Полигекс. Джоор до объявления войны.
— Какого шлака?! Это что такое? Отвечай! — огромный темно-синий мех уже минут десять расхаживал по кварте, размахивая дападом, на котором очень чётко вырисовывалось лишь одно слово: «Отчислена». — Ты вообще знаешь, сколько сил я приложил, чтобы тебя взяли в эту академию, ничтожество! — рыкнул бот, швыряя несчастный планшет в стену. Маленькая фем лишь непринужденно фыркнула, продолжив увлечённо разглядывать свои коготки. — Опи, я уже сто раз тебе говорила, что не хочу учиться, но ты упорно старался меня пропихнуть туда. По-моему, такой исход был предрешен. — Молчать! — взревел мех, впечатав кулак в стену. — Чем ты собралась заниматься, если не учиться? Работать? Кем? Официанткой или, не дай Праймус, интерфем?! Бета уважаемого командира элитных войск Полигекса даёт кому попало! — бот гневно сверкает оптикой, плюхается рядом с бетой и включает новостной канал. Уже цикла три не утихают споры после собрания Совета: Мегатрон чётко и ясно выразил свою позицию и радикальный настрой, в то время как Орион Пакс оказался куда более лояльным. Если бы Гексар не был бы командиром, эта полемика не коснулась бы ни его, ни его многострадальной беты. К слову, Кьют наоборот с большим воодушевлением отнеслась к конфликту сторон. — А ведь он прав, — нарушила напряженную тишину фем, тыкая коготком в экран, где Мегатрон говорил воодушевляющую речь. — Да какая разница! У моего войска будет приказ от Совета, которому мы подчинимся. — Правление Совета уже близится к концу. Гладиатор прав: проблему можно решить, избавившись от этих стариков навсегда. Выборы ни к чему не приведут. На место этого Совета придёт новый со своими скраплетами в процессорах, а дезактив… — она на секунду замолчала, наконец посмотрев на опи, который слушал её со странным фейсплейтом. Будто он был согласен, но искрой чувствовал: прими он эту правду, насколько жестокая она может быть для него? — Дезактив пары стариков покажет всему Кибертрону, на что способен народ под гнетом несправедливости. — Бред не неси. Порычат они друг на друга, этого гладиатора к стенке прижмут и снова будет все в порядке, — Гексар отмахивается от пристального насмехающегося взгляда Кьют и направляется к двери. — А если нет? — она откровенно потешается над ним, улыбаясь и игриво болтая серво. — Опи, если придётся выбирать? На чьей ты будешь стороне? — меху на мгновение показалось, что фем вполне серьёзно настроена на такой долгий и противоречивый спор, но потом… её лицевую озарила совсем уж безобидная улыбка, а напряжение в воздухе начало потихоньку рассеиваться. — Успокойся, опи, я же шучу! — Д-да, точно. Кьют, разберись уже с учёбой! — недовольно рыкнул Гексар, подбирая с пола разбитый дапад и хлопая дверью. Полигекс вечерами чуть ли не наполовину освещался открывающейся воронкой космического моста. Из-за системных сбоев сейчас работал только главный телепорт, и очереди выстраивались чуть ли не до противоположной границы города. «Праймус, и куда всем надо в такой джоор, я бы на своих серво быстрее дошёл!» — Гексар отличался от своей беты ворчливостью и непоколебимостью. Он всегда знал, что от него хотели другие, что он должен был сделать за свой актив, чтобы не шляться в поисках «того самого» как это делала Кьют. С самых первых дней у неё диагностировали задержку в развитии, а позже в её процессоре начались необратимые изменения. Кьют слишком быстро превратилась из простецкой беты, которая едва-едва научилась читать, в фем с уже психическими отклонениями. Врачи сказали, что это генетическое. Ей нельзя было сильно стрессовать и перенапрягаться, нельзя было получать травмы — ни психические, ни физические. Возможно эта чрезмерная опека Гексара сыграла злую шутку, и Кьют выросла избалованной и ленивой фем, не ставящей ни во что других кибертронцев. — Да уж, пора бы поставить её на место. — мех устало прикрывает окуляры, вслушиваясь в шум города. Даже к ночи тут не утихают крики и трущобная ругань. От самобичевания Гексара отвлекло короткое сообщение от заместителя. «Командир, нам поступил приказ. Началась война.» Мех не знает, сколько кликов, бриймов, джооров он простоял посреди пустынного перекрёстка, разглядывая всего два коротких предложения. «Что же это? Война? Сейчас?! Как вообще эти тупые споры в Иаконе смогли привести к такому?» — Гексар отступает назад, в процессоре вихрем проносится все ссоры и скандалы с бетой. Как же это все было глупо, но… " — Опи, если придётся выбирать?» — её слова как острый клинок бьют в самую искру. Почему обычная шутка (которая и не шутка вовсе) переросла в реальность? Надолго ли эта война? Звонок резанул по аудиосенсорам так неожиданно, что Гексар выронил разбитый планшет. — Да? — Опи, слышал новости? — мелодичный голос Кьют дразнит его, будто говорит: вот видишь, а ты не верил! Мех от переполняющей искру злобы заскрипел дентами. Да чтоб её! — Кажется теперь не получится пустить все на самотёк. На чьей ты стороне?***
Полигекс. Три ворна после начала войны.
— Командир, — солдат ловит на себе испепеляющий взгляд начальства, — т-там пленного десептикона привели. Фем. Разрешите приступить к допросу! — Гексар тяжело провентилировал. С каких пор этот город настолько прогнил, что мехи и фем под его начальством насильственный интерфейс называют допросом? Наверное с тех самых как над ним начали смеяться. Бета многоуважаемого командира сбежала к десептиконам! Хуже не придумаешь. — Для начала я сам проведу допрос. — он встал из своего кресла, подходя к боту и наклоняясь к его аудиосенсору. — Нормальный допрос. Стены главного штаба уже были во многих местах в металлических заплатках и выдержали немало боев. Тут даже запах гари и энергона потихоньку вытеснял привычный свежий воздух. Гексар уже который цикл не может уйти в оффлайн: все видит, как его родная бета над ним насмехается и как мерцает у неё на груди десептиконский знак. — Сэр, — да, шлак, даже солдаты не воспринимают его всерьез, — мы пришли. — отсек, в котором держали заключенную предназначался как раз для «допросов». Тут отличная шумоизоляция и полутьма. А ещё запах — отличался своей абсолютной приторностью и вонью, от которой тошнило даже командира. Фем сидела в центре, манипуляторы её были заведены назад и скованы. Десептиконша что-то тихонько напевала, слизывая стекающий с разбитой оптограни энергон, подозрительно знакомая мелодия и взгляд алых окуляров, смотрящих прямо в искру, такой… до дрожи родной и такой… такой издевательский. Она сидела на коленных шарнирах, вся в пепле, пыли и энергоне. Молчала. Но весь её вид так и кричал: ну же, опи, что ты будешь делать? Неужели убьёшь свое маленькое ничтожество? — Командир? — солдат неуверенно дотронулся до плеча Гексара, почувствовав, как тот вздрогнул. — Я передумал. — он смотрел прямо на неё. Ухмылялся и понимал, что ему доставляет неимоверное удовольствие наблюдать за тем, как меняются её эмоции. — Делайте, что хотите. — это был зелёный свет для всего штаба. Гексар впервые видел на её милой лицевой смесь дикого ужаса и осознания. Какого это, когда самый близкий предаёт тебя? Какого это, когда пол уходит из-под серво? Больно? Пока нет. Пока только непонятно и очень страшно. — О…пи? — её все время тихий голос сейчас звучит как срывающийся писк. Жалкое зрелище. Отвратительное. — Мой тебе совет. — он уже повернулся к ней спиной, собираясь уходить. — Чтобы не сойти с ума. Считай. — лишь тень его мелькнула на маленьком кусочке света в коридоре, как вокруг фем столпились по меньшей мере десять солдат. Считать? Что считать? Я не понимаю. Она будто в прострации: почти не чувствует, как её разворачиваются спиной, царапая крылья, и впечатывают в пол, заставляя слизывать капающую с коннекторов смазку. — П-подождите. Мне нельзя… — ее хватают за шлем. Удар об пол. Еще один. Ещё. — Мне нельзя… получать… травмы. Она не плакала. Никогда. Даже сейчас. В процессоре застряла лишь одно: считай. Кьют чувствует, как чьи-то пальцы грубо перебирают проводку где-то ближе к крыльям, как гнут мягкий металл. Больно. Обжигающе больно от слишком сильных разрядов тока, но… что считать? — Шлакова фем, мне уже надоело терпеть! — один из солдат резко срывает щиток, входя на полную длину и начиная лихорадочно двигаться, а второй хватает десептиконшу за горло, поднимая с пола и заставляя ее прогнуться до хруста в сочленениях. Кьют ощущает на губах отвратительный вкус смазки, чувствует как ей с силой разжимают денты, пихая внутрь коннектор. «Опи, я поняла.» Фем прикрывает окуляры, расслабляясь и стараясь не обращать внимания на вырванную проводку, повреждённый порт и чувство унижения, которое выдавливает из неё омыватель. Она не плакала. Никогда. До сегодняшнего дня. Раз… Два… … Сто сорок восемь…