***
— Миледи, — поклонившись, сказал Гарри и протянул руку, помогая девушке взобраться на Мелькрору. Его учитель поручил им первое совместное задание, и для этого им нужно было научиться доверять друг другу без использования «Империуса». Конечно, им уже приходилось мчаться верхом на Острозубе и Гарри даже проявил неоправданно высокое доверие к принцессе Эовин, веря в её честность, храбрость и благородство, но забыл о наложенного на неё заклятии, за что и поплатился, когда она сдала его её учителю. Безусловно, Гарри и так бы рассказал Майрону о яйце, но боль от предательства Эовин, пусть и непреднамеренном, неприятно покалывала сердце. Это было почти также, как когда Рон отвернулся от него на четвёртом курсе, посчитав, что это именно он бросил своё имя в кубок Огня. Как будто хотел стать чемпионом в тайне от лучшего друга, что, конечно же, было не так, но что, однако, не помешало пошатнуть их доверие и многолетнюю дружбу. И это при том, что они знакомы были уже давно. Настолько, что, казалось, знали друг друга целую вечность, чего, конечно же, не скажешь о них с Эовин. Так мог ли он винить девушку, зная, что её тело ей не принадлежало? Зная, что она была под контролем Майрона полностью? Нет... Наверное, нет, хоть она и могла подать ему хоть какой-то знак об этом. Гарри знал, что люди ошибаются. Ему самому пришлось заплатить слишком высокую цену за свои ошибки, рискуя всем, даже ценой своих близких, тех, кого он любил больше всего на свете. И тех, кто пострадал из-за его безрассудных действий, несмотря на все предупреждения. Так что не ему судить о том, как поступать в той или иной ситуации. Он самолично приносил боль близким людям, даже если не хотел этого. Но сделал. И потому он дал Эовин ещё один шанс. Шанс, в котором они оба нуждались и который был им необходим. Шанс на доверие. Как будто если бы один из них упадёт, другой поймает. А что может быть лучше, чем полёт на том самом драконе из того самого яйца, той самой тайны, из-за которой случилась их размолвка? Гарри решил, что это был лучший вариант. Возможно, они могли бы прийти к какому-то общему решению. Гарри шумно выдохнул и слегка покрылся румянцем, когда почувствовал, как прохладные руки Эовин обвивают его сзади, и как она прижимается к нему, находясь так близко, что юноша мог почувствовать её тëплое, в отличие от тонких пальцев, дыхание, и касание её золотистых волос. Поттер сглотнул, чувствуя себя очень неловко в её присутствии, особенно зная, что его учитель был весьма к ней неравнодушен. Гарри бы очень не хотел попасть под его горячую руку, особенно если бы Майрон не так их понял. Что, конечно же, не было тем, что хотел Гарри. Он просто чувствовал себя ну очень смущëнным. И, что сказать, ему всегда было сложно с девушками. Особенно с девушками. И он никому не позволял подходить к себе так близко, как сейчас. Гермиона была его другом, да, и он целовался с Чжоу... Один раз. Но на этом было всё. И, что сказать, только сейчас, находясь в таком уязвимом положении и в женском обществе, юноша вдруг осознал, что с тех пор, как он появился в Средиземье, у него не было не то, что близкого, но почти никакого контакта с представительницами женского пола. Всё, что у него было: это Майрон, Сириус, Острозуб, назгулы и орки. А теперь ещё и дядя Рег, который находился в коме после того, как его спас учитель. И на этом всё. Эовин появилась в его жизни относительно недавно. Раньше дяди Рега, на самом деле, и они не были близки. Поттер даже почти не знал о нём ничего, кроме того, что он был братом крëстного, и даже с роханской принцессой у него было больше общего, чем с ним, но Гарри, действительно, надеялся, что они поладят, когда Регулус Блэк проснётся. Мелькрора была не в счëт. То есть не в счёт близких существ, но в понимании представительницы слабого пола. Уж кто-то, а её точно нельзя было назвать слабой! Нежно и даже слегка рассеянно погладив дракониху по голове, Гарри выдохнул, крепче сжал руки в чëрных кожаных перчатках торчащие на спине зубья, и взмыл на драконе, устремляясь в самое небо. Эовин сидела позади него, обвив руками и прижимаясь к надёжному плечу юноши, положив на него подбородок и устремляет свой взгляд в серо-рыжую гладь. Горячий воздух Мордора дышал на них вперемешку с прохладной ветра, разгоняемого могучими крыльями Мелькроры. Чëрные горные цепи мелькали под ними длинной движущейся змеёй, казавшейся всё менее крохотной по мере того, как они поднялись в самую высоту, открывая все просторы Мордора и Роковую гору. Они врезались в иссиня-серые, почти свинцового цвета облака, разгоняя тучи взмахами могучих крыльев. Рык дракона огласил округу и дохнут огнëм, когда Мелькрора, сложив крылья вместе, камнем упала вниз на высокой скорости. Гарри почувствовал, как кожистое тело под ним нагрелось докрасна, словно в кухне или в центре Роковой горы, когда они выровнялись и обогнули каменные расселены перевала, открывшегося перед ними. Они видели, как раскол огромной трещины уходил вниз, открывая им впадину, в которой шипела огненно-рыжая лава, плюсы жгучими искрами и брызгами фонтанов, устремляющихся ввысь под сильным напором. Мелькрора огибала их, лавируя с уверенной ловкостью летающего змея, а Гарри, достав палочку и прошептав заклинание, закружил огненные фонтаны в спирали, образующие танцующие огненные петли. Следуя движениям руки Гарри, источники эффектно выплëвывали раскалëнные струи лавы, то изящно изгибаясь и закручиваясь, то выстреливая и разлетаясь брызгами, словно салют. Эовин в восторге прикрыла рот свободной рукой, другой всё ещё обхватывая талию смелого и талантливого волшебника, и смотрела на то, как в тëмно-рыжем, почти морковном свете появилась надпись: «ГП».Гарри Поттер
Юноша довольно ухмыльнулся, почти победоносно поднимая палочку вверх и чувствуя, как внутри него разгорается ощущение свободы. Финт Уизли, так сказать, когда те устроили эффектное представление в школе и их завершение окончания обучения, эффектно покидая Хогвартс и устремляясь на встречу своей новой жизни. Сейчас Гарри повторил этот подвиг. А затем, в последний раз взмахнув палочкой, они вместе устремились к самому сердцу Роковой горы.***
– Возможно, мне не стоило идти к тебе на встречу так быстро, – протянул Майрон, хмуро глядя на Эовин, стоявшую в центре залы и виновато опустившую голову. – Возможно, я зря поторопился снять с тебя заклятие «Империуса», ведь это из-за тебя едва не пострадал мой ученик. – Гарри сам попросил сбросить его, чтобы я его поймала, – подняв руки в защитном жесте, сказала принцесса, защищаясь. – После небольшого, кхм, инцидента, наши отношения нуждались в доверии и проверке. – И вы решили, что лучшая проверка – это падение с дракона на огромной высоте над вершиной Роковой Горы, бурлящей лавой? – прошипел Майрон, до боли сжимая руку девушки, от которой она невольно зашипела. – Что за безрассудство и идиотизм? – Мы подумали, что находясь в экстремальной ситуации, у нас будет меньше времени на раздумья и действия. – Вы могли просто попробовать поймать друг друга, стоя на земле, – холодно обратился Майрон. – Если вы не можете довериться друг другу, стоя на твëрдой поверхности, то какая речь может идти о воздухе? – На земле мы бы чувствовали себя более спокойно и уверенно, более безопасно, – возразила ристанийская царевна, скрещивая руки на груди. – Ты ведь понимаешь, что если хочешь быть королевой Средиземья, то не должна вести себя так неосмотрительно? Твой поступок был безрассуден и, к тому же, травмоопасен, – Майрон сделал акцент на последнем слове, однако это не было достаточно убедительным для Эовин. – Тебя не слишком-то беспокоила моя травмоопасность, когда мы сражались на мечах или когда ты наказывал меня, – возразила девушка, скрещивая руки на груди и с вызовом смотря на владыку. Конечно, в чём-то она была права, но Майрон был весьма снисходителен с ней, позволив сражаться и отстоять свою честь, даже если это был заранее проигрышный вариант, и, к тому же, он не был с ней так жесток, как многие думают. По крайней мере, по сравнению с другими. – О, поверь мне, тебе ничего не угрожало, – холодно возразил Владыка, возвышаясь над ристанийской царевной. – По крайней мере, ничего серьëзного. Я мог бы пытать тебя, используя самые разные приспособления, наблюдая за тем, как ломаются твои кости и разрушается твоя психика, мучая и калеча твой разум, что гораздо хуже того, что с тобой было. Однако, ты вела со мной недопустимо дерзко, так что мне нужно было показать, что за определённые действия есть неотвратимые последствия, которые тебе необходимо принять. Ты должна была понять, что находишься в моих владениях, а значит, и живёшь по моим правилам! Поверь мне, тебе в качестве моего достаточно ценного гостя предоставлено гораздо больше привилегий, чем другим. – О, как благородно, ваша милость, – фыркнув, ответила царевна, наклоняясь и делая реверанс, насмешливо при поднимая подолы своего чëрного платья. – Вы так добры. – Я сочту это за оскорбление, – холодно произнëс Тëмный властелин, не собираясь позволять играть собой и уж тем более унижать себя и своих величие. – И, как я сказал, у каждого действия есть последствия. Вы должны научиться отвечать за них. И раз уж так вышло, что вы хотели устроить экстремальную ситуацию, что ж. Отлично, тогда Я устрою вам экстремальную ситуацию. Он развернулся и что-то стал делать, чего девушка не могла видеть за его спиной, и нервно дëрнулась в сторону, не зная, чего ожидать, когда почувствовала лëгкое шипение и поднимающийся пар. Эовин почувствовала, как по её спине пробежал холодок страха, заставляя слегка задрожать её пальцы. Как бы она не пыталась казаться храброй или воинственной, она всё ещё боялась Саурона. Того, кто убил её родных и близких. Того, кто был настолько опасен, что девушка не была уверена, что можно ожидать от Тëмного владыки Мордора, одно слово которого наводили леденящие ужас и страх. А затем вздрогнула, когда Саурон подошëл к ней почти вплотную, так что даже слегка отступила на шаг назад, но схватила руками лишь воздух. Майрон холодно протянул ей раскалëнный металлический прут. – Вытяни руку – лёд сочился из его голоса, усиливаясь эхом открытой залы и заставляя Эовин подчиниться медленно, но неотвратимо. – Для чего это? Что ты этим хочешь, чтобы я сделала? – едва заплетающимися губами выдавила из себя царевна, всё ещё не понимая, зачем Владыка протягивает ей раскалëнное оружие. – Чтобы ты сделала то, что сделала с моим учеником. Почувствовала жар раскалëнного пламени, – короткий кивок, направленный вместе с острым концом в сторону девушки. Ристанийская царевна снова вздрогнула, когда наконечник прута уткнуться ей прямо в открытую беззащитную ладонь. Эовин поняла. – Хочешь проверить меня? – сверкнув глазами, с вызовом бросила царевна, выхватывая раскалëнный прут из рук Майрона, и, разорвав ткань иссиня-чёрного платья, оголила свою руку по самый локоть. – Проверить огнём, как проверили с Гарри? Так смотри! И приложила раскалённый наконечник на нежную бледную кожу. Кровь застыла в жилах, когда раскалëнный огонь искрами пробежался по беззащитной девушке. Эовин крепко сжала зубы, морщась от боли раскалëнного, как горловине Роковой горы или пламени дракона, кусачего и безжалостного металла. И не отпускала до тех пор, пока кожа под ней не покраснеет, не обуглится и не раскроет кожу до самой плоти, открывая выглядывающие кусочки кости. – Доволен? – выплюнула девушка, бросая железный прут к ногам Майрона. Владыка стоял неподвижно, немигающим, почти заворожëнным взглядом, просверливая свежую рану. Хищный взгляд Майрона стал ей ответом.