***
Сегодня утром я, как обычно, направлялся в дом к Елене, понимая, что я не в силах оставаться без неё надолго. Я не знаю, откуда во мне взялась эта одержимость, эта странная и необъяснимая тяга к ней, но чем дольше я находился один, тем непривычнее мне становилось. Я аккуратно постучал по двери, приоткрыв её, и обнаружил, что нежная фрау сидела на диване и с пустоты уставилась на меня, встречая умиротворённым взглядом. Моя вежливая и приветственная улыбка озарила моё лицо, и, лишь когда я опустил глаза, я увидел маленькую Сашу, уютно устроившую крошечную головку на коленях у своей опекунши. Немка ласково перебирала неряшливые блондинистые волосы ребёнка, копошилась в них, опуская глаза на заснувшее чадо. Я не мог оторваться от со столь нежной картины, которую мне довелось застать. Я нечасто замечал необычайно ласковый взгляд высокой фрау, на мгновение забывая, что она вообще как-либо связана со всеми убийствами и преступными деяниями. Она была так похожа на самую настоящую мать… Нет… Она и есть настоящая мать. Я очарованный подошёл ближе и встал позади дивана, прислоняясь к спинке локтями, чтобы взглянуть на умиротворённое спящее личико малышки. Мой взгляд переместился на Елену, продолжающую ласкать невинное дитя. Затем она подняла голову, дабы со спокойной улыбкой посмотреть на меня. Чуть слышно вздохнув, я губами прижался к её виску и начал аккуратно вести дорожку из поцелуев к её бархатным устам. Наши губы встретились в недолгом, но трепетном поцелуе. Как же я любил целовать её… После этого она снова продолжила ласкать ребёнка, укладывая крупную ладонь на хрупкое плечико… В этот момент я ощутил себя так, будто это была наша общая дочь. Что-то я совсем замечтался…***
С появлением Саши Елена была труднодоступна для меня. Малышка требовала к себе внимания… В том плане, что Елена ставила перед собой задачу одарить её заботой. В такие моменты ты забываешь о том, что в действительности имеешь дело с серийной убийцей. В последнее время характер фрау претерпел некие видимые изменения. Одаренная мужской и детской любовью, она всё чаще проявляла сдержанную сентиментальность. Кажется, будто она вовсе позабыла о своём истинном предназначении искоренять «ублюдков, недостойных жить в этом мире». Я со стороны наблюдал за её трепетным поведением, поджимая пересохшие губы. Она изредка бросала свой взгляд на меня, возвращаясь к Саше, которая просила помочь ей нарезать овощи. Она целовала вечно израненные пальчики и дула на них, томно улыбаясь. Я не хотел вмешиваться в их воркование. Иногда даже казалось, что Саша видела во мне некого соперника, стремящегося перетянуть внимание Елены на себя. Я не претендовал на исключительный интерес к своей персоне, да и девочку я осуждать не мог. Я видел как расцвели они обе, обретя друг-друга… Я замечал, как расцветал я, просто находясь рядом. Мы испытывали некие трудности в уединении, ибо гиперактивная малышка носилась повсюду и практически не давала нам возможности обменяться парочкой страстных поцелуев, кроме тех моментов, когда она спала без задних ног. Я не хочу показаться извращенцем или же мужланом, но буду честен с вами… Наши долгие взгляды выражали наши интимные желания. Кто бы мог подумать, что ситуация зайдёт так далеко, что желание близости подступит с одновременным желанием простой платонической и невинной любви. Я девственен. Она, в какой-то степени, тоже… Но истинное понятие девственности заключается в душе, когда ты скромен и невинен, и соитие для тебя, будто бы табу… Неизведанное и даже постыдное, что самую сокровенную часть себя ты доверишь только самому близкому тебе человеку. И какими бы не были наши взгляды, мы не могли позволить друг-другу отдаться искушению и броситься в постель при первой удобной возможности, но поцелуи… Поцелуи говорили о многом. Через поцелуи можно сказать о своих чувствах и намерениях: невинный сладкий чмок или же лёгкий захват губ, лёгкий захват губ или же влажный поцелуй с последующим углублением. Покусывание, потягивание… Все эти жесты так и направлены на привлечение партнёра. Елена умеет проявлять кокетливый настрой, но не столь шаблонный, как у местных дам, ведущих разгульный образ жизни… Эта немка могла преподнести себя искусно… Однажды мы договорились о встрече у озера поздней ночью, когда Саша бы уже спала. Я несказанно был рад такому предложению, что взволнованный в полночь уже нёсся к месту встречи. Когда я добежал до ивы и огляделся по сторонам, я никого не обнаружил, кроме кучки одежды под собой. Я сел на корточки, осмотрев одеяния, обнаружив, что они принадлежали фрау… Я слегка занервничал, параноидальные мысли пожирали меня изнутри и отравляли мой мозг. Хоть сойти с ума я ещё не успел. Даже при яркой расстилавшейся Луне меня накрыло высокой тенью. — Чего занервничал, таракан? — послышалась знакомая усмешка надо мной. Я поднял голову, не сразу обратив внимания, но когда я взглянул ещё раз, я не смог сдержать эмоций и вскрикнул, повалившись на траву, чтобы отползти. Мои щёки покрылись румянцем, а взгляд судорожно метался снизу вверх. Но совесть просто не позволила мне в наглую пялиться на Елену… Как вы поняли, она была полностью обнажена. И даже при ярком лунном свете можно было рассмотреть каждый бугорок её тела. В штанах стало очень тесно и от этого меня сковало лишь сильнее. — Т-ты не предупреждала меня о таком повороте событий… В ответ я услышал тихий смешок: — Шиллер… Женщину впервые увидел, чтоли? — Н-ну мне не доводилось видеть их в таком виде. Она рассмеялась тише, со вздохом мне ответив: — Господи, Джеймс… Ты девственен от пяток до макушки. Я сглатывал, поджимая ноги и пытаясь приструнить потерянную совесть в штанах. Её ответ заставил меня опешить лишь сильнее: — Раздевайся… — Ч-что?! — Я буду учить тебя плавать. — Но я… Я умею плавать. — Да, Шиллер, я видела. Раздевайся, — настаивала блондинка. Делать было нечего. Я медленно встал, неспешно снимая с себя жилет, галстук, рубашку и брюки с туфлями. Моему стыду не было предела, а шрам на боку до сих пор красовался и портил картину моего тела. Я стянул с себя нижнее бельё, крепко прижав своё начало руками, не смея поднимать глаз. — Ощущение, будто меня насиловать собрались. — Успокойся. Иди сюда. Не бойся, — она вытянула ко мне руку. Я посмотрел в её карамельные глаза, в которых показался холодный лунный проблеск… Я ещё раз мельком осмотрел изящество её тела… Тела греческой богини… Столь рельефно и подтянуто, так гладко и аккуратно, не считая тех шрамов на спине. Какие длинные ноги, какая стоячая грудь, какой плоский животик. Холодные капельки стекали по её бледной коже, рисуя водные узоры. Господи, идиот, не смотри! Я слегка отвернул голову и зажмурил глаза, потягиваясь к высокой фрау. Ощутив хватку её влажных рук, она плавно потянула меня за собой, утаскивая в воду, точно сирена, зовущая присоединиться к водным игрищами. Разворачиваясь ко мне, Елена взяла меня за вторую руку и плавно вела за собой, погружаясь в воду всё глубже и глубже. Мне приходилось смотреть исключительно в воду и думать о чём-то другом, лишь бы не о её шикарных изгибах тела… Но когда вода была мне уже по грудь, а ей, всего лишь, по талию, она подтянула меня ближе, взяв под ягодицы. — Ч-что ты делаешь? — напрягся я, скукожившись. Фрау плотно прижала меня к себе, заставляя по инерции обхватить её руками и ногами. Мы оказались на той глубине, где я бы не чувствовал дна под ногами, и мне было страшно представить, что бы было, если бы она отпустила меня. Я в страхе посмотрел вниз, оглядевшись вокруг: в темноте, даже при лунном свете, воды казались угрожающе чёрными. Немка крепко держала меня, загадочно и хитро улыбаясь. Я помнил эту улыбку всегда, она так хорошо сочеталась с её грубым макияжем. Мне было крайне неловко от этого чувства… Её грудь упиралась в мою, а моё начало… Кхм… Я тщательно втягивал живот, будто вот-вот сплющу свои внутренние органы под собственным давлением. В какой-то момент я забыл, как дышать… — Успокойся, я его всё равно ощущаю… — спокойным и равнодушным тоном произнесла блондинка, настойчиво рассматривая моё смущённое лицо. Я громко выдохнул, расслабившись, но не мог простить себе этого… Я держался за её шею руками и за талию ногами, а она крепко прижимала меня, держа под ягодицы, точно семилетнего сынка. — Вот уж успокоила… Мне крайне неловко. — Ну, я совершенно не просила тебя снимать нижнее белье, Шиллер… — она с оскалом рассмеялась, наблюдая мою реакцию, что в миг переменилась. — И ты молчала?! — прошипел я возмущённым тоном. Фрау томно рассмотрела меня и опустила глаза в воду с прищуром. — Я думала, что тебя ни капли не смутит эффект «обоссаных штанов» в последствии. Я напрягся и покраснел лишь сильнее, серьёзно взглянув на неё. — А тебя он смутил, поэтому ты раздетая оказалась в озере. П-почему ты не предупредила?! — Если ты смущаешься, я могу тебя отпустить, но ты начнешь громко паниковать и распугаешь обитателей. — Н-нет! Не надо! — я мигом вцепился в неё, глядя в воду за её спину. Фрау цепко держала меня и обдавала мокрую кожу щекотным дыханием, заставляя покрываться мурашками от прохлады. — Но плавать тебя всё равно надо учить. — Я… Я сам как-нибудь научусь. — Как же… Воды-то боишься… — она отстранилась, всматриваясь в моё лицо. Её взгляд блеснул так хищно, как у той же русалки, затянувшей заблудшую мужскую одинокую душу в пучину… — Я не воды боюсь… — зачарованно ответил я, не отводя взгляда. — Но меня смущает то, что мы так близко… — Тебя смущает то, что ты касаешься меня не тем, чем надо. — Д-да… И это тоже, — я насупился, отвернув голову, чтобы невинно осмотреться вокруг. Тихий смешок немки взбудоражил меня лишь сильнее, и я ощутил её дыхание на своей шее, а там и лёгкий бриз извне. Мы встретились взглядами, наградив друг-друга взаимным молчанием. Моя Ли лишь сладко прошептала: — Но в этом же нет ничего такого… — Ты ненавидишь мужчин… — Я ненавижу подонков… Тобой я не брезгую, после всего того, через что мы прошли вместе, Шиллер. Я замер, не зная что ей ответить, но могу сказать лишь одно, что мне почему-то было безумно приятно услышать это от неё и понять, что я имею хоть какое-то значение. Я не успел отреагировать на её слова, как ощутил её губы, влившиеся в мои собственные. Я закрыл глаза, трепетно отвечая на сладкий поцелуй, подаренный ею, настойчиво лаская её уста. Мы целовались долго, нежно и упорно дарили ласки друг-другу, что жар подступал ко мне сильнее, как и прилив к моему телу. Я издал тихий стон, судорожно и рвано вздыхая. Звуки любви, которые издавали наши губы при поцелуе, кружили нам головы. Ли брала инициативу на себя, захватывая меня в свой плен, что я был не в силах сопротивляться, как жалкая мошка в сетях паучихи. Мы в самом деле любили целоваться… И очень долго, что не следили за часами. Она со вздохом отстранилась, опьянено наблюдая за мной. Наши губы вновь встретились, одаривая друг-друга лёгкими побочными поцелуями, приглаживая, расчёсывая наши разгорячённые опухшие уста друг о друга. — Вот уж не думал, что буду целоваться с серийным маньяком, которого я и должен был словить… Немка усмехнулась, приблизившись к моему уху, прошептав: — Ты каждый раз удивляешься этому… Не привык ещё? — К такому трудно привыкнуть, — тихо прошептал я на её ушко, — но мне даже нравится думать об этом… Фрау приятным низким тембром рассмеялась мне на ухо, от чего я покрылся гусиной кожей лишь сильнее. Я прижался к ней, позабыв о своём бодрячке под водой, да и она не стеснялась прижать меня к себе теснее. С этим последовали более смелые и пикантные поцелуи с её стороны, что я сжался и замер, не зная, что делать дальше: она потягивала губами мочку уха, лаская поцелуями вокруг, чтобы опуститься по скуле к моей шее. Её губы настойчиво прижимались ко мне, слегка присасываясь, захватывая кожицу. Я задрожал, как кленовый листик, находясь в её плену. Мои руки крепко сжали её плечи и тянулись к лопаткам, надавливая на область между ними, я взмолился шепча ей: «Ли»… Долго и упорно… Такое чувство, будто она была готова взять меня прямо здесь, прямо в прохладной воде. Я не мог сопротивляться, меня парализовало. Она губами вела дорожку к моему кадыку, что я покорно вздёрнул подбородок, вздыхая и умоляя её сам не зная о чём. — Что ты делаешь… — шептал я, ощущая руки, оглаживающие мою поясницу. — Перестань, я же… Но она не слышала меня, она цепко держала свою жертву, ведя бархатным языком вверх по другой стороне шеи, задев мочку уха. Я был облюбован ею, как никогда ранее… Я ощущал её намерения, от этого он внизу наливался сильнее… Моя совесть и культура захлебнулись при первом же обнажённом виде. «Не дай бог она схватится за него… Не дай бог…» — я молился со всех сил, лишь бы она не прикасалась ко мне столь откровенно. Я не научен, я девственен, я пуглив… Она это прекрасно знала, и моя реакция приносила ей удовольствие. Она прекрасно видела, как я дрожу, чувствовала, как бесстыдно он упирался в её плоский животик… — Остановись, я… — я проскулил, как пёс. — Я же себя возненавижу… Она губами прижалась к моему плечу, обнимая меня крепче. Её затишье дало мне надежду на покой… «Любит ли она меня или играет на чувства?» Я задавался этим вопросом долго… Особенно часто я начал думать об этом каждый раз, когда она целовала меня. Мы отстранились, посмотрев друг-другу в глаза. Её чарующий взгляд успокаивал меня и утешал, и, будто бы твердил: «Всё в порядке, Шиллер… Всё хорошо.» Я закрыл глаза, свободно выдохнув, ощущая некое облегчение. Недолго длился наш покой, тишину и шум воды прервал лай собак по ту сторону озера. Елена слегка обернулась, вглядываясь в даль, где из-за леса проблёскивали призрачные огни и небольшая группа, состоящая из чёрных силуэтом, бродила с псами на цепях. Они что-то вынюхивали, зарываясь мордой в траву. Мы замерли… Я видел, как немка нахмурилась, настороженно наблюдая за странными людьми. — В чём дело? — тихо прошептал я. Она молча наблюдала, водя глазами за ними. Затем откликнулась после недолгой тишины: — Из Красных… Я прошевелил губами, пытаясь понять, о чём она говорит. Однако мне не понадобилось много времени, чтобы осознать, что она подразумевала советских. — Задержи дыхание, — приказала она. В ту же секунду Елена толкнула меня головой под воду и окунулась следом, крепко держа за талию, чтобы я не всплыл. Мы замерли в объятиях друг-друга… Над нами по водной глади распространились призрачные огни, расползаясь светом по воде. Ли смотрела вверх, умудряясь ногами цепляться за корягу и задерживать дыхание надолго… Мы вместе отплыли в стороны, за огромный валун, находящийся подле ивы. Я всплыл первым, зацепившись за камень, громко дыша. — Я не умею так долго задерживать дыхание! — прошипел я, убирая мокрые волосы назад. Елена всплыла следом, оперевшись локтями о камень, выглядывая за проходящими в формах. — Лёгкие надо тренировать… — не отвлекаясь от слежки, ответила та. Я посмотрел туда же, прищурив глаза. Меня немного передёрнуло от увиденного. — КГБ… Фрау медленно перевела взгляд в мою сторону, затем вновь на группу мужчин. — Уже обделался? — Ч-что? — моментально очнувшись, я посмотрел на немку. — Г-Глупости! — Тебе с ними придётся сотрудничать, Шиллер. — Как бы не уже… Я замолк, но что-то заставило меня опомниться, раскрыв глаза: — Ли… О-одежда! Собаки могут учуять наши запахи… Фрау взглянула на меня и занырнула в воду, плывя под водной гладью ближе к соседнему берегу. Я начал нервничать, считая её поступок сумасшедшим. — Ч-что ты творишь?! Легче было перепрятать одежду! Но она не слышала меня, а продолжала плыть вперёд, выныривая уже с характерным звуком, подражая уханью совы, бросая найдённый камень в сторону леса. Собаки моментально навострили уши и бросились вслед за улетающим камнем, утягивая хозяев за собой. Я отчётливо слышал русскую брань, попутно удивляясь тому, как далеко Елена умеет метать камни. Собаки оказались не столь умными, очевидно «сова» их заинтересовала больше, нежели реальная задача, ради которой они тут находились. Ли вновь окунулась под воду и спустя минуту всплыла подле меня, спугнув меня своим манёвром. — Вот и всё. Я наблюдал за ней, держась за сердце, затем тряхнул головой, спросив: — Сова? Не думал, что ты умеешь подражать животным… — За столько лет жизни за пределами социального слоя, чему только не научишься… Я заулыбался, как ребёнок, которому только что показали цирковой трюк. — А ещё кого умеешь? — Волка… — Не удивлён… Блондинка внимательно смотрела в сторону леса и отчётливо произнесла: — У нас не так много времени. Одевайся и бегом домой. Я не успел ей ничего сказать, как фрау забралась на камень и, перепрыгнув его, побежала одеваться… Я послушался и двинулся за ней следом…***
Это был самый напряжённый момент в моей жизни. Или нет? Мы прятались в воде от самих КГБшников… А что, если бы они увидели нас? Они наверняка искали Елену, чего я, на самом деле, и боялся. И я, детектив… Как бы я на допросе объяснил ситуацию? Во время задержания оба упали в озеро? Без одежды? Абсурд… С утра я вышел в магазин за чем-то съестным. При этом что-то заставило меня заглянуть в дом к старушке Клаудии, у которой я был единственный раз в своё время по просьбе Елены. Я перешёл дорогу и подошёл к её домику, аккуратно постучавшись костяшками. — Открыто! — раздался старческий милый голосок. Я толкнул легонько дверь и прошёл внутрь, осмотрев убранство: всё было как всегда. Меня встретил тот самый рыжий кот, недоверчиво обнюхав. Помявшись на месте, я осмотрел свои ноги, стоя столбом, чтобы не спугнуть второго хозяина дома. Когда «досмотр» прошёл успешно, кот обтёрся об мою штанину, оставив частичку своей шерсти, и пошёл своей дорогой. Я зашёл в гостиную, встретив бабушку в кресле. Она спустила к носу очки, увеличивающие её глаза до невообразимых размеров, чтобы осмотреть меня. — О, Джордж! Как хорошо, что ты здесь. Давно мы не виделись. — Я — Джеймс… — издав неловкий смешок, я тихонечко подошёл ближе. — Прости, сынок, моя память также коротка, как этот моток шерсти. Ты не поможешь убраться в моём доме, пока я схожу в магазин для рукоделия, купить принадлежности для вязания? — Помочь? — я замер, затем, очнувшись, похлопал невинно глазами и вежливо улыбнулся. — К-конечно! Без проблем. «Сходил за продуктами, называется…» — подумал я. Но делать было нечего. Моя совесть просто не позволила бы отказать этой милой женщине. — Отлично, дорогой! Ты просто выручил меня! — шаркая сухими ножками, бабуля натягивала свой старый потрёпанный плащик и взяла мешковатую сумочку, идя к выходу. В этот же момент в дом вбежала Елена, едва не натолкнувшись, на выходившую бабушку. Затормозив ногами, фрау выпрямилась, чтобы посмотреть вниз. — Еленочка! Ты очень вовремя! Помоги Джорджу прибраться в моём доме, пока я хожу в магазин. — Й-я Джеймс!.. — сказал я ей вслед, но старушка уже ушла, оставив нас наедине. Немка прикрыла за ней дверь, затем повернула голову в мою сторону, оценивающе осмотрев с головы до пяток. — «Джордж»? — Она… Она меня не совсем запомнила, учитывая, что мы видимся не так часто. Елена в ответ лишь ухмыльнулась, спуская свой плащ с плеч. Я внимательно наблюдал за её действиями, залившись лёгким румянцем. — И как тебя только не обнаружили… — пробормотал я себе под нос. — Я скрытная… — Ты довольно-таки крупная, чтобы тебя не заметить, — ответил я, осматривая её. Женщина одарила меня молчанием и демонстративно прошла мимо, стуча каблуками по полу. — Значит, генеральная уборка, да? — Д-да… Клаудия попросила нас навести порядок у неё в доме. — Надо приготовить и обед. — Обед? Елена повернулась ко мне, прогнувшись в спине. — Она будет торчать в магазине до обеда. — В-вот оно как… — я задумался, но тут же опомнился, осмотрев гостиную ещё раз, — С чего нам стоит начать? — Разобрать кое-какие коробки, пропылесосить и далее, и далее… — фрау подошла к одной коробке и подвинула её ногой. Я послушно кивнул, взявшись за дело. Мы начали работать по дому. Я протирал пыль, а Ли разбирала коробки, перекладывая кое-какие вещи. Иногда её взгляд задерживался на старых безделушках, не имеющих в себе никакой ценности. Они были покрыты вековой пылью, их было не жалко сдать в блошиной рынок. Раритетные штуки старых времен привлекали глаз. Фрау вытащила старую газетку, где на главной странице была смазанная фотография. Я краем глаза смотрел, поэтому не увидел что там, но даже слепой бы заметил огромную надпись, которая гласила: «Гитлер мёртв!». «Ого, газета 45-го года. Зачем она тут?» Я так зачитался, что чуть было не свалился со стула, успев зацепиться. Она повернулась ко мне, поднимая бровь, внимательно рассматривая. — Осторожно… Я аккуратно слез и подсел за её спиной, обняв за шею, читая вместе с ней. — Целая история… — Мхм… Газета была пожелтевшая, в подтёках и чуть ли не разваливалась на куски. Помимо макулатуры мы осматривали и другие вещи, являющимися отголосками того времени. Попадались даже кухонные принадлежности с нацистской символикой, которые бабуля тщательно прятала. Будто в музее побывал, а этот музей был в доме милой старушки. — Как ты думаешь… — обратился к ней я. — Она сторонница Гитлера? — Сомневаюсь, — отрезала фрау, поднимаясь с коробкой, чтобы поставить её на стол. — На те времена пропаганда была такой дикой, что встретить в доме вилочки и ложечки с высеченной свастикой — обычное дело. Но вполне вероятно, что кто-то из родственников — да. Я молча наблюдал за её действиями, протирая вазу с полки. Она подошла к другой коробке, чтобы достать её, но стоило немке нагнуться, как к ней на спину запрыгнул кот, мяукнув. Это ни капли не обескуражило её, будто бы такое поведение питомца считалось для неё нормой. Я замер, со смехом наблюдая эту картину. Ли осталась стоять в присогнутом положении, опираясь ладонями о свои колени и шумно вздыхая. — Именно поэтому с котами в одной комнате трудно навести порядок. Рыжий друг мурчал и топал по её спине ближе к плечу, благодаря чему Елена успела перехватить его и взять на руки, словно младенца. — Он тебя очень любит… — По-моему он любит каждого в этом доме… — она поднесла его ко мне, позволяя маленькому другую дотянуться до меня лапкой. Его пушистая лапка раззадорила меня, что я рассмеялся заливистее и взялся за неё, нажимая на розовые подушечки. Довольно мяукающий кот в доме — радость в семье. Кошки — это уникальные животные, способные вылечить человека одним своим присутствием. Однако не все кошки лечат нервы, некоторые могут действовать на них. Как я понял, его зовут Фернандо, и это был гиперактивный котик, которому тяжело быть на одном месте. Он периодически теребил лапкой ногу Елены, цеплялся за мою штанину. Он мог запрыгнуть на подлокотник кресла и начал бить меня одной левой в надежде привлечь внимание. Всё бы ничего, но его вечное суматошество сбивало нас с оптимального темпа уборки и Ли больше заботилась о том, чтобы не наступить на него, нежели о порядке в доме. Я пытался уложить какие-то коробки в кладовку, но этот чудак напрыгнул на меня, свалив внутрь, благодаря чему меня накрыло старыми вещами. Елена, несомненно, услышала грохот и тихо пошла за мной, вытащив меня оттуда. Без лишних слов фрау за шкирку потащила меня и сбросила на диван, продолжая уборку. Мне было безумно стыдно, что помимо кота, ей приходилось тягаться и со мной. Я уселся, поджавши ноги, наблюдая, как она мыла полы. Спустя время она приказала мне собрать постельное белье и нести его вниз. Я так и поступил, правда по пути к лестнице я оступился и пятой точкой проехался вниз. Она, как ни в чём не бывало, взяла у меня корзинку и ушла в ванную. Ближе к двенадцати мы готовили обед… Ли помешивала суп в кастрюле, ожидая, когда она сможет закинуть отдельно мясо. Но вот Фернандо… Он с украдкой подобрался к столу и цапанул кусок мяса, быстро ретировавшись с кухни. Я видел ошеломлённый взгляд Елены, и то, как она нахмурено посмотрела питомцу вслед. — Джеймс, — она вручила мне ложку и быстро пошла вслед за котом. — Фернандо! Неугомонная скотина, он же сырой! Я тихо смеялся, слушая её ругань, и продолжал помешивать заготовки вместо неё, поглядывая на духовку, где готовился мясной пирог. Резкий стук чего-то металлического заставил меня подпрыгнуть, что я выронил ложку прямо в кастрюлю. Я замер в панике, взглянув на содержимое в посуде, затем быстро начал искать другую ложку на замену. Через пару минут Елена вернулась с котом под передними лапами, заставляя его выплюнуть кусок. — Фернандо! Рыжая бестия в ответ недовольно мяукнула, с недоумением взглянув на бабушкину нянечку. Елена демонстративно подставила ладонь, строго глядя на кота, что невинно помахивал пушистым хвостом, посматривая на ладонь фрау. — Я считаю до трёх… Он поёрзал задними лапами, чтобы слезть, но крепкая хватка фрау мешала ему как-либо избежать наказания. — Раз… Кот засопел. — Два… Он решил не дожидаться конца и сплюнул мясо ей на ладонь, наблюдая за реакцией фрау. Немка поставила кота на пол, бросив мясо в кастрюлю вместе с остальными кубиками. — То-то же… Наблюдая за всей этой картиной, я поднял глаза на женщину и улыбнулся неловко. — А я думал, ты стукнула его чем-то. Ли повернулась ко мне, подняв брови. — Я? Не-е-ет… Это он уронил бабушкины ходули, — она подошла ближе, взглядом разыскивая ложку. Немка вернулась ко мне взглядом, а я виновато отвёл взгляд, делая вид, что ничего не произошло. Она не прекращала смотреть на меня… — Джеймс? Я молчал, затем медленно повернул голову в её сторону. — Ты уронил ложку в кастрюлю, да? Я неловко рассмеялся, пытаясь оправдать свой промах, но блондинка никак не реагировала, сверля меня холодным взглядом. — Я от резкого звука слегка подпрыгнул и… И ложка… Ну… — Идиот… — вздохнув, она взяла другую ложку и начала работать ею. — Суп с ложкой… — И-извини… Я молча нарезал овощи, помогал ей в чём-то, и за всё это время мы не обмолвились ни словом. Но меня это не печалило. Я был рад находиться с ней рядом и наблюдать за работой её ловких рук. Елена вытащила готовый пирог из духовки и поставила его на кухонный стол. Изумительный запах свежей выпечки разнёсся по всему дому. В один момент я остановил её, поцеловав бережно тыльные стороны ладоней, тем самым заставив фрау покраснеть. Она молча взглянула на меня, затем резко обхватила мою шею и начала натирать кулаком мой затылок, таская по дому за собой. Я визжал, елозил и смеялся, пытаясь вырваться с её цепкой хватки, но она продолжала дразнить меня и играть. Наше баловство прервала вскоре вернувшаяся старушка с корзинкой материалов для рукоделия. Ли отпустила меня, улыбнувшись Клаудии. — С возвращением… Старая женщина осмотрела всё вокруг и сложила руки, прижав их к сердцу, воспевая: — Какие молодцы, такая чистота! — Мы сготовили вам обед, бабушка, — вежливо поддакнул я. — Даже обед! Удивительно! Тогда пойдёмте скорее обедать.***
Мы сидели на кухне за столом пили чай и общались обо всём. Ли отложила кусок пирога в коробочку, чтобы принести его Саше. Я слушал бабушкины рассказы, подпирая щёки ладонями, с энтузиазмом смотрел на неё и частенько кивал. — Вы храните столько вещей с тех времён… — я невинно поинтересовался. — О, много вещей осталось от моих родителей, а у меня остались лишь воспоминания. Когда я вижу свою девочку Елену, я вспоминаю одну диву, некогда носившую звание оберфюрера СС. — Оберфюрер СС?.. — Ли подняла глаза на старушку. — Я одно время думала, что вы родственницы… Вы так похожи, главное, что не характерами, — она рассмеялась, хлебая суп. — Кто «мы»? — озадаченно спросила она у немецкой бабули. — Оберфюрер СС. Это была ужасная высокая женщина, которая вошла бы в историю как самый жестокий полковник под руководством фюрера. Я не помню её имени, да и фотографии не осталось, но уверяю вас, она была страшнее самого фюрера. — Не в первый раз я слышу эту историю… — забормотал я себе под нос. Елена сидела застывши, пытаясь понять о ком идёт речь… Она, вероятно, прокручивала в голове тот момент, когда один старик много раз упоминал её имя. — Фрау Шварц… — Да! Точно! Ты её знаешь? — воскликнула она. Блондинка мотнула головой, будто бы перебирая в голове все личности, с которыми она могла бы быть знакома. Я наблюдал за ней с волнением, ощущая дискомфорт в её взгляде. В какой-то степени ей не нравилось, что её сравнивали с полковником СС, но, с другой стороны… Я видел, что ей было интересно. На протяжении оставшегося времени Ли буквально выпала из реальности, всё еще размышляя… Я тоже невольно призадумывался…***