***
Для смирно сидящей Мередит, в очередной раз аккуратно протирающей свои покрасневшие глаза, происходящее казалось нереальностью, и вовсе не из-за действия дурмана. Практически перед ней пара мастера Тант’Хо и леди Самарканд под бурные аплодисменты поклонилась королю и всем высокопочтенным аристократам. Та синхронность, плавность движений выказывали иллюзию долгой и счастливой семейной жизни… И все же чувствовалась недосказанность, пытливость, непохожесть, и в то же время тождество двух разных характеров. Оставалось только наблюдать, как страсть, настоящее испытание друг друга изливаются в танце. Елиза со своим избранником наслаждались моментом величия через танец, единением сердец. Пожилой аристократ решил размять кости, вспомнить прошлое со своей галантной леди, мелкие морщины на лице которой выдавали мудрость, отнюдь не старость. Между Тант’Хо и Самарканд уже вспыхнуло небывалое в этих местах пламя. Накал чувствовался даже на расстоянии. Биение у аристократии за столиками участилось, на висках проступали зачатки пота. Глаза предавали виновников торжества, как бы того не хотели. Запястья двух изогнувшихся рук соединились в ожидании, поднялись между партнёрами… Подхватив очередной виток музыки, три пары синхронно ринулись в круговорот. Туфли Тант’Хо, на удивление грациозного, касались пола неслышно. Твёрдый каблук Самарканд тихо, но отчётливо выбивал ритм танца. Они внимательно оглядывали друг друга, пытались подстроится, оценивали первые движения. Таковые у новых партнёров обычно немного неуверенные, скромные. Впрочем, если точки соприкосновения будут найдены… В танце очень важна синергия, и подступы к ней не берутся нахрапом. — А Вы знаете, как себя вести… в компании «истинной» леди, — процедила она сквозь властную улыбку, сменяя активную руку перед мастером. Пара двинулась в обратном направлении. Предпоследнее слово Самарканд, выделенное особым ударением, заинтересовало аристократа: «О какой истинности речь? Что она вкладывает в… Ах, вот оно что». — В Вашей компании, миледи… разве можно иначе? — как и полагалось, шаг Тант’Хо слегка ускорился; он обошёл спутницу сзади, оказавшись на небольшом отдалении. Жилистая рука мягко обхватила крепкий стан. Мощный толчок назад заставил леди Самарканд отчётливо выдохнуть; дыхание перехватило. Тант’Хо с силой притянул статную деву, прижал её спину к себе. Как и должно, мастер сделал полшага в сторону, всмотрелся в сокрытые маской глаза леди, когда она с должным возмущением повернулась к нему лицом. В тот момент ей не хватило дыхания, дабы что-либо ответить в прежней манере. «Двусмыслие не останется непознанным, миледи…» — думал аристократ, не скрывая своей уверенности перед лицом сокрытой опасности; это удивляло его самого не меньше, чем деву в его объятьях. Внутреннее недовольство, злоба зарождались в ней. Горячее дыхание партнёра обжигало шею… Легко кивнув, Тант’Хо перехватил вторую руку спутницы своей, не сводя первой от стана. Это же проделали и прочие пары, двинувшись затем по кругу. Разожжённая Самарканд первой проявила инициативу, посему мастеру на этот раз пришлось подстраиваться, как бы неудобно это не было. Впрочем, он понимал цену своих поступков. Бессловная партия только начиналась… — Вы ведь нечасто… находитесь в аристократичных кругах… в последнее время? — будто с вызовом молвила дева, причудливо крутясь вместе с аристократом. Южный нрав давал о себе знать: леди пыталась нащупать тончайшие струны души своего партнёра, взыграть ими на свой лад. — Да, миледи… — учтиво ответил Тант’Хо. — Много дел после… — Соболезную, — прервала краткие пояснения Самарканд. В словах её не чувствовалось должного почтения, должной печали… Нерв на скуле мастера вздрогнул. — Что вы чувствовали… в «тот» момент? — Эм… Ничего… ни слёз, ни слов, ни боли… ничего. Полное истощение духа… миледи. Остановившись на одном из витков, леди мягко подалась в сторону, перехватывая руку партнёра. Отдалившись от Тант’Хо на расстояние двух вытянутых рук, она плавно поклонилась королю, кратко ознаменовав этим конец одного изящного тура танца, и начало второго. — Потери воспитывают дух… — мастер хотел было взять леди за руку, дабы она в своём малом танце вернулась в его владения, но касание сорвалось. Миг — и рука Самарканд оказалась позади руки партнёра. Острые металлические напёрстки на изогнутых пальцах глубоко кольнули тыльную сторону ладони, с лёгкостью пробив ткань перчатки. Четыре болезненных ранения Тант’Хо встретил еле слышным мычанием и сощуренными глазами, благо прикрытыми маской. Пальцы рефлекторно согнулись; рука аристократа задрожала, но не опустилась. Как ни в чем не бывало леди закружилась на самых носках, возвращаясь к своему партнёру. Она не видела смысла скрывать своё удовлетворение от совершенного. — Хрупкость отступает от тех… кто «достойно» принимает боль… Достойно ли Ваше «принятие»? — Вполне… миледи, — Тант’Хо дошёл до крайней кротости, сжав зубы, пытаясь не дать и намёка на слабость. Боль не представляла для него проблемы, однако же кровь, выступающая из полученных ран, была способна «скрасить» положение не в ту сторону. Больше мастера раззадоривала неукротимость спутницы, какая-то жестокость. Тант’Хо бы никогда не опустился до прямого кровопролития в светских реалиях, но Самарканд… она могла позволить себе большее, и совершенно этого не гнушалась. «Что дальше? Горло? Пусть колье защитит меня…».***
Под бурные аплодисменты пары начали следующий тур, закрутились по негласно очерченному кругу, а так же друг с другом. Шаг в шаг, поворот на поворот — движения аристократии были в высшей степени синхронны… Наконец избранник Елизы, обхватив её за стан, поднял её будто девочку, будто свою дочь. Она сначала высоко задрала руки, затем заложила их за шею партнёру и тот закрутил её в своих объятьях. Это повторил и второй, пожилой аристократ, причём по его движениям было трудно сказать, что он стар. Его миледи воспарила в воздухе, слегка раздвинув ноги в чулках и туфельках; улыбка её была встречена аплодисментами. Мастеру Тант’Хо не составляло труда поднять свою спутницу. Она сама того желала, поэтому изначально положила ладони аристократу на плечи. Холодок пробежал по спине, а в груди с новой силой взыграл жар… Он поднял её столь же легко, как и Елизу её избранник. Впрочем, в движениях мастера чувствовалась нотка новаторства… Высота поднятия спутницы чётко описана в этикете танца, да и мало кому по силам было поднять выше. Леди же буквально подлетела, оторвавшись руками от плеч мастера; паника на миг охватила её. Отчаянно тянущиеся ручки, раскрытый то ли от удивления, то ли от внезапного перепада воздуха рот аристократу понравились. Поймав спутницу жилистыми руками, он с непередаваемой улыбкой закрутился вместе с ней, как и подобает танцу. Поддавшись логичным подозрениям, Самарканд с безмолвными проклятиями вцепилась в плечи Тант’Хо напёрстками обеих рук. Металл вспорол бордовую ткань словно звериные когти: аристократ бесцеремонно повторил свою шалость. Лишь затем, по общей тенденции, он её опустил. Но и тут мастер на миг задержался, представляя, как леди тянется самыми носками туфель к твёрдому мрамору. «Редко хитрость разменивается на примитивную силу один к одному, но… всё возможно, — думал Тант’Хо, наслаждаясь моментом власти. — Не стоило вспоминать моего отца, миледи… не стоило». — Скажите, Та… Вы боитесь «смерти»? — лицо было сокрыто, но голос сквозь стиснутые зубы выдавал всю степень недовольства. Губы дрожали, грудь вздымалась настолько натужно, что, казалось, вот-вот взорвётся изнутри. Взгляд чувствовался даже сквозь маску. — Хм… Полагаю, так же, как и все, — ответил мастер, пребывая в отличном расположении духа. К явному неудовлетворению леди Самарканд. — Вы прелестно выразились, миледи: хрупкость не есть чер… — как и в случае с миледи, Тант’Хо спасла маска, не показавшая всего множества эмоций. Лишь чудом ему не удалось прикусить собственный язык. Тонкие девичьи пальцы порой обладают удивительной гибкостью и пронырливостью. Вонзённые ниже шеи напёрстки прервали речь аристократа. Доселе лежащие на плечах руки исполнили своё дело, сумев пробраться под свободный воротник сзади… Скривившись под маской, аристократ осознал ту силу, которую приложила Самарканд для этого скрытного реванша: не будь на шее колье, не будь он столь жилистым — и острия напёрстков добрались бы до мышц и костей, возможно даже парализовали его. На один лишь миг Тант’Хо реально ощутил приближение смерти… либо же чего-то близкого к ней. — Кхм… если бы не колье… — прошипел мастер, сдерживая гнев. «Баловство и трагическая развязка — абсолютно разные вещи! Как же с Ней сложно!» — Удача на Вашей стороне, милорд… — беззаботно ответила на это дева, во второй раз элегантно поклонившись королю. Лёгкая, намеренно наивная её улыбка раззадоривала мастера. — Изволите продолжить или…? — Разумеется… миледи, — совладав со своими эмоциями, сдержанно ответил Тант’Хо. «Ничего… ещё ничего не окончено…».***
Танец «лицом к лицу» воспитывает в партнёрах доверие друг к другу, контроль над собственными чувствами. Это касается дев, женственных, боязливых и стеснительных, отчего особенно милых. Также нет и лучшего испытания для мужчины, чем оправдание доверия. Нет прекраснее зрелища… Третий тур был наиболее длинным и чувственным. Не только оттого, что все прошлое перемежалось друг с другом, взаимоусиливалось. Пары чувствовали близость окончания танца, будущие аплодисменты аристократии ото всех сторон. Обстановка накалялась. Становилось жарче… Мир перед леди Самарканд померк. Настолько силён, настолько раскрепощён, буен стал нрав Тант’Хо. Безусловно, спутнице это нравилось. Движения отдались механике, но разум… разум творил самые разные фантазии, глубинные, невозможные для описания и тем более для реализации. Пламя между партнёрами доходило до своих пиковых значений. Если бы не музыка, не все эти люди вокруг и не этот объёмный зал… кто знает, что бы произошло. В этой «усладе во движении», третьей и завершающей, появился новый, последний элемент. На очередном из витков пары ненадолго остановились. Пропав в глубинах собственных фантазий, поддавшись пламени партнёра, леди Самарканд выгнулась всем телом, полностью, намеренно теряя власть над своим весом. Это же подхватили и прочие дамы в парах… Впрочем, для жилистых рук и мощного тела Тант’Хо, как и для прочих избранников, это не было проблемой. Он с удовольствием перехватил стан спутницы, позволяя ей сполна ощутить поддержку, доверие. В такие моменты складывалось впечатление, что даже сердца бились по-особому, в паре, синхронно. Прекрасные формы представлялись в глазах мастера с наибольшей прелестью; зная либо не зная этого, дама испытывала Тант’Хо. Примитивное желание в мастере боролось с высшей эстетикой… И вновь круги, и вновь соприкасаются руки, и вновь разгоняемый воздух тихо шумит в ушах. Руки аристократа, казалось, обжигаются одеяньями леди Самарканд даже в перчатках. Она же наслаждалась силой партнёра, надёжностью. Да, миледи несколько раз нанесла ему лёгкие увечья, и все же он не отреагировал… вроде как. Напротив, натяжение струн души увеличилось. В этих объятьях было не страшно упасть, подвернуть ногу, поскользнуться… даже случайно. В разуме роились планы, далёкие и близкие… рослые, крепкие детишки, двое мальчиков и одна дочь… медленные танцы в саду… ночные страсти, где властная дева наконец-то ощутит касание достойного мужчины. Выгибаясь в жилистых руках Тант’Хо, миледи гнала от себя эти мысли. Прежде всего — наследница рода Самарканд, и лишь потом — женщина, хоть и с большой буквы… Тант’Хо никогда не гнал мыслей, а контролировал их, но сейчас… Желание реванша, буйный нрав, жаркая кровь и желание, с трудом скрываемое далеко внутри — сделали своё дело. Когда Самарканд, еле сдерживающая и свой жар, в последний, третий раз выгнулась всем телом, поддавшись хватке мастера — он сделал полшага вперёд, уже вплотную обхватив её спину здоровой рукой. Кончики пальцев другой коснулись нежной кожи под подбородком и медленно двинулись вниз… Ощутив приятное касание напряжёнными пальцами, Самарканд вздрогнула; подумала выпрямиться, ведь это, да на глазах у всех — позорное явление для неё и для всего рода… но что-то остановило её. Тлеющее ли вожделение? «Нет, нет, нет…». Мысли, фантазии, вырвавшиеся из-под контроля? «Нет!». Риск утраты эстетики, в конце концов! Сделай она это сейчас — и в самом интимном месте грубые пальцы «мерзкого» аристократа оставят некрасивый синяк, и быстро скрыть его в процессе торжества не получится, уже не говоря о болевых последствиях для продолжения партии. Утрата даже малейшей частицы самоконтроля не допускалась принципиально. Вместо причин искались оправдания… Отпустив мысли на самотёк, леди Самарканд с невыразимо стиснутыми зубами обмякла в прежней позе. Прошёл лишь миг, но он казался вечностью, пусть и приятной. Ощутив перемены в поведении спутницы, будто предусмотрев их, Тант’Хо продолжил свой грациозный спуск. Пальцы мастера, подойдя к желанной зоне, уподобились зверю, опасливо заглядывающего в пространство между двумя отвесными скалами. Зверь медленно побрёл внутрь… Аристократы напряглись: мужи томно вздохнули как один, девы раскрыли рты в безмолвном осуждении. Король напрягся на своём троне, интриги, прошлые и будущие, заполонили его голову. Происходящее сулило немалые перемены позиций в дворцовом закулисье. Теряет ли род Самарканд хватку? Удостоится ли род Тант’Хо прямой аудиенции? Как повлияет на расклад сил… Тант’Хо с лихвой получилось ощутить всю упругость, особую тугость и прекрасную величину стиснутых грудей спутницы. «Как ей это удалось? Объём ещё можно понять, но никакой корсет не способен на… Хм, неужто магия? Но ведь она запрещена, хотя… в таких кругах мало что запрещено по-настоящему…» — размышлял аристократ вопреки блаженству, особому чувству теплоты в руке. Странный жар догонял его, но нарочно оставался незамеченным. Вдоволь насладившись мигом превосходства, насколько это позволяло время, Тант’Хо довольно отвёл руку и перехватил ею стан леди. От душ аристократии будто отлегло. Король вздохнул, ненадолго прикрыв глаза рукой. — Это… это возмутительно! — мастер хлёстко вернул свою спутницу в прямую стойку и прижал к себе, не дав возможности задать пощёчину. Вольная рука леди Самарканд была вытянута и сжата ровно настолько, чтобы не вызвать болевых ощущений. Вторая отчаянно вонзилась напёрстками в ткань бока аристократа, но слишком велика была защита одежды. Миледи утратила контроль, сдавленно рычала и дрожала всем телом. — Возмутительно обделить вниманием то, что для него создано, — страстно прошептал мастер, не теряя хватки ни на миг. Его стойкость и невозмутимость, отсутствие всякого страха и болевого порога вопреки полученным ранам поразила миледи. Спокойствие партнёра наваливалось на неё волнами блаженства, захватывало её, заключало пробудившегося зверя обратно в клеть разума. Казалось, произошедшее не было чем-то скверным, противоречащим нормам этики, нет… Отозвались эхом глубинные фантазии. Дрожь прошла… — Разве может спокойная вода… возмутиться вольному судну… или амбициозному капитану? — негласная инициатива Тант’Хо продолжить танец — четверть шага в сторону — была принята девой сдержанно. Пара вновь двинулась в синхронный круговорот. К леди Самарканд возвращалась уверенность, чувство контроля над ситуацией. — Ваше танцевальное искусство и красноречие… «спасает» Вас, милорд… — наконец подала она голос так, словно Тант’Хо получил отсрочку от ужасной смерти. — Премного благодарен… за Ваше милосердие, миледи, — он кратко кивнул, чувствуя, как и его пламя вожделения спадает. «Всякому безумию нужна своя мера…» — удовлетворился исходом своего, безусловно опасного деяния мастер. Лёгкий слой специальной, практически незаметной пудры на лице и шее не дали поту — свидетельству пережитого — ни единого шанса. Маска скрывала лицо, но вот его нижняя часть и шея могли предать своего хозяина, сломать созданный образ. Несколько завершающих кругов — и пары медленно остановились. Стихнувшая музыка, хор аплодисментов, выкрики довольных, раскрасневшихся аристократов (преимущественно мужей) всколыхнули главный зал. Елиза со своим избранником, обернувшись, поклонились им, затем начав восхождение к своим привычным местам во главе торжества. Остальные же вальяжно поклонились уже королю, и начали расходиться. Танец был прекрасным в своей синхронности и щепетильности к наиболее мелким движениям. Мастер Тант’Хо повёл свою спутницу к столику. Вид его был напряжённый, но безусловно довольный. Подойдя вместе с Тант’Хо к его столику, леди Самарканд остановилась, ожидая, пока он повернётся к ней лицом. Наконец она учтиво поклонилась ему, придерживая длинными пальцами края платья. В этот момент послышался характерный хруст обуви леди, и она повалилась на мощную грудь аристократа, невольно обхватив его. Самочувствие подводило Тант’Хо, но он не отступил ни на полшага. «Не мудрено, что современная девичья обувь на такой высокой и статной деве…» — Вы совершили несколько больших ошибок, Тант’Хо, — зашептала леди будто хищник, ожидающий пиршество над поверженным врагом. Аристократ невольно сглотнул, прервав любые рассуждения. — Ваш отец был более сдержан. Вы бесподобны по части танца и властности, милорд, и безусловно заинтересовали меня, но… Оскорбление рода Самарканд не проходят даром. Ваше время сосчитано… — Я… — в голосе мастера зазвенело понимание, роковое понимание, отчего — упадок сил и духа, — слишком много «заплатил» за нашу встречу, леди Самарканд… — она оторвала подбородок от плеча партнёра, восстановила былую властную осанку. Неприятный ком в горле подступал все плотнее и плотнее, стеснял дыхание. Жар, доселе привычный, сменялся иным подвидом, неприятным, устрашающим. Добавлялась непривычная, неконтролируемая дрожь всех мышц. Перемены в самочувствии стали явными, их нельзя было более игнорировать… Многие знали любовь семейства Самарканд к различным ядам и отравам, как к оружию более тонкому, изощрённому. Один невинный порез гарантировал гибель, медленную либо быструю, мучительную либо безболезненную. Это знал и Тант’Хо, знал задолго до празднества, но… Он опустил голову, устремив свой взор на болящую, мелко дрожащую и свободно повисшую руку. Она уже горела. Неприятно напомнили о себе и раны под воротником… Подняв поражённую напёрстками руку, мастер медленно начал снимать перчатку. Столь же дрожащие пальцы собирали ткань в складки, обнажая пока ещё здоровую кожу. Наконец, свету показались четыре тёмно-красные точки с обильными кровавыми разводами вокруг. Одним напряжённым движением вытерев большую часть крови, Тант’Хо с нескрываемым волнением уставился вниз. Реакция мастера невольно приковала внимание леди Самарканд; глаза её сверкнули. Дрожь на миг прекратилась. Всё было предельно ясно…***
Тант’Хо медленно поднял голову, оторвал взгляд от точечных ран. Противоречивые эмоции переполняли его. Между вдохами и выдохами будто вечность проходила — так это чувствовалось. — Кхм-кхм, не могу не ответить Вам взаимностью, миледи… — медленно проговорил аристократ, с трудом возвращая себе ушедшую уверенность. Жар был силён, но мастер держал себя в руках, хоть и натужно дышал. Ком из горла упорно отказывался покидать занятое место. «Недомогание» Тант’Хо было заметным, но не вызывало каких-либо реакций у собеседницы. — Вы превосходны, леди Самарканд. Кхм, никогда ранее я не чувствовал «такого» жара… — Но… — леди сцепила пламенные губы. Удовлетворение исчезло, уступив крайнему удивлению, недоверию собственным глазам. По каким-то причинам увиденное не укладывалось в принятые рамки. Предыдущие слова её партнёра предстали в ином, новом свете. — Ваши предпочтения, миледи, кхм… «общеизвестны», — намеренно путанно объяснился Тант’Хо, медленно прикрывая раны перчаткой. Проявившаяся улыбка на лице Самарканд была выражением некоторой досады. — Что же, что же… ладно, ладно, — сдержанно подала голос леди. Маска пришлась как раз кстати. — Известно ли Вам, что вскоре Его Королевское Величество… проведёт ещё один бал-маскарад? Вот уже восемьдесят пять лет Адамарт цветёт в своём величии, благодаря всем нам. Это… должно отпраздновать. — Если меня «не подведёт» здравие, миледи… — прочистить горло не удавалось до сих пор. Острое жжение преграждало путь поставленной речи. — Кхм-кхм, Вы настолько «разочарованы» во мне, миледи? — Что Вы, отнюдь, отнюдь, как можно обвинять аристократа в незнании дат… Но Ваше присутствие будет «весьма предпочтительным», — в голосе леди явно проступили нотки властности, — если вы, конечно, будете в хорошем «расположении духа»… Ничто не забыто, Тант’Хо-младший. — Премного благодарен за Вашу «благосклонность», леди Самарканд, — учтиво произнёс аристократ, слабо поклонившись собеседнице. — Кхм, я обязательно пересмотрю свои планы, дабы присутствовать на мероприятии. Сдержанно, но все же с напряжением поклонившись, леди Самарканд вальяжно покинула Тант’Хо, ни разу на того не обернувшись. Он какое-то время стоял недвижимо, заглядываясь на вытянутую спину бывшей спутницы, затем грузно сел в кресло. Пребывающая в благоговении Мередит встретилась взглядом с мастером, взволновалась: он смотрел будто мимо неё. Вены на висках его вспучились, слабо заметные капельки пота стекали около ушей. — Господин… С вами всё в порядке? — спросила дева, и голос её вздрогнул. — Что? Ах, да-да, вполне… Благодарю за беспокойство, моя леди, — ответил аристократ, наполовину сомкнув красные, объятые режущей болью глаза. Рука под маской безуспешно пыталась утихомирить боль массажем. Как бы близко не была смертельная опасность — она миновала… не без последствий, разумеется. Хоть Тант’Хо и чувствовал себя скверно, хоть воздух вокруг казался спёртым, особенно терпким — душа его переполнялась эмоциями, казалось, утерянными около кровати отца. «Фух… О да… Вы станете моей, леди Самарканд… определённо станете моей!» — вяло улыбнулся самому себе Тант’Хо, одним глотком осушив полный бокал до дна.