Ship note

Чимин с Хосоком уже поднимались по лестнице, когда на них налетел взвинченный Чонгук. Лица старших за пару секунд синхронно сменились из весёлых на беспокойные, немного повеселив макнэ комнаты. В прочем, не то чтобы это как-то успокоило его или сделало взгляд менее убийственным. —Тэхен наверху? — настороженно спрашивает Чимин. —Похоже, что снизу. —Тэхен жив? — уточняет Хосок. —Да, но ебал я такую жизнь, — фыркает Чон и направляется к выходу из общежития. Парни удивлённо переглядываются. —Ты куда? — зачем-то осведомляется Чимин. Вообще-то ему всё равно, но когда знаешь — оно всегда как-то спокойнее. —На Хонгдэ — бросает брюнет и убегает. —Странный он сегодня какой-то. Пойдём глянем, что с другим, — предлагает Пак. Хосок решительно кивает и продолжает движение по лестнице. Неизвестно, что ему интересно больше: цел ли Ким или не пострадала ли комната. И то, и другое хотелось бы сохранить в первоначальном виде. Всё-таки привыкли уже к тому, что есть. Тэхен оборачивается на звук открывающейся двери и встречает соседей приветливой улыбкой, совсем не ожидая фразы «что у вас случилось», произнесённой сразу в два голоса. Уголки губ заметно опускаются. Самому бы знать, что опять разозлило младшего. Пока из вариантов в голову приходит только рождение Кима. Но вроде Чимин с Хосоком тоже родились, на них так не реагирует никто. Значит, дело не в процессе. —Да если б кто-то знал, — вздыхает пепельноволосый. — зашёл, настроение испортил и вышел. —Интересно, он в сексе так же? — хохотнул Хосок, ероша Киму волосы. — Не обращай внимание на дурака, бесится и бесится. Может ему как ребёнку время нужно, чтобы к новой обстановке адаптироваться. Чимин засмеялся, усаживаясь за стол рядом с Тэхеном, удивлённо осматривая поверхность. —Ты что, лампу и лак с собой в общагу притащил? Ким заметно напрягся. —Да. Если вам тоже не нравится, я могу убрать. Или делать маникюр, когда вас в комнате не будет. Ага, понятно. Из-за этого поссорились. Нет, Чимин, конечно, всё понимает, но не из-за ногтевой пластины же спорить. Идиоты какие-то, честное слово. —Нет, ты чего? Крась когда вздумается. Это и твоя комната тоже — улыбается Пак. Тэхен недоверчиво косится в сторону Хосока. Тот пожимает плечами. —Можешь и мне накрасить, если скучно будет. Маникюр, педикюр, какая разница вообще. Все так делают, никто не умер. Тэхен просиял. Он рассчитывал на что угодно: что его не поймут, выс- меют, пидором назовут в очередной раз (привыкать что ли), но чтобы поддержали? Эти хёны какие-то слишком хорошие. Ему нравится. — Шутишь? — переспрашивает он на всякий случай (потому что ну, мало ли, не хочется потом разбитым лицом в универе светить). Хосок мотает головой в отрицательном жесте и ставит к парням ещё один стул, усаживаясь на него. Чонгук так скоро Кима зашугает, нужно что-то с этим делать. А маникюр — это действительно не смертельно, да и красиво, в общем-то. И соседа поддержит, и самому неплохо.Чимин тихо сидел рядом и ухмылялся, глядя на парней. Тэхен выглядел как ребёнок, которому после месяца без сладкого разрешили съесть целый торт. Хосок — как тот, кто собирается нашкодить и совершенно об этом не жалеет. Что за дети. *** Остаток дня для троих парней пролетел незаметно. Вопреки всем своим опасениям, они довольно быстро поладили, чему были несказанно рады. Подружиться с соседями по комнате — лучшее, что можно сделать, когда ты живёшь в общежитии. Хосок так и не передумал, поэтому сейчас его ногти были аккуратно накрашены бесцветным лаком, а Тэхен светился от счастья. Чимин тихонько посмеивался, лёжа на своей кровати и представляя реакцию Чонгука на происходящее. Дело в том, что идея просто покрыть ногти гелем показалась Чону довольно скучной. Недолго думая, он поинтересовался, умеет ли Тэхен на них рисовать. Ким навыком владел не очень хорошо, но в его вещах, среди прочего, неожиданно для него самого оказались наклейки для маникюра. Хосок возрадовался и тут же попросил «ебануть котика на средний палец». Мотив никто выяснять не стал. Котика так котика, ебануть не проблема. Так даже веселее. За чудесным преображением рук Хосока последовало целое представление от него же. Сначала он изящно прикрывал рот ладошкой, поправлял волосы и часто-часто клал руки на стол, как бы "невзначай" хвастаясь маникюром. На самом деле, если бы Хосок просто заорал об этом на всю комнату, это вряд-ли привлекло бы больше внимания. Минут через 20 черноволосому надоело, так что на смену этой пантомиме пришёл флирт с Чимином. Последний, к слову, взаимностью не ответил. Потому что ржал так, что сказать хоть что-то не мог физически. Тэхен целиком и полностью разделял его участь, хоть и не стал (какое счастье) предметом воздыхания Хосока. Когда животы трёх новоиспеченных друзей заболели от смеха так же сильно, как после суток выполнения упражнений для пресса, было решено сменить вид деятельности. Чимин предложил посмотреть дораму. Протестующих не нашлось, поэтому недавно вышедшая романтическая комедия заняла своё место на экране ноутбука, принадлежащего Тэхену. Парни уселись на кровать Хосока, прихватив чипсы, и начали просмотр, изредка комментируя и переговариваясь. Вечер складывается как нельзя лучше. *** С каждым шагом, сделанным по направлению от общежития, Чонгук бесился ещё больше. Почему он? Почему именно к нему в комнату поселили это недоразумение с маникюрным набором на обычном столе и голыми мужиками на рабочем? Где же он провинился так в прошлой жизни, чтобы быть вынужденным уживаться с геем в течении пяти лет, будучи при этом абсолютным гомофобом? Чонгук был толерантен к любой национальности, религии или цвету кожи, но, к удивлению своего близкого окружения, именно к представителям лгбт питал почему-то отвращение. Даже лучший друг, с которым Чонгук рос вместе, отдалился по причине того, как Чонгук в старшей школе стал высказываться на эту тему. Но убеждение оказалось сильнее: это все неправильно, отвратительно, дико, мерзко и неестественно. Даже угроза потерять дружбу не смогла поменять этого. И если геев, которые мирно существовали себе где-то далеко, не пересекаясь с ним, Чон ещё переносил, то парня, спящего на соседней кровати — уж извините. Мало ли, чего этому ненормальному вообще в голову стукнет. Лучше держаться подальше. Сейчас у Чонгука это «подальше» находилось на улице Хонгдэ. Так сложилось, что талантами парень обделён не был, поэтому к безупречному голосу и слуху прилагалось ещё умение неплохо совладать со своим телом. Дома, в Пусане, танцевал Чон не часто. То времени не находилось, то компании. Но здесь, в Сеуле, ему никто и не нужен: есть момент, есть переполняющие эмоции и сам Чонгук. Это всё, что имеет значение. Остальные условия ему предоставляет большой город. Каждый раз, когда Чон злится, он старается убежать от того, что его нервирует. Он, на самом деле, человек совершенно не конфликтный (просто так сложилось, что ребятам из общежития не повезло с соседством). Пение и танцы для парня — лучшая терапия, но если сейчас, после увиденного в комнате, он начнёт петь, то это будет самая неизвестная из всех существующих песен. Собственного сочинения и только для Чонгука. Просто потому, что такие тексты даже андеграундные рэперы захотят зацензурить. Поэтому всю агрессию брюнет решает выплеснуть единственным доступным способом: через танец. К концу вечера Чонгук проиграл в пяти баттлах (всё-таки он не профессионал) и выиграл ещё в девяти (потому что, как ни крути, он всё ещё талантлив). Усталость взяла верх, заставляя парня медленно и не очень радостно переставлять ноги в сторону общежития. Ночь выдалась прохладной, но, разгорячённый после огромного множества танцев, брюнет упорно этого не замечает. Как и ясного звёздного неба над головой, и людей вокруг. Он, кажется, налетел уже на пару десятков людей, каждый раз смущённо извиняясь и продолжая путь, по-прежнему не утруждая себя смотреть по сторонам. Всё, чего сейчас хочется Чонгуку: принять тёплый душ и лечь спать как можно быстрее. Только бы на этот раз без приключений. *** —Слушайте, ребят, а давайте тоже такие маски для лица сделаем? — вбрасывает идею Чимин при виде главной героини дорамы, наносящей на себя уходовое средство. И почему любая спонтанная идея в этой комнате пользуется таким успехом? Через пять минут парни увлечённо дискуссируют на тему того, из чего лучше сделать маску, потому как гугл подбросил слишком много разных рецептов. Ещё через десять всё-таки находят компромисс, бросая в блендер мёд, бананы и йогурт. Ещё через пять повторяют последнее действие, потому что первую порцию случайно съели. Словом, когда маска оказывается-таки на лицах трёх великовозрастных детей, дорама уже подходит к логическому завершению. Впрочем, сюжет не особо отличается от любого другого фильма в этом жанре, так что перематывать обратно никто собирается: и так понятно, что за эти полчаса произошло. Минус дорам, глубокомысленно подытожил Тэхен, заключается в неинтересном сюжете. Их просто-напросто скучно смотреть. Сюжет приобретает гораздо более неожиданные повороты, когда в комнату, уже по классике жанра, кто-то заходит. Этим кем-то, ожидаемо, оказывается Чонгук, который прямо сейчас застыл у распахнутой двери с немым вопросом в глазах. Надо же, как не повезло. В прошлый раз хоть в комнату нормально зайти не успел. Когда Чонгук видит какую-то странную жижу на довольных физиономиях парней, он пытается молчать. Терпит, как может, честное слово. Когда на экране ноутбука целуются главные герои, неозвученный вопрос всё-таки слетает с уст макнэ: —Вы ебанулись? — что в переводе с ошарашенного на человеческий означало приблизительно «почему вы, взрослые парни, смотрите сопливую мелодраму, пока с ваших лиц стекает сомнительного вида хрень?» В ответ Хосок молча показывает младшему средний палец, а Чимин изображает руками сердечко, компенсируя, по всей видимости, грубость хёна. Лучше бы они сделали наоборот. Потому что на среднем пальце Хосока красуется милый маникюр с котиком. Чонгук взрывается. —Блять, серьёзно?! Ты чё с хёнами сделал, пидорас? Утром же всё нормально было! — срывается Чон на единственного человека в помещении, не удостоившего его своим вниманием. —Ты забыл «хён», Чонгукки, Тэхен тоже старше тебя, — невозмутимо замечает Хосок, как будто уважительно обращение имеет хоть какое-то значение прямо сейчас. И, видя разъярённое лицо макнэ, добавляет: с маникюром, кстати, моя идея была. Мило, правда? —А с масками — моя, — подхватывает Чимин, немного сочувствуя брюнету. У того разве что пар из ушей не идёт. —Пиздец. Мне надоело. Я сваливаю, — извещает Чон, разворачиваясь обратно к коридору. Троих таких уникумов он точно выдержать не способен, так что лучше уйти, пока функция самоуничтожения не сработала. —Да ладно тебе, что в этом такого? — тянет Хосок. —И куда ты в такое время собрался, если всё равно из общаги комендант не выпустит? — не без доли цинизма отмечает Тэхен. Ему этот цирк с истериками тоже порядком надоедает. Чонгук переводит взгляд с одного на другого, анализируя услышанное. Действительно не выпустят, ночь на дворе. Но оставаться в этом дурдоме — тоже не вариант: себе дороже. Что ж, отлично. — Пойду с соседями познакомлюсь. Может, они не такими долбоёбами окажутся! — в сердцах выкрикивает Чон и хлопает дверью. —Слушайте, ребят, мы, кажется, переборщили, — грустно замечает Тэхен, переводя взгляд на соседей. Хосок вскрикивает и драматично вскакивает с кровати: —Точно! Маски уже давно пора было снять! Чон на всех парах уносится в ванную, оставляя позади смеющихся друзей. Обстановка, кажется, разряжена. *** Переводя дыхание и мысленно считая до десяти, чтобы не казаться ещё неуравновешеннее, чем он сейчас себя чувствует, Чонгук стучит в соседскую дверь и терпеливо ждёт ответа. Открывает широкоплечий парень с добродушной улыбкой, сменившейся немного озадаченным выражением лица при виде незнакомого человека. Чон вздохнул. —Привет, я Чонгук. Через стенку живу. Простите, что врываюсь в такое время, но... Можно немного у вас посидеть? — неловко, как-то даже слегка виновато звучит брюнет. Как бы он не злился, но беспокоить других людей не входило в его планы. —Привет, — здоровается парень напротив, жестом приглашая войти, — конечно, проходи. Я Сокджин. Можно просто Джин. В комнате помимо широкоплечего оказывается ещё двое парней, вопросительно уставившихся на внезапного гостя. Джин спешит вмешаться, разъясняя ситуацию: —Парни, знакомьтесь: это Чонгук, он наш сосед и побудет с нами сейчас. Блондин, сидящий на кровати с ноутбуком, неторопливо отодвинул гаджет и встал, чтобы пожать руку Чона. —Мин Юнги, будем знакомы, — тянет он красивым бархатным голосом с ноткой шепелявости (но это, надо признать, звучит чертовски хорошо, замечает Чонгук) и возвращается к своему занятию. Парень, читающий до этого какую-то книгу, тоже встал со своего места, чтобы представиться: —Привет. Меня зовут Ким Намджун, рад знакомству, — жмёт руку Чона старший, но вновь обращаться к книге не спешит: первый курс? Решил с соседями познакомиться? Чонгук замялся. — Первый, да. На вокале учусь. А знакомство, если честно, не планировалось, это само получилось. Извините, если отвлекаю, — признаётся Чон в ожидании реакции. —О, Джин-хён тоже на вокале! — довольно замечает Намджун, растягивая губы в улыбке. — Думаю, вы точно найдёте общий язык. —Споёмся, — кидает Сокджин, разражаясь странным, но очень заразительным смехом. Ребята ухмыляются. —Так что же тебя вынудило с соседями знакомиться, — лениво интересуется Юнги, — расскажешь? Чонгук вздыхает. —У меня в комнате устроили девичник три подружки-лесбиянки. Пришлось сбежать, а к вам ближе всего было. —Но чувак, какой девичник? — искренне удивляется Джин. — У нас же вроде мужское общежитие. —Да и у них, насколько я знаю, по члену на каждую. Только мозг один на троих, поэтому ведут себя, как долбоёбы, — оповещает новых знакомых Чонгук, пытаясь поскорее закрыть эту тему. Происходящее всё ещё жутко бесит. —Воу, — подвигается на кровати Намджун, освобождая место для младшего, — тогда присаживайся. Нервная система — это важно, беречь нужно. —Спасибо, — бурчит Чонгук, устраиваясь поудобнее. Нервная система, как точно подметил Ким — очень важно. Только соседям по комнате Чонгука об этом, кажется, забыли сообщить.