Исцеляющие

Фазыл Ахмед застыл на месте, не двигаясь. Слова Турхан сильно напугали его. Понять, что на уме и в сердце у красивой темноволосой Султанши, было невозможно, потому он просто стоял и пристально смотрел на неё, не отрывая взгляд. — Я только хотел сказать, что рад вашим визитам к моим детям. Фазыл Мурад и Элмас остались без матери, пусть хотя бы бабушка помнит и заботится о них. — упоминание Бейхан было большой ошибкой. Турхан ещё сильнее напряглась, а Визирь увидел, как трясутся её руки. Интуитивно он сделал шаг навстречу, но она снова закричала. — Не подходи, я сказала. — сама удивилась, как легко она снова перешла на «ты», ведь в самом начале их знакомства никакой речи об уважительном отношении не было. Вот и сейчас он снова стал для неё врагом. — Простите… Однажды вы осознаете, что я принял единственно правильное решение. Не думаю, что если бы я сейчас сидел здесь один, без жены, без детей, кто-то из нас был бы счастливее. — Ты ведь никогда её не любил. Поэтому тебе совсем не больно. Через год снова женишься и забудешь о моей девочке. А мои внуки будут называть мамой чужую женщину. — Не буду отрицать очевидного. Зато она меня любила, я точно знаю. Бейхан мечтала подарить мне детей и сделала это ценой собственной жизни. Я её никогда не забуду. И нашим детям буду о ней рассказывать, обещаю. Точнее, мы будем. — Мы? — произнесла с горечью. — Нет такого слова «мы», слышишь? Есть ты и есть я и наши дороги никогда не пересекутся. — Они уже давно пересеклись, если вы не заметили. В ту роковую ночь, когда я молился о своей жене и детях, поклялся Аллаху, что если он спасёт их, я вырву своё сердце из груди и никогда не подумаю о другой. Всевышний решил всё по-своему и теперь я не знаю, как мне быть. — Исполни своё обещание. Я же последую твоему примеру, ведь я тоже виновата перед дочерью, разрешив себе думать о тебе. Никогда и ничего между нами не может быть, даже в мечтах, запомни. — Понимаю. Постараюсь больше не возвращаться домой в это время, можете навещать внуков, когда захотите. Спустя месяц. Али наконец поправился и, как и прежде, приступил к своим обязанностям в доме Кеманкеша. Их встречи с Атике в тайной комнате возобновились, но Султанша не была также счастлива, как раньше. Всё больше людей знали о её грехе, а значит, вскоре мог узнать и Мехмед. Это будет означать конец её регентства и позор. — Ты предлагаешь, чтобы мы расстались? — Али держал свою любимую за руку. — Нет! Нет… Я не знаю! Юсуф снова просил у меня денег. В этот раз сумму в два раза больше. — Дала? — Нет. Но он обязательно отомстит. — Нельзя жить в постоянном страхе, что Юсуф или кто-то ещё однажды проболтается. Сделай наконец свой выбор. Фазыл Ахмед и Хасан справятся без тебя, да и Повелителю уже пора бы вникать в государственные дела. — Мы на пороге новой войны… — Войны никогда не закончатся, Атике. Бунты, пожары, беды людей тоже. В отличие от наших жизней, которые давно начали обратный отсчёт времени. Давай исполним нашу мечту и вместе купим дом, посадим персиковый сад, родим сына. — Сына? — с тоской в голосе произнесла Султанша. — Дети Гевхерхан и Хасана, дочка Ягмур, сын Мехмеда — такие славные… — И у нас будет. Вот увидишь. — нежно прикоснулся губами к бархатной коже плеча любимой. Она с готовностью приняла ласку, ведь за время болезни очень соскучилась по своему Али. Хасан пришёл к Гевхерхан и детям, чтобы попрощаться перед отъездом в Мекку. В руках он держал огромный букет из сиреневых и розовых гортензий с мохнатыми большими шапками соцветий. — Это тебе. — протянул. — Спасибо. — Мустафе сладости и игрушки, малышам — моя любовь. — Я смотрю, Сибель и Тахиру достался самый ценный подарок среди всех нас. — улыбнулась. За прошедший месяц их отношения с Хасаном пережили второе рождение. Он приходил, подолгу возился с детьми, играл с Мустафой, ужинал, а потом наступало их время. Украдкой, как подростки, они целовались в саду, чтобы никто не увидел. Религиозный закон запрещал такие вольности по отношению и к бывшей жене, и к невесте, каковой одновременно являлась теперь Гевхерхан. — Я не хотела беспокоить тебя перед отъездом, но больше не могу молчать. — Что-то стряслось? — Тахир. Ему четыре месяца, а он почти не держит головку. Сибель уже сама пытается перевернуться, а наш сынок такой слабый. Дай Аллах, просто запаздывает в развитии. — Я тоже заметил, но боялся тебя тревожить. Покажи его нашим сёстрам, уверен, они что-то подскажут, помогут. — Когда придёшь в дом Всевышнего, возблагодаришь его за всё, первым делом помолись о здоровье Тахира. Ему твоя молитва нужнее больше других. — Конечно, любовь моя. Я за этим и еду в Мекку. Какое бы испытание нам ещё не выпало, мы примем его с достоинством. Наша сестра тоже родилась с недугом, но мы ведь любим её и глухонемой. Всё, что ниспослано Аллахом, благословенно и должно быть принято нами с терпением и благодарностью. — Ты такой хороший, иногда я чувствую, что недостойна тебя. — Перестань, мы уже много раз говорили об этом. Всё в прошлом. Единственное, что меня терзает — убийца Сафие так и не был наказан. — Аллах его покарает, я верю. — Гевхерхан смущённо опустила глаза. — Что такое? Что ещё? — Может, ты останешься сегодня на ночь здесь? Детей уже уложили. — Госпожа желает согрешить? — ухмыльнулся. — Это не грех. После стольких лет брака! Мы так давно не были вместе. Я уже и не помню запах твоего тела. — А если я передумаю на тебе жениться? — решил пошутить. — Брось соблазнённую женщину с тремя детьми? — подошла близко и положила обе ладони на кафтан, обольстительно заглядывая в глаза Хасана. — Кажется, я в безвыходной ситуации. — рассмеялся и страстно поцеловал любимую, а потом на цыпочках, чтобы не услышала прислуга, поднялся в покои бывшей жены. Ночью Нефес приснился кошмар. Очень красивая молодая девушка, которую она никогда раньше не видела, протянула ей руку и повела за собой. Они брели по полю, потом через лес и наконец вышли к высокому обрыву над морем. Она посмотрела на скалы внизу и испугалась. «Зачем мы здесь? Кто ты?» «Я была такой же как ты. Хотела, чтобы любовь стала моим спасением, но твой отец отверг меня и зло, посланное страшным проклятьем, отняло мою жизнь. Тебя ждёт такая же судьба». «Нет, твой заговор больше не действует на меня, он давно снят». «Если бы ты вышла замуж за того, кого любишь, он бы умер. Ты отдала ему свою жизнь и поэтому теперь смерть придёт за тобой». «Я не верю! Нет!» — голова закружилась, и земля у ног начала потихоньку осыпаться, поглощая Нефес с бездну. Девушка проснулась в холодном поту, упала на пол на колени и стала отчаянно молиться. О сне и страшном предсказании она решила никому не сообщать, надеясь на волю Аллаха. — Турхан Султан, вас ожидает Кесем Султан. — сообщил евнух Сулейман ага. — Я буду через минуту. Султанша была заинтригована, её предшественница на посту Валиде просто так в Топкапы никогда не являлась. Кесем выглядела великолепно в тёмно-коричневом, цвета горького шоколада платье и в сочетавшихся с ним украшениях из агата в оправе тонкой ювелирной работы. — Вы восхитительны. Кажется, время для вас остановилось, либо вы нашли эликсир вечной красоты. — Нашла. Он носит имя «Любовь». — улыбнулась. Я давно хотела выразить тебе свои соболезнования в связи со смертью моей внучки, мы все очень переживали её кончину. — Спасибо. Вы, как никто, можете меня понять. — Ты винишь в этом мою дочь Ягмур? — Нет. Она всего лишь предложила сделать операцию, но решение принимал другой человек. — Знаю. И это решение было правильным, хоть и горьким. Бейхан бы его одобрила. — Не хочу говорить об этом, слишком больно. — Вообще-то я пришла поговорить о другом. Хочу попросить твоей помощи. Боюсь, что упорство Мехмеда разрушит жизнь моей дочери Нефес. Не могу видеть, как она молча страдает. У меня болит сердце из-за неё. — Сто раз разговаривала с ним об этом, сто раз просила, но он непреклонен. — Верю. Меня он тоже не послушал. Но не мы ли с тобой самые умные и хитрые женщины, когда-либо жившие в стенах этого дворца? — У вас есть идея? — Да. Покажи мне всех девушек, которые сейчас обучаются для гарема Повелителя. Две Султанши вошли внутрь, и обитатели были оповещены об этом громким кличем Сулеймана аги: — Внимание! Валиде Турхан Султан и Кесем Султан! Юные наложницы выстроились в ряд, одна красивее другой, как на подбор. Каждая из них могла бы стать пределом мечтаний для любого мужчины, но не для Султана, одурманенного чарами Нефес. — Кто-нибудь из вас умеет рисовать? — громко спросила Кесем и одна из девушек робко подняла глаза. — Как тебя зовут? — Лючия… Афифе, простите. — Сделаешь несколько рисунков: поле подсолнухов, птиц, летящих над лесом, лисицу, прячущуюся в зарослях кустарника, зарисовки на тему охоты, если ты знаешь, что это такое. — Да, Султанша, знаю. — Прекрасно. Если будешь умной и старательной, многого добьёшься. Турхан Султан тебя во всём поддержит. — Валиде, стоявшая рядом, кажется, начала понимать, к чему клонит Кесем. Умственные способности этой уникальной женщины, как и её красота, с годами не иссякали. Харун, как всегда, проводил дни в подвале Топкапы, разбирая архив. Раньше деньги доставались ему проще — достаточно было провести один вечер за карточным столом, но он не жаловался. Метаморфоза, случившаяся с его другом Эзелем после женитьбы и рождения дочки, настолько вдохновляла, что мужчина стал задумываться о создании собственной семьи, но подходящей девушки рядом с собой пока не видел. Да и боялся. Сам будучи сиротой, он не хотел чтобы подобная судьба постигла его детей. Сначала нужно было крепко встать на ноги, отойти от всего опасного, с чем была связана его прошлая жизнь, ведь они с Эзелем не раз попадали а крупные передряги, когда проигравший, не желавший платить, посылал за ними крепких ребят, готовых на всё. Своих родителей Харун не помнил, воспитывался с младенчества в приюте для сирот, содержащемся на деньги казны. Когда в очередной раз богатые господа выбрали не его, лохматого шкодного сорванца, а прилежного тихоню с аккуратно причёсанными волосами, девятилетний мальчик не выдержал и, потеряв всякую надежду попасть в семью, сбежал из приюта. После этого началась его история скитаний. Он просил милостыню, спал на улице даже в холодную погоду, питался отбросами, носил рваньё, найденное на помойке. Несколько раз янычары пытались поймать его и вернуть обратно в приют, но каждый раз Харун бежал. Это был его протест, его выбор. «Если я никому не нужен, то должен умереть, сражаясь с одиночеством и нищетой». Его мысли чуть было не стали реальностью, когда однажды он чуть не утонул в котловане, наполненном дождевой водой после сильного ливня. Тогда сильные женские руки извлекли его из ямы, и стали стучать что есть силы по спине, выколачивая жидкость из лёгких. Это была Синем, ставшая для мальчика ангелом-хранителем. Иногда Харун думал, что если бы у него была мать, она непременно была бы похожа на неё. Благодарность и сострадание большому горю этой женщины, подвигло его на многие вещи, о которых теперь не хотелось вспоминать. И всё же он мечтал, чтобы тётя Синем оттаяла сердцем и перестала делать зло Кесем Султан и её дочери. Машинально перебирая бумаги, он наткнулся на странную бумагу. Это была фетва шейха-уль-ислама, адресованная Султану Мураду Хану больше двадцати пяти лет тому назад. «Повелитель, вы спрашивали можно ли казнить брата-шехзаде и его семью, если он нарушил закон и предал ваше доверие. Несомненно, если предательство ведёт к смуте и грозит нарушить существующий порядок наследия трона Османской Империи, шехзаде Баязид, его жена Калика Хатун и их сын должны отправиться к Создателю». Не веря своим глазам, Харун несколько раз перечитал фетву и, бросив все дела, пошёл в здание Великой Порты искать своего друга. Эзель в это время трудился над какими-то бумагами по приказу Хасана Паши. — Давай выйдем. — Что там у тебя, брат? — посмотрел на руку Харуна, сжимавшего какой-то свиток. — Доказательство того, что твоя мать была убита по приказу Султана Мурада. Эзель выхватил бумагу и стал вчитываться в строки, каждое слово в которых ранило его до глубины души. — Значит Кесем Султан не солгала. Это не она, а её сын. Он ведь и отца моего хотел убить, но вероятно передумал в последний момент. И этим спас свою жизнь, ведь именно отец закрыл брата-Повелителя собой от смертельного ранения мечом в Багдаде. — Судьба. Надо обязательно найти тётю Синем и показать ей это. Тогда она успокоится и поймёт, какую глупость чуть не совершила. — Если б я знал, где её найти. Как сквозь землю провалилась. В тот же день к Кеманкешу приехала Фериде — вдова Мехмеда Паши Кёпрюлю и мать Демира и Аслыхан. — Что вас привело ко мне? — Я не знаю, с кем поделиться своей находкой. Это дела давно минувших дней, но разбирая бумаги покойного мужа, я нашла вот это. — протянула увесистую книгу для записей. — Это что-то вроде дневника моего мужа, о котором никто не знал. Может, вашей супруге будет это интересно. «Во время моего пребывания в Стамбуле, Султан Мурад просил присмотреть за его братом, шехзаде Баязидом. В надежде получить новое выгодное назначение, я не отходил от него не на шаг. Однажды в таверне он познакомился с красивой девушкой, Каликой Хатун, которая готовила еду посетителям, и сразу же сильно заинтересовался ею. Чтобы быть в курсе дела я стал ухаживать за её сестрой Синем. Тогда я был свободным вдовцом и наши отношения зашли дальше, чем я думал. Зато благодаря Синем я узнал о тайной свадьбе шехзаде Баязида и её сестры и сразу же доложил об этом Султану Мураду, за что получил скорое назначение в Анатолию. От меня Повелитель также узнал о месте, в котором шехзаде прятал свою жену. Постыдная страница в моей славной биографии. Иногда мне снятся обиженные глаза той девушки, голову которой я заморочил, не собираясь жениться».  — Вот значит от кого Султан Мурад узнал правду. Спасибо, это на самом деле важная деталь в этой истории. Можно я возьму его? — Конечно. Вечером того же дня Кеманкеш передал дневник Эзелю. — Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что Мурад знал правду. — Какая ирония. Кёпрюлю был отцом ребёнка тёти Синем. Из-за того, что он хотел угодить Султану, по ошибке убили его собственного сына, но он даже не знал об этом. Теперь, вместе с фетвой, найденной Харуном, никаких сомнений не осталось — мама и брат погибли от рук палачей по приказу Султана Мурада. — Он был тяжёлым человеком, нам с Кесем тоже досталось немало. Но смерть со всем примиряет и заставляет всё простить и отпустить. Теперь главное, чтобы об этом узнала твоя тётя. И ещё, пытаясь узнать об убийстве твоей матери, я вспомнил, что у твоего отца, шехзаде Баязида был близкий друг — сын Халиля Паши, Экин. Найди его. Он может знать то, о чём не расскажут никакие дневники, никакой архив, о том, что чувствовал Баязид, когда ты родился и когда думал, что ты умер. Было уже поздно, и Демир посматривал на часы, чтобы не опоздать домой к ужину. Ни посетителей, ни работников библиотеки в такой время уже не было. Заперев бумаги в ящике стола на ключ, мужчина стал собирать личные вещи. В это время скрипнула входная дверь. «Опять забыл закрыть». Поспешил ко входу, чтобы разобраться в том, кто пожаловал в столь поздний час в книжное царство. — Айлин? Зачем ты опять пришла? Я же просил… Девушка ничего не говоря закрыла дверь на защёлку и расстегнула пуговицы на красивом шёлковом платье. — Что ты делаешь? — То, чего ты ждёшь. Чего ждут все мужчины. — подошла поближе, взяла Демира за руку и положила её к себе на грудь. Он опешил, оказавшись в столь щекотливой ситуации. — Бери, это всё твоё. — Я же сказал тебе всё ещё в прошлый раз. Я не люблю тебя. Иди к мужу. — одёрнул руку. — Скажи, и я брошу его завтра же. Только скажи. Пусть ты меня не любишь, зато я люблю. Моей любви хватит на нас двоих. Мы уедем и будем очень счастливы вместе. — начала расстёгивать кафтан Демира под его громкие протесты и активные действия, призванные помешать этому. Входная дверь с грохотом отворилась так, что защёлка отлетела на несколько метров и ударилась об стену. Это был Айяс Махмуд, следивший за женой. Недвусмысленные позы и расстегнутые пуговицы у обоих говорили о том, что Айлин и Демир не просто разговаривали. — Негодяи! Убью обоих! — Подожди, всё не так как ты думаешь! Я не хотел ничего…- в этот момент тяжёлый кулак Махмуда встретится с челюстью предполагаемого любовника жены. После ничего не говоря, он схватил Айлин и выволок на улицу. Кеманкеш и Кесем сидели в саду, обсуждая последние новости. — Надеюсь, скоро Синем узнает правду и все страхи Ягмур закончатся. — Да, потому что она боится отойти от Зеррин даже на шаг. Как думаешь, она простит нас, когда узнает, что мы несколько раз показали внучку Эзелю? — Вряд ли. Если бы я была на её месте, не простила бы. — Ладно. Собирайся, я жду тебя у кареты через полчаса. Али отвезёт нас в одно незабываемое место. — Это что, свидание? — Да, я предупредил всех, что сегодня мы можем не вернуться домой. — Кеманкеш! — Бабушке и дедушке тоже нужен отдых. Когда супруги вошли в небольшой дом с видом на Босфор в районе набережной Эминёню, Кесем изумилась. — Что это? — Я купил его несколько месяцев назад, потратив большую часть своих сбережений. Дом был в ужасающем состоянии, но сейчас, как видишь, здесь почти всё идеально. — Но зачем? — Помнишь, ты говорила, что нашим дочерям нужно место, где они будут работать, вести приём пациентов? Этот дом показался мне идеальным. Теперь, когда Ягмур мать, негоже ей столько времени бегать по домам. Сюда она даже сможет брать Зеррин. Вот эта маленькая комната специально для внучки. — открыл дверь. — Всё продумал. И украл мою идею! — Что, мне как вору, полагается наказание? — подошёл вплотную и обвил руками талию жены. — Здесь? Тут же нет мебели, помилуй. — Ну, ты не видела ещё второй этаж и мансарду. На открытой террасе на крыше с видом на Галату и Галатскую башню, был накрыт небольшой стол. Чичек по просьбе Кеманкеша приготовила нежнейшую рыбу, купленную у местных рыбаков. Мужчина зажёг от двух свечей ещё несколько и обстановка стала романтичной. — Теперь ты понимаешь, почему я выбрал именно этот дом? — Да. После ужина они долго смотрели вдаль и слушали крики надоедливых чаек, летающих над головами. — Пойдём спать, любовь моя. Здесь есть кровать, но очень небольшая, поэтому придётся прижаться друг к другу сильно-сильно. — Хитрец! Что ты опять задумал? — Просто сменить обстановку. Уже поздно ехать домой, да и Али я отпустил. В небольшой комнате на втором этаже с белоснежными белёными стенами кроме кровати и пары стульев, оставшихся от прежних жильцов, больше ничего не было. Кеманкеш распахнул окно. Летняя июньская ночь была светлой и жаркой, но благодаря спасительному бризу с Босфора, дышалось легко. Мужские руки снова легли на талию и заскользили по спине, затянутой в тугой корсет. Стало понятно, что просто так сегодняшний день не закончится. — Любимая… — коснулся губами шеи. — Молчи! Давай проверим, на что сгодится эта узкая кровать. — загадочно улыбнулась и сняла с себя длинные сапфировые серьги. Ягмур проснулась посреди ночи. Внутренние материнские часы работали исправно. Пора было кормить Зеррин. Она на ощупь нашла колыбельку и собралась взять дочку на руки, но ребёнка там не оказалось. Сон как рукой сняло. Молодую мать мгновенно охватила паника. Выбежав в коридор со свечой, она начала глазами искать младенца. Через несколько минут на ушах стоял весь дом, но Зеррин нигде не было.