***
Я возвращался домой потерянный, как никогда ранее. Никогда я не испытывал ничего подобного, однако я и не реагировал так, будто меня поцеловала девушка, но проблема в том, что именно это и случилось со мной сегодня! Я… Я не знаю, как к этому относиться! Всю дорогу я пытался себя успокоить, но меня буквально накрывало от смущения: щёки горели, дыхание сбивалось, я спотыкался о каждую гальку… Какой же это стыд… И уснуть я не мог пол ночи, хотя дело было к утру. Я чётко убеждал себя: «Так, Джеймс, угомонись. Это убийца! Теперь она поправилась! Теперь её надо арестовать! Точно арестовать… Никаких поблажек!» Я должен… Если я буду испытывать чувство жалости к каждой такой убийце, то меня просто придушат за это… Ох, мама… Была б ты рядом, ты бы меня тоже не поняла…***
Я всё утро собирался наспех и бормотал что-то невнятное. Наверняка друзья видели моё состояние и решили не трогать меня. Я выбежал на улицу и быстро помчался за пределы жилого сектора. День был необычайно серым, что распустившаяся зелень казалась очень тусклой. Асфальт закончился, дальше пошла просёлочная дорога… Я ушёл за тропу и побежал по кустам, как только услышал множество громких звуков… Тогда в мою голову взбрела идея, что они доносились с поля. И, кстати, я не ошибся. Я на полном серьёзе вышел к этому полю и увидел там Елену. Женщина стояла неподвижно, единственной чёрной длинной фигурой, над которой кружила стайка ворон и кричала. Я всегда удивлялся тому, насколько её силуэт… Её фигура вселяли ужас… Какая она длинная и тёмная… Любой человек на моём месте покинул бы поле куда подальше от неё, если бы не знал, кто она… Хотя, даже если бы и знал, всё равно сбежал бы. Но не я… Мне уже не было так страшно, как в первые дни. Я заметил, как она изменила своё отношение ко всему… Не только ко мне. Я обрадовался и тут же разозлился, увидев её. Вытащив наручники, я твёрдой походкой направился к ней, но когда Елена, стоя с откинутой головой, опустила её ко мне и спокойно улыбнулась, я затормозил, растерявшись. — Ч-чего ты улыбаешься?.. — Здравствуй, Джеймс, — спокойно ответила она, прищуриваясь. — З-здравствуй, — я сглотнул. — Ты больше не выгуливаешь своих тараканов? — К-каких тараканов? — я слегка насупил брови, затем опомнился. — Мои друзья не тараканы! И вообще… Я… Сам хочу! — И чего же ты хочешь сам? — она скептически посмотрела в сторону, затем взглянула на стаю ворон, заполонивших небо круговыми полётами над головой. — Арестовать! — твёрдо заявил я, выпрямившись. Фрау продолжала рассматривать полёт этих шумных птиц, отвечая мне затяжным голосом: — Арестова-а-ать… Внезапно один из таких воронов сел ей на плечо, заставив меня дёрнуться немного в сторону. У меня закралось впечатление, будто сейчас вся эта стайка по её приказу направится ко мне. — Ч-что ты… Делаешь… Елена зажала пальцами семечку и протянула её ворону, не отводя от меня взгляда. Птица сцапала её мощным клювом, щёлкая скорлупкой угощения, а немка смотрела прямиком в мои глаза. — Делаю «что»? — Кормишь… Птичку… — Ну, ты сам только что ответил на свой вопрос, — ухмыльнувшись, она никак не реагировала, что столь обнаглевшая птица просто так уселась и начала выклянчивать поесть. — Я думал, что они будут воспринимать тебя как пугало, а ты Белоснежка… Блондинка рассмеялась, заставив ворона слететь с её плеча и присоединиться к стае. — Вот уж спасибо… Идиот. — Я не это имел ввиду, — мне стало немного стыдно и я опустил глаза, покраснев. — И-и вообще! Ты арестована! В какой раз я это повторяю?! Над нами повисла тишина… Хотя из-за назойливого карканья тишиной это назвать было трудно. Женщина смотрела на меня сверху вниз, поставив руку в бок. Я видел как колыхался изорванный у подола её плащ и пелерина. — Что мешало тебе сделать это неделю назад? Я запнулся, с замиранием сердца проговорив: — Ты была ранена… Я не мог воспользоваться твоим положением и, чтобы всё было честно, ждал, когда поправишься. Елена молчала, затем чуть усмехнулась, смерив меня каким-то насмешливым взглядом. На её фоне я выглядел, как дурачок… Хотя… Почему «как»? Я решил не ждать с моря погоды, и чётко проговорил: — А теперь подними руки так, чтобы я их видел! На удивление она без капли сопротивления подняла руки вверх, сверля меня взглядом. Я мысленно обрадовался тому, что вот… Вот оно! Я её поймал! Это же прекрасно! Наконец-то! Именно поэтому я сорвался с места и подошёл ближе, звеня этими наручниками, но тут ко мне пришло осознание: она ж высокая… Вот, чёрт… Я начал прыгать, пытаясь нацепить наручники, но всё бестолку. И весь запыханный думал, размышлял, а фрау стояла спокойно, не шелохнувшись. — Лучше опусти. Она пожала плечами и опустила руки. Я нацепил те самые наручники на обе конечности, но, подумав о последствиях, я отцепил один наручник и защёлкнул на своей кисти. Фрау глазела в мою сторону с поднятой бровью, изучая средство задержания. — Что? Всё! А вот всё! Ты арестована, фрау Елена! Одна её реакция была без особого энтузиазма. И взгляд был таким холодным, пронзающим душу. Чернота под глазами устрашала, устрашала её убитая физиономия… — Вообще-то всё это делается немного по-другому… Мы молча смотрели друг на друга, и я подошёл ближе, пытаясь заглянуть прямиком в её пустые глаза. — Я… Я сам знаю, не мешай… — Вот оно как… — раздался её приятный глубокий голос надо мной. Блондинка чуть усмехнулась, и резко дёрнула рукой, поднимая её над своей головой, а я подлетел следом с нелепым визгом и начал елозить ногами по воздуху, не чувствуя твёрдой поверхности. — Прекратить сопротивление! Я жмурился, буцался ногами, пока не раскрыл испуганные глаза и не заметил её перед своим лицом. Она вновь сверлила меня обезумевшим взглядом. — Ну? И что ты будешь делать, щенок? За шумным дыханием, попытками показать своё «я», мне приходилось держаться, чтобы не фыркнуть ей в лицо, но это было выше моих сил. Я фыркнул. Ей в лицо. Она зажмурилась и вновь расслабилась, приоткрыв глаза: — Всё, что ли? — Поставь меня за землю… Сейчас! Фрау с издёвкой заулыбалась, потянувшись ко мне носом, чтобы потереться о мой собственный, и с неким сюсюканьем произнесла: — Да что ты? Что ты? Ты посмотри какой! Уф! Следом пошли и пальцы, которыми она шевелила и тыкала мне живот. — Деловая колбаса… Ути какой. После очередного касания её коготков я попытался съёжиться… Кажется, арестован тут я, а не она. Наконец, она опустила меня на землю, задумчиво рассмотрев наручник, скрепляющий нас вместе. — Побаловался и хватит, давай отщёлкивай. Я нехотя полез в карман за ключом, понимая, что эта идея была действительно глупой. Я не учёл разницу между нами. Она крупнее и сильнее меня в разы. А я?.. А я какой-то хлюпик, который гоняется за одной убийцей и не может её поймать. Я вытянул ключ, сверкнув им, затем потянулся за наручником, чтобы отстегнуться самому и освободить её, но стоило мне попытаться, как между нами пролетела сорока, вытянув этот ключик из моих рук, и улетела с ним куда подальше. Видели бы вы мою растерянную физиономию, когда я держал уже воображаемый ключик и пялился этой птице вслед. Я поднял глаза на Елену с лицом, выражающим полное смятение: «И что теперь делать?» Фрау осмотрела меня и вновь взглянула на наручники. — Выходит, что я с прицепом?.. — Что? Почему это? Совсем наоборот! Но она не слушала меня, а продолжила рассуждать о своём, задумчиво потирая подбородок. — Делить с тобой кровать, принимать с тобой ванную, раздеваться при тебе, позволять тебе быть моим сообщником во всех криминогенных делах… Мои щёки сначала покрылись румянцем, но с последней фразой я побледнел, возмутившись: — Н-нет! Д-даже не думай! Я не буду ввязываться в твои кровавые дела! — Ты сам прикрепил меня к себе. — Я арестовал тебя! П-по крайней мере… Хотел… Женщина неодобрительно посмотрела на меня, затем в сторону, ответив: — Либо ты думаешь, как открыть эти наручники, либо я даже слушать тебя не стану и буду таскать за собой повсюду. — К-как?! Я… Я не знаю! — Детектив и не знает… — По-твоему со мной часто случаются такие неурядицы?! — Одна большая неурядица произошла двадцать шесть лет назад, Джеймс. — Ч-что было двадцать шесть лет назад? — Родился ты, дубина, — фыркнув, Елена пошла по полю к лесу, утягивая меня за собой. Я плёлся за ней, как тряпичная кукла, весь из себя обиженный и оскорблённый. Поджимая губы, хмурясь, я смотрел в траву, чувствуя себя в этот момент ребёнком, спорить не буду.***
Мы шли по лесу между высокими соснами, скорее всего к ней домой. Я спотыкался на каждом шагу, едва поспевая. Елена, несомненно, была очень быстрая, но она хоть немного могла бы сбавить скорость?! Это нечестно! — Сбавь шаг, пожалуйста! Я… Я не успеваю! — Кто тебе виноват, что твои ножки так коротки? — огрызнулась та. — М-мои?! Это твои! Д-длинные! Как у газели! Я споткнулся в очередной раз о торчащий корень, упал и поехал за ней, елозя ногами по земле. — М-мне нужно позвонить друзьям и сказать, что я в порядке… Хотя я ни черта не в порядке. А ещё я занозу подхватил… — Я не знала, что ты такой нытик, — она не обращала на меня внимания и шагала дальше, наученная горьким опытом, тщательно изучая траву. — Й-я вовсе не нытик! Далее наш диалог прервался, и я терпеливо ехал за ней по земле, уставившись в неё. Приподнимая голову, я узнал тот самый «сарай», в котором она жила. Я осмотрел местность ещё раз и вместе с ней заполз внутрь. Фрау остановилась, поднимая руку так, чтобы я смог встать на ноги. — Меня украл маньяк, какой ужас… — недовольно зашипел себе под нос, отряхиваясь. Блондинка пропустила мои жалобы мимо ушей, подошла к той самой пиле, которая стояла подле стены, в ожидании своего часа. Она снова потянула меня за собой, взяв инструмент, и отправилась в комнату, опускаясь на колени. — Расположи руку на полу. Я послушался, сделав так, как она сказала. Она аккуратно уложила свою руку, примеряясь пилой, и начала пытаться пилить. Мне долго приходилось наблюдать эту картину, однако никаких сдвигов я не видел. Я вздохнул, подпирая щеку кулаком, и переводил взгляд с неё на пилу, периодически меняя свой взор. В конце-концов эта пила была настолько ржавая и старая, что я и не сомневался в том, что она сломается. Почему? Потому что так и вышло. Елена с возмущением смотрела на кусок пилы, рявкнув тихо: — Это же не поддаётся никакой логике… — Игрушка какая-то, — недовольно фыркнул я. — Ещё одно слово, и я твою руку рубану топором… — зарычала утробно немка. Я слегка вспотел и напрягся, решив немного помолчать, затем отвернул голову. Елена тащила меня за собой по всему дому… Она пробовала молоток, топорик — ничего не выходило. Я же начал сомневаться, что мы вообще когда-либо выберемся из этой общей ловушки, а фрау уже изрядно притомилась. Громко фыркнув, женщина сдула прядь, падающую на глаза. Её зачёс немного растрепался. — Где у тебя заноза, говоришь?.. — З-зачем она тебе? — Покажи мне, где твоя заноза, — произнесла Елена строже, смерив сердитым взглядом. Она шуганула меня своим тоном, но я аккуратно протянул ту самую руку, которая была закована в одном наручнике с ней. Она слегка отвела лицо, скосив глаза к моему указательному пальцу, затем выглянула из-за моей руки, поднимая бровь: — Серьёзно? — Я пытался зацепиться за дерево, чтобы хоть как-то замедлить тебя. — Я всё ещё не понимаю каким образом, но, зная, какой ты идиот… — не договорив, она встала и подошла к шкафчику, вытянув оттуда тот самый сундучок с медикаментами. Она повела меня к кровати и подтолкнула к ней, а я, будто испуганный кролик, смотрел на неё, начав тарахтеть: — Ч-что ты собираешься делать?! — Палец отрезать, — резко ответила она. Я искренне надеялся, что она шутит, но ради безопастности, я отдёрнул руку, хотя совсем позабыл про наручник. Тем самым Елена по инерции дёрнулась следом. — Прекрати рыпаться! — фрау начала обрабатывать хирургическую иглу, которая бог знает откуда взялась… Затем она примерилась к моему пальцу, прищурив глаза. Я со страхом наблюдал, как эта игла касалась моего кончика, и дрыгнулся так, что полностью свалился на кровать, поскуливая, как псина. Елена начала громко рычать, в конце-концов её терпению тоже приходил конец. Я мог это понять. Она насела на меня, прижимая моё худенькое тело к кровати, затем вытянула мою руку, начав ковырять иглой. Я не мог подавить скулежа, и я тихо пищал, шипел, однако в очередной раз чувствовал её вес на себе. Она сжимала мои бедра своими ногами, сидя у меня на животе. Указательный палец неприятно щипал и болел… Вскоре фрау убрала иглу и стряхнула её, засунув мой палец в стеклянную бутылочку из-под спирта, немного встряхнув. — Ну, вот и всё… А ты боялся, — с усмешкой сообщила мне фрау, закончив свою работу. Я смог спокойно выдохнуть и осмотреть свой палец, тихо забормотав: — С-спасибо… Мы оба глубоко вздохнули, Елена села рядом, осмотрев оборванные рукава своего плаща, и вновь заворчала: — Из-за тебя по-нормальному стянуть верхнюю одежду не могу, таракан… — П-перестань меня обзывать, я не предполагал такого исхода событий! — Ты просто глупец… — фрау начала снимать с себя сапоги, расположившись на кровати. Я понаблюдал за её действиями, затем сделал тоже самое, стащив свои ботинки, расположившись с ней рядом. Мы взглянули друг на друга: она на меня, я на неё. И так мы остались в тишине на какое-то время, пока за окном не пошёл дождь. Я наблюдал как капельки тарабанили по пыльному стеклу, по крыше, приятно шумела листва… На сон потянуло… Елена долго пялилась в потолок, затем подала голос: — Они знают, где ты находишься? — Они? — я дрогнул и слегка поднялся, вздохнув. — То, что я здесь, точно нет… Но я им не сказал, куда направляюсь… Господи! — внезапное осознание заставило меня паниковать и тщетно пытаться сдёрнуть наручники. — Они же будут меня искать! Они… Они будут думать, что ты меня убила! Паника продолжала охватывать меня всего. Я хотел было сорваться и бежать, но моим грузом была она, которая лежала неподвижным камнем и спокойно смотрела в потолок, затем всё же поднялась следом, устало взглянув. — Джеймс… Угомонись. Ничего страшного не случится, если ты сутки «где-то пошляешься». — Они говорили мне, что я… — Не имеет значения… — Нет! — я сорвался с места и босиком попытался вырваться из дома на улицу. — У них должен быть ключик от наручников! Пошли! — Джеймс! — я ощутил, как что-то резко дёрнуло меня обратно на кровать, и, чтобы убедиться, что я больше не сбегу, фрау снова села на меня сверху, в том же положении, придавив. — Мне нельзя в Нойштадт… За мной охотятся. Тем более твои друзья поймут нас не так… — Но… Но я… — не успел я возразить, как два пальца коснулись моих губ. Я застыл, ощутив жар, подступавший к моим щекам. — Ты стал каким-то истеричным, тебе не кажется? — вполголоса сказала она мне. Я невинно смотрел в её хищные глаза, глубоко выдыхая, затем немного расслабился, прийдя в норму. — Тут ты права… — вынужденно согласился я. И, если честно, она была абсолютно права. Такого со мной ни разу не было… Какая-то истерия и паника напали на меня. Понятия не имею, откуда это взялось, но мне от самого себя стало противно. И эта проблема, скорее, была у меня с детства. Я помню, как боялся задерживаться где-то подолгу, потому что я не хотел, чтобы мама волновалась за меня. Я даже чувствовал, как в те годы, что вот-вот заплачу с мыслью о том, что она переживала. — Тебе мятный отвар заварить? — внезапно её голос отвлёк от воспоминаний. Елена слезла с меня и пересела рядом, посматривая в окно, слушая биение капель о стекло. — Н-нет, спасибо… Вдруг это конопля… Фрау дрогнула и медленно повернулась ко мне, поднимая бровь. Я понял, что ляпнул что-то не то, быстро отворачивая голову, и поспешил сгладить углы: — П-просто не хочу… Снова тишина… Фрау вздохнула и проползла по кровати к своей половине, устроившись лицом к окну. Я против своей воли потянулся за ней, ибо деваться мне было некуда. Если фрау сказала спать, значит надо спать. Забавно, правда? Я пронаблюдал за ней и аккуратно лёг рядом, подвинувшись к женской, но крепкой спине. Мы молча пролежали неопределённое количество минут. И я не мог себе представить, что таким образом она проводила свой досуг. Так же со скуки помереть можно… Я с некой осторожностью выглянул из-за неё, постаравшись понять, спит ли она или просто неподвижно лежит, как ящерица. — Я могу задать тебе вопрос? — возник я, посмев нарушить покой. — Нет, — отрезала она. Замолкнув, я задумался… Затем через пару секунд я попытался перелезть через неё или, по крайней мере, привлечь внимание, свисая вниз головой перед её лицом. Ощутив непонятно откуда возникшую тень перед глазами, женщина распахнула их и уже смерила меня хмурым видом. — Что? — А я говорил, что у тебя добрые глаза? Вздохнув, фрау огрызнулась: — Переверни картинку и всё покажется иначе… — Я уже так делал… Ничего не поменялось. На мой невинный комплимент она предпочла ничего не отвечать, однако это дало мне некую надежду на то, что она заговорит со мной немного. Я уселся на колени, когда Елена начала медленно поворачиваться в мою сторону, устраиваясь на спине. — Какой у тебя был вопрос? Я обрадовался её отклику и возможности небольшого опроса. — Скажи, ты всегда проводишь так свой досуг? Её карамельные острые глаза внимательно и оценочно разглядели меня с ног до головы. — Да, — в очередной раз отрезала немка. — И тебе не скучно? Так же любой нормальный человек с ума сойти может… Убивать, а потом прятаться и вот так проводить время, уткнувшись в стенку. После небольшой паузы я услышал следующий ответ: — А кто сказал, что убийца – человек нормальный… — То есть ты не отрицаешь, что ты ненормальная. — А я когда-то это отрицала? Я вздохнул, потирая шею свободной рукой. — Ты слишком здраво мыслишь для простой убийцы… Елена помолчала немного, затем вновь устремила свой взгляд к старому окну, следя за капельками, скатывающимися по стеклу. — Почему «Елена»? — прошептал я. Блондинка не повела глазом, а продолжила изучать грязные разводы на окне. — Не знаю… Мама так решила. Скорее всего внедрение культуры СССР. Услышала где-то… Понравилось. — А тебе самой нравится? — Мне? — она немного удивлённо спросила, повернув голову. — Не знаю… Я не жалуюсь. — Меня мама назвала также нетипично. Я полукровка… Поэтому из-за твоего имени я подумал, что ты тоже… Но ты на русскую не похожа… У тебя чисто немецкие корни. — Ты не знаешь что было поколениями ранее… — Да, верно, но… В тебе больше северного, нежели южного. Фрау рассмеялась, затем посмотрела на меня. — Так ты полукровка… — Да, мой папа американец. Не знаю, насколько чистокровный, но у него больше американские устои. Его семья не одним поколением обосновалась тут… Точно знаю… Это было давно… Веком ранее. А моя мама немка… Она была учительницей. Я заметил то, как внимательно она слушала меня, рассматривая мои черты, затем тихо прошептала: — Да… Ты не похож на чистого немца… В тебе что-то есть… — П-правда? — я тихо рассмеялся, почесав пальцем щеку. — Это так заметно? — Твои друзья, скорее всего, американцы. — Д-да, ты права. Так и есть. — Как они оказались на территории под советской оккупацией? — Очень хороший вопрос, самому интересно, но они особо не распространяются. — Значит, есть причины… — Да, возможно… — я тихо вздохнул, пристроившись к ней рядом. — Выходит, что ты из советской части Берлина… — Да, но… Там же контрольно-пропускные пункты… Нужна веская причина, чтобы вырваться… — И этой веской причиной стала я? — Д-да… — я неловко рассмеялся, отводя взгляд. — Так вышло… — Хм… — фрау усмехнулась, затем глянула в сторону. — Я уж правда думала, что ты школьник семнадцатилетний. — Так похоже?.. — хихикнув, я коснулся её плеча, посматривая в окно. — Очень даже. Я думала, что ко мне прицепился какой-то ребёнок. Внезапно замолчав, она посмотрела на мою реакцию и рассмеялась громче. Я сидел с надутыми щеками, обиженно взглянув на фрау, а затем отвернул голову. — Просто я молодо выгляжу! — Да… Конечно… — Я серьёзно! — Я верю, — тихо произнесла женщина, отворачиваясь от меня обратно к окну. — А теперь… Меня не беспокой. Мне нужно вздремнуть. Я смотрел на неё, поджимая губы, и тихо ответил: — Как скажешь… Она начинала постепенно засыпать, а я молча наблюдал за ней, периодически поглядывая в окно. Больше мне ничего не оставалось делать, поэтому я подвинулся ближе и, аккуратно пристроившись на её бедре, уложил голову, затем свободную ладонь на её ногу. Шум дождя усыплял меня, нежно успокаивая, помогал позабыть обо всём. Я не заметил, как коснулся ладони фрау, сцепившись с её пальцами, а она сомкнулась с моими то ли во сне по инерции, то ли осознанно… Я не знаю, но я почувствовал, как она сжимала мою ладонь в замочек… Я сладко заснул с ней под шум грозы и знойного ливня, так и не узнав, который час… Но и мне это было уже неважно…***