Исцеляющие

Это был сон. Сон, весь ужас которого Нефес ощутила, как наяву. Не оставалось никаких сомнений — если ничего не предпринять, всё сбудется и буквально вот-вот. Ровно полночь. Сколько времени у неё осталось? Не более пяти-шести часов. Когда палачи пересекли двор и спустились в темницу, только забрезжил рассвет. Девушка наспех оделась, даже не забрав длинные густые волосы, спускающиеся ниже талии, оставив их распущенными. На счастье, вопреки обыкновению, Кузгун был дома, не поехав по делам в одну из своих таверен. — Что случилось, куда ты собралась так поздно? «Ничего не спрашивай, просто седлай лошадь. Верхом быстрее». Меньше, чем через час они были у ворот дома родителей Нефес. Отчаянно громкому стуку среди ночи никто не удивился, Ягмур была лекаршей, а проблемы со здоровьем у людей случались круглосуточно. Но сегодня она не хотела куда-либо ехать, готовилась к утреннему визиту в Топкапы, хотя по привычке всё-таки и соскочила с кровати одной из первых. Торопливо натянула халат, убедилась, что дочка крепко спит и пошла посмотреть, что случилось. К тому времени, когда она спустилась, Озгюр уже отворил ворота и впустил в дом Нефес с мужем. — Аллах! Что стряслось, сестра? «Нужно немедленно попасть во дворец. Сейчас. У нас мало времени. Утром будет уже поздно». — Эзель?! Нет! Я этого не переживу! — испугалась и растерялась, не зная куда бежать, что делать. На шум и крики спустились Кесем с Кеманкешем, которые тоже толком ещё не спали, думая о завтрашнем дне. — Дочка, Кузгун, почему вы здесь посреди ночи? Нефес решила написать родителям прямо, как есть, ничего не утаивая. «На рассвете Эзель будет тайно казнён по приказу Повелителя». — Ну уж нет! Как он смеет поднимать руку на того, в чьих жилах течёт османская кровь, на своего брата? Хотя он же не знает…- возмутилась, но потом сбавила тон Султанша. «Не уверена, возможно, в этом и кроется главная причина казни». — Что делать, папа? — Ягмур была на пределе, представляя, что они с Зеррин больше никогда не увидят живого мужа и отца. — В такой час нас не пустят к Повелителю, можно даже не пытаться. — А тайных ход? Я готова ворваться в Топкапы любым возможным путём! — Я же попросил Озгюра заделать спуск вниз и вход в тоннель после похищения внучки! — расстроил Кеманкеш. — О, нет! — Извините…- вмешался Кузгун. — Нас трое мужчин. Сколько времени займёт снова всё расчистить? — За пару-тройку часов справимся. — доложил Озгюр, оценивая то, что предстоит сделать. — Быстро за дело! — громко скомандовал Кеманкеш и мужчины немедленно бросились в подвал. Дневная ссора Фазыла Ахмеда и Турхан не давала обоим покоя. Оба чувствовали, что погорячились, ведь вся ситуация была непростой и давила на плечи со страшной силой. В глубине души оба понимали, что были и правы и не правы одновременно, раскаивались. Хотя за окном уже стояла глубокая ночь, не сговариваясь, Валиде Султан и Великий Визирь пошли навстречу друг другу, не на что особо не рассчитывая, просто потому что не могли уснуть со своими мыслями и чувствами. Турхан приоткрыла дверь, ведущую в тоннель. Дальше тайной комнаты она до сих пор никогда не уходила. Из темноты веяло холодом подземелья, спертый воздух пах сыростью, плесенью. Однако, посветив вдаль, она увидела довольно удобную мощённую камнем дорожку, ведущую куда-то далеко. Решилась и пошла. Примерно через пять минут слева увидела поворот в свежий, недавно построенный участок тоннеля, ведущий прямиком к резиденции Великого Визиря. Тут где-то недалеко с другой стороны забрезжил свет. Обрадовалась, стала ждать, видя как быстро огонёк приближается. За пару метров до встречи Фазыл Ахмед резким движением поставил масляную лампу на землю, чтобы обнять любимую. Их выстраданные отношения, давшиеся таким трудом для обоих, теперь были крепче даже чем они сами предполагали. — Я думал, ты обиделась. — Так и есть. Но ведь и ты тоже… Никогда раньше со мной такого не было: я злюсь, но при этом чувствую, что люблю больше жизни. Что ты со мной сделал? — То же, что и ты со мной. Пойдём, мне без тебя не уснуть. Добравшись до тайной комнаты, сразу они не легли. Фазылу Ахмеду нужно было выговориться, излить душу. Турхан внимательно слушала, не перебивая, понимая, какую важную роль теперь играет не только для своего сына-Повелителя, но и для этого темноволосого притягательного мужчины, в руках которого были нити управления всей Империей. Только сейчас она осознала степень его ответственности и силу переживания неудачи. — Ты права. Возможно, мне придётся отступить, сдать назад перед натиском врага. Мне очень тяжело это признать, невыносимо. Самое сложное из искусств — умение проигрывать, но при этом не падать духом. Раньше я не знал таких тяжёлых поражений, но, наверное, это моё наказание за гордыню, за чрезмерную самоуверенность. Рядом оказался достойнейший враг, сумевших усыпить мою бдительность и с помощью ума и хитрости подобраться так близко, как ещё никому не удавалось. — Из любой проблемы должен быть выход, не сдавайся. — положила руки на плечи и припала щекой к его голове. — Не в коем случае. Ты единственная, кому я могу открыть душу, единственная, кто может увидеть моё самобичевание. Я признал свой проигрыш и теперь готов на всё, чтобы исправить ситуацию. Для всех остальных же я гордый воин, который не опускает головы, не имеет слабостей, не знает поражений. Иначе, как мне будут верить, как пойдут за мной? — спустился ниже и прижался щекой к груди Турхан, закрыв глаза и вдыхая её аромат. — Поспи немного. Ты должен отдохнуть. — Спасибо, что ты есть и что ты рядом. Чтобы выломать доски, закрывавшие спуск из подвала в базилику-цистерну, много времени не понадобилось. Когда мужчины спустились вниз по высокой крутой лестнице, Кузгун ахнул от масштабов подземного сооружения с рядами стройных античных колонн, среди которых сложно было найти одинаковые. Озгюр закрепил на некоторых из них пылающие факелы вдоль деревянных настилов, располагавшихся выше уровня воды, как раньше, во времена тайных встреч хозяина и его Султанши, делал Али. Мужчины прошли в самый конец, где напротив двух колонн, упирающихся основанием в зловещие головы медузы-горгоны, находился заваленный вход в тоннель, ведущий к тайной комнате и покоям Валиде Султан. — Ты славно потрудился, Озгюр. — оценив количество массивных камней, перекрывавших дорогу, сказал Кеманкеш. — Давай теперь вернём всё как было раньше. Кузгун подхватил один из камней и бросил в сторону, там, где была вода. Раздался глухой всплеск, приведший к движению. — Вы испугали всю рыбу, господин! — Надо же, кто-то ещё живёт в темноте без дневного света. Я думал, что один такой. — это были скорее мысли вслух, чем стремление к диалогу. Озгюр ничего не понял и сейчас было не время выяснять. Что есть силы все трое налегли на камни. Благодаря занятиям по утрам за последние несколько месяцев руки Кеманкеша стали сильнее, а спина выносливей и теперь он с удовлетворением заметил, что работает почти наравне с молодыми, не сильно уставая и не чувствуя острой боли в пояснице, как ещё пару лет назад. В это время Кесем и Ягмур собрались. Сна как будто и не было. Султанша боялась что-то спрашивать у старшей дочери, даже произносить слова поддержки. Ягмур была напряжена до предела, собираясь с мыслями. От следующих нескольких часов зависела вся её дальнейшая жизнь, судьба любимого мужа, отца её ребёнка. Под ударами её характер закалялся, становился жёстче и решительней и, как бы не хотела Кесём этого избежать, дочь и в этом шла по её стопам. — Готово! — возвестил промокший насквозь от интенсивной работы Озгюр. — Я только переоденусь…- Кеманкеш начал на ходу расстёгивать ворот ночной рубахи. — Подожди! Тебе туда нельзя, это гарем. Забыл? — Кесем, я что, в первый раз иду по этому пути?! Или я никогда не был в покоях Валиде Султан? — Тогда и сейчас — разные вещи. Ты знаешь, что страже велено делать с посторонними мужчинами, незаконно проникшими в гарем? Убивать на месте! Поэтому пойду я и наши дочери. Ягмур — жена, а Нефес может повлиять на Мехмеда, если я не сумею. И не спорь! Кеманкеш лишь развёл руками. Когда Кесем была так настроена, все уговоры были лишними. Но всё же проявил беспокойство. — Лестница очень крутая и в темноте в тоннеле можно запнуться о выступающие камни. — А то я не помню каждый из них с закрытыми глазами? Это ведь не я на протяжении многих лет каждый день преодолевала путь от дворца до этого дома? Немного посопротивлявшись, согласилась взять трость, сделанную специально для неё по заказу, когда несколько лет назад подвернула ногу. Эту трость Кесем всем сердцем не любила, олицетворяя её с ненавистной старостью и беспомощностью, которые изо всех сил гнала от себя. Три женщины отправились в недолгий путь, хорошо знакомый каждой. Этот тоннель был частью их истории, неотъемлемой частью жизни, без него ничего бы не было, не могло быть. Незадолго до входа в тайную комнату, Султанша обнаружила новое ответвление, ведущее куда-то в другую сторону, которого раньше точно не было. Кто-то ещё знал об этом подземном ходе, использовал его. Но кто? Турхан? Она взяла связку ключей в поисках нужного, от первой двери, но Ягмур остановила её. Дверь была не заперта и сквозь щель виднелся тусклый свет изнутри. Все трое переглянулись в темноте тесного тоннеля, но отступать было некуда. Первой вошла Кесем, попросив дочерей ненадолго задержаться снаружи. Предчувствие её не обмануло, Турхан была не одна. Молодая Султанша мирно спала на плече у мужчины — Великого Визиря Фазыла Ахмеда Кёпрюлю. Кесем даже не удивилась, ведь когда-то сама дала совет невестке не отказываться от любви. Ситуация была пикантной, выйти тайком из покоев Валиде без помощи Турхан было невозможно, будить — значит поставить в известность о том, в тайну их запретной любви вовлечены, как минимум, ещё трое. Подумав, она вышла обратно к дочерям и нарочито громко стала орудовать ключом, вставляя его в замочную скважину, будто бы не могла открыть. Ягмур и Нефес недоуменно уставились на мать, но не проронили ни слова. Внутри раздался шорох — влюблённые проснулись и, видимо, решали, что делать дальше. Потом были торопливые шаги по лестнице наверх. После этого Кесем решила, что можно смело входить. — Султанша?! — удивилась Турхан, увидев женщину с двумя дочерями. Фазыла Ахмеда рядом не было. Он принял единственно верное решение — спрятался на время в покоях. — Не делай такие глаза, лучше помоги. Нам нужно попасть в покои твоего сына. — Сейчас? В четыре часа ночи? — Именно. Пока мой внук не наделал глупостей, о которых будет потом сожалеть. — Моему мужу Эзелю грозит смертельная опасность, помогите… — Хорошо, пойдёмте. — Турхан провела незваных гостей наверх, не переставая оглядываться по сторонам. Должно быть, в это время Фазыл Ахмед прятался в уборной. Оставалось надеяться, что как только они все покинут покои, мужчина по-быстрому уйдёт тем же путём, что и вошёл. Турхан заметно нервничала и не торопилась отпирать двери. — Дорогая, вижу, что что-то не так. — ухмыльнулась Кесем. — Сделай всё, что тебе требуется, мы подождём. Валиде Султан зашла в уборную, где, прижавшись к стене за дверью стоял её любовник. Зажала ему рот руками и прошептала: — Уходи немедленно, как только мы переступим порог. И не забудь задвинуть книжную полку, за которой скрывается дверь. — Как думаешь, Кесем Султан всё поняла? — Даже не сомневаюсь. Мехмед проснулся среди ночи. Принятое решение не давало покоя. Но Юсуф был прав, всё говорило о том, что Эзель не просто предатель, а человек, действующий в своих личных интересах. А если вдруг он ошибся? Ведь этот златовласый приятный мужчина, получается, приходится ему двоюродным братом. Может зря он не с кем не посоветовался? Афифе поджав коленки к животу спала рядом, накануне он не позволил ей вернуться в гарем, чувствуя уверенность и умиротворение, когда её светлые кудрявые локоны рассыпались по подушке рядом с его головой. Молодой Султан поднялся и выше на балкон. Всего через час взойдёт солнце и его приказ будет исполнен. Должно быть, палачи уже приготовили шёлковые удавки, которыми было принято душить тех, в чьих жилах текла османская кровь. Раздался непонятный шум снаружи, потом крики. Вопреки правилам безопасности, Мехмед сам пошёл узнать, в чём дело. То, что он увидел за дверью, заставило изумиться. Кёсем Султан, его бабушка, с силой огрела тростью одного из охранников, не желавшего её пропускать среди ночи в покои Повелителя. Тот, уважая статус той, кто стоит перед ним, не мог дать отпор, только уворачивался, но продолжал стоять на своём. — Что здесь происходит? — громко спросил Падишах, глядя на разъярённую Султаншу, напуганную Валиде и белую, как стена, Ягмур. Ничего не говоря, Кесем вошла внутрь, слегка задев плечом внука и проложив путь тем, кто шёл за ней. Проснувшаяся Афифе поклонилась женщинам и поспешила быстро удалиться. — Я повторяю свой вопрос: что всё это значит? По какому праву вы врываетесь в мои покои посреди ночи, нападаете на мою охрану, угрожаете? — А то ты не знаешь? Немедленно освободи моего зятя, иначе, клянусь, и тебе достанется! Не посмотрю, что ты Повелитель. — угрожающе выставила вперёд трость, стукнув ей об пол. — Кёсем Султан! Я не позволю…- его слова прервала Ягмур, в отчаянии бросившаяся к ногам. — Умоляю, не казните его! Ради всего святого! Во имя общей крови, что течёт в наших жилах. Пусть будет любое наказание, но только не смерть! Эзель не виновен, его вынудили… — Решение принято и менять я его не намерен. Встань. — отошёл в сторону и отвернулся. — Мехмед, остановись, сначала разберись во всём. — подключилась Турхан. — Валиде, вы меня сильно разочаровали. Есть моё слово, слово Султана, его нужно слушать и исполнять. Или для вас всех оно не закон? Может быть, вы тоже считаете меня слабаком, недостойным этого трона? Может быть, Эзель справится с этой ролью лучше? — Сынок, что ты такое говоришь? — Будто бы никто не в курсе! Рождение Эзеля противоречило новому порядку, принятому вами же, Кесем Султан. После отмены закона Фатиха, шехзаде не имели права жениться и заводить детей, дабы не наводить неразбериху в порядке престолонаследия, не искушать многочисленных наследников борьбой за трон, который теперь передаётся единственным способом — старшему разумному из прямых потомков Османов по мужской линии. Получается, что у него прав на престол столько же, сколько и у меня, если не больше и теперь он пришёл их истребовать? — Не говори глупостей, внук. Ни о чём таком Эзель не помышлял. Морозини просто его использовал, шантажом заставив принести план подземных ходов Топкапы. Только и всего! — Вы ведь знали о его происхождении? И вы, и Ягмур, и Хасан! Может быть, Атике Султан и Гевхерхан Султан тоже! Все знали и молчали. Лишь я один был в неведении! — Оставьте ему жизнь, ради Аллаха! — вновь не выдержала Ягмур. — Просите, что хотите, я всё сделаю. — Я тебе не верю. Никому из вас. — убедить Мехмеда было невозможно. — Хорошо. Если слова бабушки, матери и тёти для тебя ничего не значат, тогда сейчас сюда зайдёт человек, которому ты не можешь не поверить. — Кесем развернулась и скомандовала Турхан и Ягмур следовать за ней. Прошло десять минут, но в султанские покои так никто и не вошёл несмотря на то, что Мехмед приказал охране не препятствовать этому. Наконец дверь распахнулась и на пороге появилась та, кого Султан меньше всего собирался увидеть. Длинные тёмные волосы завораживающие лежали на плечах, свисая вниз и закрывая не только грудь, но даже и талию. — Нефес! Живая! — подошёл ближе и прикоснулся к её руке, не веря собственным глазам. — Но как? Я думал, что больше никогда тебя не увижу! — в ответ получил записку, которую девушка быстро написала перед тем как зайти. «Случилось чудо. Аллах даровал мне ещё один шанс. Если не вы, никто другой больше не посмеет вмешаться, я буду жить и помогать тем, кто во мне нуждается. Сейчас это вы. Ваш рассудок затуманен домыслами и страхами из-за похищения братьев, вы видите заговор там, где его нет. Смерть Эзеля ничего не решит. Ваш враг не он, а тот, кто держит у себя шехзаде. Опасность смерти для вас исходит лишь от него. Большая опасность! Если я что-то почувствую, увижу, смогу вовремя предупредить вас. Только сжальтесь над моей бедной сестрой и над своим кровным братом!» — Ты уверена в том, что написала? Клянёшься? Девушка кивнула и стала писать что-то ещё. «Сначала отмените приказ». Ягмур бежала по узкому тёмному коридору, ведущему в дворцовую тюрьму, спотыкаясь о камни, которыми был вымощен пол. Следом за ней торопился начальник охраны Султана. Палачи уже приступили к исполнению смертного приговора, вынесенного внезапно объявившемуся наследнику. Оставалось только надеяться, что они успеют, что не будет слишком поздно. Двери камеры широко распахнуты. Двое мужчин в чёрном сдавили шею сына шехзаде Баязида и ждали, когда тот перестанет дышать. Обычно на это требовалось не более пяти минут. — Нет! Эзель! — девушка ворвалась в темницу, схватив палачей за руки и пытаясь ослабить их хватку. Лицо приговорённого от недостатка кислорода начало синеть, а зрачки выпученных глаз всё больше увеличивались. — Остановите казнь! Это приказ Султана Мехмеда Хана! — закричал начальник охраны и только после этого всё прекратилось. Палачи отступили назад и тело Эзеля беспомощно упало на холодный пол. Ягмур схватила его голову и положила к себе на колени. Шейные вены вздулись, предвещая начало венозного застоя и сильнейшей гипоксии, ведущей к смерти. Сейчас, когда их отпустили, сосуды бешено пульсировали, пропуская через себя огромное количество задержанной крови. Ягмур запрокинула голову мужа и стала расстёгивать рубаху, мешавшую свободному дыханию. Эзель хрипел и ловил ртом недостающий воздух. — Живи! Я прошу тебя! Живи же! — руки тряслись против воли, хотя в своей практике Ягмур уже видела подобные случаи. В отчаянии она стукнула кулаком по груди. Как ни странно, это немного помогло. Эзель не мог говорить, только испуганно и с благодарностью смотрел на жену. Она расплакалась, когда поняла, что самое страшное позади и жизни мужа ничего не угрожает. — Господина Эзеля по распоряжению Повелителя велено доставить в кафес. Теперь он будет находиться там. — сказал начальник охраны и двое янычар подхватили ослабевшее, тяжело дышащее тело мужчины. По приказу Мехмеда в покои вошла одна Кесем. Женщина всё ещё по инерции сжимала в руке трость, в которой ни капли не нуждалась. — Уберите это. Я вас боюсь, Кесем Султан. — С превеликим удовольствием! — откинула в сторону ненавистный предмет. — Я рада, что ты прислушался хотя бы к словам Нефес. Только не вздумай снова предпринять что-либо, чтобы приблизить её к себе. Это грех. А теперь вдвойне, ведь моя дочь замужем. — Демир? — смиренно спросил, понимая, что готов принять всё что угодно за радость вновь увидеть Нефес живой. — Нет, другой человек. Но это не меняет дела. — Ваша дочь занимает в моём сердце то место, которое никто и никогда не займёт. Я должен смириться и любить её молча, не на что не претендуя. Будет сложно, но я этого добьюсь. — Я довольна тобой. Ты принимаешь благоразумные решения, несмотря на ошибки. — Возможно, рядом со мной не всегда находятся люди, способные дать правильный совет, а мне не хватает опыта, дальновидности, чтобы попросить его. — Ты всегда можешь позвать свою Валиде. Мать плохого не посоветует. И у тебя есть мы все — Атике Султан, Хасан Паша, Фазыл Ахмед Паша, я, в конце концов. — Я позвал вас неспроста. Вы много лет руководили Империей, в том числе в самые сложные годы. И сейчас настали непростые времена. Рассчитываю на вашу поддержку, понимание и помощь. Я принял решение, и вы первая, кто о нём узнает. — Рада удостоиться такой чести. Слушаю тебя, дорогой внук. — Мехмед Паша Кёпрюлю, мир праху его, и Атике Султан всегда учили меня думать не только о своём правлении, но и о будущем, о том, что будет после меня. В силу своего возраста я никогда не задумывался о смерти, получается, что напрасно. Нефес предрекла мне покушение. Будущее моих братьев пока неизвестно, может и их враг решит лишить жизни. Шехзаде Мустафа, мой сын, ещё слишком мал, ему нет и года. Получается, что Эзель единственный, кто может наследовать трон. — Не понимаю, к чему ты клонишь. Ещё пару часов назад ты был готов казнить моего зятя за это. — Нет, не за это. За попытку свергнуть меня, устранить других наследников. Я хочу быть уверен, что он не причастен, хочу, чтобы никто не смел использовать его против меня, как уже случилось. Также не хочу, чтобы наша династия прервалась, была обескровлена. Поэтому я решил передать документы, подтверждающие происхождение Эзеля в Высший духовный совет. Он станет моим наследником, при этом будет жить в кафесе, как и все. — Мехмед! Я даже не знаю, что сказать… Понимаю твои доводы, но мой зять этого не хочет, уверяю тебя! Его единственное желание — быть рядом с Ягмур и дочкой. — Хорошо, что у них девочка, мальчик разделил бы судьбу отца. У Эзеля же нет выбора. — Не совершай моей ошибки. Твой отец, Султан Ибрагим, тоже не о троне мечтал, я настояла. И что в итоге вышло? — Возможно, я изменю своё решение, если мои братья-шехзаде вернутся ко мне, а до тех пор наследник обязан жить в кафесе, и ему и мне так спокойнее. Люк, ведущий из кафеса в тайный ход, я приказал замуровать. Комната в кафесе, которую отвели для Эзеля, была достаточно просторной и светлой. Лучи восходящего солнца пробивалось через решётки и рисовали ровные ромбы на полу. И всё-таки это была клетка. Мужчина всё ещё не мог ничего сказать. Осмотр выявил повреждение удавкой гортанных хрящей. — Не пытайся говорить, дорогой, со временем всё заживёт и голос вернётся. Главное, что ты жив. — поцеловала щёку и прижалась к ней своей. — Я так испугалась, ты бы только знал. Казалось, жизнь по капле покидает и моё тело, вместе с твоим. В кафес зашёл распорядитель покоев, чтобы зачитать новое распоряжение Султана. «Приказываю с этого момента присвоить Эзелю, наследнику династии, почётный титул «бей». Ему запрещается покидать кафес без моего особого письменного разрешения и общаться с кем-либо, кроме жены и дочери. Посещения возможны два раза в неделю. Ягмур Ханым и Зеррин Ханым должны быть надлежащим образом досмотрены при входе в кафес и выходе из него. Ягмур Ханым отныне строго запрещено лечить кого-либо из членов династии, проживающих в Топкапы. Султан Мехмед Хан». Эзель запротестовал. Вместо слов выходило лишь мычание, он попытался встать, сам не зная зачем. — Успокойся, ложись, тебе нельзя напрягать связки. Если подумать, это не самое страшное. Ты будешь жить. Не в тюрьме и не скрываясь на чужбине. Мы с Зеррин будем приходить, будем рядом. Я тебя никогда не брошу, слышишь? — начала нежно целовать и Эзель понемногу успокоился. — Я тебя люблю. Мы вместе переживём и это. Когда-нибудь ты выйдешь на свободу, я в это верю. Кеманкеш, Кузгун, Харун и Хасан нервно ожидали у здания Порты. Пока никаких новостей не было, но все верили в лучший исход. Три женщины вышли им навстречу. По их лицам можно было понять, что ночь была сложной, однако ничего непоправимого не произошло. В руках Нефес был зажат свёрток. По просьбе девушки, Мехмед отдал ей одну из самых дорогих вещей — белоснежную султанскую шапку — одну из двух. Так она могла лучше чувствовать, когда Повелителю грозила опасность. — Ну что? — спросил Кеманкеш. — Никогда не знаешь, как обернётся судьба. В считанные часы из приговорённого к казни можно превратиться в главного наследника. Не жизнь, а игра на выживание. — Кесем тяжело выдохнула и взяла мужа под руку. Слишком много случилось за одну ночь, что требовалось понять и переосмыслить. Турхан хотела поговорить с Кесем о том, что случилось ночью в тайной комнате, но не представилось случая. Все были слишком вымотаны. Из головы не выходили тревожные мысли: кто принёс документы, подтверждающие происхождение сына шехзаде Баязида, кто руками её сына хотел убрать Эзеля? Небольшое расследование и расспросы стражи вывели её на Юсуфа. «Подонок!» — пронеслось в голове, и она тут же пошла искать брата. Юсуф был доволен, пришёл во дворец нарядно одетым, как на праздник. — Что сестрица, труп этого болвана уже вручили вдове? Бедная Ягмур… Представляю, как она рыдает, как не находит себе места… Что ж, за всё нужно платить, а за моё мужское бессилие вдвойне. Представится повод, я и эту девку сотру в порошок! А ведь могла бы быть счастлива, будучи моей любовницей — не захотела! Громкая пощёчина легла на щёку Юсуфа. Потом вторая. — Я уже забыла, что в наших жилах течёт одна и та же кровь. Если бы ты не знал так много, тебя давно бы здесь не было. Только вот не радуйся! Твоя мерзкая затея провалилась. Эзель жив. И более того, благодаря тебе теперь он главный наследник трона. Лицо Юсуфа исказилось в гримасе. Он мог ожидать чего угодно, только не этого. Когда Турхан ушла, со злости разбил зарычал и разбил стакан об стену. Пока Кесем крепко спала, Кеманкешу было не до отдыха. Он взял лошадь и отправился по адресу, по которому уже был накануне. Небольшой обшарпанный дом в Фатихе, ничем не приметный. У него теперь был ключ от двери, свой собственный. Хозяйка была слаба и не всегда могла отворить. — Что? — взволнованно спросила бледная темноволосая женщина, завидев гостя. — Обошлось. Не переживайте, вам нельзя.