***
Моё утро началось как обычно… Наконец с домашней и знакомой мне обстановкой. Однако, как обычно, не бывать ни единому дню без приключений. В квартиру вбежала Пери. Быстро захлопнув дверь, она прижалась к ней спиной, громко дыша, как после стокилометрового бега. Я вышел в гостиную с чашкой чая и улыбнулся невинно: — Пери? Что такое? Девушка резко зыркнула в мою сторону, и как только в дверь раздался толчок, она метнулась в мою сторону, крича: — Джеймс! — молодая фрау (хоть она и не немка по национальности) ринулась за мою спину, цепляясь в плечи. В следующую минуту следом зашла Джаспер, грозно смотря на свою коллегу: — Пери! — раздался бас мускулистой женщины. Я замер, чувствуя, что опять буду посредником их потасовок. Джаспер пыталась обойти меня, но девушка вертела мною, не позволяя к себе приближаться. Она знала, что меня можно использовать как живой щит. — Д-да в чём дело? — я пытался взглянуть на Пери, периодически озираясь на Джаспер. — Этот кузнечик высушенный выбросил все мои пустые бутылки! — Ты позоришь честь полиции! Сдаёшь бутылки, как бомж последний! — За них дают большую скидку на пиво! — Тебя только это и волнует! — А вот и нет! Ещё вопрос о поимках нашей убийцы! Я слушал их, поджимая губы, и легонько отстранился. А они, уже и позабыли про моё существование, продолжая препираться на ровном месте. Давно я не слышал их ругани.***
Я весь день размышлял над тем, что хотел бы что-то преподнести Елене в качестве благодарности за потраченные нервы на меня. Однако я даже понятия не имел что… Хм… Я всё думал о тех цветах… Лилии… Да, точно Лилии… Я бы хотел подарить ей лилии. Проблема заключалась в том, что я даже не знал, как грамотно преподнести их и что ей сказать. Я не очень толково выражаю свои мысли, хотя должен, ибо я рядом с ней всегда теряюсь. Я вышел подышать свежим воздухом и попытаться мысленно построить диалог, чтобы он не был сумбурным, но вот мысли в моей голове действительно сумбурны. Я гулял подле озера, шагая по деревянному пирсу, обдумывал всё, что только можно… Я думал, как сказать ей «спасибо». Как отблагодарить её не только словами, но и действиями. Может быть устроить импровизированный пикник? Она подумает, что это свидание. И это будет так стыдно, я даже не смогу оправдаться перед ней. Мне кажется, что она давно могла понять, что она мне нравится… Она симпатичная, о да… И думая об этом, я так замечтался, что позабыл о конце пирса, провалившись в озеро… Я не особо умел плавать, либо же я был так напуган, что позабыл о плавании вовсе и начал барахтаться, как сумасшедший. Помимо этого никого рядом не было… Я чувствовал, что я зацепился за что-то, а силы покидали меня. Вот тут я и пошёл ко дну, успев нахлебаться воды. Дальше всё было, как в тумане…***
Когда я открыл глаза, я увидел над собой тлеющее небо, окутанное серым дымом, похожим на облака. Мой разум был затуманен, а картинка качалась умеренными волнами, порождая ложный шум несуществующих солёных вод… Голоса были фоновым звуком… Их много, но все они были, как едины. Единственное, что я слышал — только эхо. То ли это моё подсознание, то ли кто-то пытался докричаться до меня… Зрение начало проясняться и картинка становиться чёткой, чистой, как слеза отчаяния… И отчаяние моё просыпалось с чувством собственной неудовлетворённости. Как сильно я себя не любил в тот момент, что лучше бы я утопился, а не носил титул детектива, позорящего род прирождённых следователей… Идя ко дну, я успел многое переосмыслить: а может быть я стал им по воле божьей? И поставленная мною цель была вовсе не цель, а способ измениться и стать сильнее? И на безумные шаги, толкающая неведомая сила, была вовсе не сила, а человек… Человек, привыкший носить клеймо демона, восставшего из пепла… Заключившего сделку со мной, что если я смогу доказать свою сущность, то вечная тень, снующая по кругу с желанием поглотить, будет оберегать… Я искал глазами что-то, за что мог бы зацепиться… Но кругом был туман, пронзающий мои очи. Будто он становился всё ближе… Я видел фигуру, не имеющую конкретные очертания. Я видел безликий силуэт надо мной. Я слышал голос, доносящийся будто из преисподней. Через какие-то минуты мне стало легче. Над собой я увидел её… Моего демона, моего ангела, мою слабость, мою силу, мой страх и мою смелость… Взгляд её был обеспокоен, хмур и строг; рот искривлялся в осуждающей горечи, некой злости и чувства обоснованной брезгливости от моей глупости. Вялая улыбка едва заметно скользнула по моему лицу, когда я взглянул в эти глаза горячей карамели. Эти прилипшие к щекам бакенбарды, неопрятные волосы на лбу, слипшиеся мокрые ресницы, потёкшая по неопрятным щекам тушь из угля… Словно совсем дешёвая тушь. Её волосы при контакте с водой казались темнее… Дыхание тяжелее, а хватка когтистых рук крепче. Это горячее дыхание на мне… Она устало наклонилась, отпуская меня, чтобы взяться за траву. Я шептал её имя, как молитву; смотрел на неё уже испуганно, а она не обращала внимания, просто дышала в мои губы, закрывая глазки. И я посмел коснуться предплечья через мокрую ткань рубашки, одаряя благодарностью прикосновением своим лбом к её. Минуту погодя, меня огрело жаркой пощёчиной. Красная отметина, будто поцелуй пренебрежения, осталась на моей щеке. А я, как глупый мальчишка, смотрел ошеломлённо в пространство, пытаясь прокрутить в голове произошедшее. Это чувство… Это странное чувство, вовсе не обиды, а какой-то радости… Возможно, я сошёл с ума. Возможно, я просто был рад её видеть… — За что? — промолвил я, поглаживая свою щеку. Красная отметина казалась мне раскалённой, а неприятный осадок смешался с искренним блаженством… — За то, что ты вечно путаешься под моими ногами! — фрау отодвинулась от меня, поднимаясь на коленях, чтобы выжать свои мокрые пшеничные волосы ласковых черт… — Но тебя даже не было поблизости… — с иронией улыбнулся я, понимая, что её оправдания с каждой моей глупой выходкой становились всё абсурднее… Абсурднее, чем мои жалкие попытки арестовать её когда-либо. Она уставилась на меня, приоткрывая рот, чтобы попытаться сказать мне хоть что-то… Но уста испустили только уставший вздох. Она намеренно промолчала. Мы оба погрузились в томительную тишину. Я смотрел исключительно на её черты, пытаясь изучить их как можно тщательнее, чтобы запомнить… Запомнить… Не забывать… Закрыть глаза и снова вспомнить… Блондинка встала, продолжая выжимать изысканные пряди, одёргивать мокрую ткань рубашки, прилипшую к изящному телу… И дал же чёрт волю посметь взглянуть чуточку ниже… Рубашка бесстыдно обнажала красоту женского начала, приковав меня к себе… Она не прятала сокровенного, желанного, недостижимого простому смертному. Как прекрасно выделялись два бугорочка, застывших от ласк холодных озёрных вод… Я сжал свои губы до боли, неосознанно отмечая столь утончённость женского тела, скрывающегося за неприглядной тканью старой рубашки. Тянущая боль внизу живота изводила меня… Я был в ловушке собственной физиологии… Капли стекали по моему подбородку, я бесшумно сглатывал и улыбался, не переставая любоваться ею. Она отличалась от всех девушек, с которыми мне приходилось видеться… От моих одноклассниц, от одногруппниц, от простых прохожих… Вся эта серая масса казалась мне пресной, как низкорослая трава, которой много по всей Германии, нет… По всему свету, куда ни глянь… И только редкий стройный кипарис посреди бренного поля. Они были так скучны и так шаблонны, как штампованная обложка журнала единого образца, но никому ненужная залежавшаяся старая книга со специфическим запахом и интересным содержанием, с хоть и пожелтевшими временем страницами, но такими увлекательными, способными рассказать тебе всё: как обращались с этой книгой, что в ней содержится, кто был хозяином… И я не замечал, как плакал от счастья, рассматривал неживые черты навечно застывшего лица… Неживые черты, способные жить, как экзотический цветок, который давно не поливали… Как буря, как шторм, как гроза, как туча… Как дождь… И за течением времени, я не мог отрицать болезненность её местами бледной, местами землистой кожи. Я не мог отрицать искажённости её отравленного разума… Не мог отрицать, что она приучила себя не спать… Но я мог оспорить любого, кто бы назвал её уродливой, я могу вечно отрицать то, насколько контингент считал бы её неприглядной, не соответствующей современным штампам… Но ведь в этом и есть шарм… Она так уникальна… И грубость её тела, скрывает нежность её души, которую не так легко раскрыть… Я прикоснулся щекой к влажной спине, водя губами и носом по лопатке, обдавая дрожащим дыханием от летнего холода… Я ощущал привкус никотина внутри себя, заставивший меня понять, через что она прошла, чтобы сделать это. Она затихала, ощущая прикосновения моих мокрых ладоней её предплечья… И по бесстрашному телу прошлась дрожь бессилия и горькое взглатывание. Нет ничего с чем можно было бы перепутать данное состояние… Состояние подступавшего комка к горлу и неприступных слёз волнения… Я был уверен, что чёрные полосы увеличились в своём числе и стали чётче… Я был уверен, что это из-за меня… Я точно понял, что я влюблён… Я слушал её слёзы, её хрип, её дрожание… Её сковало от холода под натиском страха, но к чему же был этот страх? Я в очередной раз прошёлся носом по мокрой ткани её рубашки, сжимая спортивную талию высокой фрау. Мы мучали друг-друга желанием прижаться в объятиях. Она тихо подвывала от боли вдребезги разбитой души… Моя фрау… — Елена… — начал шептать я, пытаясь привести её в чувства. Немка отстранилась, рассматривая меня с горечью. Я увидел дрожание её пухлых чёрных губ и виновато улыбнулся: — Прости меня… Прости за то, что заставляю тебя испытывать такой стресс… Блондинка даже не смела отвечать, она качала головой с осуждением без возможности остановить поток слёз, омывающий её щеки и пачкающий в чёрных полосах злости и страдания. — Ненавижу тебя, Шиллер… — ответила резко фрау. Я не слышал в её словах злости… Я слышал только горечь. Я слышал порыв сказать иное… — Я… — попытавшись сказать что-то ещё, немка заикнулась, захлебнувшись в собственных слезах. Она обошла меня, задевая плечом, чтобы взять плащ, и спешно удалиться. За несколько метров, я слышала, как она с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться на безутешный плач… «Но разве оно стоило того?» — опечалено подумал я. Я хотел пойти следом, но посчитал, что сейчас её лучше оставить одну… Я пообещал себе, что вернусь к ней вечером…***
Я вернулся домой весь мокрый и немного рассеянный. Пери и Джаспер встретили меня с теми же недоумевающими лицами, по которым можно было узнать одно: сейчас полетят вопросы. — В чём дело, Джеймс? В какие приключения на этот раз ты попал? — спросила Пери, накинув на мои плечи полотенце. Я посмотрел на коллегу и улыбнулся немного ярко, ответив: — Оступился и в озеро махнул. — Что?! Джаспер выглянула из-за дивана, подняв бровь. — О, боже, Джеймс… Тебя вообще одного не пускай. Замечтался? Я покраснел, оттянув ворот, ослабляя галстук. Немного загадочно улыбнувшись, я пошёл в свою комнату, так и оставив их без ответа. Однако за спиной я так и слышал: «что с ним? О чём он молчит?» А я не хотел ничего говорить.***
Я переоделся в выходную бежевую рубашку и чёрные брюки, к закату отправившись в ближайший цветочный магазин, чтобы купить её любимых цветов и коробку конфет. Затем оттуда я отправился прямиком в её домик, остановившись перед дверью. Я неуверенно прислонил костяшку к деревянной поверхности, затем тихонько постучал, отойдя немного назад. Через пару минут я услышал шаги, и дверь передо мной отворилась. На пороге стояла фрау, пригибаясь. Её вид был весьма изнурённым, уставшим и побитым. Побитым в моральном плане. Под глазами были остатки потёкшего угля, которые она не удосужилась смыть. — Чего тебе? — немного грубо ответила та, устало взглянув. Я обратил внимание на то, что фрау была одета совершенно иначе. Даже не в домашнее, не в спальное и не в «рабочее». На ней была белая рубашка, с рюшечками на груди и чёрной ленточкой вокруг шеи под воротником, завязанной в тонкий бантик. Чёрные не мешковатые брюки, плотно облегающие её стройные длинные ноги, а под ними были те же сапоги. — Ого… Ты… Куда-то собралась? — Я? Куда мне собираться? У меня вся одежда мокрая из-за тебя! Даже домашняя… Я очарованно смотрел на столь неожиданную картину для меня, покусывая губы. Мои дрожащие руки робко протянули ей цветы и коробку, и я опустил глаза, с украдкой наблюдая за её реакцией. На преподнесённый дар она обратила внимание в последнюю очередь, немного приподняв брови. — Что?.. — Я… Я хотел извиниться за сегодняшнее, и просто поблагодарить за всё… — Лилии?.. — фрау осторожно приняла коробку с цветами. Я опустил голову, как застенчивый мальчишка, отодвигаясь чуточку назад, утопая в диком смущении. Фрау смотрела то на цветы, то на меня, то снова на цветы. Я увидел промелькнувший румяный огонёк на её бледных щеках. Она едва слышно зашептала: — Так вот почему ты спросил… Я поджал губы и начал активно кивать, заглянув в её смягчившиеся глаза. Она вздохнула, ответив чуточку мягче: — Заходи… Наверное, так звучало её «спасибо». Я робко зашёл внутрь, пока она ставила цветы в вазу, наполнив её водой. — Иди на кухню, я как раз чайник кипячу… Я послушался и направился туда, присев за столик, взглянув в старое окно, которое смотрело в сторону соснового леса. «И не одиноко ли ей тут?» — с тоской подумал я, поднимая глаза к потолку. Фрау зашла на кухню, как только услышала свист чайничка. Она разлила кипяток по чашкам, бросая туда листья чёрного чая. Перед нами она поставила коробку с конфетами, аккуратно присаживаясь напротив. Диалог, которого даже не было, зашёл в тупик. Я смотрел в стол, помешивая ложкой чай, чтобы он быстрее насыщался листьями… Немка аккуратно поглядывала на меня, затем вновь опустила глаза, тихо вздохнув: — Часто у тебя такое? — Ч-что? — немного испуганно откликнулся я. — Неуклюжесть… Я покраснел и поджал губы. — Ну, как сказать… — Джеймс, я не могу быть вечно рядом… Ты же понимаешь? Я кивнул, улыбнувшись ей слегка, затем немного приподнял голову, спросив: — Но… Почему ты плакала? Елена замолчала и слегка помрачнела, немного нахмурив брови. Женщина молча раскрыла коробку, подвигая её мне: — Будешь? Для мозгов полезно. Я тихо рассмеялся и покачал головой, глянув на неё: — Это намёк на то, что я должен сам подумать? — я рассмеялся чуть громче, однако мой искренний смех притуплялся и превращался в неловкий смешок, когда я заметил, что она вовсе не разделяла юмора со мной. Без слов она насадила конфету на коготок и поднесла к моим губам. Тут мне и пришлось послушаться. Я молча сцапал угощение с «шампура», закрывая глаза. Блондинка едва заметно одобрительно улыбнулась, вытирая большим пальцем мои губы от остатка шоколада. Мы снова замолкли… — А если честно? Фрау вздохнула, понимая, что так просто от ответа ей не убежать. Она встала, взяв пачку сигарет, и подошла к окну, посмотрев в даль. — А если честно, то я бы не смогла пройти мимо, зная, что близкий для меня человек утопает на глазах, вновь погружая в тлен и тьму одиночества, в котором я пребываю долгие годы, — она посмотрела на меня столь мрачно, что глаза потеряли блеск. — Иногда я удивляюсь, как я не лишилась способности говорить… Я задумчиво посмотрел на немку, затем от осознания мои глаза слегка расширились: — Постой… Близкого? Я? Елена улыбнулась, едва слышно прошептав: — Джей-Джей… Я уже сблизилась с тобой, когда по твоей милушке мы застряли в твоих наручниках. — Правда?.. — я немного покраснел, приоткрывая рот. Немка усмехнулась, тихо проговорив, поджигая сигарету: — Мне даже любопытно что ты вообще можешь… Ты наверняка и целоваться не пробовал. — А мне и не с кем… Да и… Я не умею… — я поджал губы и потупил взгляд, выдохнув тихо. Фрау отстранилась, вынув сигарету, которую не успела ещё поджечь. Она глядела на меня немного удивлённо: — Оу… Значит и губы твои на самом деле девственны… Я замолк и глянул на немку с поднятой бровью. Елена отложила сигарету, подходя ко мне, присаживаясь напротив: — Что ж мне, не курить чтоль сегодня больше?.. — Ты… Ты к чему это? Ты вроде бы и так поняла, что я ни разу не целовался. — У меня была призрачная надежда, что хоть кто-то тебя научил целоваться, но, видимо, нет. Я молча осматривал женщину, вжимаясь в плечи. Она смотрела на меня так внимательно, что я был готов провалиться сквозь землю от смущения. — П-подумаешь… Она усмехнулась, аккуратно поднимаясь вновь, и, уже идя в комнату, жестом позвала меня за собой. Я повиновался, с настороженностью посматривая на высокую фрау, что, переступая пороги, обязательно пригибалась. Мы зашли в её комнату, и она аккуратно села на кровать, похлопав по месту рядом. Я молча присел подле неё, скромно потирая вспотевшие ладони о свои колени. — А ч-что мы делаем? — Будем учить тебя хоть чему-то. — Ч-чему-то? А ч-чему? Елена усмехнулась и качнула головой, вздохнув: — А как ты собрался жить, ни разу не целуясь? — А ты умеешь целоваться? — И я не умею. Поэтому я буду учиться с тобой. Я немного растерялся, поджав губы, ощущая ноющее чувство внизу живота. Я опустил взгляд, судорожно выдохнув. — Н-ну я не уверен, а вдруг тебе не понравится? — В этом я сомневаюсь, Джей-Джей… — выдохнув немка улыбнулась, глянув на меня. — Просто расслабься и делай это от души, отпустив мысли прочь. — От души, отпустив мысли прочь… — повторил за ней я, покрываясь румянцами. Я плавно развернулся к ней, тихо дыша… Мы смотрели друг-другу в глаза сначала робко и молча. Я видел её лёгкое волнение, стараясь настроиться самому, чтобы придать уверенности себе и ей. Я прекрасно понимал, что я мужчина, и я должен был взять инициативу на себя. Она ждала, пока я настроюсь, и не давила. Я мягко протянул руки, разворачивая её ладони, чтобы уложить на них свои крошечные для неё ладошки. Немка пронаблюдала за моими действиями, немного взволнованно выдохнув. Едва заметный румянец вновь огрел её болезненный оттенок щёк на сумеречном свету уже ушедшего солнца. Её карамельные глаза немного сияли, поблёскивали приятными огоньками чего-то светлого и нежного. Я улыбнулся, поджимая свои губы, затем очень плавно приблизился к ней, а она потянулась навстречу, так осторожно и нежно. Расстояние наших губ медленно сокращалось. Я внимательно рассмотрел их манящий бархат, всё ближе и ближе… Ощутив её дыхание на своих устах, я робко сжал её пальцы, почувствовав взаимность в нежном сжатии. Сначала наши губы нежно соприкоснулись, от чего моё сердце подскочило в лёгком экстазе. Я бережно скраешку обхватил её нижнюю губу, отпустив, затем приоткрыл её ротик, влившись в медленном поцелуе. Я почувствовал, как спало напряжение с её плеч… И мне стало спокойнее. Мы медленно, но робко начали пытаться передавать друг-другу нежность и ласку. Мои бабочки вновь вспорхнули крыльями и начали бесноваться от восторга красок чувств. Её дыхание было сбивчивым, как и моё, но мы делали это нежно и трепетно, изредка со звонким чмоком отпуская друг-друга. Затем очередная волна экстаза охватила нас и мы продолжили греть губы друг-друга, ласкать их, подчинять. Я медленно отстранился, взглянув в её глаза. Елена дышала немного чаще обычного, посматривая на меня, затем на мои губы. Я закрыл глаза, ощущая шёпот, доносящийся с её уст на своих собственных: — Неплохо, Шиллер… — Мы можем продолжить? — аккуратно спросил я, осматривая её. Немка облизала свои губы и едва заметно покивала, дав добро на продолжение процесса. Я сдержанно улыбнулся, коснувшись её щеки, пропуская пальцы под шёлк бакенбард. Она наклонила голову, ощущая мою ладонь, и старалась поймать каждую нотку трепетной ласки. Влившись в губы, я пылко поцеловал её. Она издала томный вздох, чуточку сжав мои предплечья. И наш поцелуй длился дольше первых попыток… Он был увереннее, с вырывающейся лёгкой страстью. В груди всё сжималось, я наслаждался её губами, позволяя ей подчинить меня, затем подчинял её сам, усаживая на своё колено. Она поняла мои намерения, аккуратно расположившись на одном моём колене, стараясь не придавить своим весом, а я трепетно обхватил её узкую талию, оглаживая через ткань рубашки. Фрау запустила пальцы в мои волосы, нежно прикусывая клыками мою нижнюю губу, затем обхватив губами, она со звучным чмоком отпустила. Я тихо дышал в её разгорячённые губы, закрывая глаза, попытавшись прийти в себя после столь приятного потрясения. Немка лбом прижалась к моему лбу, убирая мои волосы с глаз. Мы молча наслаждались моментом… Слова тут были не нужны…***
Дело шло к ночи. Мне кажется, что ещё немного, и я снова заночую у неё… Фрау слегка прислонилась о металлическую спинку кровати, поглаживая меня, лежащего у неё на груди и мурлычущего от нежных прикосновений. Я немного зарывался в её бюст, вдыхая запах одеколона и чистой рубашки. Я чувствовал себя таким нужным… Не обделённым… Господи, какой же трепет переполнял мою душу, что мне хотелось рыдать от счастья. — Почему… Почему же… Елена вздохнула, откидывая голову, продолжая водить рукой по моей спине. Она не отвечала мне, одаривая лёгкими поглаживаниями, о которых я и мечтать не мог… А ведь всё начиналось с того, что моей целью было найти её, тщательно избегать общения, а потом и вовсе арестовать. Её чары окутали меня, не так ли? Я поднял голову, чтобы взглянуть на её сияющие глаза. — Моя фрау… Я ведь правда не облажался? Елена осмотрела меня и чуть усмехнулась, почёсывая мне, как коту, подбородок. — Удивительно, но здесь ты был хорош… — Правда? — я заметно оживился, приподнимаясь, чтобы посмотреть на неё в приглушённом свете керосиновой лампы. Она кивнула, но остановила меня, как только я вновь потянулся к ней. Её указательный палец расположился на моих губах, свернувшихся в трубочку. — Иди домой, Шиллер… Они будут волноваться. — Волноваться? Думаешь? — я слегка отстранился и выпрямился, потирая шею. — Ты не одинок, Джей-Джей… Я ведь знаю. Я посмеялся и приподнялся, бережно поднимая фрау за руки, поднося к своим губам, щебеча: — Ты тоже… Немка посмотрела на меня с тоскливой улыбкой, а я нехотя начал отпускать её руки, идя к выходу. Она медленно пошла за мной прогулочным шагом. И я ощущал её взгляд на себе… Ощущал, как нехотя она отпускала меня, но прекрасно понимала, что я должен. Выйдя из домика, я прошёл чуть дальше, и повернулся к ней, улыбнувшись. Елена слегка вышла за порог, подперев плечом дверной косяк. Её едва заметная улыбка скользнула по усталому лицу. Поцеловав подушечки своих пальцев, она помахала ими мне на прощание, робко обхватив себя руками. Я раскраснелся и вжался в плечи, развернувшись обратно, чтобы продолжить путь к дому. Через пару метров я услышал как дверь тихонько захлопнулась, а я, жмурясь, быстро побежал домой. Когда я преодолел порог коридора в квартиру, я бесшумно прошмыгнул в сторону спальни, закрыв за собой дверь. Остановившись перед кроватью, я выдохнул и плюхнулся на неё, обхватывая подушку так крепко, что вот-вот перья разлетятся в сторону. Я ликующе начал визжать в неё, отдышавшись с безумным счастьем, понимая, насколько прекрасен был сей день… Конечно же… Всё просто…Я люблю её…
***