Когда ты рядом

И снова Не Хуайсан оказался в гуще событий. Справедливо опасаясь, что Гуанъяо сбежит, он направился в резиденцию Ланьлин Цзинь, где и встретился с прибывшим Цзэу-цзюнем. Разговор вышел тяжёлым. Гуанъяо, признав что это действительно он поспособствовал смерти Не Миндзюэ, так и не посмотрел на Хуайсана ни во время ни после разговора. Ловко лишив Лань Сичэня духовных сил, Гуанъяо прихватив обоих мужчин отправился в путь. В Юньпин они прибыли затемно. Хуайсан ни за что бы не узнал это место, если бы уже не бывал тут ранее. И сейчас он совершенно точно знал, куда они направляются, однако даже не пытался ничего спросить или заговорить с кем-то. Машинально выполнял приказы, шёл или садился. В груди была пустота. Когда-то ему казалось, что если Гуанъяо признает свою вину в смерти брата, ему станет легче. Если кто-то кроме него будет знать, как на самом деле умер Не Миндцзюэ, тупая боль в груди пройдёт. Так казалось ещё несколько дней назад. И боль действительно прошла, её место заняла всепоглощающая пустота и безразличие. Что бы ни произошло. Как бы ни сложилась дальнейшая судьба Гуанъяо, это не вернёт ему брата. Это не избавит его от чувства вины. Всё оживилось, когда Вэй Усянь появился в храме. Сейчас ему уже не было нужды скрывать свою личность, и потому на утверждение Гуанъяо он ответил лишь кивком головы, вогнав бледного Цзинь Лина в ступор. Выхода отсюда не было. Хуайсан краем уха подслушал разговор Вэй Усяня с Лань Сичэнем. Многим людям итак были очевидны чувства Ханьгуан-цзюня, но по-видимому смышленый Усянь в чувствах оказался полным профаном. И потому сам не заметил, как стал смертельной слабостью второго нефрита. – Лань Чжань! Лань Ванцзи! Ханьгуан-цзюнь! Я… тогда я… по-настоящему искренне хотел лечь с тобой в постель! – Вэй Усянь находился в смертельной опасности, но ничто уже не могло заткнуть его. – Ну началось… – пришедший в себя после шумного появления новых действующих лиц, Хуайсан закатил глаза, когда Усянь кинулся обниматься к Лань Ванцзи. Апатия отступила, сменившись терпеливым ожиданием. Когда первые капли дождя упали с неба, Гуанъяо, как радушный хозяин предложил всем пройти внутрь, словно и не были они здесь пленниками. Впрочем выбора ни у кого особенного не было. Хуайсан ухватил Цзинь Лина посадив его рядом с собой и, прикрыв глаза прижался спиной к одной из многочисленных колонн. – Почему ты здесь? – тихо спросил он. – Твой дядя знает? – на фоне Вэй Усянь жарким шепотом признавался Лань Чжаню в чувствах. – Не знает, – Цзинь Лин виновато опустил голову. – Но Фея… думаю она приведёт его… дядя Сан, – он потянул Хуайсана за рукав. – Почему… почему дядя так с нами поступает? Я н-не понимаю, – на глаза юноши навернулись слёзы. – Наверное потому, что не видит другого выхода, – Хуайсан со вздохом вытер слезу со щеки. – Не плачь. Цзян Чэн увидит, снова ругаться будет. – Угу, – Цзинь Лин вытер лицо рукавом и тут же испуганно прижался к мужчине, когда свечи затушило внезапным порывом ветра. – Всего лишь ветер, – Хуайсан тихо усмехнулся, и прижал попытавшегося отстраниться юношу ближе. Он был уверен что сейчас а-Лин покраснел от смущения. – Я тоже испугался, – тихо шепнул он. В передней зале послышались чьи-то торопливые шаги. Это Цзинь Гуанъяо и несколько служащих ему заклинателей вернулись из внутренних чертогов, куда уходили проконтролировать процесс. Двое монахов вышли против бушующего ветра, лишь с огромным усилием им удалось закрыть распахнувшиеся створки ворот, а затем запереть на увесистый засов. Цзинь Гуанъяо в свою очередь вынул огненный талисман и легко подул на него. При помощи горящей бумаги талисмана он снова зажег красные свечи, чье тусклое желтоватое пламя стало единственным источником света в одиноком храме среди ночного дождя. Внезапно снаружи послышался отчетливый стук. За воротами оказался Су Шэ, один из верных псов Гуанъяо. Когда-то ещё во времена их обучения в Облачных Глубинах, Су Шэ также являлся адептом ордена Гусу Лань, из ордена он ушёл после сожжения Облачных Глубин, ещё до аннигиляции солнца, основав собственный орден и сильно сблизившись с Гуанъяо. Хуайсан, тщательно изучивший все связи Гуанъяо, знал, что этот мужчина был до ужаса преданным третьему брату, и с лёгкостью бы пожертвовал ради него жизнью. По отношению же к другим, особым человеколюбием Су Миншань не страдал. А в особенности не любил Лань Ванцзи, с которым начал переругиваться едва зайдя в храм. – Ты убил её? – устав слушать пререкания, обратился Гуанъяо к мужчине. – Собаку. – Нет, – Су Шэ виновато опустил голову. – Псина оказалась проворной, ещё и покусала меня, – он указал на окровавленную ногу. Именно в этот момент снаружи послышался стук. Су Шэ вынул меч, крепко сжал оружие в руках и настороженно спросил: – Кто?! Никто не ответил, вместо этого створки ворот яростно распахнулись! Вместе с дождем и ветром внутрь ворвалась сверкающая фиолетовая молния, которая нанесла удар прямо в грудь Су Шэ, отбросив того далеко прочь. Су Шэ с силой ударился о колонну из красного дерева, изо рта фонтаном хлынула кровь. Двое монахов, потрясенные атакой, повалились на землю, не в силах подняться. Человек в фиолетовых одеяниях перешагнул порог и уверенным шагом направился в главную залу. Не Хуайсан невольно залюбовался вошедшим. Несмотря на перекрестный ветер и дождь снаружи, он совершенно не промок, лишь полы одежды немного потемнели от воды. В левой руке он держал зонт из промасленной бумаги, капли дождя стучали по нему, разбиваясь брызгами. В правой руке все еще сверкал холодным светом Цзыдянь, заполняя пространство яростным треском. Выражение лица человека было еще темнее, чем ночь с грозой и ливнем. – Дядя! – Цзинь Лин тут же выпрямился. – Неужели! Теперь ты меня зовешь дядей! А чего ж раньше сбежал? – Цзян Чэн скользнул взглядом по племяннику, убеждаясь что тот цел. Договорив, он перевёл взгляд на Хуайсана, будто спрашивая, всё ли с ним в порядке. Хуайсан коротко кивнул и судорожно ухватился за веер, когда Су Шэ напал на мужчину, на счастье тот с лёгкостью отразил атаку. К тому моменту из внутренних чертогов храма выбежали несколько монахов и заклинателей с мечами. Цзян Чэн холодно усмехнулся, затем вскинул правую руку и рассек воздух в храме Гуаньинь ярким фиолетовым сиянием Цзыдяня. Все, кого коснулся кнут, отлетели назад, Цзян Чэн же так и продолжал держать в левой руке зонтик. И только когда все в храме уже беспорядочно валялись на полу, содрогаясь и извиваясь, словно тело поразил разряд молнии, Цзян Чэн наконец сложил зонт. – Глава Ордена Цзян, остерегайтесь звуков гуциня! – внезапно выкрикнул Лань Сичэнь. Не успел он договорить, как со стороны внутренних чертогов храма полилась мелодия. Однако еще на горе Луаньцзан Цзян Чэн вдосталь натерпелся от этих тёмных мотивов. Естественно, он был более чем настороже. Как только в воздухе пронеслась первая нота, Цзян Чэн носком ботинка подцепил меч, который обронил кто-то из заклинателей. Левой рукой он отшвырнул бумажный зонт и подхватил меч, а правой достал из ножен Саньду. Зажав в каждой руке по мечу, он с силой ударил одним о другой. Клинки звякнули, издав резкий звук, заглушивший мелодию гуциня Цзинь Гуанъяо. Метод оказался весьма действенным! Была только одна проблема — звук остро резанул по ушам! Не Хуайсан поморщившись зажал уши ладонями, наблюдая как то же действие повторяют и остальные. Плотно стиснув зубы, Цзян Чэн продолжал извлекать мечами отвратительный лязг, приближаясь к дальней стороне храма. Однако, не дожидаясь, пока он исполнит намерение атаковать, навстречу ему вышел Цзинь Гуанъяо, прикрывающий уши руками. – Глава Ордена Цзян, должен признать поражение перед столь убийственным ходом, – Цзян Чэн нанес удар Цзыдянем, но тот ловко увернулся. – Глава Ордена Цзян! Как вы сюда попали? Цзян Чэн отказывался с ним говорить. Духовной силой Цзинь Гуанъяо не мог с ним сравниться и потому не осмеливался вступить в прямое противостояние. Ему оставалось лишь уворачиваться, снова и снова, сохраняя сдержанность, пока его подчиненные нападали на Цзян Чэна. – Вы последовали за А-Лином, когда тот убежал? Должно быть, вас сюда тоже привела Фея. Ох, досадно, ведь это я ее ему подарил, но она не проявляет ко мне ни капли уважения, – мужчина улыбался мягкой, привычной всем улыбкой. – Вы правда пришли сюда в погоне за А-Лином? Или же… – Ты о чем?! Кого еще мне тут искать?! – гневно рыкнул мужчина, нанося очередной удар. Цзинь Гуан Яо всегда умело обращался со словами. Как только Цзян Чэн начал говорить с ним, его внимание можно было перевести на что угодно, а эмоции неизбежно усиливались. Цзинь Гуан Яо продолжил: – Отлично. Видите, господин Вэй? Ваш шиди пришел вовсе не за вами. Он даже взглядом вас удостоить не желает. – Какие странные речи вы ведете. Глава Ордена Цзян далеко не первый день так со мной обращается. Разве мне нужно напоминание от вас? – Вэй Усянь улыбался, прижимаясь к Лань Ванцзи. – Точно, – Гуанъяо мелодично рассмеялся. – Глава Цзян ведь не признал вас братом. Но всё же совершенно не удивился, когда я назвал вас господином Вэй. Удивительно, – он выбросил струну в направлении Вэй Усяня и ни капли не удивился, когда она оказалась перехвачена Цзыдянем. – Дядя, берегись! – Цзян Чэн! Воспользовавшись ситуацией, Цзинь Гуанъяо вынул меч, которым был опоясан, и нанес удар в грудь Цзян Чэна! Цзян Чэн с потемневшим лицом схватился за грудь. Меж пальцев закапала кровь, окрашивая ткань в черно-фиолетовый. Отбив атаку струны, Цзыдянь снова стал серебряным кольцом и вернулся на руку к Цзян Чэну. Цзинь Гуанъяо поспешно подошел и запечатал духовные каналы Цзян Чэна. Затем вынул из рукава платок, стер кровь с лезвия и снова обернул меч вокруг пояса. Увидев, что Хуайсан собирается броситься к нему, Цзян Чэн посмотрел прямо в обеспокоенные глаза и медленно покачал головой. Он позволил Цзинь Лину помочь и устроившись на подушке, щедро пожертвованной Вэй Усянем, принялся медитировать. Оставив пленников, Цзинь Гуанъяо вместе с Су Шэ надолго скрылись во внутренних чертогах. В зале повисла гнетущая тишина, то и дело прерываемая неловкими попытками Цзинь Лина завести разговор. Не Хуайсан снова ждал, того что должно было неизбежно случиться. Ведь он сам готовил эту ловушку. Вскоре из внутренних чертогов храма послышались странные хлопки и шипение, будто что-то прыснуло в воздух. Спустя пару мгновений до них донеслись душераздирающие крики заклинателей, которые копали землю. Все присутствующие в передней зале изменились в лице. Вскоре до них донесся слабый, но жутко неприятный запах. Лань Сичэнь закрыл лицо рукавом, в его глазах отразилось едва заметное беспокойство. Вскоре к ним, пошатываясь, вышли двое. Су Шэ ковылял, поддерживая Цзинь Гуанъяо. Лица обоих отличались бледностью. Крики во внутренней зале все не стихали. – Третий брат, что с тобой? – Хуайсан тут же проклял свой язык, слова сорвались с губ прежде чем он успел осознать. – Со мной всё в порядке, спасибо Миншаню, – он слабо улыбнулся, впервые за последние сутки взглянув на Хуайсана. На лбу Цзинь Гуанъяо выступил холодный пот. Его левая рука безвольно висела, сотрясаемая дрожью от кончиков пальцев до плеча, будто от боли. Правой рукой он вынул из-за пазухи бутылочку со снадобьем и хотел было открыть, но одной рукой это сделать не получалось. Су Шэ тут же взял бутылёк, высыпал из него пилюли и положил на ладонь Цзинь Гуанъяо. Тот проглотил снадобье, хмурясь от боли, но вскоре его лицо вновь облегченно разгладилось. – Что с тобой? – спросил Лань Сичэнь, поколебавшись секунду. Цзинь Гуан Яо на мгновение замер, и лишь когда его лицо вновь окрасилось румянцем, выдавил улыбку и ответил: – Секундная неосторожность. – Он высыпал на пострадавшую конечность лечебный порошок, и тыльная сторона левой руки до запястья покраснела . Присмотревшись, можно было увидеть, что кожа походила на обваренную в кипящем масле плоть, даже мышечная ткань разварилась. Цзинь Гуанъяо дрожащими пальцами оторвал от рукава полосу белоснежной ткани и обратился к Су Шэ – Миншань, перевяжи мне кисть. – Вы отравлены? – Су Шэ трясущимися руками принялся за работу. – Яд все еще распространяется дальше. Но это не страшно, недолгая медитация поможет излечиться. После того как Су Шэ закончил перевязку, Цзинь Гуанъяо снова собрался осмотреть внутренние чертоги. Едкий запах постепенно исчез. Остальные тоже поднялись. Они увидели во внутренней зале глубокую яму и возвышающуюся рядом гору земли, а чуть дальше — гроб, выполненный искусным мастером, на котором покоился черный ящик. Крышки обоих предметов были открыты, из них все еще сочился тонкими струйками белый дым. Именно он являлся источником едкого запаха и наверняка представлял собой смертельный яд. Пол у гроба устилали мертвые тела заклинателей, которые только что с огромным трудом выкапывали его из земли, а теперь превратились в обваренные трупы. Даже золотые одеяния с узором Сияния средь снегов и монашеские рясы разъело до обугленных лоскутов. Очевидно, этот белый дым являлся сильнейшим ядом. Су Шэ, пробравшись вперед, разогнал остатки дыма при помощи Ци меча, а затем ткнул лезвием в черный ящик. Металлическая коробка перевернулась, но внутри оказалось пусто. Цзинь Гуанъяо не выдержал — пошатываясь, он бросился к краю гроба. Едва приливший к щекам румянец бесследно отступил. Судя по выражению его лица, гроб тоже пустовал. Всё-таки удивительна человеческая натура. Из всех стоящих здесь людей в подкопе и замене содержимого гроба незамедлительно и безоговорочно обвинили Вэй Усяня. Впрочем, заострять на всём этом внимания никто не стал. Гуанъяо быстро придя в себя, приказал собирать и отправляться в путь.

***

На самом деле, сейчас Не Хуайсан желал только одного, чтобы всё это наконец закончилось. Он ожидал, что Гуанъяо умрёт ещё у гроба, от яда, но тот выжил, и это породило ненужные проблемы и подробности. Гораздо легче было знать сухие факты, и намного сложнее слушать исповедь Гуанъяо рассказывающего и о своей сестре и о смерти отца. Смотреть на виноватое, искаженное мукой лицо было ещё невыносимее, а потому он отворачивался, безучастно смотря в сторону. Когда мужчина взял в заложники Цзинь Лина, с лица Цзян Чэна схлынула кровь. Если за кого он и боялся в этом мире больше чем за Хуайсана, так это был Цзинь Лин. Кажется, это был уже третий раз когда жизнь а-Лина подверглась риску из-за Хуайсана, он решительно сделал шаг вперёд. – А я? А-Яо, разве я буду для тебя обузой? – он намеренно использовал ласковое прозвище. – Хуайсан… – ненадолго задумавшись, мужчина кивнул. Не Хуайсан подошёл ближе и уже через мгновение прижимался спиной к чужой груди, горло надёжно перехватывала струна. Мужчина облегчённо выдохнул, смотря как Цзян Чэн бросился к откатившемуся племяннику и послушно сделал шаг в сторону, следуя указаниям Цзинь Гуанъяо. Они медленно приближались к выходу, когда снаружи послышался странный грохот, больше всего к этому звуку подошла бы фраза «кто-то выбивает дверь», нежели «кто-то стучит в дверь». Не похоже, чтобы в ворота стучали рукой, скорее один человек, держа другого, бил в дверь его головой, обрушивая на ворота мощные удары. Каждый следующий удар звучал громче предыдущего, с каждым разом трещин на засове храмовых ворот становилось всё больше, и с каждой секундой всё сильнее искажалось выражение лица Цзинь Гуанъяо. На четвёртый удар засов наконец не выдержал — раскололся на части. Сквозь разбитые ворота внутрь влетели брызги дождя, который лил плотной стеной, и чёрная как смоль тень. Цзинь Гуанъяо вздрогнул, будто хотел увернуться, но тут же подавил в себе этот порыв. Тень, влетевшая в храм, направилась не к нему, а к Вэй Усяню и Лань Ванцзи. Они непринужденно разошлись в стороны, после чего снова непринуждённо встали рядом. Обернувшись, Вэй Усянь воскликнул: — Вэнь Нин? Вэнь Нин впечатался в статую Гуаньинь, вверх ногами и вниз головой. Повисев так немного, он с глухим стуком упал. Раздался его голос: — Молодой господин… Однако, Хуайсан крепко удерживаемый, широко распахнутыми глазами смотрел вперёд, туда же был обращён и взгляд Гуанъяо. — Брат!!! — мужчина дёрнулся вперёд, так что струна впилась в незащищённую кожу, оставляя на ней кровавый след, Гуанъяо тут же разжал пальцы. Остальные тоже обернулись, помимо Вэнь Нина, который влетел в храм, на пороге показался ещё один силуэт, высокий и крупный. Очертания его были грубыми, лицо чёрно-серым, во взгляде ни единого признака жизни. Будто железная башня, он стоял перед храмом Гуаньинь посреди грохочущего ливня и перекрывал путь наружу. На том месте, где голова была ровно приставлена к шее, виднелось множество чёрных стежков. Кто-то додумался взять нить и пришить голову к безголовому телу! — …Старший брат. — …Старший брат… Не Хуайсан сделал несколько шагов вперёд инстинктивно, и так и замер, не решаясь ничего сделать. Существо стоящее перед ним не было его братом, оно вообще с трудом могло бы определяться как человек. Но всё же это был он, всё внутри мужчины тянулось к нему. Хотелось привычно уткнуться в широкую грудь и совсем по-детски разрыдаться. — Брат, это же я, Хуайсан, — он всё же сделал ещё один шаг вперёд. Мертвец, вначале переполненный злобой, сейчас будто задумался, чуть склонив готовую вот-вот оторваться голову набок. Он сделал несколько широких шагов, стремительно приблизившись, поднял руку, касаясь пальцами шеи и стирая капли крови. — Брат... — Нет, Хуайсан… — тихий вскрик отвлёк Не Миндзюэ, он поднял голову на звук и тут же утробно зарычав откинул Хуайсана в сторону, отчего тот пролетев несколько метров ударился спиной о колонну. Тело тут же пронзила боль, но мужчина смог удержаться в сознании, с благодарностью принимая помощь подоспевшего Цзян Чэна. Понявший, какую ошибку совершил, Гуанъяо даже не успел среагировать, лишь с лёгким удивлением посмотрел на руку, скрывшуюся в груди. Тут же с нескольких сторон полилась песня упокоения. Не Миндзюэ вытащил руку, с пальцев капала кровь, заливая белоснежный пол храма. Он потянулся к шее мужчины, но так и не дотянулся, скованный мелодией. — А-Яо... — Хуайсан с ужасом смотрел на осевшего на пол мужчину. — Нет... — не обращая внимания на попытавшегося его удержать Цзян Чэна, он упрямо пополз к лежащему мужчине, под телом которого медленно расплывалась тёмное пятно. — Мэн Яо... — он склонился над мужчиной, Гуанъяо всё ещё дышал. — Х...с.. — губы Гуаняо пошевелились. — Прости... — Хуайсан дрожащими пальцами стёр кровь с подбородка мужчины, по щекам покатились слёзы. — Прости... — Гуанъяо слабо улыбнулся и сделав ещё один вдох замер, пустым взглядом смотря в темнеющий потолок. — А-Яо... Яо-гэ... — Хуайсана насильно отвернули от тела и прижали к крепкой груди. Он разрыдался.