***
— Сын мой! — выдохнула императрица, едва сдерживая слезы. Она крепко обняла Се Ляня, как только он вошел в зал. — Что с тобой случилось? Ты же не пострадал от лап этого ужасного монстра? Что он с тобой сделал? Она оглядела его с ног до головы, словно проверила, все ли части тела на месте. Убедившись, что на нём нет ни единой ссадины, она немного успокоилась. Но Се Лянь, напротив, все никак не мог найти покоя: — Никто ничего не сделал со мной, матушка. Ужасный монстр? Не стоит разбрасываться словами, если даже не знаете, что произошло! — Кого ты смеешь упрекать в словах? — гневно вмешался император. Се Лянь опустил глаза. Он знал, что его слова очень грубы, особенно по отношению к матери, которая так волновалась за него все эти дни. Он, правда, думал о ней, волновался, но в то же время он ощущал искреннюю боль от того, как они относятся к Хуа Чэну. Се Лянь чуть успокоился и ответил более мягким тоном: — Его зовут Хуа Чэн и он вовсе никакой не монстр. Между ним и Ци Жуном возникли разногласия, поэтому мне понадобилось их разрешить. Никто не похищал меня — я отправился с ним в Призрачный город по собственной воле. Он не переступил черту, вел себя благоразумно и воспитанно, предоставил все удобства. Я был его гостем и мне очень понравилось в Призрачном городе. — Разногласия? — внезапно вмешался Ци Жун. Он вошёл в комнату и выглядел так, словно только сейчас едва пришел в себя. — Да он превратил меня в жабу! Хуа Чэн — мерзкий ублюдок! Тетя, не верь Се Ляню — он просто рассудок потерял. Этот демон ему всю голову заморочил. — В жабу? — охнула императрица. Пользуясь возможностью, Ци Жун прижался к ее руке, всеми способами взывая к жалости женщины: — Со мной обращались хуже, чем с собакой. Мне было так страшно, тетушка. В конечном счёте он едва не отравил меня! Я мог умереть! — Посмотри на него, он такой бедный, — пустила слезу императрица, поглаживая Ци Жуна по щеке. Се Лянь закатил глаза. — Я требую возмездия! — кричал Ци Жун. — Давайте отправим в Призрачный город войска и разрушим его навсегда! Поделом демону, поделом! — Нет! — воскликнул Се Лянь. — Это недоразумение. Он не собирался причинять вред Ци Жуну. Он всего лишь немного... усмирил его. — Да как бы не так! — Погодите, — простонала императрица. От криков двух братьев у нее начинала болеть голова. — Не ссорьтесь, а расскажите все по порядку и спокойно. Кто он, что он хотел и что будет делать дальше? Все с ожиданием смотрели на Се Ляня. — Сань Лан... — начал он, но поправил себя: — Нет — Хуа Чэн. Он вовсе не такой, как другие демоны или то, что мы о них знаем. Конечно, Призрачный город немного жуткий, но все относились ко мне с вниманием и почтением. И Хуа Чэн тоже никогда не проявлял неуважение. Он заботился обо мне, переживал, защищал, он... Се Лянь сглотнул подступающие слезы. Он боялся, что если продолжит, то скажет что-то неподходящее. То, что его родители точно не поймут, как не понял и Ши Цинсюань. Императрица погладила его по плечу и улыбнулась: — Ну ладно, давай позавтракаем, а чуть погодя ты ещё подробнее расскажешь нам о Призрачном городе и об этом... Хуа Чэне. Се Лянь слабо улыбнулся и кивнул, однако вмешательство императора вновь заставило померкнуть его улыбку: — Что тут слушать?! Твой сын оказался под действием чар. Что бы он ни рассказал — все это может быть лишь частичной правдой. За этими чарами, как за призрачной красной завесой, злобный демон способен нарисовать в воображении чудесную картинку. И я не стал бы слушать Се Ляня и принимать его слова близко к сердцу, а поручил бы мастеру Ши Цинсюаню снять это заклинание. Уж он-то тот человек, что спас нашего сына и Ци Жуна, и ему точно можно доверять. — Отец! — попытался возразить Се Лянь. — На мне нет никакого заклинания! — Замолчи! — перебил его император. — Твои слова сейчас не имеют значения. Ши Цинсюань, видя ситуацию, осторожно вмешался: — Ваше Величество, ваши подозрения небезосновательны, но я и правда не вижу на Его Высочестве наследном принце следы демонских чар. Но мне, так же как и вам, сложно поверить в его слова, поэтому тут, я думаю, необходимо провести расследование. Я займусь этим, так что можете не переживать! Император кивнул и вышел из зала. Императрица вздохнула и проводила Се Ляня до обеденного стола. Он молча смотрел в пол, чувствуя обиду и тоску оттого, что никто не воспринимает его слова всерьез. Он злился оттого, что никто не понимал, кто такой Собиратель Цветов под кровавым дождем на самом деле.***
Разговор с родителями оставил неприятный осадок, и Се Лянь отправился в сад в надежде, что свежий воздух и любование природой в одиночестве развеет плохое настроение. Император, как и императрица, очень любил Се Ляня, заботился, баловал, но это не отменяло того, что он оставался строгим и категоричным человеком. Порой его слова и действия делали больно Се Ляню, но он не мог даже слова поперек вставить — кто бы осмелился противоречить отцу, императору. Се Лянь был единственным единокровным наследником, и его положению ничего не угрожало, но даже так он не был настолько смелым, чтобы портить отношения с отцом. Мать всегда старалась сглаживать острые углы их отношений, но даже в ее руках было не много власти. День подходил к концу. Последние лучи заката медленно исчезали за деревьями. Се Лянь с тоской подумал, что где-то там, в Призрачном городе, Хуа Чэн совсем скоро превратится из маленького лягушонка в прекрасного молодого мужчину. И Се Лянь хотел бы быть рядом с ним в этот момент... Когда Се Лянь вспоминал о поцелуе, о горящем Доме Блаженства, о нелепом побеге, который подорвал доверие Хуа Чэна, сердце его разрывалось. Слезы застилали глаза, и яркий розовый свет солнца сквозь их призму превратился в калейдоскопический танец бликов. — Сань Лан, где ты? Вернешься ли ты за мной или никогда не сможешь простить меня за то, что я сбежал? Внезапно в траве что-то шевельнулось. Протерев глаза, Се Лянь заметил маленького красного лягушонка, повисшего вниз головой на высокой травинке. — Сань Лан? — радостно воскликнул Се Лянь и шагнул в его сторону, но лягушонок поспешил отпрыгнуть от него. — Нет, Сань Лан, стой! — Се Лянь погнался за ним, но лягушонок лишь ещё резвее перепрыгивал с травинки на листочек, с листочка на пенек. Так прошло некоторое время, пока Се Лянь окончательно не выбился из сил, изнемождённый этими догонялками. Но у него почему-то не было и мысли сдаться и отпустить этого лягушонка. Наконец-то он сделал рывок вперед, упал на траву животом вниз и вытянул руки вперёд. Он больно ударился о землю и камни, но что-то холодное и скользкое оказалось между его ладоней. Заглянув туда, Се Лянь обрадовался: он наконец-то смог поймать этого лягушонка. Вот только не успел он ничего сказать, как почувствовал жуткое жжение на коже. Его ладони словно обдало кипятком, поэтому у него не было другого выбора, как откинуть от себя красного лягушонка. Черные бусинки-глазки земноводного были пусты, они ничего не выражали. Совсем не такие, как у Хун-Хуна. Лягушонок с незатейливым «ква» совершил огромный прыжок и скрылся в высокой траве. Се Лянь посмотрел на свои руки и увидел, что на бледной коже вырисовываются множество ярко-красных пятен, как при крапивнице. Он ощущал невыносимый зуд и покалывание там, где слизь лягушонка попала на его кожу. Яд. — Нет, — слезы текли по щекам. Се Лянь, несмотря на боль, сильно сжал ладони в кулаки. — Нет, это не ты. Никогда Хуа Чэн не позволил бы его коже покрыться ядовитой слизью. Никогда он бы не причинил ему такой боли. Се Лянь согнулся, положив голову на сложенные руки. Слезы не прекращали течь, падать на траву и цветы, впитываясь в землю. — Сань Лан, вернись. Прошу, не оставляй меня. Что-то прохладное накрыло его ладони и Се Лянь замер. Жжение ран немного успокоилось, и он медленно поднялся, чтобы узнать, что это. Подняв голову, он увидел мужчину в красных одеждах, с небрежно уложенными черными волосами и алой бусиной на конце косички. Он улыбнулся. Се Лянь задержал дыхание — вдруг это марево развеется. Но это не было обманом или миражом — это был Хуа Чэн. — Сань Лан, — пробормотал Се Лянь, сбитый с толку. — Ваше Высочество. — Как ты тут оказался? — Разве Его Высочество не звал меня? — Да, но... — Се Лянь протянул руку, все ещё не веря в происходящее — солнце зашло, наступили сумерки, и, хоть еще не было сильно темно, Се Лянь, словно его подводило зрение, протянул руку вперёд и попытался коснуться щеки Хуа Чэна. Но, стоило его ладони прикоснуться к коже, раны на ней тут же зажгло с новой силой. Се Лянь отнял руку и взвизгнул. Хуа Чэн осторожно поддержал его кисть. — Ваше Высочество, яд этих лягушек не смертелен, но от глубоких ожогов могут остаться шрамы. Поэтому чем раньше избавиться от него, тем лучше. Се Лянь, однако, почти не слышал его. Он пытался сдержать слезы, но ничего не выходило. — Какой позор, — горько хохотнул он. — Я не смог отличить простую лягушку от тебя! Я думал, что точно не перепутаю. Я думал, что знал тебя и всегда бы узнал, но я ошибся. — Его Высочество расстроен. Кто угодно допустит ошибку, если встревожен до слез. После этих слов Се Лянь вспомнил, что в слезах звал Хуа Чэна, и это заставило его ко всему прочему ещё и покраснеть от смущения. Тогда он не думал, как это могло выглядеть, но теперь он понял, что вел себя совершенно глупо. Он потупился, ниже опуская голову, но Хуа Чэн приподнял его лицо вверх и заглянул в глаза: — В этом нет ничего глупого или позорного. Я всегда приду, стоит Его Высочеству позвать меня. — Но я... Я сбежал. Пусть не по своей воле, но все же. Из-за меня сгорел Дом Блаженства. Я пренебрег твоим гостеприимством и добротой. Неужели ты не ненавидишь меня после этого? — Ваше Высочество, как я могу вас ненавидеть? Вы единственный во всем мире, кого я ни за что не стал бы в чем-то винить. К тому же я дал вам выбор — остаться или уходить. Вы были вольны решать, и я готов смириться с любым вашим решением. — Это было не мое решение! — выкрикнул Се Лянь так неожиданно, что даже на спокойном лице Хуа Чэна появилось замешательство. — Тогда какое же Ваше решение? Се Лянь, стараясь не касаться ранами одежды, достал из-за пазухи кольцо из цельного бриллианта. Он внимательно смотрел на то, как оно поблескивает в покрывших их сумерках. В голове мелькали картинки прекраснейшей ночи у фонтана. Тогда Хуа Чэн попросил его руки. «Согласен ли Его Высочество стать моим супругом?» Игнорируя боль, Се Лянь надел кольцо на палец и положил руку на ладонь Хуа Чэна. — Это ответ на твой вопрос, который я так и не успел дать — я согласен. Хочу быть рядом с тобой, что бы ни случилось. Все остальное не имеет значения, потому что ты дорог мне. Я люблю тебя, Сань Лан. Хуа Чэн на мгновение растерялся, не веря своему счастью. Столько эмоций бурлило в нем. Потом он улыбнулся, притянул Се Ляня к себе и поцеловал. Даже после захода солнца цикады продолжали петь, а на светло-лиловом небе уже появлялись маленькие, словно стесняющиеся своего сияния, звезды. Это был самый тёплый летний вечер из всех, что встречал Се Лянь... Полулежа на траве, целуясь в темноте, под светом звезд и светлячков, которые пробудились от их голосов — это казалось каким-то волшебным сном для Се Ляня. Мир так невообразимо преображался каждый раз, когда рядом оказывался Хуа Чэн. Вместе с ним в жизнь Се Ляня проникла магия, и это вовсе не пугало. Это нравилось ему все больше и больше. Наконец-то этот мир наполнился смыслом. — Ауч! — воскликнул Се Лянь, прижимая руки к груди. Забывшись, он коснулся ладонью, что была поражена ядом, щеки Хуа Чэна. Хуа Чэн бережно погладил его плечо: — Давай для начала обработаем раны. Этот яд нельзя оставить без внимания. — Хорошо. Они умостились на траве поудобнее, и Хуа Чэн накрыл ладони Се Ляня своими. Эти руки демона были прохладными, и боль, которую испытывал Се Лянь, постепенно стала отступать. Яд испарялся из его тела, а ожоги сходили в считанные секунды. — Вот только император и императрица едва ли будут рады тому, что твоим женихом стал демон. Уверен, что все будет в порядке? Се Ляню было грустно от мысли, что родители будут не в восторге от его выбора. Но что с этим можно было поделать? Он мог лишь утешиться позитивными мыслями: — Сейчас они напуганы и растеряны. Они не знают тебя и не понимают, какой ты на самом деле. Но я уверен, что со временем все изменится — они обязательно откроют для себя твои лучшие стороны так же, как их открыл для себя я. — Это нормально быть напуганным и растерянным — мир демонов, в том числе и Призрачный город, очень опасное для людей место. И хоть я готов поклясться, что ценой жизни буду защищать тебя, это нормально, если ты о чем-то переживаешь и чего-то боишься, — Хуа Чэн отпустил руки Се Ляня — от красных пятен-ожогов не осталось и следа, как и от жгучей боли. — Я не боюсь, но... Есть кое-что, что тревожит меня, — Се Лянь поднял голову вверх и посмотрел на звезды. Они наливались светом, словно плоды на дереве, что наливаются соком и становятся все больше и тяжелее с каждым солнечным днем. Эти звезды радовали — ночь закончится не скоро, а значит и Хуа Чэн будет выглядеть как человек. Но каждая ночь заканчивается несмотря ни на что. Что бы ни происходило в мире, звезды меркнут и на смену лунному свету приходит солнечный. Как бы Се Лянь ни был счастлив Хуа Чэну сейчас, его также преследовало и мрачное ожидание — с рассветом проклятье вновь сделает из Хуа Чэна лягушонка. И хоть для Се Ляня не имело значения, в какой форме перед ним предстанет Хуа Чэн, он видел, как это сложно для него — каждый день против своей воли терять свой истинный облик. — Из-за этого я пока что не могу вернуться с тобой в Призрачный город. Прости. Мне нужно кое-что сделать, прежде чем вернуться к тебе. Хуа Чэн молча смотрел на Се Ляня, видимо, надеясь, что тот назовет причину, но Се Лянь не мог рассказать ему о своих планах, поэтому сохранял молчание. Спустя минуту Хуа Чэн улыбнулся и кивнул: — Понимаю. Тогда я дождусь, когда ты будешь готов, — он достал что-то из кармана и протянул Се Ляню. Это оказался маленький серебряный колокольчик на тонкой красной ленте. — Просто позвони в этот колокольчик, когда захочешь вернуться в Призрачный город. Се Лянь сжал подарок в ладонях и кивнул: — Обязательно. Клянусь, что вернусь к тебе как можно скорее.