Исцеляющие

Сыновья Гевхерханы были совершенно не похожи друг на друга внешне, унаследовав характерные черты своих отцов. В отличие от высокого черноволосого султанзаде Баязида, обладавшего мягким овалом лица и теплым приветливым взглядом, султанзаде Селим был сероглазым блондином среднего роста с острым, как у хищной птицы, носом и чётко очерченной линией подбородка. В своём уже зрелом возрасте он был по-своему привлекателен как мужчина и, несмотря на наличие любимой жены, не знал отбоя от женского внимания со стороны. — Мама, я даже не знаю с чего начать. Наверное, я пошёл в своего отца, которому одной женщины всегда было мало… — Не пугай меня, сынок. Говори ясней. — У меня были отношения с Сафие. — Не понимаю, Селим. Как так? Это же… Она же твоя сводная сестра! Вы росли в одной семье! Вы оба мои дети! — Но мы не кровные брат и сестра. Как и вы с Хасаном. — Это другое! Мы встретились, когда уже были взрослыми. Наши родители поженились в зрелом возрасте. Вы же вместе играли в прятки, качались на одних качелях. У тебя жена и дети, в конце концов! — Всё забывается со временем. И ты сама знаешь, что, когда есть притяжение, многое становится не важным. Тем не менее, я к этому никогда не стремился. Она сама пришла на фабрику однажды вечером и закрыла на ключ дверь моего кабинета изнутри. — Аллах! Но Сафие говорила, что Хасан лишил её чести, невинности! — Этого не могло быть. Вероятно, он был в таком состоянии, что не помнил деталей. Обрызгать кровью простыни можно всегда. — Нет! Не верю! Это какой-то кошмар, ужас. Она же выросла в порядочной семье! Знала наши правила, законы общества! — Это дурная наследственность, мама. Она рушит все границы и стирает все запреты. Сафие с юности жаждала любви и сначала искала её у меня. Поняв, что я не разведусь ради неё, вспомнила про якобы свою детскую увлечённость Хасаном. Твой муж порядочнее меня, и она на это рассчитывала. Но тоже не вышло. Он решил вернуться в семью. И тогда она написала мне письмо, где говорилось, что я отец того мальчика, которого она родила. — Тахир… — Я сначала испугался, по срокам вполне могло оказаться правдой. Пошёл к Лее и всё узнал. Оказывается, ребёнок родился семимесячным и ошибки быть не могло, ведь она сама её осматривала в самом начале беременности. От сердца сразу отлегло, но я боялся, что моя жена узнает об измене и поехал в Стамбул, чтобы поговорить с Сафие лично. Мы встречались на пристани в тот день, когда она умерла, сильно повздорили. — Неужели это ты её убил? — Нет, что ты! Как я мог? Может я не самый верный муж, но не убийца, нет! — Селим, поклянись мне! Самым святым что у тебя есть! — Клянусь детьми. Аллахом клянусь. Я не убивал. Но я видел того, кто это сделал. — Что? Это ведь был Хасан? — неуверенно произнесла. — Нет, не он. — сердце Гевхерхан бешено забилось. — Ты уверен? Может, что-то напутал? — Исключено, хотя я и не разглядел лица того человека. Сафие грозилась убить себя или ребёнка, если я не женюсь на ней. Себя она слишком любила, чтобы покончить жизнь самоубийством, а вот на сыне вполне могла выместить зло за то, что Хасан не захотел остаться с ней. Через пару часов после встречи я поехал по адресу, который она оставила в письме и из кареты увидел мужчину, выходившего из дома и озиравшегося по сторонам. Я никогда раньше его не видел. Он пытался прикрыть лицо, но мне кажется, у него была рыжая борода. Потом я зашёл в дом и нашёл Сафие с ножом в животе. Она умерла у меня на руках. — Но почему?! Почему ты убежал? Почему сразу не приехал ко мне, всё не рассказал? — зарыдала Султанша, схватил своего первенца за кафтан и отчаянно стуча кулаками по груди Селима. — Испугался, что подумают на меня. Не знал, что так получится с Хасаном. Позже Лея заподозрила, рассказала Абазе Мехмеду, они вдвоём решили, что убийца я и что нужно уберечь тебя от этой боли. К тому же, Абаза ведь мне как отец. Даже не искал меня, чтобы убедиться в правоте своих подозрений. Если бы не Баязид, который кое-что слышал, я бы не узнал о причине вашего развода с Хасаном и не решился раскрыть правду. — Если бы ты не струсил, я бы не совершила столько ошибок. Я была такой глупой! Теперь, боюсь, пути назад уже нет. Внутри Юсуфа всё бурлило. Была бы его воля, научил бы Исмихан уму-разуму при помощи кулаков. Но этим можно было только всё испортить. Эта женщина была его щитом, его пропуском в Топкапы. Если он потеряет должность, жалованье, деньги, которые казна выделяла на содержание дочери покойного Султана, чем тогда расплачиваться за карточным столом? Как отдавать долги, из которых он почти не вылезал? Мозг судорожно работал, ища выход из ситуации. Угрозы не помогут, только усугубят. Решение пришло само-собой, когда однажды он проезжал мимо приюта для сирот. — Здравствуйте! Мне нужен ребёнок. Самый лучший. Чистый, здоровый, красивый. Мы с женой не можем иметь детей. — Так может, вы приедете вместе с супругой, Паша? — поинтересовалась настоятельница. — Нет, я выберу кого-нибудь прямо сейчас. Сиротки с печальными глазами выстроились в ряд. Мальчики и девочки возрастом от двух лет и старше. Те, у кого не осталось ни родителей, ни близких родственников. Приют содержался на деньги казны и Валиде Турхан Султан лично ему покровительствовала. — Как его зовут? — Юсуф остановился рядом с хорошеньким светлым мальчиком. — Омер. Ему три года. Отец был янычаром и погиб во время сражений на Крите, мать унесла дифтерия. — Поедешь со мной в новый дом, Омер? Будешь моим сыном? — потрепал за волосы. Мальчик испуганно закачал головой. В приюте детям объясняли, что если повезёт и Аллах смилостивится, то однажды их найдут и заберут в семью новые папа и мама. Но это случалось не так уж часто. — Ну тогда поехали! Исмихан знала, что Айлин разговаривала с тётей Атике о разводе и была готова к любому исходу, но не к тому, что Юсуф вернётся домой довольным с мальчиком на руках. — Кто это? — Омер — наш сын. — Сын?! — Да, я подумал, что довольно жить одним, без детей, если у нас так и не появились свои, осчастливим сироту. — Но почему ты меня не спросил, не посоветовался? — В чём дело, тебе не нравится этот мальчик? — Дело не в этом, ты же знаешь…- Исмихан посмотрела на ребёнка и растрогалась, настолько он был хорошеньким. Чтобы не расстраивать, отправила его с одной из Хатун в покои. — Я хотел порадовать тебя. — Юсуф подошёл и ласково обнял жену за плечи, что было нехарактерно для их семейной жизни, особенно в последние годы. — Знаю, что ты не можешь иметь детей. А теперь это вдвойне невозможно. Не хотел говорить, но у меня тяжёлая болезнь, которая привела к мужскому бессилию. И вообще, при некоторых обстоятельствах, если болезнь будет прогрессировать, я могу даже умереть. — врал Паша, зная, что это обязательно разжалобит Исмихан. — Юсуф, я не знала… — Все мои срывы в последнее время, моё невнимание к тебе, всё от этого. Но ты же не бросишь меня больного? И теперь у нас наконец-то будет тот, для кого мы будем жить. Омер. Мы его полюбим, вот увидишь. Дворец в Эдирне был взбудоражен от радостного известия — Гюльбеяз Хатун в положении! Мехмед был доволен, отцовство его успокаивало и отвлекало от мыслей о несбыточной любви к Нефес. Эмюметуллах же была разгневана до предела — появление соперницы с ещё одним шехзаде не входило в её планы. Как назло, Гюльбеяз всячески своим видом показывала, что теперь в гареме всё изменится. — Не долго тебе ходить в статусе Главной Хасеки. Скоро я рожу сына и как знать, кого предпочтёт Повелитель! Беременная наложница страдала сильным токсикозом, а других подходящих девушек в Эдирне не было, так что в один из вечеров Мехмед отправил евнуха за Эметуллах. Девушка надела лучшее платье и гордо прошла мимо Гюльбеяз. Султан в ту ночь был нежен с ней, как в былые времена. Но, как и всегда, просил надеть маску на лицо. Эта странная игра и пугала, и нравилась юной Султанше. Она не знала, что Повелитель в момент любовных игр представлял совсем другую и мечтал лишь о ней. Наутро Эметуллах позвала своего кетхюду — Хызыра. — Ты предлагал мне свои услуги, хотел доказать верность. Вот случай и представился. Гюльбеяз Хатун должна умереть, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Смерть должна выглядеть естественно. Кеманкеш и Кесем были бы вполне счастливы, если бы смогли хоть на минуту забыть о проблемах своих детей. Но жить в постоянном напряжении тоже было невозможно, ситуации с Эзелем и Демиром, убийство Сафие, разделявшее Хасана и Гевхерхан затягивались и грозили перерасти в длительную, неразрешимую проблему. Поэтому супруги иногда позволяли себе маленькие радости, скрытые от глаз других: много времени проводили вместе — в покоях, в саду, в хамаме, делились тревогами, переживаниями и ожиданиями, просто молча сидели обнявшись. — Бывает, что я чувствую свою вину перед дочерями. Они страдают, а я так счастлива с тобой. — потрепала по непослушной жёсткой бороде. — Когда-нибудь всё уладится. Рано или поздно они выпорхнут из гнезда, и мы останемся вдвоём. Ты и я. — Думаешь? — Уверен. Чичек принесла завтрак, но ни Нефес, ни Ягмур не спускались. — В чём дело? Где мои дочери? — Младшая Госпожа ещё спит, а старшая уехала ночью. — Как так? Куда? — забеспокоился Кеманкеш. — За ней приехала султанская карета с янычарами. Повелитель велел доставить Ягмур Ханым в Эдирне, там что-то стряслось. — Аллах! — откинул салфетку. — Она же вот-вот родит! Какое Эдирне? Туда два дня езды в одну сторону! — соскочил и начал нервно мерить шагами гостиную. — Успокойся! Так делу не поможешь. Надо ехать за ней. — Если это и правда приказ Султана Мехмеда, то это уже слишком! Неужели в Эдирне нет ни одного лекаря, чтобы везти беременную женщину из столицы? — Чичек, скажи, Озгюр хотя бы с ней? — накинулся на девушку. — Нет, он спит и ничего не знает. Ягмур Ханым просила не будить, там же янычары, полная карета охраны. Кеманкеш тяжело выдохнул и схватился за грудь, чем напугал Кесем. Она обеспокоенно посмотрела на мужа и твёрдо заявила: — Одного не пущу. Возьми Озгюра и кого-то ещё, Али или Хасана. — Али уехал по моему поручению, ты же помнишь. Хасан должен был отправиться на инспекцию судоверфи в Галате. — Тогда поезжай к Эзелю. Как бы там не было, он муж нашей дочери и отец её ребёнка. Баязид приехал навестить Исмихан в дом, где она жила с Юсуфом. Девушка сначала очень обрадовалась, но потом испугалась. — Даже впустить меня боишься. Думаешь, доложат твоему мужу, и он будет разгневан? Сколько можно? Ты так и не решилась поговорить с ним, попросить развод у тёти Атике? — Баязид, не надо. Это моя ноша и я её понесу её до конца. Юсуф болен и будет бесчеловечно бросить его в такой ситуации. К тому же, он привёл в дом сироту. Я не могу родить, но он отнёсся к этому с пониманием и готов воспитывать чужого ребёнка. — Понятно. Он нашёл твоё слабое место — жалость и теперь будет давить на него. А твоя жизнь тем временем пройдёт. Без тепла, без уважения, без любви. — Какая любовь? Я не знаю, что это такое. — А жаль. Со мной бы узнала! — выпалил с досады султанзаде и, испугавшись своих слов, быстро ушёл, оставив Исмихан с комком в горле. В тот же день Баязид и Селим решили вместе вернуться в Бурсу. Ягмур несколько раз пожалела, что согласилась на столь длительную поездку. Если бы не приказ Султана, ничто не заставило бы её отправиться в путь. По расчётам до родов оставалось две-три недели, но они могли начаться и в любой момент. Спустя несколько часов карета затормозила и несколько минут не двигалась с места. Девушка услышала, как янычары спрыгивают на землю, потом шаги стали удаляться. — Что происходит? Почему мы не едем? — ответа не последовало. Подёргав ручку, она поняла, что дверь заперта на ключ. Так иногда делали при длительных переездах из соображения безопасности. Минут пятнадцать ничего не происходило и Ягмур стал обуревать страх. — Откройте же! Мне душно! Мне нужно выйти! — кричала, но никто не отзывался. Через какое-то время кто-то всё-таки подошёл к карете и начал открывать. — Прошу вас, Ягмур Ханым! Следуйте за мной. — Юсуф протянул руку. Она оторопела. — Ты?! Что ты здесь делаешь? Никуда я с тобой не пойду. Приказ Султана доставить меня в Эдирне. — Глупышка, разве ты ещё не поняла? Нет никакого приказа. — Ничтожество! Это ты организовал? Никак не уймёшься? — Ты изменила мою жизнь. Из-за тебя я потерял радость любви и не на что не способен как мужчина. Такое не прощается. — настойчиво тянул руку. — Убери свои грязные лапы. Я с тобой никуда не пойду. — Хорошо. Останешься сидеть здесь взаперти. Так тебе больше нравится? Выбора не было. Не воспользовавшись протянутой рукой, Ягмур сама аккуратно спустилась на землю, на всякий случай прихватив сумку с инструментами и всем необходимым для лечения больных. Перед ней был высокий заброшенный дом, одиноко стоявший на окраине леса. — Я не буду туда входить! — крикнула. — Да куда ты денешься? — силой запихал и наглухо запер дверь снаружи. — Негодяй, ты за всё мне ответишь! Я поговорю с Атике Султан и она выставит тебя из дворца в три счёта! — последние слова были лишними. Это могло только разозлить похитителя и толкнуть его на отчаянные действия. В доме было темно и пахло плесенью. На первом этаже нехитрая обстановка состояла из дощатого стола, двух лавок, умывальника и кровати за ширмой. Судя по тому, что на столе лежал хлеб, сыр и фрукты, в углу стояло ведро воды, а постель была застелена свежим бельём, к приезду Ягмур здесь тщательно готовились. Девушка проверила окна — они были забиты досками крест на крест и не позволяли выбраться наружу. Ничего не оставалось как успокоиться и ждать, пока Юсуф скажет, что ему нужно. Расстелив карту на столе в доме Эзеля, мужчины нашли самую короткую дорогу, ведущую на Эдирне. В это время в двери ворвался запыхавшийся Харун, вернувшийся из Топкапы, а вместе с ним и Хасан. — Там ничего не знают о приказе Повелителя привезти Ягмур. Я опросил всю дворцовую стражу, никого не могли послать, все на месте. Но пропала одна карета из тех, которыми редко пользовались. Вроде бы кто-то выгнал её вчера вечером под предлогом срочной замены колеса в мастерской. — О, Всевышний! Моя Ягмур. — взмолился Кеманкеш. — Это может значить очень многое. Например, то что карета отправилась вовсе не в Эдирне, а куда угодно. — заключил Озгюр. Эзель недобро на него покосился, но сейчас было не время для выяснения отношений. — Похищение? — ёкнуло в груди у мужчины с золотистой шевелюрой. — Не будем терять время. — первым опомнился Хасан. — Разделимся и поедем в разные стороны. Карета очень приметная, в светлое время суток бросается в глаза. Проблема лишь в том, что они выехали ночью. Ты, Эзель, поедешь с отцом по основной дороге на Эдирне. Я на север, Харун на запад, Озгюр вернётся домой и попросит помощи у Нефес. Она точно должна что-то знать, когда-то давно сестра помогла найти отца в еврейском миллете. Демир последние полтора месяца всё время посвящал библиотеке. Атике Султан поручила ему подготовиться к открытию ещё одной, через год — выбрать место, найти здание, заказать стеллажи, подобрать книги. Его внимание было рассеянным, глаза то и дело натыкались на картину, написанную рукой Нефес и подаренную на открытие. Тогда он увидел её впервые. И сразу же пропал от любви. «Моя милая, как же так? Сейчас мы могли бы быть уже женаты. Я бы просыпался и видел твоё прекрасное лицо рядом, на соседней подушке». — крутил в руках медальон с жемчужиной, подаренный невестой перед походом. Сначала он просто забыл вернуть его, потом не хотел бередить душу. Сзади послышались лёгкие шаги. Он в надежде резко обернулся, но это была не она. — Айлин Султан? Что вы здесь делаете? — Вот, узнала, что ты жив и зашла поздороваться. Я так рада, что ты не умер, но если бы знала, что вернёшься, всё бы было по-другому. — Вы расцвели. Вероятно, из-за замужества. До меня дошла радостная новость. — Да уж, радостная… — Я желаю вам счастья в браке. Пусть Аллах благословит вашу семью и подарит много детей. — Послушай, Демир. — схватила за руку. — Никакого счастья у меня без тебя не будет. Я согласилась на этот никях только от отчаяния, без тебя мне было всё равно, чьей женой быть, понимаешь? — Моё возвращение ничего не меняет, Султанша. Вы, наверное, слышали, что моя помолвка была расторгнута и нафантазировали себе невесть что. Но я любил, люблю и буду любить только Нефес. — Не понимаю, почему вы с братом-Повелителем с ума по ней посходили? Она самая обычная. К тому же, глухонемая. Как можно её любить после того, как она провела ночь в Топкапы? — Даже если что и случилось бы в Летнем дворце, ответственность полностью легла бы на Султана Мехмеда. Он знал, что Нефес для него та женщина, которая входит в категорию «махрам», ему нельзя к ней прикасаться. — Почему? — По причине близкого кровного родства. — Значит Кесем Султан всё-таки её мать? — Да. Но не стоит об этом говорить во всеуслышание. Можете навредить репутации династии. — И что, после всего что произошло, ты всё равно женился бы на ней? — Да, но она не позволила. — Глупый. Не любит она тебя. А я люблю, всегда любила. — девушка внезапно резко поцеловала Демира в губы. Он сначала опешил, но потом осознав случившееся, отстранился от Айлин и не слова не говоря вышел. В середине дня очень захотелось есть. Если бы не ребёнок, Ягмур бы сдержала голод. А так ей пришлось надкусить персик и потом оторвать кусок ароматного хлеба, запив водой. После она обследовала второй этаж заброшенного дома, но и там не нашла ничего полезного, что пригодилось бы для побега. Во второй половине дня дверь отворилась и вошла женская фигура. Это была Синем. — Вижу, ты хорошо устроилась. Мы будем приносить тебе всё необходимое вплоть родов. — Зачем? Что вы хотите со мной сделать? Это же ребёнок Эзеля, вашего Эзеля. Вы навредите ему ради дурацкой, никому не нужной мести? — Замолчи! Что бы ты понимала? Или у тебя тоже убивали сына? Ты своего сама подарила сестре как ненужную вещь. Как можешь осуждать меня? — Не говорите так! Я люблю своих детей, но тогда у меня не было выбора. — Сейчас у тебя тоже его нет. Этот ребёнок тебе не принадлежит. После того, что сделала твоя мать, вы не имеете права воспитывать его. Это моя кровь и она переборет вашу гнилую наследственность. Вдали от таких как вы, он вырастет хорошим человеком, я об этом позабочусь. — Нет! Не отдам! Никому не отдам! — схватилась за живот. — Только попробуйте нас разлучить! — Даже не сомневайся, что я это сделаю. Здесь тебя никто не найдёт. Нефес была сильно встревожена. По неизвестным причинам, она проспала тот момент, когда сестра покинула ночью отчий дом, не почувствовала, не предупредила. Новости, принесённые Озгюром, ещё сильнее встревожили и её, и Кесем. Девушка положил на стол карту и стала водить по ней рукой, но чутьё ничего не подсказывало. Ровным счётом ничего. Возможно, оттого что она была слишком погружена в свои проблемы и страдания в последнее время, чувство опасности для близких немного притупилось. Ничего не сказав, она забрала карту с собой и ушла в покои. Прошло четыре дня. За это время гонец на быстром, выносливом коне, отправленный по приказу Визиря Хасана Паши в Эдирне, вернулся обратно с известием — Повелитель не посылал за лекарем в Стамбул и Ягмур там не появлялась. Эзель первым делом проверил дом тётки и понял, что она куда-то уехала, собрав личные вещи. — Я убью её, когда найду! Убью! — кричала Кесем, от переживаний потерявшая покой и сон. Как и Кеманкеш, не находивший себе места. Оба пытались держаться ради дочери, которой с минуты на минуту могла понадобиться помощь. — Не думаю, что тётя навредит Ягмур или ребёнку. Я не верю. Не верю…- на самом деле отчаяние захватило и Эзеля. Атике Султан по просьбе матери и Хасана отправила несколько отрядов янычар на поиски, но это ничего не дало. Карета как в воду канула. Ночами Кесем и Кеманкеш сидели на диване, не раздеваясь, готовые в любой момент броситься к дочери. Она плакала, он утешал, потом он терял самообладание и утешала она. Кесем на нервной почве тревожили приступы, связанные с повышенным сахаром в крови, Кеманкеша — одышка. — Мы не можем её потерять. Она наша доченька, наш первый общий ребёнок. — Не плачь, милая, Аллах не допустит беды. Помнишь, в детстве её похищали дважды и дважды мы её находили. И сейчас обязательно найдём. — вытер слёзы большими пальцами рук и вновь прижал к себе голову жены. — Завтра с рассветом я снова поеду искать. Никто из них не помнил, как они засыпали на плече друг друга от бессилия в те самые тревожные ночи. Ждать было больше нельзя. Нужно было незамедлительно действовать, пока Синем не выполнила свою угрозу и не забрала ребёнка. Ягмур чувствовала, что живот опустился сильнее вниз, роды приближались. Юсуф со дня похищения приходил только однажды, в основном её навещала Синем. Каждый раз девушка внимательно следила за действиями тётки мужа. У той за поясом всегда был нож, она запирала дверь на ключ и никогда не отворачивалась спиной к пленнице. Сначала Ягмур умоляла и даже плакала, но потом перестала, пытаться разжалобить эту женщину было бесполезно. В сумке лежал инструмент, выкованный из стали по эскизам в книге французского лекаря по заказу Эзеля. Острый как бритва. Другого оружия в доме не было и оставалось надеяться, что рука не дрогнет. Ягмур надела накидку и спрятавшись за дверью, стала ждать Синем. Она явилась через несколько часов. Зашла и ничего не подозревая, стала запирать дверь на ключ. В этот момент почувствовала острую боль в руке — то Ягмур полосонула скальпелем со всей силы. Кровь брызнула во все стороны и девушка выиграла время, схватив упавшие на пол ключи. Синем опустила здоровую руку за пояс, нащупывая нож, но он выпал второпях. — Стой! Остановись! — но вместо этого девушка махнула хирургическим инструментов и нанесла ещё одну рану, на другой руке. Пока женщина корчилась от боли, Ягмур выбежала из дома и нырнула в чащу леса. Она бежала что есть сил, не жалея ног, не думая и не ища ориентиров. Просто бежала. Через час остановилась у небольшой речки, которую можно было назвать обычным ручьём. «Всё, больше не могу!» — постелила под кустом на землю свою накидку и присела. Только сейчас заметила, что всё это время скальпель был плотно сжат в руках и от напряжения краешек лезвия немного вспорол ей палец. Оторвала завязки от накидки и перевязала, кровь остановилась. Очень хотелось пить. Приподнялась и зачерпнула пригоршню воды, чтобы умыться и утолить жажду. В этот момент её скрутила первая схватка. «Нет, только не это! Только не здесь! Аллах, помоги мне!» Через несколько минут схватки повторились. Потом снова и снова. В голове всплыли слова старой повитухи Ферихи, которые она произнесла незадолго до смерти: «Сколько бы не было людей вокруг, мы рождаемся и умираем в полном одиночестве. Аллах позаботился, чтобы и то, и другое мы могли сделать без посторонней помощи. В теле матери заложена неведомая сила, которая в большинстве случаев сама выталкивает плод на свет». Пока можно было терпеть боль, Ягмур задрала подол и при помощи скальпеля разорвала нижнее платье на нескольких больших кусков материи.