Исцеляющие

Молодой мужчина с золотистой шевелюрой переступил порог усыпальницы Османов при Голубой Мечети. Эти Ворота в вечность для членов династии были построены одновременно с Мечетью по приказу Султана Ахмета I учеником великого Миамара Синана — Седефкаром Мехмедом Агой. Многие современники считали, что он если не превзошёл, то хотя бы не посрамил имя своего учителя. В центре богато украшенного изразцами тюрбе стояло несколько больших саркофагов, обтянутых бархатом и накрытых покрывалами, на которых золотой нитью были вышиты аяты из Корана. В изголовье каждого саркофага был установлен белый тюрбан — символ чистоты. Под саркофагами, ниже уровня пола находились захоронения трёх Султанов — Ахмеда и его сыновей — Османа и Мурада. Султан Ибрагим ещё при жизни пожелал покоиться отдельно, в мавзолее при Айя Софии. Во втором, третьем и последующих рядах саркофаги были поменьше — они принадлежали Шехзаде и Султаншам — многочисленным сыновьям и дочерям трёх вышеупомянутых Султанов, почившим в разном возрасте — от младенчества до зрелости. Мужчина подошёл к одному из саркофагов и, подняв ладони к небу, прочитал молитву. Так он делал с раннего детства, навещая могилу отца. — Отец, я тебя не помню. Когда ты ушёл, я был совсем маленьким, но точно знаю, что ты любил меня. Теперь ты продолжишься не только во мне, но и в моём сыне или дочери, кого ниспошлёт Аллах. Хочу, чтобы ты знал, что в моём сердце больше нет ненависти. Я всех простил. И за тебя, и за маму, и за брата. Мне осталось простить только самого себя за всё, что я причинил своей жене, матери твоего будущего внука. Это оказалось самым сложным. Дверь усыпальницы тихо скрипнула и сзади послышались лёгкие шаги. Женская рука легла на плечо, и он сразу понял, кто это. — Твои глаза сразу показались мне родными. Я так любила твоего отца, хотя он родился и не от меня. — Но вы решили, что ваш сын больше достоин трона? — Любая мать так считает. Но посмотри вокруг! Посмотри на эти гробы! Это всё мои дети и мои внуки. Осман, Мехмед, Мурад, Баязид, там, на другом конце площади — Касым и Ибрагим. В каждой этой могиле моя кровь, моя плоть, часть моей души. Думаешь, этого мало для расплаты за ошибки? — Эзель молчал и даже не повернул головы, чтобы посмотреть на ту, кого считал виновницей всех своих бед. — Твой отец был бы хорошим Султаном. Лучше Османа, лучше Мурада, лучше Ибрагима. Я уверена. У него было большое доброе сердце, как и у моего Касыма. — Тогда почему вы подделали гаремные книги? — Чтобы дать Мураду больше преимуществ. Осман родился раньше моего первенца Мехмеда, и это сильно ранило меня. Я боялась, что он придёт к власти и убьёт всех своих братьев. Но мне удалось избежать этого и отменить закон Фатиха. Рано или поздно кто-то из моих сыновей — Мехмед или Мурад стал бы Султаном. Когда я потеряла Мехмеда, поняла, что то спонтанное решение было судьбоносным. — Мой отец родился раньше, ведь так? — На неделю. Я очень ревновала своего мужа Султана Ахмеда и сделала всё, чтобы твою бабушку сослали в Старый дворец, а потом выяснилось, что она беременна, как и я. На этот раз мой сын должен был родиться первым, но у Махфирузе начались преждевременные роды. Я приказала скрыть факт рождения шехзаде на какое-то время, но старая калфа уже сделала записи в гаремной книге, и их пришлось исправлять. Только после того как родился Мурад, мой муж-Повелитель узнал о рождении Баязида. И потом, когда Османа свергли, я выслала твоего отца из столицы, чтобы он не смог занять престол, которой принадлежал ему по праву первенства рождения. Ведь Султаном становится тот, кто первый пройдёт джюлюс и займёт трон. Я посадила на него Мурада, хотя понимала, что это неправильно. — Он знал, чего лишился из-за вас? — Нет. Никогда. Он умер молодым, защищая своего брата в Багдаде. Принял за него удар мечом в живот. Баязид очень любил моего сына, был ему предан до последней капли крови. И меня он тоже любил как мать, которой у него никогда не было из-за меня. — Вы боролись за себя и за своих сыновей, это понятно. Но почему отдали приказ убить мою мать и меня? — Я хочу, чтобы эту историю услышал не только ты, но и Ягмур с Синем. Поехали. Всю дорогу в карете стояла гробовая тишина. Ягмур опиралась на плечо отца, Эзель и Кесем сидели напротив. Сейчас было не время что-то обсуждать и бросать обвинения. Каждый думал о своём. После стольких лет ожидания, можно было подождать и ещё немного. Синем очень удивилась, увидев племянника, да ещё и в такой компании. Она сразу всё поняла, но позволила непрошеным гостям войти в дом. — Что бы вы сейчас не сказали в своё оправдание, этого будет мало. — женщина повернулась спиной к Султанше. — Я не приказывала убивать твою сестру и сына. Я даже не знала, что у Баязида был ребёнок. — А кто незадолго до этого послал наёмников пугать нас? Не вы? — Я. По правилам Шехзаде не имел права жениться и заводить семью. Это главное условие отмены закона Фатиха. Баязид знал это и нарушил. За его ошибки потом расплатились мои сыновья Касым и Ибрагим. Одного Мурад испытывал на верность и впоследствии казнил, другого просто запер в кафесе, доведя этим до сумасшествия. Я просто хотела, чтобы девушка исчезла до того, как правда станет известна моему сыну-Повелителю. Но Баязид соврал мне и не отправил Калику Хатун в Анатолию, как обещал. — Он женился на ней. Как мог её отослать? — Это бы спасло ей жизнь. И ей, и ребёнку. — Вы приказали их убить?! — Нет, не я. Клянусь! Скорее всего Мурад узнал и отдал этот приказ. Больше некому. Он мне никогда не говорил, даже словом не обмолвился! Как и Баязид. — Вы всё врёте, чтобы оправдать себя, свалить вину на покойника, который уже не сможет возразить. Знаете, что случилось в тот день? Мы скрывались за городом. Моя сестра только родила и была слаба. Её сын заболел. Мальчик горел огнём, и я побежала с ним в деревню, чтобы показать лекарю. Моему сыну Эзелю тогда было два месяца. Я родила без мужа, так получилось. Когда я вернулась, Калика была зарезана, а мой сынок задушен. — Мне очень жаль, но это не мой приказ. Не мой! — А что тогда это? — Синем скинула с полки несколько книг и вынула из углубления в стене свёрнутый листок бумаги. Кесем развернула его и прочитала: «Я тебя предупреждала. Ты не послушала. Последствия твоего непослушания будут самыми плачевными. Тебе придётся заплатить своей жизнью за любовь к Шехзаде Баязиду. Кёсем Султан» На письме стояла личная печать Валиде. — Я писала это, но намного раньше. Хотела напугать твою сестру. После этого письма Баязид сказал, что отправил Калику далеко и больше они не видятся. — Неправда! Сестра мне бы сказала про него. Письмо нашлось только после её смерти в вещах! — Может она забыла или не хотела тебя тревожить, откуда мне знать? — Врёте! Я вам не верю! Это вы их убили! — Синем кричала в истерике, не в силах остановиться. Развернувшись, она хотела схватить Кесем за шею, но Кеманкеш встал у неё на пути, а Эзель оттащил тётку в сторону. — Успокойся, тётя! Зачем ей врать? Если она говорит, что не убивала, значит так и было. Давай забудем! — Я не поверю её словам, слышишь? Не поверю, пока не увижу доказательств. Султан Мурад нам ни разу не угрожал, не присылал своих людей, это делала она! Она! Кесем безмолвно попросила Кеманкеша отпустить её и помочь дочери, которая от всего происходящего плакала, прижавшись спиной к стене. Отец обнял Ягмур и прижал к своему плечу. Между тем, Султанша не оставляла попыток всё выяснить. — А Баязид? Что он сказал после убийства? Он должен был знать, что случилось! — Я его больше не видела. На следующий день предала земле сестру и сына и бежала от ваших псов с племянником на руках. Когда мы вернулись через год, я узнала, что Шехзаде меня сильно искал. Хотела, чтобы он увидел сына. Но не успела. Он погиб в Багдаде. — То есть Баязид даже ни разу не подержал своего ребёнка на руках? Жаль… — Жаль тебе? Уходи! Вон из моего дома! Убийца! Не хочу тебя видеть! Убирайся! — снова попыталась накинуться на Кесем, но Эзель остановил её, крепко зажав в своих руках. — Мне жаль тебя как мать. Я похоронила четверых родных сыновей и каждый из них забрал в могилу частичку моего сердца. Кого мне в этом винить? Кому мстить? Я не понимаю твоей одержимости. Можешь не верить мне, но твоего сына не вернуть. Лучше подумай о племяннике и о внуке, которого родит моя дочь. Вы своей ненавистью и местью сломали Ягмур жизнь, мне хотели сломать. Это ведь вы подстроили ту якобы измену Кеманкеша?! Хватит! Остановитесь! Одумайтесь! — Она права, тётя, остановись! — поддержал Эзель. Кесем развернулась и твёрдым шагом пошла к дочери и мужу. — Мама, за что мне это всё? — Пойдём, родная. Пусть они остаются со своей злобой. Мы же будем думать о будущем, растить детей, внуков. — Пусть не получилось в первый раз, но ты всё равно мне за всё заплатишь! — не унималась Синем. — Я должна была убить тебя, а не церемониться! За что только Кеманкеш полюбил такую, как ты?! Ты его недостойна! — Только попробуй приблизиться к моей семье, к моему дому! Я предупреждаю по-хорошему! Тронешь моего мужа, детей, внука, узнаешь, кто такая Кёсем Султан! — Вон отсюда! Вон! — Тётя, не надо! Я должен поговорить с Ягмур, это важно! — Не сейчас, Эзель. На этот раз довольно. Дай ей прийти в себя. — остановил порыв зятя Кеманкеш. Ягмур рыдала всю дорогу до дома, хватаясь то за рукав отца, то за подол матери. Ей не хватало воздуха в груди, чтобы дышать ровно. — Доченька, прости меня. Не нужно было брать тебя с собой. Я просто хотела, чтобы ты знала правду про своего мужа, но не думала, что так дело обернётся. — Мама, всё ещё хуже, чем я думала! Я считала, что Эзель хотя бы был заинтересован мной, просто не смог переступить через какие-то вещи, понял, что не любит. А оказалось, что он с самого начала лгал. Всё было ложью, всё! Даже наша встреча! Он специально её подстроил! Ходил по пятам, стал мне необходимым, спас от того маньяка, но всё лишь для того, чтобы отомстить, чтобы проникнуть в наш дом, чтобы влюбить меня в себя и бросить, сделать больно тебе! Как же это отвратительно, низко, мерзко, больно! — Успокойся, родная! Думай о ребёнке, он ведь ни в чём не виноват! — Кеманкешу было больно смотреть на дочь в таком состоянии. Он целовал её руки, волосы, лоб, но девушка всё больше металась из стороны в сторону. Успокоить Ягмур смогла только Нефес. Она положила на лоб сестры руку и мысленно прочитала заговор, которому её учил старец Фотий. Ягмур сначала стихла, а потом, выпив отвар, крепко заснула. — Дочка, не оставляй её сегодня ночью. Если что, беги за помощью. Я попрошу Али поспать в кресле в коридоре. «Не переживай папа, идите с мамой отдыхать, я справлюсь». Чтобы не пропустить ничего важного, глухонемая девушка поступила так, как обычно — легла рядом и положила руку на спящую сестру. Теперь, если Ягмур проснётся, она обязательно почувствует. Синем сидела укутанная в плед и пила горячий чай. Сразу множество разных чувств обуревало её. Эзель был рядом и просто молчал. Наконец, спустя несколько часов тишины, они нашли в себе силы, чтобы поговорить. — Ты не должен был возвращаться. Не должен был открывать всю правду. — Это не я. Они сами докопались до истины. Но это неважно. Я всё равно собирался всё рассказать. Мне нужно вернуть Ягмур. Теперь, когда она ждёт моего ребёнка, это особенно важно. Я очень хочу быть достойным мужем и отцом. У меня не было родителей, но у моего малыша всё будет по-другому. — Ты поверил этой женщине? — Поверил, простил… Какое это теперь имеет значение? Она верно сказала — нам всем нужно остановиться. Если солгала, пусть будет на её совести. Но мне кажется, Кесем Султан была искренна. — Каждый верит в то, во что хочет верить. Поступай как знаешь. — Ты ведь не будешь больше мстить? Не навредишь моему ребёнку и его матери? — Нет. — Синем лукавила. На уме и на сердце у неё было совсем другое, но Эзель не должен был об этом знать. Супруги вошли в свои покои. Кесем была раздавлена, измучена, встревожена за Ягмур. Она опустилась на краешек дивана, устало сняла с шеи ярко-красное рубиновое ожерелье. — Скажи, ты разочарован мной? Наверное, я действительно не достойна тебя. — опустила глаза. Кеманкеш сел на пол рядом с женой и взял её ладони в свои. — Ты прошла долгий тяжёлый путь, чтобы защитить себя и своих сыновей от смерти. Каждая хорошая мать поступила бы также. Как я могу в чём-то тебя упрекать? — Также как ревную тебя, раньше я ревновала Ахмеда. Я хотела убрать Махфирузе из дворца, убрать из гарема и разлучить с сыновьями. Чтобы не Осман, не Баязид не вспоминали о ней никогда. Иначе она бы стала Валиде и забрала у меня всё. Когда я увидела ту могилу, сразу же всё вспомнила. Ахмед дал ей имя, которое означает «Сияющая луна». И этот медальон, что сейчас на шее у Эзеля, это он ей подарил. Вероятно, она передала его перед смертью Баязиду, а он, ожидая рождения ребенка, сделал гравировку и оставил его Калике. Как я сразу не вспомнила? — И я забыл о том, что у Баязида была возлюбленная. Но мы искали женщину с ребёнком, а про рождение наследника у Шехзаде никто не знал. — Если бы я не решила изменить судьбу, Баязид мог быть Султаном, а его дети и Эзель в том числе, претендовали бы на трон. — Уже ничего не изменить. Не кори себя. — Я хотела власти. Для себя, для своих детей. Только во власти я видела наше спасение и своё предназначение. Уверена, рано или поздно я захлебнулась бы в ней и закончила свою жизнь как Ибрагим. Если бы не ты. Твоя любовь и наши дети спасли меня. Я нашла в вас истинный смысл своей жизни и смогла вовремя остановиться, уйти с дороги разрушения и смерти. — Я очень люблю тебя, жизнь моя. Со всеми твоими грехами и недостатками. Я готов разделить с тобой любую боль, принять за тебя любую казнь. — поцеловал её ладони. — Знаю. — высвободила одну руку, чтобы провести по жёстким, наполовину седым волосам. — Больше я никуда не уйду от тебя. Можешь кричать, ревновать, обвинять во всех смертных грехах — всё что хочешь. Я не уйду.