Вспоминай Солёный моря воздух Вспоминай Касания руки Дождём смоет слёзы И глядя на звёзды Ты просто подумай обо мне Вспоминай обо мне¹
Антон делает глубокий вдох, когда на него приземляется чужая рука. Последние несколько дней личные границы у этих двоих на двуспальной кровати просто исчезли. Арсений сквозь сон сжимает предплечье, потом расслабляет руку, начиная медленно поглаживать. Антон привык. Ему приятна эта вся ласка, а когда он изворачивается, чтобы повернуться к Арсению, то начинает краснеть. Их лица находятся непозволительно близко. Так, что острый нос Антона почти касается носа-кнопки Арса. — Я знаю, что ты не спишь, — хрипло выдаёт сквозь приоткрытые губы Арсений, убирая руку и вытягивая её вдоль своего бедра. Антон краснеет ещё сильнее, но не может оторваться от лицезрения Арса. Глаза иногда подрагивают, некоторые реснички слиплись друг с другом, волосы на голове спутались, а на щеке от крепкого сна остался след. Антон начинает задумываться о том, что Арс полностью оплачивает этот отпуск. Водит его везде, кормит, первые дни даже умудрялся ухаживать… Арсений, оставшись без какой-то ответной реакции, приоткрывает глаза, чтобы увидеть напряжённое лицо напротив. Антон явно о чём-то думает, причём так, что даже на лбу появилась пара складочек. — Что-то не так? — Антон поднимает свой взгляд на него, чувствует какую-то необъяснимую лёгкость внизу живота и резко подаётся вперёд, накрывая сухие губы своими немного влажными. Арсений на эти несколько секунд будто задерживает дыхание, мир сужается до этого момента, и ничего не имеет больше смысла. Антон сразу отстраняется, зарываясь носом в ключицу Арса. — Спасибо. Единственное, что выпаливает Антон, снова теряясь в своих мыслях, только теперь уже с чистой головой. Арсений же вроде его любит? Он думает, что мужчине это понравится, а когда чужие руки обнимают его вдоль спины, чуть прижимая к себе, сердце начинает биться неровным ритмом. Арс ещё пару раз прикасается к губам, а там будто взаправду остался ещё этот оттенок Антонового тепла. От осознания, что сделал Антон, в душе становится в разы тяжелее, будто она чем-то наполняется, полностью оккупируя все клетки тела. Но это приятное ощущение. В следующий раз Арсений просыпается один, и, судя по холодной стороне рядом, Антон исчез довольно давно. Часы показывают почти первый час. Арсений думает, что если он сейчас встанет, то ещё успеет на обед в отеле, а если полежит лишние пятнадцать минут — останется голодным до конца дня. Он решает, что быстро умоет лицо и наденет что-то поприличнее, хотя там в столовую некоторые иногда спускаются прямо в том, что было под рукой. На дисплее телефона висит одно сообщение, и он решает проверить его по пути вниз. Антон 10:54 Я ушел проветриться, меня не теряй, завтрак не готовил, прости. Арсений улыбается этим словам, стоя в лифте с людьми, и не замечает косых взглядов. Но сердце почему-то неприятно щемит, потому что Антон бы просто так не ушёл.Арсений 12:49
Мне тебя не нужно потом где-нибудь ловить? Вдруг потеряешься.
Антон 12:55 Очень смешно, всё в порядке. Я сейчас на канатной дороге.Арсений 12:55
Окей, я на связи, помни. Буду весь день в номере валяться.
Сообщение остаётся прочитанным, а ответа не последовало ни через пять минут, ни через десять, ни через полчаса, когда Арсений уже сидит в номере с набитым животом. Он себя чувствует тюленем, поворачивается с одного бока на другой, сидит в телефоне и успевает помочь Серёже с несколькими отчётами. Антон к двум часам так и не возвращается, а Арсений всё думает и думает. Думает о том, что натолкнуло Антона уйти из отеля утром, что заставило поцеловать Арсения, пускай и просто в губы. Но это его тихое «спасибо» неоновой вывеской горит в голове. Он сказал это так искренне, от всего сердца, а сколько было вложено в один крохотный поцелуй! Арсений думает, что это их будто бы второе дыхание перед самым финишем. Антон возвращается ближе к вечеру с полным пакетом всего подряд. Там и три, по словам Арсения, стрёмные гавайские рубашки (Антон точно не считает так, поэтому последняя была предназначена Арсению), некоторые продукты, чтобы можно было что-то приготовить и много-много сувениров. Арсений просто рад, что Антон в хорошем настроении — для него это главное.***
Антон наблюдает за звёздами. Разглядывает каждую. Взгляд скользит по самым ярким, и он более-менее видит знакомые созвездия и внутренне радуется, как настоящий ребёнок, что ещё не позабыл эти картины небесного полотна. Дальше идут блëклые, но их так много, что просто теряешься. А ещё сквозь всё это прорезается Млечный путь, становившийся с каждым часом только ярче. Рядом шумит море. Это успокаивает. Пенные края омывают грязно-бежевый песок, задевают какой-то мусор, который не успели убрать работники. Антон будто переносится в детство, когда мама привозит ему ракушку с работы, потому что её коллеги успели уже слетать в отпуск и передали сувениры. А он совсем ещё маленький сидит на скамейке, сделанной дедушкой и покрашенной самим Антоном (с горем пополам его потом отмыли от зелёного цвета), прикладывает эту ракушку к уху и слушает бурлящие потоки воды и отдалённые крики чаек. А сейчас Антон слышит это всё вживую. Делает глубокий вдох, лёгкие заполняются свежим морским бризом, что даже неожиданно пощипывает носоглотку, но он почти не обращает на это внимания. Прямо перед ним пролетает запоздалая чайка, которая спешит к гнезду, чтобы наконец-то улечься. Но для Антона она неинтересна, он снова обращает внимание на звёзды. Прикрывает глаза и задумывается о том, что если он заснёт здесь, то и проснётся в этом же месте. А хотелось бы там — вокруг этих бесконечных космических тел, взглянуть одним глазком на раскрашенные в разные цвета планеты и поверить, как маленький ребенок, что все умершие будут рядом в тот момент… Арсений появляется неожиданно, что сердце на минуту замирает, но потом просто продолжает биться в быстром темпе. У Антона вообще последнее время пульс зашкаливает, может, это плохой признак? Арсений стоит рядом и заглядывается на Антона. Тот, как один раз поворачивается к мужчине, сразу же возвращается глазами вверх. Руки сложены замком на животе, одна нога поджата, а вторая упёрлась в торчащую корягу. Волнистые волосы треплет нарастающий ветер, заползает под одежду, и тело покрывается мурашками. Антона пробивает дрожью, но не от холода. На глаза наворачивается влага, а с губ срывается всхлип. Арсений даже роняет плед из рук и сразу оказывается рядом, присаживаясь на колени. — Антон? Хей, родной, — он старается позвать его, вырвать из захлёстывающих воспоминаний, но Антона пробивает настоящей истерикой. Арсений впервые в жизни пугается того, что Антон плачет бесшумно. Он открывает рот в немом крике, хватается за чужие плечи, бьётся головой в грудь, и только какие-то неразборчивые бульканья вырываются из него. — Я хочу к маме и папе… — единственное, что успевает понять Арсений, после того как Антон утыкается ему в грудь окончательно. Но по стремительно промокающей рубашке можно понять, что он не успокоился. Арс смотрит вперёд: там море уже слилось с небом и только отражаются эти безликие звёзды. Но перед глазами становится мутно, его самого неожиданно захватывают все чувства, и он только всхлипывает, булькает соплями и прижимает Антона ближе к себе, чтобы он чувствовал всю его поддержку, даже если сам Арсений расклеивается вместе с ним. Мужчина слишком долго отдавал частички себя, чтобы собрать разбирающегося Антона, что забыл вовремя остановиться и разбился сам. Они сидят в этой неудобной позе, пока ветер обдувает оголëнные плечи обоих, а Антон ещё и в обычных шортах сидит на холодном песке. — Нам, — он давится собственной слюной и соплями, скопившимися за эти минуты, вытирает об плечо, даже не обращая внимания, что пачкает одежду, но глаза ощутимо начинают болеть и опухать из-за такого выброса эмоций. — Нам нужно идти, Шаст… Самолёт завтра в обед, и мы ещё не все вещи собрали. Антон сжимается, давит руками на спину Арсения, чтобы он ещё немного побыл с ним. Вот прям минуточку, и он отойдëт, честно. Погода заставляет обоих подняться с холодного песка и начать продвигаться в сторону отеля. На горизонте видны серые тучи, несущие за собой обычно дождь или чего похуже. Но Антону сейчас плевать. Он еле стоит на ногах, руки дрожат, а когда Арсений накрывает его пледом, даже не пытается его держать, поэтому на протяжении всего пути Арс помогает оставаться ему на плечах.***
Утро выдаётся тяжёлым у обоих. Ночью была настоящая гроза, гром бил так сильно, что окна дрожали, а молнии можно было сравнить с обычным включённым светом в комнате. Антон всю ночь старался успокоиться, но попытки были тщетны. Ещё и Арсений расклеился. Они спали друг к другу спинами, и только ноги были переплетены, но периодически тишину нарушали чьи-то всхлипы или завывания. Сейчас Арс смотрит в потолок, а ему в лицо светит солнце, будто показывая, что вставай, ублюдок, у вас рейс меньше чем через четыре часа. Антона рядом нет, но на кухне слышны какие-то шебуршания, а потом в комнате появляется более-менее бодрый виновник всего шума. Он несёт поднос с двумя чашками кофе и тарелкой вафель. Прямо как те, которые он делал по приезде сюда, но только теперь они не поджарены, а немного золотистые с хрустящими краями и политые сверху жидким медом. Это помогает взбодриться, и через полчаса Антон чувствует себя ещё лучше: в прекрасном расположении духа ходит по номеру, собирая вещи и напевая какие-то знакомые песни, Арсению бы тоже ходить с таким замечательным настроением, но, кажется, его несокрушимая стена дала трещину, и теперь нужно подождать, когда работники её найдут и подлатают. Дорогу до аэропорта они выбирают пешую — специально купили гигантский чемодан, чтобы увезти всю одежду и сувениры, — катят его поочередно по асфальту, неся на плечах полузаполненные рюкзаки. Антон рассказывает анекдоты, засматривается на вздёрнутый нос Арсения, на родинки, расположенные почти по всей шее и лицу. Старается как-то взбодрить Арсения, но тот только иногда смеётся с каких-то ну очень глупых шуток. Просто у Антона заразительный фальцетный смех, вот и всё. В самолёте эмоции будто делятся на двоих, и оба теперь просто довольны отпуском. Ведут какую-то незамысловатую беседу о дельфинах и дожде из рыбы, не понимая, как с этим всем связана уха и почему виноват во всем Кракен, но даже это кажется абсолютно нормальным. Вспоминают какие-то смешные моменты за время отдыха, делятся фотографиями, которые успели сделать втихаря, и даже некоторые выставляют в инстаграме. Самолёт отрывается от земли, и они наконец-то отправляются домой.