подолгу сидела между двумя колыбелями, качая детей. Тахир всё ещё был слабым и никак не мог догнать в весе и росте крепкую розовощёкую сестру Сибель. — Что ты скажешь им, когда они вырастут? Что они двойня? — спросила Атике. — Нет. Я обещала себе и Сафие, что исправлю все ошибки. Больше не буду лгать, как это было с дочерью и Мустафой. Расскажу всё, как было, как только Тахир подрастёт и начнёт понимать. — Мудрое решение, сестра. Они такие милые и так похожи друг на друга. На отца похожи. Зря ты не дала ему шанс, не поговорила. Никто не поверил в его вину… — Не хочу это обсуждать. Давай сменим тему. Скажи лучше, когда ты решишься обустроить свою личную жизнь? У моих детей могли бы быть братья-ровесники. — Гевхерхан, не начинай. Я живу на женской половине Топкапы и не могу выйти замуж и привести мужа во дворец. Тем более, Али. Он же всего лишь слуга… Последние слова услышала Кесем, тихо зашедшая в дом из сада без предупреждения. — Атике! Немедленно объясни то, что ты только что сказала! — Валиде, это не то, что вы подумали! — испугалась. — Всё я правильно подумала. Сама заметила недавно, но посчитала, что это мои домыслы, показалось. Неужели вы состоите в греховной связи? Как дочь Султана и регент Империи может себе такое позволить? — Вы должны меня понять, Валиде. Вам ли не знать каково это — всё время быть одной? — Аллах, убереги мой разум. И давно? — Скоро восемь лет. Мы встречаемся в тайной комнате, как вы когда-то с Кеманкешем. — отпираться было бессмысленно. Кесем насилу себя сдержала, не выплеснула злость на Али. Она его очень ценила и нужно было всё обдумать, прежде чем состоится этот важный разговор. Где-то в глубине души она понимала дочь, сочувствовала ей и даже радовалась за неё. Но Султанша так же и понимала, что Али не пара Атике, что совместного будущего у них нет. Пока их нечастые встречи подогревают страсть, всё хорошо, но стоит им остаться наедине на более продолжительный срок, их такие разные миры неминуемо столкнутся. Она слишком хорошо знала характер Атике. Муж попался ей на глаза как нельзя кстати. Он, как и в прошлый раз тихо пробрался в супружеские покои, когда дочери уже легли. Кесем на удивление ещё и не собиралась ложиться спать, а сидела на диване между подушек. — Лжец! — внезапно выпалила. — Что опять случилось, любовь моя? Вроде бы ни одна женщина ко мне даже не приближалась с момента нашей последней встречи. — Ты ведь знал про Атике и Али? Не мог не знать! Вы, мужчины, всегда солидарны в таких вопросах. Почему скрыл от меня? — Прости, но ты всё воспринимаешь слишком остро. А у них любовь. — Какая любовь? Где Али и где моя дочь? Эти отношения никогда не станут равными! — Не обижай его, прошу. Ты же знаешь, какой он достойный человек. Мы стольким ему обязаны. — Это не меняет моего решения. Эти отношения должны прекратиться, иначе мне придётся попросить Али покинуть этот дом. — Ты что, не вмешивайся в жизнь взрослой дочери, она регент, важнейший человек в Империи. Как ты будешь ей указывать, что делать? — Я мать! До самой смерти мать. Даже когда мои дети станут седыми как я, буду переживать за них, как и в детстве! Ты даже не соизволил мне сказать! — взяла небольшую подушку, и чтобы выпустить пар от возмущения не сильно бросила в сторону Кеманкеша. Тот решил пошутить и увернулся. Подушка попала в любимую вазу Кесем, стоявшую на столе, отчего та покачнулась и упала на пол, разбившись вдребезги. — Аллах! Ты что, не мог просто поймать или потерпеть плохое настроение любимой жены?! Кеманкеш засмеялся. За нарочито сердитым выражением лица скрывалась еле заметная улыбка. — Мама, что случилось? — послышался голос Ягмур за дверью. Девушка дёргала за ручку, но дверь была заперта. — Открой! С тобой всё в порядке? — Всевышний, видишь, что ты натворил? — Я?! — удивился Кеманкеш. — Мне придётся открыть. И подождать пока здесь всё уберут. А ты прячься. Есть выбор: в шкаф, под кровать или в уборную. Мужчина, недолго думая, выбрал последнее. Там, по крайней мере, можно было стоять в полный рост. Ягмур пришла, накинув на плечи тёплый платок, одной рукой держась за живот. Рядом была Нефес. Сёстры ещё не спали и делились сокровенным, когда из покоев матери послышался грохот. — Не надо было волноваться. Это всего лишь ваза. Я случайно её задела в темноте. — Раз уж мы пришли, можно, побудем, немного? — Вообще-то я устала…но заходите. Заходите, конечно. Кеманкеш тяжело вздохнул. Если женщины собрались поговорить по душам, это надолго. Ему предстояло провести в уборной как минимум час. Чтобы было не так скучно, он тихо приоткрыл дверь и прислушался. — Мама, мы хотим поделиться тем, что нас тревожит. При папе нельзя. Он рассердится и неизвестно каких дел натворит. — Может…не сегодня. Я…я не готова. — Кесем занервничала, предчувствуя темы, которые точно не понравятся мужу. — Это недолго. Просто понимаешь, Эзель вернулся. — Может это к лучшему. Мы наконец всё выясним. — Ты о чём? — не поняла Ягмур. — Разве в этой истории осталось что-то неясное? — Мы с папой не хотели вам говорить. Мы подозреваем твоего мужа и его тётку Синем в том, что они могли навредить нашей семье. Тот случай в таверне мог быть подстроен ими. — Но зачем?! — Ягмур подпрыгнула от неожиданности. — Это и предстоит выяснить. Нефес резко встала и покинула покои. Через пару минут она вернулась с рисунками в руках. Не совсем понимая, что происходит, Кеманкеш занервничал, любопытство не давало стоять спокойно. В результате он задел ногой за кувшин с водой, стоявший на полу и тот опрокинулся, намочив босые ноги мужчины. — Папа, выходи уже. Я вижу твои сапоги у стены. — с усмешкой произнесла старшая дочь. Отец не выдержал и вышел из уборной. — Кесем, кажется, мы с тобой уже отпрятались в этой жизни. Потеряли сноровку. — пошутил, но тут же стал серьёзным и переключил своё внимание на рисунки Нефес, которые та разложила по дивану. На одном из них было нарисовано надгробье с надломленной розой, той самой, которую они искали. Рядом был рисунок ещё одного надгробия, на котором была выгравирована луна, именно такая, слегка изогнутая, какую Кесем видела на медальоне Эзеля. Ещё на одном рисунке был нарисован тюльпан — символ династии Османов. — Где искать, дочка? «Эюп». Кеманкеш вспомнил ту странную записку от имама мечети Султана Эйюпа, вложенную в Коран в доме зятя. — Надо ехать туда утром. — Подожди! Там рядом есть маленькое кладбище. Когда-то очень давно, когда ходила чума, там хоронили наложниц, живших в старом дворце. — вспомнила Кесем. После возвращения Фазыл Ахмед получил неделю отдыха, чтобы провести его с женой и отцом. Девушка сначала была очень счастливой, но потом её радостное спокойствие сменилось тревогой. — Почему не спишь? — поинтересовался Визирь. — Мне всё время снится один и тот же сон. Я наклоняюсь к колыбели ребёнка и не могу его взять на руки. Он плачет, я хочу прикоснуться, но мои ладони проходят словно сквозь него. — Это излишняя впечатлительность. Скоро роды, ты волнуешься и это понятно. Но всё будет хорошо, вот увидишь. — прикоснулся губами к нежной кожи плеча жены. — Что-то случится со мной или с ребёнком, я чувствую. Обещай, что ты никогда нас не бросишь. — Обещаю. Той ночью никому не спалось. Лишь забрезжил рассвет, Кесем и Кеманкеш отправились в Эюп. Чтобы попасть туда, нужно было ехать по дороге вдоль берега Золотого Рога. Когда-то, во времена осады турками Константинополя, Ак-Шемсеттин, духовный наставник Султана Мехмеда Завоевателя (Фатиха), якобы обнаружил на зеленом холме могилу Султана Эюпа — сподвижника Пророка Мухаммеда и одного из первых мусульман. Первое, что приказал сделать Мехмед Завоеватель после падения города — построить гробницу и мечеть над предполагаемым захоронением. Эта была первая мечеть Стамбула, ознаменовавшая для города начало долгого и славного Османского владычества. С тех пор это место стало священным для всех турков, а на кладбище недалеко от мечети мечтал покоиться каждый верующий человек. Позже, в гробницу были помещены некоторые личные вещи самого Пророка. — Проходите. Чем обязан, Кесем Султан? — удивился имам. — Скажите, вы знаете человека по имени Эзель? — О да, это очень редкое имя. Раньше он приходил часто, совершал намаз, беседовал со мной, посещал могилу своей родственницы. — Родственницы? — Да, она здесь на кладбище, где-то во втором ряду справа от ворот. — Вот что значит «2п» — догадалась Кесем. Ту самую могилу с надломленным цветком они нашли быстро. Бедная девушка по имени «Хиляль» умерла много лет назад. Кеманкеш пошевелил надгробие, оно не сдвинулось с места, так прочно было вкопано в землю. Никаких следов тайника. — Кажется, мы не там ищем. Смотри! Напротив полумесяц, он слегка изогнутый! — Кесем подошла ближе и сразу же узнала выгравированное имя. — Не может быть! Как же я сразу об этом не вспомнила! Тем временем Кеманкеш отодвинул тяжёлую мраморную плиту, которая легко поддавалась. Там что-то было. Как только мужчина достал небольшой сундучок и отряхнул с него землю, сердце Султанши бешено забилось. Она стала догадываться о чём идёт речь. — Гаремная книга? Как странно. Тебе не кажется? Она не ответила. Провела рукой по обложке, заглянула внутрь, полистала и убедилась, что это та самая. Один из её грехов. — Смотри, тут ещё что-то. Какая-то схема, большое генеалогическое дерево. И ты, и наши дочери тоже здесь значатся. Только ваши с Ягмур имена перечеркнуты.

КЁСЕМ СУЛТАН

ЯГМУР

Но Кесем больше волновало не это. Она нашла нужное имя под которым выделенное в квадрат стояло имя «ЭЗЕЛЬ». Всё встало на свои места.