If Only You'd Let Me | Если Бы Ты Только Позволил Мне

Ходить на терапию и обратно домой не так уж далеко, да и открывающийся вид практически живописный. Каждый четверг я прохожу через один и тот же парк, мимо одного и того же кафе, но с последующим днём всё меняется. Всегда новые люди, всегда новая история. Разве не интересно, что каждый простой человек вокруг вас имеет свою собственную жизнь и свои собственные воспоминания? У них есть собственные мысли, и они сами решают, что сказать. Миллиарды людей проживают свои жизни, и вы никогда не узнаете всю историю другого человека. Прекрасная концепция. Единственный человек, который может полностью и целостно знать вас — вы сами. Вы сами решаете, как пойдёт ваша история. Моя история, к сожалению, идёт не так хорошо. Но, обещаю, это изменится. В моей истории много-много глав: некоторые из них тёмные и мучительно болезненные для чтения, некоторые — лёгкий ветерок. А парочку из них я помню до сих пор и физически улыбаюсь — это приносит мне столько радости. Но есть одна глава, которую я люблю, несмотря на то, сколько раз она будет разбивать мне сердце. Место, где я встретил Джорджа. Я встретил Джорджа в интернете, когда искал кого-нибудь, кто мог бы написать для меня код. Он был, бесспорно, лучше меня, а я не был тогда так популярен, так что не удивился, встретив игнор на моё сообщение. Я попросил его помочь с идеей для видео, и я всё ещё не получил ответа. Но всё нормально, я научился кодировать сам. Невероятно хорошо. Когда вышло моё видео, Джордж был впечатлён, и с этого завязалась наша дружба. Не прошло и шести месяцев, как Джордж появлялся в каждом моём видео, и мы разговаривали по телефону так долго, насколько это было возможно. Даже ночью, оставаясь на звонке, мы разговаривали. Болтали обо всём. Я знаю Джорджа лучше, чем кто-либо другой. И я думал, он знает меня. Я ошибался. В любом случае, спустя год нашей дружбы, я хотел встретиться с ним. Мы обсуждали это раньше, но на этот раз он действительно согласился приехать. Мы также хотели встретиться с Ником, потому что Команда Мечты была всегда вместе. Всегда. Но я всё испортил. Первая встреча прошла нормально. После аэропорта мы заказали Uber и купили с собой еду. Мы остановились в моём доме на две недели. Всё шло отлично. Первые два дня Джордж приспосабливался к разнице часовых поясов. Это были однообразные деньки. Телевизор и Майнкрафт. Иногда шахматы. Я выигрывал. Очевидно. Потом мы выбрались на улицу, отправившись на ярмарку. Было весело. Лучшей частью прогулки был дом ужасов. Ник чуть не обосрался. Хорошие времена. Я испортил вторую неделю. Мы напились; пили всё, что только могли найти в доме. В итоге выпив две с половиной бутылки виски. Мы были пьяные до беспамятства. Я сказал Джорджу, что люблю его. Сказал ему, что не хочу быть просто друзьями. Ник смотрел на меня как на сумасшедшего. Джордж переводил взгляд то на меня, то на Ника, решая, что сказать. — Клэй, я-я не чувствую того же. Я знаю, ты пьян, и я т-тоже, но я вижу в тебе друга, просто друга, ничего больше. И это не изменится. Мы оба встали, он положил руку на моё плечо и сказал: — Я всё ещё люблю тебя. По-дружески. Давай ты лучше пойдёшь спать, хорошо? Я кивнул, и он так и сделал: отвёл меня в мою комнату, пожелал спокойной ночи и ушёл. Я плакал. В течение долгого времени. Помню, что на следующий день не мог говорить добрых шесть часов из-за того, как охрипло моё горло. Я обвинил его в том, что меня вырвало, (что, от алкоголя, неизбежно произошло). Это сильно ранило меня. Моя голова болела от внутреннего крика, что он говорил мне снова и снова, будто я не расслышал это достаточно громко. Моё сердце болело от того, что его вырвали из груди после того, как слово «друг» было сказано слишком много раз; после фразы «и это не изменится», прозвучавшей в моих ушах миллион раз. Я не помню, чтобы когда-либо испытывал такую мучительную боль. На следующее утро мы все вели себя так, будто ничего не произошло. Неделя закончилась, и они отправились домой. Вот и всё. Как только они ушли, я перестал есть, пить, едва дышал, если только не задыхался от нехватки воздуха. Я не видел в этом смысла. Я молчал. Не открывал глаза. Раз уж открывал, то для того, чтобы убедиться, что они всё ещё работают. В этом не было необходимости. Я сказал фанатам, что беру перерыв, не зная, вернусь ли обратно. Меня всё заебало. Затем как раз, когда я подумал, что хуже быть не может, я заново открыл для себя красоту наркотиков. Однажды ночью я вытащил себя из дома и пошёл в старый клуб, который знал ещё со школьных времён. Я бывал под кайфом, и многие мои старшие друзья занимались этим, пока я курил. Я знал, кого и для чего просить. И я знал, что это снова привело бы меня к зависимости, но мне было всё равно. Я просто хотел забыться. Всё началось с травы. Но дело нарастало. Количество наркотиков, которые я мог бы назвать; которые я принимал, мне больно вспоминать. Но это не имело значения. Ничего из этого не сработало. Каждый бэд-трип, каждая затяжка, кайф — и я всё ещё думал о Джордже. Сейчас это звучит так, будто я был одержим, и так оно и было. Тогда так оно и было. Теперь мне лучше. Так продолжалось несколько недель. За эти две недели я съел шесть порций, и это было всё, что я мог потрудиться заказать. Заказывал через свой телефон, поднимался, забирал, открыв дверь, и заваливался в комнату обратно. Каждую ночь я выходил пополнять запасы травы и других предметов роскоши, но кроме этого я не выходил на улицу. Повсюду были объедки, на полу валялась грязная одежда. Если я и не плакал, то просто смотрел. Ни на что конкретное. Просто думал. Всегда думал. Однажды я пошёл заказывать еду и заметил, что Ник и Джордж безостановочно звонили мне. Я набрал номер Ника, просто чтобы узнать, что он скажет. Он сразу же поднял трубку. — Клэй, ты в порядке? Я ничего не сказал, просто тихо всхлипнул. Я думаю, он услышал, но мне было всё равно. Я даже не удосужился закончить разговор, поэтому Ник остался. Он оставался на связи два с половиной часа, слыша, как я плачу. Он почти не говорил, просто задавал обычные вопросы. «Ты поел?», «Когда ты в последний раз гулял?» и моё любимое: «Ты под кайфом?» В конце я давал ему монотонные ответы, и, думаю, он понял намёк. Он не сбросил трубку. Он сказал, что заказывает билет на самолёт, чтобы приехать сюда как можно скорее. Я не протестовал. Просто не мог. Он оставался на связи всё то время, пока собирал вещи, он оставался на связи во время поездки в аэропорт, он оставался на связи как можно дольше, прежде чем сесть на самолёт. Он знал. Знал, что я не в порядке. Он был у моей входной двери менее чем через шесть часов. Я выглядел дерьмово, открыв дверь, только отходя от наркоты. Мои волосы были в беспорядке, нетронутые в течение нескольких недель. Моя одежда была старой, её надевали снова и снова. Первое, что он сделал — обнял меня. И я сломался. Это была первая коммуникация за последнее время. Думаю, он заметил, в каком состоянии был дом, потому что велел мне принять душ. Я так и сделал, и когда вышел, в моей комнате было чисто. Одежда была либо повешена обратно, либо совсем исчезла, все объедки также исчезли. Он забрал мою блядскую травку. В тот момент я был взбешён, но, оглядываясь назад, я рад, что он сделал это. Успокоившись, я понял, что на кровати лежит комплект одежды. Я надел его. Было удобно. Чисто. Мои простыни он тоже поменял. Он помог мне избавиться от зависимости. Это не было для меня легко, и я прекрасно знал, что это сказалось на нём. Он снова заставил меня ходить на эту психотерапевтическую хуйню. Я понимал, почему он это делает, поэтому я пошёл. Досадно, но мне действительно нужна помощь. Постепенно я начинаю понимать это. Раньше я бы закрылся в себе. «Чувства» были бесполезны для меня, и я не понимал, почему я должен был говорить о них. Никому не нужно было слушать мои проблемы, они не имели значения. За всё это время Ник не сказал Джорджу ни слова. Я не говорил об этом ни фанатам, ни друзьям. Только я и Ник были против… Меня? Он просто сказал Джорджу, что приехал в гости и не собирается проявлять особой активности. Целый месяц. Затем я начал возвращаться на YouTube. Начал возвращаться к своей социальной жизни. Я больше общался с людьми. Это помогло. Это заставило меня чувствовать себя менее одиноким. Но самым сложным было снова поговорить с Джорджем. Я должен был вести себя так, будто ничего не произошло. Я должен был вести себя так, будто не сходил с ума неделями. Мне пришлось притвориться, что я не нуждаюсь в нём. Это было трудно. Так, так трудно. В конце концов я всё-таки рассказал Джорджу. Ну, не я. Сапнап. Он сказал Джорджу. Это началось, когда однажды ночью я дал волю чувствам. В ту единственную ночь, когда Ник доверился и оставил меня одного. Я напился. Обычно я этого не делаю. Если бы я этого не сделал, то воспринял бы это как «упущенную возможность». Кроме того, я долго не принимал наркотики — это было тем, что я действительно хотел сделать. Но не сделал. Я импровизировал. Он вернулся, вырубаясь на ходу и разговаривая с Джорджем по телефону. Джордж был явно растерян и напуган. Он кричал в трубку, но я ушёл, не желая слушать его крики. Ему пришлось успокаивать Джорджа, объясняя, что произошло, и Ник сломался: он плакал в трубку Джорджу. Он устал. Устал иметь со мной дело. Что было вполне справедливо. Я был упрям. Я был груб. Я не хотел, чтобы мне помогали. Не хотел, чтобы меня спасали. Но это было тогда. Несмотря на то, что он держал Джорджа в курсе событий, он сказал ему не связываться и не пытаться поговорить со мной, потому что я не был готов. Джордж чувствовал себя ужасно. Он не хотел, чтобы всё это случилось. Он думал, что из-за него у меня случился рецидив. Но это не так. И мне нужно было, чтобы он это знал. Поэтому я позвонил ему. Было 3 часа ночи, и Ник спал. Я звонил дважды, прежде чем он поднял трубку. — Клэй? — Джордж… — Ты не должен был мне звонить. — Знаю. — Так почему же? — Я скучаю по тебе. — Клэй… — Мне позволено скучать по тебе, Джордж. Мы всё ещё лучшие друзья. — А мы должны ими быть? Моё сердце замерло. Что? — Да. Да, мы должны. — Так будет лучше для тебя? — …нет… — Тогда перестань мне звонить. Я хочу, чтобы тебе стало лучше. Мне нужно, чтобы тебе стало лучше. — Пожалуйста, Джордж. Я хочу услышать тебя. — Это только усугубит ситуацию. — Это того стоит, я обещаю. — Не с моей стороны. Ты не знаешь, какого это — быть в буквальном смысле причиной ухода своих лучших друзей. Страшно смотреть, как ты выходишь из-под контроля, я не знаю, как Ник тебя успокаивает. Я не понимаю, как он может быть терпелив с тобой. Ты делаешь всё, что захочешь, и иногда, Клэй, тебе стоит признать, что ты поступаешь неправильно. Ты не пытаешься двигаться дальше. Да, я не люблю тебя, но я всё ещё волнуюсь за тебя. Я не мог сдержать слёз. — Ты потерял право любить меня, а я потерял своего лучшего друга. — Джордж… — Мы оба проиграли в этой ситуации, но я пытаюсь это исправить. Я хочу вернуть своего лучшего друга. Он не накуривался и не напивался. Он не покидал дом таинственным образом. Он заботился о людях, он был любящим и добрым. Ему нравилось делать людей счастливыми, и он всегда всё продумывал. Ты подумаешь об этом, Клэй? Он прав. Он чертовски прав. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Джордж? — Я хочу, чтобы ты постарался поправиться. Я хочу, чтобы ты послушал Ника и своего психотерапевта и прислушивался к их советам. Я хочу, чтобы ты ел и пил воду. Я хочу, чтобы ты больше спал. Основные вещи. Если ты будешь делать это, и Ник или твой терапевт скажут, что ты действительно улучшаешься, ты можешь звонить мне. Каждую неделю. У нас будет телефонный разговор. Поговорим про то, как прошёл наш день. Всё, что захочешь. В пределах разумного, конечно. Мне нужно, чтобы ты пока держал себя в руках. Просто делай то, что тебе говорят люди, прежде чем снова навредить себе. — Он и это тебе рассказал… — Он рассказал всё. — Хорошо. — Я беспокоюсь о тебе. — Я знаю. Я сделаю всё, что ты сказал, Джордж. Я поправлюсь. Я попытаюсь. — Но, Клэй, ты должен делать это для себя. Не для меня. Не для кого-то другого. Ты должен хотеть поправиться. — Я попытаюсь. И я сдержал обещание. Я пытался. И вот я здесь. На самом деле, если так подумать, это был звонок будто недельной давности…