Waving Goodbye

С Хенджином тоже было хорошо. Он не умел болтать без умолку, говоря чаще всего что-то лаконичное, но в самое сердце, и пусть с ним было поначалу неловко молчать, но со временем, когда Минхо понял, что Хенджин не собирается на него давить и требовать чего-то, что Ли не хочет, ему стало комфортно. Он все еще не понимает, что делает, но с Хенджином было до того хорошо, что Минхо искренне удивляется, как ему мог достаться соулмейт, который оказался полной противоположностью его парня. Это было непривычно, странно, но некогда постоянное желание вернуть все на свои места стало просыпаться реже. Зато чаще — совесть. Минхо просто хочет быть полноценным и видеть цвета так же как и все. Это не было постыдным, но заставляло грызть себя изнутри настолько, что в их с Джисоном маленькую квартирку возвращаться становилось с каждым днем все сложнее. Она как клетка, Хенджин как глоток свежего воздуха. И в какой-то момент он пропадает. — Чан или Чанбин не хотят собраться? — между делом спрашивает Минхо, пока Джисон готовит им ужин. В выходной им друг от друга никуда особо не деться, разве что разбавить их общество другими друзьями, но Джисон понимает, почему сейчас Ли это нужно. Кого среди них всех он ищет и хочет. — Спроси у них, я не знаю, — пожимает плечами Хан, стараясь показаться равнодушным, но Минхо видит как дрожат его пальцы и с тихим вздохом забирает из рук нож, заканчивая резать овощи самому. Джисон врет. Он проводит в студии с Чаном и Чанбином куда больше чем просто вечер пятницы, но Минхо не вмешивается, значит, его на их тусовки по выходным больше не зовут. Чанбин все еще знает слишком много и Ли все еще боится, не рассказал ли он все Джисону. Потому что если да — Минхо закончит начатое, выйдет замуж за Джисона и все будет так как должно быть. Вот только от эфемерного ощущения кольца на безымянном пальце становится душно и тесно, это что-то да значит. У Минхо слезятся глаза, он чувствует себя чужим и ненужным, пока Джисон достает тарелки и ведет себя так показательно спокойно, что сводит лицо. Минхо хочет крикнуть «скажи хоть что-нибудь, а я подхвачу, мы поговорим и все станет нормально». Джисон молчит. Минхо не найдет в себе силы признаться и разрушить все окончательно. В конце концов это приводит к паранойе. Минхо кажется, Чанбин его осуждает, Чан — ненавидит, но откуда у него на это право, если он встретил своего соулмейта и живет припеваючи? Феликс и Рюджин, наверное, подхватят общую волну и не захотят разбираться во всем, а Джисон не будет переубеждать, потому что все это будет для него как поддержка. — Я так больше не могу, — сам себе под нос говорит Минхо и откидывает одеяло, вставая с нагретой постели и выходя из комнаты. Джисон не мигая смотрит вслед, так же как и старший не сомкнув глаз за все часы. Хенджин отвечает не сразу, будто мешкается прежде чем поднять телефон. Он звучит хрипло, разбито, Минхо ненавидит себя в этот момент еще больше, потому что все, чем он занимается последний месяц — делает больно всем вокруг себя. Включительно. — Где ты? — тихо спрашивает Минхо и Хван молчит, пока Ли заводит машину и старается не думать о том, как Джисон смотрел на него у порога, этот взгляд рвет внутри все в клочья, впивается иглами внутрь. Минхо старается не думать об этом, но молчание на другом конце провода никак не помогает. — Дома. Дороги Сеула даже ночью не пустые, но Минхо жмет на газ, не сбрасывая звонок, и даже если Хенджин молчит и слушает рев мотора, так лучше. Просто знать, что он рядом, не осуждает, не игнорирует его, доводя до ручки — просто молчит, будто слушает все невысказанное. Хван выше Минхо на голову, шире в плечах, но когда старший встречает Хенджина в домашних тапочках у подъезда, сгребает его, такого ссутулившегося и разбитого в объятия, Хенджин кажется совсем крошечным, хрупким. Не так дотронешься — сломаешь, но Минхо не боится — узловатые пальцы цепляются за его куртку, и чужая спина едва заметно вздрагивает то ли от прохлады, то ли от всхлипов. — Все будет хорошо, — тихо шепчет Минхо, поглаживая Хенджина по светлым волосам и прикрывая глаза. — Мы со всем справимся. Хенджин поднимает заплаканный взгляд, не стесняется небрежно падающих пятен от тусклого света на своем лице и выдыхает Минхо в губы. — Можно? — так трогательно и боязливо. Иглы впиваются глубже. Ты не сломаешься сам, если станешь кому-то опорой, если хотя бы один человек в этом мире будет тебя принимать. Минхо смиренно прикрывает глаза и тянется к чужим губам сам.

***

Усталость накатывает постоянными волнами, Хенджин ласково мнет плечи, целует между лопаток и не отходит ни на шаг. Минхо не идет на работу, не встает с (не своей) постели целый день, не отвечает на звонки, и доверяет себя Хвану. Напряжение постепенно сходит, особенно, забывая о ненавидящей его компании, своего парня, в поле зрения остается только Хенджин с мягкой улыбкой, мягкими поцелуями, в каждом его касании и взгляде безграничная нежность. Он словно не может насытится, постоянно укладываясь под боком, поглаживая его кончиками пальцев как что-то сокровенное и дорогое, и Минхо не может сказать нет. Он уже вообще ничего не может. — Я виделся с Джисоном, — тихо говорит Хенджин, укладывая голову Минхо себе на грудь и запуская пальцы ему в волосы. — Он все знает. Минхо прошибает холодный пот, иглы лопают артерии и вонзаются куда-то настолько глубоко, что уже не достать. Хенджин смотрит спокойно, с долей сожаления, хотя, как Ли казалось, все случилось так как он хотел. — И я тогда понял, что мне действительно не нужно вмешиваться. Если я люблю тебя — мне нужно дать тебе выбор, — его голос чуть дрогнул. Хенджин тщетно пытается убрать волосы Минхо ему за ухо и смотрит с каким-то следом от тоски и нежностью, способной потопить города. — Но ты пришел. Сам. У Минхо нет пути назад. Хенджин как осадок в легких, как запах, въевшийся в одежду и кожу, и Джисон его слышит. В ушах отдает треском, Минхо не уверен, что это не его жизнь. — Я хотел сделать ему предложение, — не своим голосом говорит Минхо, глядя на Хенджина с немой мольбой либо остановить его, либо толкнуть к самому краю. Хенджин кладет ладонь Минхо на щеку и грустно улыбается. — Я знаю.