my dragon

Ёсан не любил высоту. Это не был какой-то панический страх или что-то похожее на фобию — просто не любил и всё. Не доверял ей. Она вызывала неприятные воспоминания и ассоциации, каждый раз заставляя чувствовать себя крошечной букашкой, которую скинули с дерева. Беззащитный. Слабый. Никому не нужный. Но сейчас, сидя на крыше одной из пустующих высоток Сишуаня, Ёсан испытывал именно страх. Страх ещё с десятком примесей, но всё такой же обессиливающий, сбивающий с намеченного курса. Бетон за спиной всё ещё лениво отдавал тепло, накопленное за день, но ветер, поселившийся на высоте, так и не давал согреться, не давал сосредоточиться на мыслях до конца, отвлекая от невнятного тепла за спиной и вновь возвращая в реальность. Холодную и промозглую. Равнодушную реальность, в которой нужно делать выбор и которая не даст отстояться в стороне, не предпринимая никаких действий. Теперь он понимал это как никогда чётко. После всего произошедшего он не имеет никакого права и дальше спихивать решение своих проблем на кого-то другого, и дальше прятаться за чужой спиной. Он должен измениться, должен сделать шаг вперёд, а не продолжать просто волочиться по уже протоптанному кем-то пути. Он уже достаточно бездействовал. И чего это стоило? В очередной раз прошумел ветер, неожиданно забираясь за шиворот и заставляя содрогнуться. Ёсан невольно поднял голову вверх. Пытаясь разглядеть за новой вереницей рваных облаков луну, но тщетно. Она ушла, а вместе с ней город вновь нырнул в темноту, лишь изредка поблёскивали тусклые светлячки жилых квартир вдалеке. Ёсану Сишуань не нравился. Не нравилось то, что происходило в нём. Тревожило всё, что может произойти дальше. С того самого момента, как Юнхо показал его на фото и назвал, смутное предчувствие беды поселилось в душе. И пускай самое страшное случилось не здесь, но Ёсану казалось, что именно в этом месте спряталось средоточие всех их бед. Они здесь чуть больше трех дней, а может уже и четыре — Ёсан не взял с собой телефон, а потому не мог следить за временем. И каждый день ему кажется, будто в этом полупустом городе нет ничего кроме ожидания. Тяжёлого, гнетущего своей горечью. Когда время, играясь забавляется со стрелками часов, не давая им двигаться вперёд, не давая настать долгожданному моменту. А ведь всё должно быть иначе. Изначально хорошо продуманный план внезапно просто рассыпался пылью, стоило им с Минги оказаться в Лояне. Возможно они слишком увлеклись друг другом и вели себя беспечно, возможно всё изначально должно было так произойти — сейчас уже бесполезно пытаться определить момент, когда всё пошло в тартарары. Как и было оговорено, они отдали чужое авто другу Уёна, который, не задавая лишних вопросов, отдал бумажный конверт с новыми документами и билетами — он даже на приветствие не стал отвечать, лишь бесцветным тоном указал путь к аэропорту и посоветовал не брать такси и не заселяться в отель. Сказал почему-то, что Юнхо должен скоро быть здесь, после чего сразу же ушёл, не отягощая себя ответами о том, почему он так думает, ведь Юнхо должен был приехать в Лоян не раньше, чем через четыре часа. Непонимающе переглядываясь, они направились по указанному маршруту, про себя удивляясь тому, что в, на первый взгляд довольно людном городе, оказалась столь пустынная улица. Впрочем, было уже довольно поздно, почти десять вечера, а потому можно было предположить, что жители уже мирно спят по своих квартирах. Как и полагается в подобных улочках, дорога то и дело петляла, сворачивая практически на каждом шагу, и вот, когда они наконец вышли на более-менее прямой её отрезок, позвонил Юнхо. Ёсан не успел сказать и пары слов, когда в трубке, невнятно пробиваясь сквозь навязчивый шум, послышался голос стихийника. Не расслабленный и беззаботный, как обычно — сосредоточенный, словно пропитанный металлом. — Где вы? — В Лояне, — даже не смотря на то, что сейчас Минги был в линзах, взгляд его не потерял и грамма своей остроты. Ёсан будто воочию видел, как беспокойно мечутся золотые всполохи на алой радужке — конечно он тоже услышал беспокойство в голосе Юнхо. — Только что билеты забрали и… — Где именно вы сейчас? Пришли мне координаты, и я заберу вас. — Но ты разве не… — Ёсан. Координаты. Сейчас. У нас… Но не успел он договорить фразу, как Минги рывком утащил Ёсана за поворот, выхватывая телефон из рук и не глядя, пряча его в карман. Ёсан недоумённо посмотрел на него, но задать хоть один из вереницы возникших в голове вопросов не смог. На узкой улочке, где ранее кроме них не было ни одной живой души, вдруг зазвучали голоса. — Ненавижу Китай и его лабиринты. Можно ведь строить проще и без этих путаниц, — негромко сказал один из мужчин на английском, цепким взглядом осматривая пустующую дорогу. — Нам точно сюда? Ты ничего не напутал? — Я живу здесь больше десяти лет, и уж точно знаю его лучше тебя, — лениво огрызнулись в ответ на более ломанном языке, но с явным акцентом. — Это самая короткая дорога к аэропорту. Тот парень, с которым они встречались — он из местных. Я с ним пересекался несколько раз, ни в жизни бы не подумал, что он заодно с этими тварями, — в голосе послышалось нескрываемое отвращение. — Может быть, что он не просто «заодно», — прозвучал третий, до этого молчавший голос. — Он один из них? — Как поймаем этих двоих — вернёмся за ним, — равнодушно ответил третий. — Но это потом, сначала этот красноволосый ответит мне за испорченный самолёт. Голоса всё приближались и Ёсан вдруг совершенно ясно понял, что именно происходит, и кто эти люди. Сердце в груди, вопреки всем уговорам хозяина, предательски начало отбивать чечётку. А ещё он почувствовал запах. Впервые за много лет обоняние сработало как никогда остро, словно приближение опасности заставило тело вспомнить, кому оно принадлежит. Кисло-горький. Пронзительный запах заточенной стали, пороха и еще… крови? «Охотники.» Их нашли. Нашли, чёрт возьми, не смотря на все старания и попытки остаться незамеченными. На другом конце страны. За тысячи километров их всё равно выследили. И на этот раз это не легкомысленная одиночка, с которой легко справиться — трое вооружённых мужчин, которые были готовы к встрече с ними. Нет, не просто встрече — схватке. От осознания нависшей опасности Кан почувствовал, как холодеют кончики пальцев, как воздух в лёгких словно обратился свинцом, не давая сделать ровных вдох, заставляя задыхаться от нахлынувшего страха. Парализуя, мешая хоть как-то мыслить. Бежать некуда. Поворот, в тени которого они спрятались заканчивался тупиком. Единственный шанс, что охотники не заметят и пройдут мимо. — А кто тот второй? — вновь послышался голос с акцентом. — Разве ты не говорил, что он — одиночка? — Откуда мне знать? — уже с раздражением. — Может кто-то из его родни, а может ещё один из местных добровольцев. И как только люди соглашаются помогать этим тварям? — голос звучал совсем близко, словно охотники остановились прямо у поворота, и если бы не Минги, до сих пор крепко сжимающий его ладонь, без лишнего шума точно бы не обошлось. — Но это всё потом, главное не упустить столь ценную добычу. Всего секунда, осознать за которую хоть что-то практически невозможно. Но за мгновение после неё — звук взведённых курков и равнодушные чёрные провалы пистолетных дул. — Добрый вечер, детишки. «Они всё же нас заметили» Мысль в голове Ёсана промелькнула отстранённо, словно и вовсе ему не принадлежала. Словно то, что происходит — не с ним. Это не его реальность. Этого не могло происходить на самом деле. Не на них были нацелены целых три пистолета с глушителями. Не на них сейчас смотрели, словно на двух беспомощных щенков, которые по глупости своей сами прибежали в заранее подготовленный капкан. Возможно Минги чувствовал его эмоции, понимал, что он не в силах даже шелохнуться от парализовавшего его потрясения. Одним слитным движением, словно перетекая с одного положения в другое, он вдруг оказался перед Ёсаном, закрывая его собой. — А вот и ты, — почти пропел тот самый третий, внимательно вглядываясь в лицо оборотня. Минги промолчал в ответ, но Ёсан почувствовал, как напряглось чужое тело. «Он ведь не собирается обращаться?» — мысли в голове всё ещё казались словно набитыми мокрой ватой — тяжёлыми и неуклюжими. Лишь страх острым лезвием лишал последних сил и рос, рос с каждым мгновением. Ёсану казалось, что если вдруг им сейчас придётся бежать — он просто не сможет сделать и шага, так как ноги давно уже не принадлежат ему. — Итак, — вновь заговорил первый из мужчин, кажется, он был старше двух прочих. — Кто твой друг? — он сделал шаг в сторону, пытаясь рассмотреть Ёсана, но за широкой спиной Минги сделать это было практически невозможно. Всё так же, не опуская пистолет, мужчина вновь заговорил, но теперь в его голосе звучал приказ. — Оба, три шага вперёд. Живо, — когда Минги на его слова никак не среагировал, продолжая неподвижно буравить всех троих взглядом, мужчина, не меняя выражение на своём лице, сделал шаг в сторону, на этот раз переводя прицел на Ёсана. — Пистолета у нас три, но снотворное только в одном. Мы ведь все отлично знаем, что, даже с вашей регенерацией, пуля во лбу несовместима с жизнью. Улица была всё так же пустынна, а потому никто из жителей уже давно спящего Лояна не стал свидетелем происходящего. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем Минги наконец шевельнулся, делая шаг вперёд, а Ёсан, словно прикипев к нему, двинулся следом. Фонарь находился почти в метре от них, а потому стоило выйти чуть вперёд, как все пятеро оказались на хорошо освещённом участке. По всей видимости охотники, пускай и имели численное превосходство, но всё равно чувствовали опасность, которая исходила от противника — не могли не чувствовать, ведь даже Кану, вопреки оцепенению, чужая мощь казалась осязаемой. — Без фокусов, — вновь повторил охотник, не сводя прицела с оборотня. — Ты обратишься и он не жилец. А судя по тому, как ты его защищаешь… Он ведь не просто провожатый, — тёмные глаза хитро сощурились. — Конечно, нет. Либо кто-то из стаи, либо… твоя пара. От тона, с которым это было сказано, Ёсану показалось, словно его с головы до ног облили грязью — с таким омерзением были произнесены эти слова. Минги было шевельнулся, но Кан вовремя схватил его за локоть, а охотники невольно дёрнули оружием, от чего то опасно блеснуло чёрной сталью в неясном свете. — Так я угадал, — от довольства в чужом голосе становилось тошно. — Пара? — словно не совсем понимая о чём идёт речь, спросил младший. — Они что, охотятся вместе? Или ты имеешь в виду… — Эти твари не слишком разборчивы, когда выбирают себе партнёра для ёбли. И пол для них не помеха. Ёсан не успел удержать Минги, но у охотников, в отличии от него самого, реакция явно не страдала. Короткий приглушенный звук, едва слышный в сонном ворчании города. Он не сразу понял, что является его источником. Несколько секунд, на протяжении которых не происходило ничего, лишь пистолеты теперь поменяли своё направление, и были направлены на него самого, а затем замерший перед ним Минги просто рухнул вниз, словно его ноги внезапно подкосились. «Что?» Если до этого реальность ещё хоть как-то воспринималась, то теперь от неё будто не осталось и осколков. Всё исчезло: мысли из головы, город со своим шумом и невнятными звуками, охотники и их оружие. И будто бы он сам начала постепенно исчезать. Всё что осталось — неподвижное тело у его ног. — Минги? — сорвалось с губ дрожащим шёпотом. Просто не нашлось сил, чтобы закричать так громко, как хотелось в тот момент. Он рывком опустился на колени рядом, едва ли краем сознания замечая, как нервно сжались чужие руки, крепче перехватывая тяжёлые пистолеты. Один из охотников кажется обращался к нему, что-то требуя, но Ёсан будто не разбирал его слов. Не понимал, что от него хотят. Так же, как и не понимал, почему Минги до сих пор не отвечает ему. Он не мог осознать, почему этот кошмар до сих пор не заканчивается, ведь просыпаешься ты обычно в самый страшный момент сна, так разве сейчас не самое время? Почему до сих пор его не разбудили родные тёплые объятия и успокаивающие слова? Почему… Почему свет фар так резко бьет в глаза? Тёмный фургон, кажется, появился из ниоткуда, вопреки всем правилам, мчась прямо на тротуар. Когда они с Минги выходили из тени подворотни, им не дали пройти слишком далеко, а потому охотники, которые находились перед ними, теперь оказалась со стороны дороги и явно не ожидали подобного сценария. Один из них успел отскочить в сторону, тот самый, который выстрелил в Минги и стоял немного в стороне, но двое других оказались как раз на траектории авто и с глухим стуком отлетели в сторону, словно тряпичные куклы — лишь после этого фургон начал сбавлять скорость. От удара мужчины потеряли сознание, но уцелевший охотник, владевший лучшей сноровкой чем остальные, уже кажется успел прийти в себя и спешил перезарядить оружие — очевидно пистолет, с которого он стрелял в Минги, был однозарядным. Но он так и не успел закончить своё лихорадочное занятие — так и замер с пустым оружием в одной руке и магазином в другой. Впервые с начала этого сумасшествия Ёсан почувствовал, что может двигаться нормально. Впервые за всю свою жизнь он ощутил, что именно отличает оборотня от обычного человека, когда все чувства обострены до предела, когда собственное тело выполняет действие даже раньше, чем мозг успевает подать сигнал о нём. Словно пережитое потрясение вновь вернуло контроль над телом. Охотник не успел достать запасные патроны, когда Кан уже схватил лежащий невдалеке пистолет, выпавший во время столкновения, и направил прямо на него. — Ты ведь знаешь, что там всего лишь транквилизатор, — улыбнулся мужчина, но в тёмных глазах беспокойной рябью мелькнул страх. — Он ведь рассчитан на дракона, — Ёсан не узнал собственный голос, никогда прежде он не звучал настолько низко, практически уходя в рычание. — А значит и такую шваль как ты возьмёт. Он не успел выстрелить, подошедший со спины охотника Юнхо хорошо поставленным ударом легко вывел того из строя, как и двух остальных, но Ёсан всё так же стоял неподвижно, зажав неприятно холодящий металл намертво сцепившимися пальцами. — Ёсан, — от звука собственно имени он вздрогнул, роняя оружие из рук и лишь теперь начиная осознавать суть происходящего. Лишь теперь понимая, что хотел сделать. Юнхо подошел к нему, беря за предплечье в попытке вернуть его к реальности. — Нельзя здесь оставаться. Быстро в машину. — Юнхо, Минги он… — взгляд вновь метнулся к неподвижному телу у собственных ног и сознание словно мгновенно подёрнулось дымкой, на секунду уплывая и вновь возвращаясь. — Что вы медлите? — послышалось со стороны фургона, с водительского места спрыгнула ещё одна фигура. Лишь краем зрения Ёсан заметил, что это — тот самый друг Уёна, который сделал для них билеты. — Их машина всего в трёх кварталах, и скоро охотники придут смотреть, куда пропали их дружки. Живо пакуйтесь. — Помоги мне, — Юнхо понял, что ничего внятного от Ёсана он не добьется, а потому сначала они вместе с водителем занесли в фургон Минги, а потом поволок в том же направлении и несопротивляющегося Ёсана. Уже усаживая притихшего парня рядом с лежащим на полу Минги, Юнхо быстро сказал: — Он просто без сознания. Ну же, посмотри сам, — он пытался говорить как можно спокойнее, но вновь раздался нервничающий голос второго оборотня и Чон рывком выскочил, закрывая дверь кабины и оставляя их в полной темноте. Завёлся мотор и Ёсан едва не потерял равновесие, но вовремя сумел сохранить его и не свалиться на лежащего рядом оборотня. Машина несколько раз вильнула и поехала пускай и быстрее положенной скорости, но ровно, что позволило Кану немного освоиться в темноте и усесться у стенки так, чтобы уложить голову Минги себе на колени. «Он просто без сознания.» Когда глаза привыкли к темноте, Ёсан осторожно наклонился ближе, боясь что за шумом, царящим вокруг, не сможет услышать то, что так сейчас необходимо. Собственное дыхание замерло в страхе и ожидании. Затаилось, надеясь уловить заветный стук. Сердце Минги билось. Чертовски медленно, словно нехотя перекачивая кровь и обеспечивая жизнь своему хозяину. Но оно билось. Ёсан так и не поднялся, лишь неловко устроил голову на широкой груди, чувствуя, как она медленно поднимается и опускается. Лишь теперь веря, что не потерял того, кто был так важен для него. Он не обращал внимание на то, что машина вновь начала петлять, не замечал гул который обрушился в один момент, кажется они выехали на главную улицу. Всё слушал и слушал. Ловил каждый удар, невольно подстраиваясь под этот медленный ритм, который, словно самая родная в мире колыбельная, успокаивал и давал надежду на то, что ещё можно всё исправить. И казалось, что знакомый до последней ноты низкий голос вновь и вновь обещает, что всё будет хорошо.