Мо Сюаньюй.
Довольно красивый молодой адепт не особо выделялся среди остальных, и Хуайсан заметил его лишь потому, что кто-то однажды обмолвился о том, что это очередной незаконнорожденный сын Цзинь Гуаньшаня. А ещё, юноша слыл своим интересом к мальчикам и не особо хорошими успехами в учёбе. Всеми правдами и неправдами приблизившись к Гуанъяо, он старательно исполнял мелкие поручения и с восторгом смотрел на своего сводного брата, сопровождая его и даже навязавшись на несколько личных тренировок.
Забитый и недолюбленный, он весь светился, когда Ляньфан-цзюнь снисходил до разговора с ним. Хуайсан только улыбался, смотря на юношу. В отличие от многих окружающих, разносящих сплетни о том, что молодой господин Мо влюблён в Ляньфан-цзюня, он видел, что то что испытывает мальчишка всего-лишь восхищение. Но слухи продолжали полниться, обрастая невероятными подробностями. Некоторые даже не стеснялись говорить, что лично видели главу ордена и Мо Сюаньюя в неподобающих позах и ситуациях.
С некоторых пор, каждое утро, во время своих визитов, Не Хуайсан неизменно проводил в покоях главы. Он приходил только проснувшись, а иногда и просто засыпал здесь по вечерам. Гуанъяо даже установил ему подобие кресла, недалеко от окна, где Хуайсан с удовольствием сидел, читая какую-нибудь книгу или просто досыпая. За весь день это было единственное время, что они могли провести наедине.
– Яо-гэ, – подобное ласковое обращение слетало с губ, только когда они бывали одни. – До меня доходили слухи… – Хуайсан накрутил прядь волос на палец, задумчиво наблюдая за сидящим за столом мужчиной.
– Какие слухи? – Гуанъяо вскрыл очередной конверт.
– Слухи, что Ляньфан-цзюнь обрезанный рукав.
– Да неужели? – Хуайсан никогда бы не признал, что некоторая животная грация, скрывающаяся за обманчиво мягкими манерами, заставляет что-то внутри замирать в сладком ожидании.
– Да, – он закусил губу, наблюдая, как поднявшийся из-за стола мужчина медленно приближается. Такой, с распущенными волосами, не скрытыми шапочкой, в ханьфу, наброшенном на нижние одежды, но так и не скреплённым поясом, он походил на хищника.
– Расскажи же мне, – Мэн Яо обманчиво мягко улыбнулся, подойдя к расположившему в удобном кресле мужчине и приподняв его лицо за подбородок.
– Ходят слухи, – Хуайсан медленно облизнул внезапно пересохшие губы. – Что… – он потянулся вверх, цепляясь пальцами за пояс штанов и притягивая мужчину к себе на колени.
– Что? – Гуанъяо склонился ниже, почти касаясь губами губ.
– Поцелуй меня…
Дважды просить не пришлось. Гуанъяо впился в губы требовательным поцелуем, провёл одной рукой по шее, спускаясь ниже, оглаживая скрытую рубашкой грудь. Легко сжал напрягшийся сосок, тут же получив сдавленный стон. Руки легко справились с завязками на рубашке, открывая доступ к белой, идеально гладкой коже. Опустил руку ниже, замирая у пояса штанов.
– Хуайсан? – он оторвался от губ, вопросительно смотря в чуть потемневшие зелёные глаза, перевёл взгляд на приоткрытые розовые губы. Как бы сильно не он не желал получить это тело, до столь откровенных ласк они ещё не доходили.
– Да… – мужчина сильнее сжал чужие бёдра. – Пожалуйста…
Не давая времени передумать, тонкая рука скользнула за пояс штанов, обхватывая горячий член. Хуайсан несдержанно застонал, откидывая голову на спинку, чем тут же воспользовались, принявшись покрывать шею поцелуями. Рука двигалась всё быстрее, вырывая хриплые стоны и вскрики. Мэн Яо забывшись прикусывал нежную кожу, оставляя краснеющие следы.
– Да! – Хуайсан выгнулся, от наслаждения, изливаясь и на какое-то время затих, чувствуя как губы, будто извиняясь, скользят по слегка саднящей коже плеча.
– Хуайсан? – тихо позвал Мэн Яо, уже чувствуя, что очередной приступ несдержанности возлюбленного может вылиться ему боком. – Ты ведь не сбежишь снова? – спросил он, чувствуя как медленно напрягается тело мужчины.
– Я… – Не Хуайсан открыл глаза, но тут же перевёл взгляд. – Пойду к себе, скоро время завтрака, – он завозился, пытаясь выбраться.
– Не поступай так… – Гуанъяо прижал его крепче.
– Отпусти… – тихо попросил мужчина. – Я… я не сбегаю. Я просто… Отпусти же… – прошептал он безнадёжно.
– Снова улетишь, даже не попрощавшись?
– Я не сбегу, – Хуайсан замер у неприметной двери. – Просто мне нужно немного времени.
– Хуайсан…
– Третий брат! – то, как он повысил голос, отрезвило мужчину. – Мне всё ещё трудно принять то, что между нами происходит, я всё ещё чувствую себя предателем. Я…
– Иди, – Гуанъяо отвёл взгляд от напряжённой спины. – Надеюсь увидеть тебя вечером, – произнёс он уверенный, что как минимум до ужина точно не увидит его.
– До вечера, третий брат.
Хуайсан быстрым шагом дошёл до своих покоев, как удобно всё-таки было перемещаться в замках Ланьлин Цзинь. Каждое здание было испещрено десятками потайных ходов и комнат, так что добраться из одного конца резиденции в другой ни разу не показавшись никому на глаза, было очень легко.
Круглое зеркало в ванной комнате отразило несколько несильных укусов и парочку засосов оставленных в порыве страсти. Хуайсан мягко обвёл их пальцами и смазал лечебной мазью. Коснулся чуть припухших после поцелуев губ, потёр их, будто силясь стереть чужое прикосновение. Когда он успел стать таким? Когда успел продать своё тело в обмен на крохи информации, которые удавалось отыскать в личных переписках или документах, иногда горами возвышавшихся на столе Лянфань-цзюня. Стоило ли оно того? Растерянный вид Гуанъяо, когда он его отталкивал, приносил почти садистское удовольствие. Невинный цветок, выросший под защитой старшего брата как в теплице, ни на что не способный, чистый и в то же время порочный, так сложно удержаться, чтобы не сорвать. Таким ли он был в глазах третьего брата?
Вздохнув, мужчина собрал волосы в высокий пучок и принялся умываться.
***
Цзян Чэн неспешно прогуливался по залу, заполненному людьми. Давно закончилась официальная часть собрания и теперь люди просто развлекались, общаясь друг с другом и делясь сплетнями. Глаза сами нашли стройную фигуру друга, друга ли всё ещё? Они так и не смогли поговорить после той странной ночи.
Нельзя было сказать, что Не Хуайсан его показательно игнорировал. Нет, улыбался, неизменно вежливо здоровался и поддерживал беседу. Но будто всегда старался не встречаться с ним глазами, отвлекаясь на других или же просто прикрываясь извечным веером, на котором Цзян Чэн уже выучил каждый долбанный иероглиф.
А ещё он был до зубовного скрежета мил и близок с Цзинь Гуанъяо. Неизменно наклонялся ближе нему, что-то нашёптывая с лёгкой усмешкой. Прикрывал их обоих веером. Это было на грани приличий, но другие, казалось, даже не замечали ничего особенного в их отношениях. А Цзян Чэн бесился, когда чужие пальцы накрывали тонкую руку, проходясь едва заметной лаской касанием. Когда Гуанъяо будто бы невзначай проводил ладонью по стройной спине. И на все эти касания Хуайсан реагировал неизменной тёплой улыбкой.
В этот раз они совсем стыд потеряли. Цзян Чэн резко выдохнул сквозь зубы, когда заметил, за незакрывающимся сегодня веером, алый след засоса на бледной шее. Почти скрытый воротом, он всё равно открывался внимательному взгляду. Очередное собрание глав орденов, очередной театр абсурда. Цзян Чэн прикрыл глаза, а когда открыл, то увидел лишь спину удаляющегося Не Хуайсана. Бросив быстрый взгляд в сторону Гуанъяо, он понял что тот увлечён разговором с Лань Сичэнем и стремительным шагом покинул зал.
– Зачем ты пошёл за мной? – Не Хуайсан появился словно из ниоткуда, когда Цзян Чэн уже отчаялся найти его среди бесчисленного множества коридоров.
Цзян Чэн не придумал достаточно уважительной причины. Но она и не нужна была, порывисто отведя руку с веером, он дёрнул за ворот ханьфу, обнажая кожу с целой россыпью укусов засосов. Хуайсан отшатнулся, торопливо поправляя одежду.
– Что вы делаете, глава Цзян? Люди могу неправильно понять, если увидят подобное, – он усмехнулся, вновь прикрываясь веером.
– Тут разве можно неправильно понять? – Цзян Чэн неожиданно горько усмехнулся. – Всё предельно ясно, – оказалось, он до последнего момента не хотел верить своим глазам.
Хуайсан неопределённо хмыкнул, уже по привычке уставившись в ближайшее окно. И не успел среагировать, когда резко подступивший Цзян Чэн отнял веер и впился в губы жёстким поцелуем. Его надо было оттолкнуть, Хуайсан знал это, но схватившись за ворот чужого ханьфу, лишь прижал ближе, полностью отдаваясь грубому поцелую чувствуя вкус собственной крови, от прокушенной губы.
– Стой… – он на мгновение замер, услышав шум в соседнем коридоре и не задумываясь, втолкнул Цзян Чэна в ближайшую комнату, тут же оборачиваясь и прикладываясь ухом к двери.
– Что там? – Цзян Чэн подошел сзади, ласкающим движением откинул длинные волосы и провёл губами по шее, заставляя партнёра задушено выдохнуть.
– Тише… – то ли проскулил, то ли простонал Хуайсан, когда верхняя часть одежды была грубо сдёрнута вниз, обнажая плечи и часть спины, сам же закусил губу, сдерживая вырывающиеся из горла стоны, когда спину стали покрывать поцелуи-укусы. Цзян Чэн будто старался перекрыть чужие метки своими, более яркими, более болезненными. Гул голосов за дверью всё не смолкал.
– Хуайсан… – Цзян Чэн уткнулся лбом между лопаток, руками до боли сжимая чужие руки. – Скажи же мне остановиться…
– Остановись, – послышался сдавленный голос. – Остановись… пока не случилось непоправимого.
Глава Не резко повёл плечами, скидывая чужие руки, принялся поправлять одежду, всё так же стоя лицом к двери. Цзян Чэн мельком взглянул на скрывающуюся светлую кожу, где багровым наливались следы от его пальцев. Что если то непоправимое, о котором говорил его друг, уже случилось? Как ему жить теперь, не вспоминая этих приглушённых стонов, этих острых лопаток, чуть выпирающих позвонков? Он не смог забыть единственный поцелуй, разделённый той ночью. Как же теперь ему забыть всё это?
– Просто уйдёшь? – сорвалось с его губ, когда Хуайсан взялся за ручку.
– Нам больше не стоит встречаться наедине, – безразлично бросил мужчина и скрылся за дверью.
Цзян Чэн обессилено опустился на колени, закрывая руками лицо. Что же он наделал?
***
«Прости, что всё же сбежал» Цзинь Гуанъяо в ярости сжал записку, мгновением раньше обнаруженную в абсолютно пустых покоях Не Хуайсана. Подавил порыв пуститься в немедленную погоню и выбить уже, наконец, всю дурь из «светлой» головушки. Сейчас ему оставалось только ждать. На ближайший месяц или два Хуайсан закроется в Нечистой Юдоли, не желая разговаривать и даже если Гуанъяо приедет, будет его усиленно игнорировать. Порой мужчину поражало то, как в этом человеке уживалась безграничная открытость и активность, позволяющая ему прилюдно бросаться с объятиями. И такой же силы замкнутость от всего мира, когда случалось то, что сильно выбивало его из колеи. Их странные отношения как раз были из разряда последнего. Любое необдуманное действие могло привести вот к таким вот последствиям, но ведь и долго оставаться на уровне поцелуев они тоже не могли. С того первого поцелуя и первого признания прошло уже больше полугода. Хуайсан много времени проводил рядом, чаще приезжая в башню Кои и проводя вечера, а порой и ночи в обществе Гуанъяо. Догадывался ли он сам, как провокационны были порой его движения? Как бесстыдно он выглядел в накинутом на плечи ханьфу, пусть тело всё ещё и было прикрыто одеждой, но она не скрывала изгибы тела и очертания мышц. Порой казалось, что он специально дразнит Мэн Яо. Но разве это было возможно? Точно не со стороны Хуайсана.
