Исцеляющие

— Мехмед, как ты можешь! После того, что я сделала для тебя и для государства, ты поступаешь со мной как с бесправной вещью! — Успокойтесь, тётя, всё хорошо. Разве не каждая женщина мечтает о доме, о муже, о семье? Из-за меня вы потеряли возможность иметь всё это, и вот теперь я хочу вернуть вам право на счастье. — На счастье? C Фейязом Пашой? — Он уже поставлен в известность и готовится к никяху. Я распорядился подготовить для вас лучший дворец Стамбула. — А меня ты спросил? Хочу ли я замуж? За кого я хочу замуж? — У вас есть другой претендент? По-моему, Фейяз Паша идеально подходит вам по возрасту и статусу. Если вы назовёте мне кого-то из числа Пашей или хотя бы какого-нибудь агу, который сможет стать более достойной партией дочери Султана и бывшему регенту Империи, я готов вас выслушать. — Я…я…- случилось то, чего Атике боялась все эти годы. Она не могла произнести имя Али, а тем более не могла признаться, что их связывают долгие греховные отношения. Являясь на протяжении долгого времени ключевой фигурой в государстве, она потеряла малейшую возможность вступить в неравный брак. — Я просто не хочу замуж! Не хочу! Юсуф предупреждал Мехмеда о такой реакции на предстоящий никях со стороны Атике Султан. Оставаться в Топкапы она больше не могла, отослать её из столицы было бы неверным шагом в глазах подданных, а вот выгодное замужество снимало все вопросы и было самым удобным в сложившейся ситуации. — Пути назад нет. Пройдёт время, и вы будете мне благодарны. — Мехмед…- Атике от отчаяния бросилась к племяннику и схватила его за локоть. — Сжалься. Делай что хочешь, но отмени эту свадьбу. Я на всё согласна, только не никях, умоляю. — Тётя, не расстраивайте меня. Вы сами не понимаете о чём просите. Та судьба, которую я вам выбрал лучше забвения в каком-нибудь забытом Аллахом и людьми дворце в глухой провинции. Так вы всегда будете рядом и продолжите служить государству, но уже в другом качестве. Ваш будущий супруг благодаря семейным узам будет верен мне как никто другой. — Как ты, мама? — Ягмур присела на край кровати рядом с Кесем. — Лучше, дорогая. Мне сказали, что Зеррин вернулась домой. — Да, я её покормила и теперь дочка сладко спит в колыбели под присмотром своего отца. — Ты оставила её с Эзелем? Неожиданно. — Просто я поняла, что он любит её. — Ты поняла только это? — девушка отвела взор в сторону, чтобы не признавать очевидного. — Это твоя жизнь и твоя семья, тебе одной решать, но когда между мужчиной и женщиной есть сильные чувства, как у вас, очень многое можно простить. Тем более, когда есть общий ребёнок. — Мама, я боюсь. Сейчас даже больше, чем до свадьбы с Эзелем. Мне кажется, что меня нельзя полюбить, что я недостойна, не рождена для этого. — Какие глупости! Выбрось их из головы, милая. Ты очень красивая, умная, талантливая, сильная. Как ты можешь быть недостойна любви и счастья? — Меня дважды предали и бросили. Я искренне любила, я верила… Не хочу больше жить в ожидании, что мне в очередной раз воткнут нож в спину. Зеррин нужно вырастить, поставить на ноги, а случись что опять, я просто умру… — В любви нет никаких гарантий, дочка. Каждый раз ты открываешь ей сердце без всяких условий. Это как вера во Всевышнего, она не требует доказательств. Ты стоишь на краю обрыва и когда прыгаешь, либо полетишь, либо разобьёшься о камни, никто не знает. Но все и всегда прыгают. Потом собирают себя по кусочкам, залечивают раны и снова взбираются наверх и пробуют снова и снова в надежде, что в следующий раз получится расправить крылья и воспарить над землёй. Иначе жизнь бессмысленна. — Мама… — По глазам вижу, что ты его простила, и что любишь. А страх уйдёт. Наступит момент, когда ты не сможешь удержаться, чтобы не пойти к нему, не обнять. В двери постучали. Это был Эзель. — Можно? Тётя хочет кое-что сказать вам обеим. — лица женщин застыли, не зная, чего ожидать дальше. Кесем кивнула и опустила глаза. После этого Синем вошла. Она была бледной и поникшей, как побитая собака, взгляд потух. Теребя подол платья, подошла к кровати. Эзель стоял рядом, готовый поддержать, если голова закружится, тётя ведь тоже наглоталась едкого дыма и пока ещё была слаба. Слова застревали в горле, но их нужно было сказать. — Я…я очень ошиблась, была не права. Теперь должна попросить у вас прощение. Знаю, что так просто не получу его и должно пройти много времени, чтобы всё забылось. Сама не знаю, как буду жить дальше, в чём теперь смысл моего существования… Но если можете, не держите зла. — отвела глаза, пряча слёзы. — Если бы поверила мне в тот день, когда мы приехали в усадьбу всё прояснить, многого можно было избежать. Ты причинила моей семье слишком много горя, но я понимаю причины твоих поступков. Виновных больше нет в живых и нужно всё забыть, отпустить. Ты права, будет лучше, если на какое-то время исчезнешь из нашей жизни. Может когда-нибудь, когда Ягмур простит и забудет, позволит тебе увидеть Зеррин, если захочешь. — Спасибо…- с трудом выдавила из себя и повернулась, чтобы уходить. Эзель пошёл следом. Теперь, когда у Синем не было другого жилья, он решил, что она будет жить в его небольшом дом в Лалели. Со всеми свалившимися на голову переживаниями из-за матери, сестры и племянницы, Нефес уже неделю не посещала госпиталь. На руках оставались книги, взятые в библиотеке на короткий срок, но так и не возвращённые, потому как только всё наладилось, девушка поспешила их вернуть. Риск вновь увидеть Демира был слишком большим, но делать было нечего. Робко, озираясь по сторонам, она подошла к зданию и открыла дверь. Молодой человек, следивший за порядком и ведущий запись выданных и возвращённых книг, сильно закашлял. Демир предупредил его насчёт глухонемой симпатичной Госпожи: каждый раз, когда она приходит, его нужно оповестить об этом. Нефес не слышала голосов, иначе бы испугалась, когда мужчина нарочито громко, что есть силы, произнёс: — Будете брать что-то ещё, Нефес Ханым? — другие посетители удивлённо обернулись и девушка почувствовала себя неловко, замотала головой, собираясь уходить. — Подождите! — остановил. — Там есть особенные книги для вас, по медицине. Их привезли недавно и они точно вас заинтересуют. Пройдёмте за мной. — ничего не оставалось, как пойти следом. На столе между полок лежало шесть новых книг в твёрдых обложках, украшенных вручную. Внутри ровными каллиграфическими символами были записаны симптомы разных болезней и правила, как их нужно лечить. В те времена описанный опыт разных лекарей имел бесценное значение для начинающих. Нефес заинтересованно водила глазами по строчкам. Без сомнения, Демир старался ради неё, разыскивая во всех уголках Империи такие экземпляры. Внутри что-то затрепетало от мысли о нём. Он рядом. Посмотрела по сторонам — никого. Снова стала изучать одну из книг, но смысл прочитанного никак не доходил до разума. Демир. Где же он? Хрупкая точёная фигурка с тонкой талией и грациозной осанкой просматривалась через пустые места на книжных стеллажах. Сиреневое струящееся платье, длинные тёмные волосы, несколько раз перехваченные лентами в цвет основному наряду, собирающие локоны в строгую, но по-девичьи лёгкую причёску. Нефес на улице старалась покрывать голову платком, но сейчас, когда никого не было рядом, он лежал на плечах, оголив прекрасный профиль. Несколько месяцев назад ей исполнилось восемнадцать — самый прекрасный и чудесный возраст, пора цветения и любви. Демир смотрел не отрывая взгляд, чувствуя пожирающую его тоску и щемящее чувство невозможности выразить свои чувства. Он всё ещё помнил, как прекрасна и нежна её кожа на ощупь, какие сладкие у неё губы, как обжигающе её дыхание… Дыхание. Она никогда не станет его Дыханием. Тем временем девушка закончила осмотр и прихватив пару книг, решила вернуться в зал. Демир не выдержал и вышел, преградив ей путь. Нефес прижала книги к груди, словно это могло защитить её от чувств. — Я скучаю. Я не могу без тебя. Делай что хочешь, проси что хочешь, только будь со мной. Всё равно, что скажут другие, всё равно, что меня ждёт, я хочу жениться на тебе, иначе сойду с ума. Нефес пыталась пройти, но он не пустил, положив руки на плечи. Она пристально посмотрела ему в глаза: «Нельзя. Кто-то из нас погибнет. Или ты, или я». — Пусть это буду я. Пусть мы будем женаты всего лишь один день. Я променяю на него всю оставшуюся жизнь. — потянулся губами к её лбу и коснувшись его, ощутил ни с чем не сравнимое блаженство. Нефес притягивала его как магнит, только с ней он чувствовал себя счастливым и спокойным. Несмотря на разделявшие их тела книги, он чувствовал её каждой частичкой своего тела и души. Они могли простоять так целую вечность, если бы не шум. Что-то упало, Демир обернулся. На полу лежала случайно обронённая книга. Атике была полна решимости не допустить свой брак с Фейязом Пашой и отправилась к зданию Порты, чтобы поговорить с ним лично. Мужчина сорока пяти лет, среднего роста и плотного телосложения, с намечающейся на голове лысиной, общался с другими Пашами. Заметив Атике Султан, все затихли. Весть о прекращении её полномочий громом обрушилась на головы членов Совета Дивана в то утро. Султанша и Паша уединились в пока пустующем кабинете Первого Визиря Хасана Паши. Мужчина не скрывал своё удовлетворение происходящим. Когда несколько дней назад к нему пришёл Юсуф и рассказал о планах Повелителя, он не поверил своим ушам. Жениться на женщине из династии, бывшем регенте, было пределом всех мечтаний. Это открывало многие ранее закрытые двери, давало невероятные возможности в продвижении по службе. Фейяз Паша был очень тщеславным человеком, жадным до власти и денег, а кроме того, славился своей жестокостью. Три его жены, скоропостижно почившие после свадеб, были причиной разных дурных слухов. — Мне выпала большая честь, Султанша. Скоро мы вступим в законный брак, и в Топкапы начнётся новая эра. — Вижу, что ты рассматриваешь меня не более, чем блестящую возможность укрепить свое влияние в Совете. Скажу честно, я против этого никяха. Между нами не может ничего быть и никогда не будет. Я не позволю. — Но Повелитель… — Пусть он хоть трижды обещал меня тебе в жёны. — Но что же мы можем сделать? — Скажешь Мехмеду, что не можешь жениться, потому что немощен как мужчина. — Но это позор! Я на такое никогда не пойду! — Хочешь, чтобы твой труп нашли утром после свадьбы? Я могу это устроить. Рука не дрогнет, поверь. — Что вы такое говорите? Как можно? — Ты меня знаешь. Я слов на ветер не бросаю. Это твой последний шанс спасти свою голову. Атике ушла, оставив Фейяза в тяжёлом раздумье. Эта женщина не была кроткой, она вполне могла воплотить свои угрозы в жизнь. Но упускать такой шанс было нельзя. Нужно было срочно переговорить с Юсуфом и Повелителем. Эзель теперь приходил к Зеррин каждый вечер. Общение с дочкой стало глотком свежего воздуха в жизни. Девочка была так похожа на Ягмур, и это сильно радовало молодого отца. Прикасаясь к малышке, он словно прикасался к любимой жене, которая всё ещё вела себя сдержанно и отстранённо по отношению к нему. Но Эзель чувствовал её взгляд со стороны, знал, что она внимательно следит, когда он убаюкивает дочку, разговаривает с ней, целует. Он ждал, когда непокорное сердце его любимой окончательно оттает, но этого не происходило, слишком большая боль сковала его. Она боялась, и это было понятно. — Я узнал, что ты иногда уходишь из дома к пациентам… — Да. Но это лишь те люди, которым я не могу отказать. Фазыл Ахмед Кёпрюлю, например. Я не могу оставить без внимания его детей. Или Повелитель…его диабет. — Не ходи в Топкапы. Там Юсуф. — Позволь мне самой решать, что делать. — Ты моя жена. — Да, мы слишком затянули с разводом. Папа поговорит с имамом. Хотя теперь, когда ты здесь, достаточно только моих слов… — Я против. Не торопись. Оставь нам хотя бы маленький шанс. Я докажу, что могу быть хорошим мужем и отцом, искуплю свою вину перед тобой. Мы ведь так любили друг друга. — Любила только я, как оказалось… — Не правда. Я женился на тебе, потому что ты завладела моим сердцем, растопила в нём лёд, излечила меня от ненависти, заставила забыть о мести. Ты самая лучшая, самая любимая и мне больше никто не нужен. — Прошу, не надо. Все эти слова… Всё это лишнее. Я доверилась тебе, а ты всё растоптал, обманул. Как мне теперь поверить, что при случае, ты не сделаешь то же самое? Давай попробуем просто быть друзьями, родителями Зеррин, не более. — А что мне делать со своими чувствами, с любовью, которая переполняет душу? — То же, что сделала я, когда ты оставил меня одну. Айлин приехала к Исмихан, зная, что в это время Юсуфа никогда не бывает дома. Юная Султанша мучилась, не зная что делать. Девушки, по обыкновению устроились в саду за ароматным чаем. Омер играл по близости, и Айлин заметила, как по-матерински ласково смотрит на него сестра. — Ты нашла в этом мальчике своё утешение? — Да. Если Юсуф сделал что-то хорошее за все годы нашего брака, так это то, что взял Омера в дом. Он утолил мою тоску по ребёнку. — Ты же понимаешь, что теперь твой муж может манипулировать тобой. Ему не нужен сын, он лишь инструмент, при помощи которого он удерживает тебя рядом. Теперь, когда маму лишили регентства, никто не вступится за тебя. Нужно было воспользоваться возможностью и развестись раньше. — Что об этом говорить теперь? Скажи лучше, что ты решила? — Я была у Демира, хотела поговорить, молить о любви, но застала его с Нефес. Он так смотрел на неё! Я поняла, что он никогда так не посмотрит на меня. Никогда! — Ты не замечаешь, что есть другой человек, готовый подарить тебе всю свою любовь. Глупо упускать его, такого шанса больше может не выпасть в жизни. — Знаю. Но как я теперь оставлю маму? Брат решил выдать её замуж, надеюсь, у него ничего не выйдет. Я буду рядом с ней. — Когда уезжает Махмуд? — Завтра рано утром. — Может, ещё передумаешь? — Нет. Всё решено. На улице было жарко, и Айлин почувствовала себя дурно. Исмихан проводила её в дом и уложила на диван. Служанка принесла холодный освежающий гранатовый сок, но от него Айлин стало только хуже. Она поморщилась и спросила, где находится отхожая комната. — Сестра, и давно у тебя это? — Пару дней. Пройдёт. — Пройдёт? Конечно. — загадочно улыбнулась и послала Хатун за лекарем. Мехмед прогуливался по саду своего гарема, когда его внимание привлекла необычная картина. У холста сидела юная девушка и что-то сосредоточенно рисовала. Мелкие светлые кудри ниспадали на худые плечи, едва заметные веснушки на лице были похожи на солнечные зайчики, отражавшиеся от лучей раскалённого летнего светила. Возникший интерес заставил Падишаха приблизиться со спины. — Что это? — неожиданно спросил, девушка встрепенулась, от чего кудряшки подпрыгнули в воздухе и снова легли на прежнее место. — Повелитель! — подскочила и поклонилась. — Я не видел тебя раньше. Как твоё имя? — Афифе, Повелитель. — Что ты рисуешь? — Природу, животных, всё, что приходит на ум. — Красиво. — Мехмед осмотрелся. Сюжеты картин, расставленных на небольшой лужайке, очень импонировали ему и напоминали рисунки, которые делала Нефес. Одна из них даже заставила его замереть. Поле весенних разноцветных тюльпанов — символов династии Османов. Султан не знал, что именно это полотно по приказу Кесем Султан было доставлено из её дома, а автором была её дочь. — Это тоже твоё? — Да, Повелитель. — солгала девушка, как велела Турхан Султан. — Очень талантливо! Очень! Я возьму его себе. — Мехмед с энтузиазмом снял холст с мольберта и покрутил в руках. — Где ты так научилась рисовать? — На Крите, Повелитель. Я из Ретимнона. — Венецианка? — Да, верно. — Нарисуй ещё что-нибудь похожее на эти тюльпаны. Я буду теперь тебя навещать время от времени. Ты всегда здесь? — Почти каждый день. Мехмед ушёл, а довольная Турхан Султан, наблюдавшая со стороны, похвалила Афифе. — Молодец. Я расскажу, что делать дальше. Если будешь следовать моим советам, далеко пойдёшь. Фазыл Ахмед дожидался брата на ужин. После похода на Крит они стали близки, несмотря на приличную разницу в возрасте. По сути, сейчас они были самой большой поддержкой друг у друга, оставшись без любимых женщин. — Как племянники? — Растут. Смотрю, не нарадуюсь. Сынок пошёл в Бейхан, а Элмас Кая — наша порода. — Дочка, похожая на отца — к счастью. — Надеюсь. Хочется верить, что на этом счёт моим потерям в жизни закончится. Дети вырастут здоровыми и сильными. — Ты сильно тоскуешь по жене? — Я тоскую по светлой душе, по доброй красивой девушке, скрасившей моё одиночество, по матери моих детей, которую они никогда не обнимут… — Но не по любимой? — Не буду врать. — Я давно понял, что ты её не любил так сильно, как свою первую жену. — Большая любовь появляется в жизни не часто, важно её не пропустить. — А что делать, если это чувство может оказаться роковым? — Откуда такие мысли? — Нефес знает намного больше, чем мы. Она считает, что если мы будем вместе, кто-то из нас погибнет. — А ты что думаешь? — Я не думаю, просто чувствую, что не могу дышать без неё. А что бы ты сделал на моем месте? — Ну, когда мне было двадцать, я впервые влюбился в свою будущую жену, а её отец отказался выдавать её за меня, то я её просто украл. — Украл? — Ну да. Потом вернул и как честный человек сразу женился. Правда сначала чуть было не лишился головы от рук будущего тестя. — улыбнулся от воспоминаний молодости, но потом опомнился. — Только смотри, не воспринимай это как совет, упаси Аллах! Кеманкеш разрубит тебя на две половины, одну выкинет в Чёрное море, другую — в Мраморное. — Что ты? Нефес уже достаточно позора и без этого. Атике надела один из самых красивых своих халатов ярко-красного цвета, проверила, плотно ли заперта дверь в покои и спустилась в тайную комнату. Али уже ждал. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. — Как ты? — Как видишь. Оказалось, что после регентства жизнь существует. Я дышу, разговариваю и даже не испытываю сожаления, что всё закончилось. Я была готова к этому. Сейчас или годом позже, какая разница. — Это правда? То что говорят о твоём замужестве? — Это решение Мехмеда и я с ним не согласна. Фейяз Паша, если не дурак, сам откажется от этого брака. Иначе… — Иначе что? Атике, если ты выйдешь замуж, мы больше никогда не увидимся. Я очень долго ждал, но на роль любовника при муже не соглашусь никогда, запомни. — Али, я все эти годы хотела приблизить тебя к себе, хотела, чтобы у тебя было имя, должность. Чтобы вот в такой вот момент я гордо могла встать и сказать, что выбираю тебя своим супругом. Но ты не захотел. А другого пути к нашему счастью получается что нет. — Гевхерхан Султан вышла замуж за Хасана когда он тоже был никем. — Они попали в тот момент, когда менялась власть, и до них никому не было дела, а сразу после Хасан поступил на службу в Топкапы. Это не наш случай. — Давай просто уедем пока не поздно. Втроём. Ты, я и Дерья. Начнём всё сначала где-нибудь подальше от Стамбула. Купим дом, посадим сад и родим сына. — Думаешь, у нас получится? — Уверен. — Тогда я согласна. — улыбнулась и положила ладонь на ладонь Али. Юсуф по обыкновению пришёл в таверну, в которой обычно играл. Настроение было приподнятым, ведь ему удалось выкрутиться из стольких передряг, а деньги Синем закрыли последний долг. — Юсуф Паша! Какая встреча! — радостно встретили его завсегдатаи, ударив по рукам. — Я чист, как ребёнок и готов снова попытать удачу! Ну, кто хочет сразиться со мной? — довольно предложил. — Я! — неожиданно раздался незнакомый голос за спиной. Лицо высокого мужчины было закрыто чёрной бархатной маской. — Интересно. Кто вы и почему прячете своё лицо? — Чтобы не напугать людей. Мой облик носит печать сильного уродства. Поэтому примите меня такого, каким видите. — Хорошо, Господин. Назовите хотя бы своё имя. — Для вас я Кузгун — чёрный ворон, спускающийся за добычей при наступлении сумерек. Наступил рассвет. Айяс Махмуд велел грузить вещи в повозку. Айлин вечером не вернулась домой, не пришла даже попрощаться перед отъездом. «Что ж, всё к лучшему. Значит, не любит. Значит, не судьба» — долго варочился не в силах заснуть. Сундуки с вещами были уже погружены, когда он в последний раз повернулся к дому, который не принёс ему счастья, а потом занёс ногу, собираясь вставить её в стремя. — Махмуд! Подожди! — Айлин выскочила из кареты, остановившейся с другой стороны от дома. — Что ты здесь делаешь? Уже поздно для разговоров, мне нужно ехать. — хмуро ответил. — Я всё поняла, всё осознала. Я поеду с тобой! — Неужели? — сменил выражение лица на более благосклонное и повернулся к раскрасневшейся жене. — Ты же нас не оставишь. — Султанша положила ладони на свой ещё плоский живот и искренне улыбнулась. Кесем сидела в саду, упершись спиной на спинку широкой скамейки. Кеманкеш укачивал Зеррин, устроившую накануне переполох в доме, когда Ягмур и Нефес по просьбе Гевхерхан поехали осмотреть Тахира. — Ну как, дед, справляешься? — спросила мужа. — Ещё бы! Этот характер я хорошо знаю и умею его укрощать! Раньше у меня была одна Кесем, потом две, теперь три! — Ну, расскажи секрет. Кеманкеш положил девочку в люльку и присел рядом. — Всё очень просто. Нужно взять и сделать вот так…- прикоснулся щекой к щеке Кесем и дальше губами дотронулся мочки уха. Она засмеялась. — Шутник. — С Зеррин это тоже действует, клянусь! Она сначала таращит на меня свои глазёнки, потом пускает пузыри и засыпает. Вылитая бабушка! — Как же хорошо, когда всё спокойно и нет ненависти. Только любовь. Мы ведь об этом мечтали? — Да, милая. Сад, который ты обновила год назад, когда мы вернулись в этот дом, зазеленел и разросся. Розы цветут, всё благоухает. Помнишь, ты говорила, что здесь будут бегать наши внуки? Вот теперь и Зеррин появилась. А ещё Сибель и Тахир. Через год три пары маленьких ножек будут топтать этот газон. — Жаль, что нельзя остановить время, заставить его замереть вот так. В сад зашёл Али, пытавшийся подобрать слова для начала разговора. — Что ты тянешь, говори, как есть! Мы ведь не один год знакомы. — Я пришёл попрощаться. Сегодня ночью я выведу Атике по тайному ходу в этот дом, и мы вместе с Дерьёй уедем. — Но куда? — оживилась Кесем, смирившаяся с Али в качестве зятя. — Не важно. Мы сразу поженимся, обустроимся, потом сообщим. — Али, вместе с тобой из нашего дома уходит целая эпоха. — растрогалась Султанша. — Ты всегда будешь здесь желанным гостем. Но пожалуйста, сделай мою дочь счастливой. — Обещаю. Думаю, Озгюр справится вместо меня. Он толковый юноша. — Спасибо за службу, за преданность, за то, что всем сердцем был с нами все эти годы. — Кеманкеш обнял по-отечески своего верного слугу и товарища. Атике собрала самые необходимые вещи и спустила их в тайную комнату. Сегодня начиналась её новая счастливая жизнь. Незадолго до этого она получила прощальное письмо от Айлин и очень порадовалась счастью дочери. «Моя девочка уже совсем взрослая, выпорхнула из гнезда, чтобы свить своё. Доброго тебе пути, доченька!» — Султанша! Повелитель зовёт вас к себе. Немедленно! — Что ещё случилось? — насторожилась Атике и пошла в покои Мехмеда, но стража остановила её и указала, что Султан ждёт её в зале для торжественных мероприятий. Там был не только Мехмед, но и Файяз Паша, и Юсуф, и ещё какие-то люди, которых она хорошо знала. Имам, муфтий… — Что происходит, Мехмед? — Я решил не ждать две недели. Ваш никях с Файязом Пашой только что был заключён. Эзель наконец нашёл дом, в котором когда-то жил верный Кесем Султан Халиль Паша. Он умер несколько лет назад от сердечного приступа, оставив всё свое имущество сыну Экину, которому на данный момент было сорок шесть лет. Дверь отворил не очень приветливый охранник, по всей обстановке в доме чувствовалось, что в семье, некогда приближенной к Османскому двору, сейчас дела шли не очень блестяще. Хозяин дома иногда злоупотреблял спиртным и как раз в этот момент был немного пьян. — Баязид, ты ли это? — закричал Экин, тряся бутылкой ракы. — Нет, я его сын. — Сын? — задумался. — Какой сын? — Законный. От его жены Калики Хатун. Хочу с вами поговорить об отце. Мне нужно знать всю правду. — Садись. — подвинул рукой стакан. — Я не пью. — Не важно. Пей! Сегодня тебе это необходимо.