Часть 64. Всё могло бы быть иначе.
18 августа 2021 г., 22:42
Атике испытала сильный шок, поняв, что её выдали замуж против её воли. Несмотря на присутствие высокопоставленных лиц из числа духовенства и некоторых Пашей, сил, чтобы сдержать себя, у неё не нашлось.
— Гнусная мерзкая тварь! — ударила кулаком о грудь Юсуфа. — Это ведь ты надоумил Повелителя? Ненавижу! Чтоб ты сдох! Я должна была казнить тебя, вместо того, чтобы выпустить из темницы! Сволочь!
Звериный оскал на лице Султанши, какой Мехмед не видел никогда в жизни, заставил его засомневаться в том, в чём так яростно его убеждали Юсуф и Фейяз, но как Султан он не мог пойти на попятную перед лицом собравшихся. Если бы в первые дни самостоятельного правления он показал себя слабым, сомневающимся, подверженным влиянию со стороны кого бы то ни было, опять пошли бы слухи о несостоятельности молодого Падишаха. Теперь что бы не происходило, нужно было уверенно держаться принятого решения.
— Тётя, успокойтесь! Не произошло ничего страшного, вы скоро привыкните к своему новому статусу, вот увидите.
— Привыкну? Я? Привыкну? Да скорее этого шакала — моего мужа найдут с перерезанным горлом!
— Атике Султан, я бы не стал так горячиться…-попытался вставить слово Фейяз Паша.
— Стервятник! Ты ещё не знаешь, как я горячусь. Кому-то из нас двоих придётся предстать перед Аллахом! Или я не дочь Султана Ахмеда и Кёсем Султан! — торопливым шагом вышла вон из зала, где только что закончилась церемония никяха.
Внутри Султанши всё тряслось и горело огнём, она не могла простить Мехмеду такого отношения к себе.
— Пошли все вон! — закричала на Хатун, которые укладывали её вещи в сундуки.
— Но Повелитель приказал…
— Плевать я хотела на приказы кого бы то ни было! Вон, я сказала. — указала пальцем на дверь. Девушки застыли в нерешительности, не зная, чьё распоряжение выполнять. Тогда Атике схватила зеркало с дамского столика и со всей силы швырнула его в ноги испуганным Хатун. Зеркало разлетелось вдребезги, заставив девиц отпрыгнуть и быстро удалиться. Раскрасневшаяся Султанша заперла двери на замок и тяжело выдохнула. Нужно было собраться с мыслями и понять, что делать дальше. Просто так сдаться было не в характере этой женщины, особенно если это касалось личной жизни. Годы регентства закалили её характер, сделав его более жёстким и решительным.
«Будь всё проклято! По вашему не будет. Не для того я так долго ждала своего счастья, чтобы смириться и прожить остаток дней с тем, кого презираю».
Про себя Атике поблагодарила Кеманкеша, однажды соединившего тоннелем гарем со своим домом, бросила последний взгляд на главные покои в женской половине дворца и решительно открыла дверь в тайную комнату.
— Ты чего такой серьёзный? — Кесем мило улыбнулась мужу и села рядом на диван.
— Думаю обо всём, что с нами произошло с тех пор, как мы вернулись в Стамбул.
— И правда — столько переживаний. Скоро вернётся Хасан и состоится их с Гевхерхан свадьба. Надеюсь, Мехмед на этот раз не выкинет ничего такого, как с Атике. В голове не укладывается.
— Многое зависит от окружения. Рядом с твоим внуком-Повелителем завелись змеи, которые травят его и без того мятежную душу.
— Я поговорю об этом с Турхан при случае.
— Вы вдвоём что-то задумали? Расскажешь мне?
— Может быть как-нибудь. — загадочно улыбнулась. — Это наши женские хитрости. Хочу, чтобы Мехмед переключил свой внимание на другую девушку, для этого мы с его Валиде решили создать прекрасный образ, идеал, в который невозможно не влюбиться.
— Идея прекрасная, смотри, чтобы вас не поймали на обмане.
— Главное, чтобы подействовало. Если девушка очарует внука, ей многое простится. И нам заодно.
— О, женщины! Коварные создания! Мы, мужчины, думаем, что всё контролируем в этой жизни и не догадываемся, как нами крутят. — пошутил.
— Я делаю это ради нашей дочки, ведь силой и угрозами делу не помочь, только хуже будет. Думаю, что Ягмур всё-таки со временем простит Эзеля и за неё нам наконец станет спокойно, а вот с Нефес всё гораздо сложнее.
— Да, у меня тоже болит душа за нашу младшую девочку. Ей по жизни нужно будет надёжное крепкое плечо рядом, без этого ей придётся натерпеться.
— Кажется, мы будем переживать за них за всех до последнего вздоха. Посмотри на Хасана, Гевхерхан, Атике — давно зрелые люди, а всё что-то да не так.
— Такова наша родительская участь. Завтра, когда уедут Али и Атике, я прикажу заделать вход из тоннеля в подвал, чтобы никто не смог больше проникнуть в дом из дворца. Всё, история этого любовного пути завершилась.
Ягмур внимательно осмотрела племянника. Тахир, которому вот-вот должно было исполниться четыре месяца, сильно отставал в развитии от сестры, с которой их разделяло всего две недели. Хотя с тех пор, как малыш попал к Гевхерхан, он значительно подрос и окреп, движения во многом оставались неосознанными, он с трудом держал головку и быстро уставал, теряя интерес к ярким глиняным лошадкам, которых Мустафа подкладывал в колыбельки к младшим брату и сестре.
Гевхерхан сидела рядом и плакала.
— Сестра, успокойся. Это ещё ничего не значит.
— Вы ещё не знаете про приступ…
— Какой приступ? — насторожилась Ягмур.
— Вчера Тахир сильно заплакал, я взяла его на руки, а он как каменный, головку запрокинул, весь трясётся и глаза такие испуганные. Ему было больно.
— Судороги? Что бы это значило? Нефес, ты можешь посмотреть? — отошла, пропуская сестру вперёд.
Девушка положила ладони на мальчика и стала водить ими в разные стороны, как бы поглаживая маленькое тельце. От живота, ручек и ножек Тахира исходило ровное тепло. Но вот когда пальцы добрались до спины и шеи, Нефес ощутила странные импульсы — холод сменялся невыносимым жаром, подушечки кололо иголками, жгло огнём, пронизывало током.
«Проблема в шее и верхнем отделе позвоночника».
— Видимо это результат сильного обвития пуповиной, которая сдавливала позвонки, когда малыш рос в утробе матери. — Нефес закивала, соглашаясь с сестрой.
— Он ведь не останется калекой? Что-то можно сделать? — взмолилась Гевхерхан.
— Нужно попробовать массаж, только это ничего не гарантирует. Может стать лучше, а может и хуже. Сестра, ты должна быть готова ко всему, к любому повороту событий.
— Бедный мой мальчик! Как же так?
— Не плачь. Надо молиться, чтобы Всевышний сжалился над нашим Тахиром. — Ягмур обняла Гевхерхан и погладила по голове в утешение.
— Кесем Султан! — Чичек явно нервничала.
— Не нервируй меня, что за привычка делать трагическое выражение лица и тянуть каждое слово! Ты хочешь, чтобы я умерла от испуга?
— Простите. Просто Атике Султан… Она вышла из подвала! — данное событие для Чичек стало полной неожиданностью.
— Тоже мне открытие! — махнула рукой Султанша. — Где она?
— В кабинете.
Кесем спустилась и увидела непривычно напуганную дочь.
— Вы же ночью должны уезжать. Что-то стряслось?
— Да, Валиде. Мехмед с подачи Юсуфа выдал меня замуж.
— Безобразие! Что они себе позволяют?
— Только не вмешивайтесь, прошу. Я с большим трудом увеличила ваше денежное содержание из казны как вдовы Султана и матери двух Падишахов. Вас могут лишить всего.
— Плевать я хотела на эти деньги! Проживу и без них.
— Уже поздно что-то менять. Мне нужно бежать.
— Но куда? Что скажет Али, когда узнает?
— Не узнает.
— Ты что, собралась скрыть это от него?
— Не скрыть, нет. Просто скажу потом. Валиде, вдруг он бросит меня? Он мне ясно сказал, что ни за что не будет иметь дело с замужней женщиной.
— Али? Он не такой. Только если ты сразу не скажешь правду, потом будет хуже. Может сначала он расстроится, но потом поможет, я уверена.
— У меня нет времени. Скоро всё откроется, и Фейяз Паша начнёт меня искать, тогда мне ничего не останется, как пойти на отчаянный шаг.
— Атике!
— Молчите, Валиде, умоляю! И молитесь за нас.
— Да поможет вам Аллах!
Али ничего не понял, но покорно согласился выехать сразу же, как Атике попросила. Они взяли с собой Дерью, самое необходимое из одежды и деньги на первое время, договорившись, что как найдут место, Али вернётся за своими сбережениями, надёжно спрятанными в доме.
Когда Фейяз понял, что новоиспечённая супруга сбежала, было уже поздно. Юсуф от досады стукнул кулаком по столу. Как он мог забыть про подземный ход? Мужчины отправились к Повелителю, но он, расстроенный происходящим, отказался отправлять янычар на поиски тётки.
— Вы уверили меня, что это единственно правильное решение. Из-за вас я потерял ту, которая любила меня и заботилась обо мне долгие годы. Если Атике Султан решила уехать, это её право. Теперь это проблема Фейяза Паши. Хотите, ищите сами свою супругу. Я больше не пошевелю и пальцем.
— Но Повелитель…- хотел переубедить Мехмеда Юсуф.
— Я всё сказал. Вопрос закрыт.
Мехмед чувствовал, что совершил ошибку. От досады он смахнул рукой с письменного стола все документы, что принесли из канцелярии по поручению Великого Визиря. Как и отец, молодой Султан не любил утруждать себя государственными проблемами и те хлопоты, что свалились на голову после отмены регентства Атике Султан, его тяготили. Поэтому визит Фазыла Ахмеда был как нельзя кстати.
— Повелитель, я наслышан о происходящем во дворце. Позвольте уверить вас в своей безграничной преданности вам. Я, как и мой отец, Мехмед Паша Кёпрюлю, буду стоять на страже интересов Империи до конца, до самой смерти.
— Спасибо, Фазыл Ахмед. Признаться, я чувствую себя растерянным, не знаю, как вести себя, боюсь упустить что-то важное.
— Прежде всего, доверьтесь мне и своей Валиде. Не бойтесь спрашивать, я расскажу всё что знаю, если попросите, дам свой совет и не потому что действую в каких-то своих корыстных интересах, а потому что хочу, чтобы ваша власть окрепла, чтобы вместе с ней росло и становилось сильнее наше государство.
— Скажи, ты считаешь, что я неправильно поступил с Атике Султан?
— Не мне судить, но своей верной службой Империи на протяжении многих лет она заслужила, чтобы к её пожеланиям прислушались.
— Ты говоришь одно, Юсуф другое. Кому мне верить?
— А вы оглянитесь и посмотрите на результат. Стала ли счастливой ваша тётя после заключённого никяха? Где она сейчас? Это и есть ответ на ваш вопрос.
Мехмед поник, но старался не показывать этого. Молодой Султан и его новый наставник долго разговаривали, и Фазыл Ахмед постарался как можно мягче и уважительнее донести до Падишаха свою жизненную установку — «не рубить с плеча», «выслушать все стороны и только тогда принять справедливое решение». Была вскользь затронута и тема шехзаде Сулеймана и Ахмета. После того как Великий Визирь покинул султанские покои, Мехмеду было о чём подумать наедине с самим собой.
— Фейяз Паша, ты должен во что бы то ни стало найти свою жену, это важно.
— Понимаю. Но как и где?
— Такая женщина не может пропасть бесследно. Скорее всего она бежала со своим любовником.
— С любовником? — удивился.
— Да, это помощник Кеманкеша, бывшего Великого Визиря.
— Атике Султан опустилась до порочной связи и променяла меня на слугу? Ну уж нет, поверь мне, я это так не оставлю. Из-под земли её достану. Она будет просить у меня прощения, умолять, чтобы я принял её в своём доме.
— Мне нравится твой настрой.
— Признаться, если бы она не была такой важной фигурой, я бы и пальцем не пошевелил. Гулящие вызывают во мне лишь презрение. А так найти её и поставить на место — дело принципа.
— А также дело выгоды, заметь. С ней твой голос в Совете Дивана сразу станет иметь самую высокую ценность.
На рассвете мужчина в чёрной маске и в чёрном плаще приструнил свою разогнавшуюся лошадь. Пахло морем. Здесь было его убежище, про которое не знала ни одна живая душа. Кузгун жил отшельником уже много лет в простых аскетичных условиях. Ему было нужно не так много. Но главное — чтобы боль отпустила. Жгучая, как раскалённое железо, тянущая ко дну, как зыбкая трясина, выламывающая кости и скручивавшая мышцы и нервы. Когда боль приходила, он падал на кровать и, сдирая с себя одежду, выл как волк. В затуманенном страданием мозгу всплывали яркие образы из детства: огонь проникает в его тело, плавя кожу и превращая её во что-то чёрное, вязкое, смешанное с кровью. Крики о помощи, расплывающиеся образы, запах горящей плоти — ад, ставший реальностью. Спустя полчаса мужчина затихал, зажав в зубах ветку от дерева, приготовленную для таких вот приступов. Им не было ни конца, ни края. Сама жизнь была мукой, суровым наказанием. Больше всего на свете он мечтал о смерти.
— Этот Ворон, кто он? Что за птица такая? — Юсуф покрутил в пальцах длинное чёрное перо, оставленное таинственным незнакомцем.
— Никто не знает его настоящего имени, как и то, откуда он взялся. Но его все уважают и боятся в тех местах, где играют на деньги. — ответил один из завсегдатаев таверны, куда обычно наведывался Паша.
— Я с ним никогда раньше не сталкивался. Почему?
— Говорят, он сам выбирает с кем играть. Нищие и те, у кого проблемы с золотыми монетами, его не интересуют.
— И что, всегда выигрывает?
— Почти.
— Значит он богач из богачей.
— Никто не знает, что Ворон делает с выигрышем. Он один и тот же плащ не меняет годами, пока не сносит до дыр.
— Странный тип. Я хочу узнать о нём всё.
— Не вы один. Только ещё никому не удавалось. Он появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Я бы посоветовал вам остерегаться его, будете в вечных долгах, а быть в долгу у Ворона очень опасно.
Юсуф поднёс перо к лицу и почувствовал смрадный птичий запах. Давно он не испытывал такого сильного любопытства.
Утро в доме Кесем и Кеманкеша началось с тревожного визита. Вся семья мирно завтракала, когда заявился Харун, разыскивавший Эзеля.
— Он не ночевал сегодня дома, до сих пор не вернулся. Мы с тётей Синем забеспокоились, и я подумал, вдруг с его дочкой что-то случилось или может он помирился с женой…
— В последний раз Эзель приходил позавчера. — бросив есть, насторожилась Ягмур.
— Может он что-то говорил, предупреждал?
— Нет, но сказал, что хочет узнать о своём отце как можно больше.
— Подождите, — идея пришла в голову Кеманкеша. — Это я посоветовал ему найти Экина, сына Халиля Паши и близкого друга шехзаде Баязида. Возможно, он отправился к нему?
— Вы знаете, где его найти?
— Ну, если он живёт там же, где жил его отец, то знаю.
— Я поеду. — Харун развернулся и собрался уходить, даже не выпив чаю.
— Подожди, я с тобой! — крикнула вслед Ягмур, чем очень удивила всю семью.
Когда старшая дочь и друг зятя покинули дом, Кесем озадаченно произнесла:
— Только бы больше никакая беда не обрушилась на наши головы. Хватит.
И только Нефес знала, что происходит. Большую, невыносимую боль Эзеля она предвидела очень давно, когда мужчина ещё жил в их доме вместе с сестрой.
Навестив внуков, на этот раз Турхан специально задержалась в доме Фазыла Ахмеда. Разговор с сыном накануне вечером дал понять, что слова Визиря очень благотворно повлияли на Мехмеда. Стройная красавица, коей была одна их Хатун, ухаживавшая за двойняшками, принесла ей сливовый щербет.
— Давно ты здесь? Я не видела тебя раньше рядом с моими внуками.
— Около недели, Госпожа. Фазыл Ахмед Паша увидел меня на рынке и предложил работу, я не могла отказаться.
— На рынке? С каких это пор нянек для детей находят на рынке? Что за глупость!
— Простите. Я просто говорю, как есть. Он посмотрел на меня и сразу предложил…
— Ах, посмотрел! Всё ясно. Уйди с глаз! — девушка мелко семеня скрылась за дверью, а Султанша осталась сидеть с возмущённым выражением лица. Передумав дожидаться Визиря, она собралась уходить, но было уже поздно — Фазыл Ахмед вернулся из дворца.
— Валиде Султан! Рад вас здесь видеть. — поклонился.
— Не могу сказать, что эта встреча мне приятна. — процедила сквозь зубы.
— Что-то не так?
— Всё то же! Я пытаюсь умерить свой гнев, но ты… Не успело остыть тело моей бедной дочери, как ты собираешь под этой крышей девок с базара! Развратник!
— Что здесь такого? Девушка мне понравилась, я захотел помочь. Сидеть в жару и холод на улице — не лучшее из занятий для молодой женщины.
— Понравилась? Я даже не сомневаюсь. Только пусть твои подстилки не подходят к моим внукам! Держи их подальше от детей!
— Что происходит? Вас волнует моя личная жизнь?
— С чего ты взял? Меня волнует память о моей Бейхан, не смей оскорблять её таким низким способом!
Турхан была уже у двери, когда за спиной послышался неожиданный вопрос. Фазыл Ахмед не смог сдержать себя и выпалил в последний момент:
— Вы что, ревнуете меня?
Султанша резко повернулась и гневно посмотрела на мужчину.
— С какой стати? Кто ты такой? — отчеканила каждое слово, глядя прямо в глаза, чтобы он понял: она чувствует сейчас именно то, что говорит. Это был вызов, не принять который было невозможно. Фазыл Ахмед подошёл ближе, так близко, насколько это было возможно. С каждым его шагом её уверенность таяла, превращаясь в пыль. Ресницы сильно задрожали, сухие губы зашевелились, дыхание стало сбивчивым.
— Я тот, кого вы ждали всю свою жизнь. Я вас тоже очень долго ждал.
— Наглец, не смей!..- попыталась оттолкнуть, но не успела. Трепещущую, отчаянно сопротивляющуюся, он прижал её к себе всем телом, нежно поглаживая по спине и спускаясь ладонями до талии. Турхан от этих прикосновений ощутила тепло, разлившееся под кожей — чувство, которого она никогда не испытывала к мужчине раньше. Не понимая, что делает, она на мгновение замерла и позволила его губам дотронуться до своего виска. А дальше ничего не было. Фазыл Ахмед застыл на месте. Иногда в лёгком прикосновении, невесомом поцелуе кроется гораздо больше смысла, чем в самых страстных ласках. Один человек может раствориться в другом ничего не говоря и ничего не делая, для этого просто нужно быть рядом и дышать в такт.
Эзель лежал на ковре, застилающем пол османской усыпальницы, повторяя лишь одно слово: «почему?». Ему не хотелось открывать глаз и видеть мир. Нутро сжималось и разжималось, тошнило, хотелось встать и со всей силы бежать из этого места, но ноги не слушались.
— Почему?! — он с силой ударил кулаком о ковёр, под которым скрывался холодный мрамор. Рука заныла, и физическая боль стала сплетаться с душевной. — Аааа! — закричал что есть силы, чем привлёк внимание имама Голубой мечети, которого предупредили, что какой-то безумец уже несколько часов не покидает тюрбе с захоронениями Османов.
— Сынок, пойдём! Вставай!
— Оставь меня, старик! Уйди! Я хочу получить ответ на свой вопрос.
— Мёртвые не говорят. Они упокоились в вечности. Смирись!
— Я не могу дышать. Уходи! Обещаю, что уйду, как только он ответит мне.
Имам с жалостью посмотрел на молодого мужчину и не стал больше настаивать. Эзель замер, вспоминая долгий рассказ Экина, который то и дело замолкал и делал между словами многозначительные паузы.
— На самом деле ты зря сюда пришёл. Пока не поздно, уходи. — увидев непоколебимую уверенность в глазах Эзеля он продолжил. — Ну хорошо. Тогда выпей ещё. — незаметно бутылка ракы опустошилась. — Султан Мурад знал о браке твоих родителей с самого начала. Мехмед Паша Кёпрюлю всё рассказал. Его это не пугало до тех пор, пока не стало известно о наследнике. Он пригласил Баязида к себе, была сильная ссора и тогда Султан Мурад попросил у шейха уль-ислама фетву на казнь всей семьи: твоего отца, матери и тебя. Баязид был вне себя от ужаса, он ведь тебя ни разу даже не видел, не успел. Повелитель и Силахтар Паша связали его, запихали в карету и повезли в тот дом, где жила Калика и её сестра, также недавно ставшая матерью.
— Султан Мурад сам совершил казнь?
— Нет. Он дал право твоему отцу выбрать между собственной жизнью и преданностью Падишаху.
— Что это значит?
— Султан Мурад обещал Баязиду жизнь, если он сам, своими руками убьёт жену и сына и докажет свою верность. — сердце Эзеля замерло, он всё ещё надеялся услышать то, во что свято верил — отец отказался. — И Баязид сделал это.
— Нет, не правда! Он не мог! Он бы умер, но не сделал этого.
— Сделал. Он не знал, что ребёнок в люльке ему вовсе не сын, но всё равно сделал. Задушил младенца на глазах у Калики, а потом зарезал её. А после этого сидел вот здесь, где сейчас сидишь ты и плакал как последний жалкий трус. И знаешь, что я сделал? Я его прогнал! Пусть он был османских кровей, пусть другом моим себя называл, но поступил как ничтожество! Он должен был умереть там, вместе с ними, а выбрал свою никчёмную жалкую жизнь. Побоялся…
— Я всегда гордился своим происхождением. Я не знал, не мог даже предположить…
— Потом твой отец горько раскаялся, хотел наложить на себя руки, но даже на это смелости не хватило. Баязид решил отомстить Мураду, но по сути, с этого момента он отчаянно искал собственной смерти, которой испугался в тот момент, когда нужно было с достоинством умереть.
— Отомстил?
— Да. Мурад просто маниакально любил свою мать, боготворил её. Баязид нашёл нужных людей из Багдада и предложил свою помощь в похищении Кесем Султан. Они были предупреждены о месте и времени, когда Султанша будет встречать венецианского посла, знали, где будет стоять стража, сколько человек, как они будут вооружены. По личной договорённости через доверенных лиц между Баязидом и шахом Сефи Султанша должна была быть выдана замуж либо казнена.
— Какой ужас…
— Твой отец хотел, чтобы его брат испытал ту же боль, что и он, хотел, чтобы Мурад потерял самого близкого человека либо очень горько разочаровался в нём. Всё случилось, как и планировали. Я точно не знаю, что чувствовал Баязид, отправляясь с братьями в Багдад, чего он ждал, только перед походом он простился со мной навсегда. Сказал, что едет навстречу своей смерти и найдёт её во что бы то ни стало. Так и вышло. Он её нашёл.
Эзель ещё сильнее зажмурил глаза, вспоминая каждое слово этого страшного разговора. Лёгкая женская рука легла на его спину.
— Вставай, пойдём домой, прошу тебя. Там нас ждёт дочка. Ей очень сильно нужен папа. — Ягмур прикоснулась губами к белой, словно восковой щеке мужа и заплакала вместе с ним.
В гостиной дома Кеманкеша стояло гробовое молчание. Слышно было как тикают стрелки настенных часов. Синем устала вытирать слёзы, то и дело капающие из глаз. Харун держал её за руку. Нефес с жалостью смотрела на зятя. Эзель держал на руках Зеррин, водя пальцем от макушки до подбородка. Девочка с любопытством рассматривала лицо отца, которое стала уже узнавать. Яркие большие зелёно-голубые глаза бегали с папы на маму, которая сидела тут же, вцепившись в локоть мужа. Узнав всю правду, Ягмур поняла, как ноет её сердце за этого человека, как его боль мгновенно становится её болью, как она нужна ему, но главное — как он нужен ей и их ребёнку. Эзель снова заплакал, передав дочь жене и стыдливо прикрыв глаза рукой.
— Не надо, дорогой, не плачь. Мы с тобой. Мы залечим все твои раны.
— Я смотрю на Зеррин и не понимаю. Не понимаю, какая сила, какой страх, какое безумие могли бы заставить меня затянуть шнурок вокруг её шеи. Я бы тысячу раз умер, прежде чем увидеть это своими глазами, не то чтобы сделать самому. Как это возможно?
Кесем многозначительно посмотрела на Кеманкеша, потом подошла к детям и села около Эзеля. Желая поддержать жену, отец семейства пошёл следом и стоя рядом, положил руку на плечо своей любимой Султанши.
— Сынок, отпусти эту боль. Знаю, что забыть не получится, просто отпусти. Я видела как Баязид умер, с какой решимостью он бросился на меч. Он всё понял и не смог простить самого себя за трусость. А ведь всё могло бы быть иначе. Если бы Мурад не заставил твоего отца совершить это преступление, он бы не мстил. Мы с Кеманкешем никогда бы не попали в плен, не поженились и не родилась бы наша…твоя Ягмур. И ты бы сейчас не держал на руках вашу дочь. Это не значит, что ты не нашёл бы счастье с кем-то ещё, но Всевышний захотел сделать так. Он привёл тебя в нашу семью, и ты стал её частью. Здесь ты обретёшь покой и найдёшь утешение. Через своё большое горе чудом оставшись живым, ты пришёл к своему счастью, исполнив величайший замысел Аллаха.
Эзель взял руки Кесем и поцеловал их так, как поцеловал бы руки родной матери, тепло которой никогда не знал.
Примечания:
Собственно вот. Тайна Эзеля теперь раскрыта до конца, в три этапа, как я и планировала. Как вы видите, я не очень то и заморачивалась) По сериалу Калику убил Баязид из-за страха перед Мурадом. Я просто вписала эту идею в имеющийся сюжет, добавила ребёнка и круг замкнулся. Причём то что это 64 глава, а не какая-нибудь 34, имеет огромное значение. Потому что история постепенно усложнялась и идея с местью и Багдадом пришла намного позже, когда я обдумывала поступок Баязида перед смертью, пытаясь его как-то объяснить. Вот такая получилась фантазия) Но зато теперь мы знаем предысторию истории КесКем. Мне понравилось писать ретроспективу и придумывать новые скрытые тайны и логичные объяснения тому что мной же было написано и когда-то казалось понятным)))