Тень, свет и сила

Два полка разбиты почти в сотне миль от фьерданской границы. На равкианской территории. Удерживаемая почти неделю линия фронта прорвана. Жертвы среди мирного населения посчитать невозможно. Дым от ритуальных костров дрюскелей виден за многие мили. На этих кострах горят гриши. Алина сама горит с ними. По крайней мере, именно так себя чувствует. Но Александр спокоен и холоден. Как лед. Как зимняя ночь. И будь у Василия Ланцова больше одной извилины, он бы понял, что когда на него смотрят так, как смотрит на него теперь Дарклинг, стоит очень бояться. — Значит необходимо вынести выговоры их командирам. Разжаловать, заменить… — Брат, это только усилит наши потери. — Вот уж не думаю. Мы выделяем громадные деньги на армию… — Вы выделяете копейки на армию. — Алина едва не удержалась чтобы не ударить ладонями в стол. Ярость до скрипа стискивала ей зубы. — Как люди, которые ночами мерзнут в дырявых шатрах и едят одну мамалыгу, могут достойно сражаться за царя и страну? Оторопел не только Василий. Александр несильно придавил ее ногу своей под столом. Алина отступила на шаг. — Не вам, госпожа Старкова, рассуждать о моей армии. — Я служила в вашей армии. И я скорее поверю фьерданцу, который назовет ее жалкой, чем равкианцу, что назовет ее сильной. Николай с плохо скрываемым восхищением приподнял бровь. Это была единственная его реакция. Но его брат не был столь хладнокровен. Василий сильно покраснел, оглядываясь на близ стоящих генералов. — Как смеете вы так говорить так о Первой армии? — Я служила в Первой армии! И буду так говорить, пока это не перестанет быть правдой! — Я не желаю это слушать. Тихий шепот, даже шипение Дарклинга сквозь стиснутые зубы она не услышала. — Алина, хватит. — Так продайте своих чертовых лошадей, или золотую карету, или… — Сейчас же покиньте зал совета. — Вы не имеете права. — Имеет. Дарклинг сильно сжал ее предплечье, заслонив собой от Василия. — Иди. Его тон не терпел возражений. И она не ослушалась. У самого выхода услышала только уверенное: — Она права, брат. Хлопнула дверью. И пошла куда глаза глядят. — Роскошь большого дворца неуместна, когда мы ведем такую сложную войну. — Желаешь последовать за ней? — Я лишь говорю, что в словах Алины Старковой есть смысл. Дарклинг подозрительно прищурился. Ему слишком хорошо были знакомы подобные ходы. Николаю было бы куда лучше и удобнее подождать, пока Алина выйдет. Но он не ждал. И думал, что заклинатель теней не увидел брошенного в его сторону оценивающего взгляда царевича. Александр увидел. Он знал эту игру. Это была его игра. — Что вы скажете, Дарклинг? — Скажу, что согласен, но есть много нюансов и подводных камней. Да, нам нужны деньги. Но искать их нужно так, чтобы никто не заподозрил, что их ищут. И уж тем более, не понял, на что пойдут эти деньги. К тому же, даже если мы раздобудем средства чтобы перевооружить армию, нам придется доставлять оружие через Западную Равку, которая под блокадой. Поэтому, прежде чем продавать лошадей и кареты, предлагаю решить вопрос с нашей территориальной целостностью. Ни один из царевичей не доволен. Потому что они сейчас выглядят неразумными детьми для своих же генералов. Да, для некоторых, Николай сохраняет свое положение более желаемого наследника. Но Дарклинг… он умеет править. По-настоящему. Лихому капитану Штурмхонду этого никогда не принять. — Я считаю первой проблемой Крибирск. — Фьерданцы жгут и грабят наши земли, шуханцы наращивают на границе мощь, с которой нам не справиться. А вы говорите о портовом городишке? — Фьерданцы жгут не только земли. Они жгут моих гришей, если вы забыли, мой царевич. И я бы с радостью лично отправился драться с ними, если бы портовый городишко не был единственным шансом вернуть западную часть страны. — Крибирск явно обозначил свою позицию. — Крибирск сделал, что было необходимо, чтобы сохранить свой экономический статус. Последнее словосочетание поставило Василия в ступор. Николай задумчиво потер переносицу. — Они предатели. — Они торговцы, думающие о выгоде. Уничтожение каньона положило бы конец их процветанию, лишило бы сотни людей заработка. — Каньон возле них разрушен. — Но теперь они стали форпостом, обеспечивающим военных генерала Златана. Младший царевич оперся руками на карту, провел рукой над черной полосой каньона. — Есть ли разница, в какую часть каньона войти, чтобы его уничтожить? — Никакой. — Тогда давайте закончим ваше дело. Войдем там, где никто не сможет помешать завершить начатое. И на всякий случай возьмем солдат. — Пока что это невозможно. — Почему? — Госпожа Старкова слаба. — А вы? Александр недовольно нахмурился, спрятав за спину руки. Привычка сформировалась очень быстро. Целители умело залечили раны. Но шрамы остались. Уродливые шрамы. По счастью, в Большом дворце не догадывались о разделённых с Алиной способностях. — Если когда-то вам понадобится попытаться вновь сделать каньон непрерывным, я незамедлительно отвечу на все вопросы о моем состоянии. Николай лукаво, совершенно в своей манере, сдвинул брови. Дарклингу это не понравилось. Он готов был признать интеллект младшего царевича, который несомненно позволил юноше путем построения логической цепочки прийти к простому выводу. Но вот мириться с показными попытками вырваться вперед в той гонке, что они договорились отложить, не собирался. — Если еще хоть раз попытаешься скомпрометировать мое положение, клянусь, я тут же забуду о нашем уговоре. — Не понимаю, о чем ты. Дарклинг метнул на Николая злобный взгляд. Теперь, когда они были одни, изображать благопристойность ему нужды не было. — Ты понимаешь. — Я лишь пытаюсь закрепить свои позиции. Ты делаешь то же самое. — Ничего подобного. — Ты кичишься своей вековой мудростью перед моими генералами. Разве это не то же самое? — Я делаю то, что нужно для блага Равки. И генералы вовсе не твои, Николай. — Пока не мои. — Твоя самоуверенность делает тебе честь. — Ты так не считаешь. — Конечно не считаю. Потому что вместо того, чтобы заниматься важными вещами, я в который раз трачу время на нравоучения. Николай низко и довольно театрально рассмеялся. — Это уж точно твой личный выбор. — Конечно. Если ты забыл, я тут только и занимаюсь воспитанием бестолковых детей. Ноздри царевича сердито расширились, на скулах заиграли желваки. Он бы простил многое… но называть его ребенком?.. — Ты забываешься. — Разве? Называя тебя ребёнком? Вот уж на что имею полное право. И хватит на этом пререкаться. Мне нужно чтобы ты наконец-то поработал, как полагается царевичу. — Значит теперь я царевич? Дарклинг устало потер переносицу. Он бы с радостью обменял дар заклинать тьму на дар заклинать идиотов. — Нам нужен способ пробраться в западную Равку не через каньон и не через Крибирск. Я знаю, у тебя есть несколько занимательных приспособлений. — Я бы назвал это иначе. — Неважно. Я пришлю к тебе Давида… — У меня есть мои фабрикаторы. — Мне это безразлично. Ни один из них не Давид, и у меня нет времени чтобы играться с гришами-недоучками, сбежавшими из Малого дворца. — Вот какого ты мнения о своих людях? А так яростно защищал их на совете. Дарклинг сердито сжал кулаки, оперевшись на стол. Вот уж чего он бы не потерпел, так это подобных обвинений. Не после того, как от самого себя отрекся. — Мои люди здесь, во дворце. Под моей защитой. Мои люди воюют за Равку, и гибнут за нее. Твои люди выбрали другой путь. — Они тоже сражались за Равку. Признай это. Твой дворец вовсе не Рай. — Да. Мой дворец не Рай. Потому что в Раю живут только мертвые. Николай не ответил. Тяжелым взглядом окинул большую карту. Рассматривал надписи выведенные изящным тонким почерком и безобразным кривым. Царевич не сомневался — красивый почерк принадлежит Дарклингу. О том, чей второй, спросить не успел. Дверь тихо открылась и заклинатель теней приветственно кивнул юноше в черном кафтане. Мал недоверчиво оглядел Николая. Взамен получил то же. — Мой царевич. — Мальен Оретцев, верно? — Верно. Придворный этикет предполагал вполне определённый ответ в соответствии с положением Николая. «К вашим услугам». Но чего Мал точно делать не собирался, так это оказывать царевичу какие либо услуги. Его верность принадлежит Малому дворцу. Дарклингу. И заклинательнице солнца. И он ясно дал это понять. Александр довольно и даже победоносно улыбнулся. Пусть у Николая есть расположение Первой армии, но у него, Дарклинга, есть кое-что куда важнее. У него есть верность Второй армии. — Прибыл посыльный с Шуханской границы, мой суверенный. — Говори. — Шухан наращивает силы у границы. Они явно готовятся к открытому нападению, и времени у нас мало. Может два-три месяца. Уж точно не больше. Николай взъерошил пшеничные волосы на затылке. — Целых два месяца чтобы покончить со Златаном и Фьердой. Это ли не подарок небес? Отчего-то эта напускная веселость в перемешку с сарказмом показалась Александру куда более искренней, чем все остальное в царевиче. В конце-концов, так он не пытался казаться мужчиной, и куда больше симпатии вызывал как мальчишка. Говорить об этом Дарклинг, конечно, не собирался. — Воистину. — Тогда сделаю вам еще один. Я поеду в Западную Равку. Дарклинг порадовался, что не успел отпить вина. — Исключено. Мертвым ты мне и даром не нужен. — Спасибо, что веришь в меня. Но все же. Решать нужно быстро. Мы не можем позволить себе разорваться еще на один фронт. Нам нужна целая страна. — И что ты собрался делать, позволь узнать? Царевич развел руки в стороны, нацепив одну из самых обаятельных своих улыбок. — То, что умею лучше всего! Находить союзников. Мал недоверчиво сморщился. — Не кривись, Оретцев. Уж поверь, вот где я точно преуспею. — Если провалишься — не увидишь трона. — Конечно не увижу. Навряд чтоб для меня соорудили хрустальный гроб. Но вот если вернусь с триумфом… — Дашь своему брату лишний повод избавиться от тебя. Слишком рисково. Василий уже прощупывает почву в эту сторону. Дарклинг недоуменно посмотрел на своего ученика. Внешняя политика настолько его захватила, что он напрочь забыл о дворцовых стенах, в которых таилось немало важных тайн. — О чем ты, Мал? — Несмотря на общую видимость, для многих Василий все же лучший кандидат на трон. — Что, прости? Александр озабоченно перевел глаза на царевича. — Может тебе не приходило в голову, что из двух мальчишек выберут того, кем проще помыкать? Николай отвел взгляд. Он много лет потратил, чтобы стать авторитетом, для воинской верхушки. Но ему действительно не достало… смелости?.. понять, что вовсе не эти люди будут решать возвести ли его на престол. Да, теперь ему достаточно одного слова, чтобы на штыках гвардии подняться на трон. Но Николай этого не хочет. — Пока вы тут решаете как защитить Равку, в Большом дворце все делят трон между двумя братьями. И если думаете, что ваше мнение непременно спросят, то нет. По одной из версий, Василий собирается отправить тебя, Николай, на фронт, к твоей гвардии. И среди них он найдет кого-то для кого золото будет важнее чести. — Слишком умный план для него. — Я не сказал, что он принадлежит Василию. — Кто? — Аристократы. Богатые купцы. Все те, кому не нужен самостоятельный царь. Мал бросил на Александра многозначительный взгляд. Тот не менее многозначительно кивнул в ответ. — Значит ты поедешь, — наконец ответил Дарклинг после затянувшегося молчания. — С моими гришами. Отправитесь в Крибирск. Будете ходить по улицам, не раскрывая себя, распускать слухи, что в Ос Альте готовят программы для экономического обеспечения города. Все убытки компенсируют, тех, кто потерял работу, переучат и обеспечат заработком. У вас будет не больше трех недель на это. Затем, когда горожане будут готовы сменить сторону — откроешь свою личность. Если все будет в порядке, я пришлю армию. Но, если слухи пустят семена и доберутся до Новокрибирска, может армия и не понадобится. — Почему гриши? — Фабрикаторы и целители. Представитесь миссией доброй воли. Будете помогать восстанавливать город и лечить людей. — Неплохой план. — План великолепный, только выполни его грамотно. — Я вернусь в столицу триумфатором, ты ведь понимаешь? Позволить мне воссоединить Равку, все равно, что добровольно отдать трон. Дарклинг выпрямил спину, сложив руки на груди. — Позволь развеять твою иллюзию о моих мечтах о троне. Я борюсь за Равку и за жизни моих гришей. Если для этого нужно будет сесть на трон и править открыто — не найдется силы, что меня остановит. Если же я сочту тебя достойным царем — ты им станешь. Но не питай напрасных надежд, ведь я всегда буду за твоей спиной. Николай повел плечами, играя с золотой лентой на эфесе сабли. — Ненавижу, когда кто-то стоит за спиной. — Так докажи, что тебе это не нужно. — Я царевич. Я никому ничего не стану доказывать. И, словно в насмешку над собственными словами, он вышел, хлопнув дверью. — Со мной ты никогда так не говорил. — Ты был ребенком куда смышленее. — Я ведь не царевич. — К счастью, Мал. К огромному счастью. Юноша хохотнул, устало опустившись в кресло. Потер глаза рукой, осмотрелся в поисках кувшина с водой. Дарклинг нахмурился. — Выглядишь усталым. — Не лучше тебя. — Иди спать, сейчас же. Мал горько усмехнулся. Ну конечно. Гришам достаточно лишь вскинуть руки чтобы призвать свой дар и избавиться от усталости. Он этого лишен. Будто мало ему было Зои, только примчавшейся с фронта, с еще горящими от силы глазами… Дарклинг ничего не заметил. Он был слишком увлечен внезапным приступом необъяснимой зависти. До чего ему сейчас хотелось, чтобы усталость была такой, как у его ученика. Чтобы слипались глаза и безвольно висели руки… — Я был у Алины. Александр тяжело вздохнул. — Она злится? — Очень. — Еще бы. Он все еще сердился на ее выходку и все еще не мог выбросить из головы показательное выступление Николая. Это сводило с ума. — Есть кое-что еще. Не говори, что не заметил, что она изменилась. Стала… Мал нерешительно замолчал, подбирая правильные слова. — На меня похожей, да? — В худшие твои времена. Губы Дарклинга изогнулись в насмешливой улыбке. — Подумываю отправить тебя с Николаем в Крибирск, с такими-то дипломатическими… — Не своди разговор. Я знаю, тебя это тоже заботит. — С чего бы это? — Святые, я же не идиот. Нам обоим это не по нраву, но я, в отличии от тебя мало что могу. — Ты одновременно переоцениваешь меня и недооцениваешь себя. Ты много для нее значишь. Мал с глубоким сомнением вгляделся в глаза учителя. — Неужели после всего ты еще способен ревновать ее ко мне? — Тебе точно пора идти спать. Дарклинг направился прочь и Оретцев впервые за многие годы позволил себе непослушание, на грани с вопиющей наглостью. Он схватил Дарклинга за предплечье, крепко вцепившись пальцами. Почти что прошипел: — Она выбрала тебя, и, кто бы что не пытался сделать, это не изменится. — Не тебе читать мне морали! Александр выдернул руку, но, к удивлению, злости не почувствовал. Мал не остановился. — Ведь ты видишь, что она с собой делает. Она уже не наивная девочка, играющая с солнцем. Не позволяй ей стать такой, каким был когда-то ты сам. Не позволяй. — И что я по твоему должен делать?! Она сама выбирает себе путь, у меня нет никаких прав принуждать ее к чему-то! — Раньше ты ведь так не считал. Если бы Александр мог, он бы смутился. Но он слишком древний чтобы тушеваться от своих собственных чувств. — Если я вернусь к тем убеждениям, будь готов снова стать лишь усилителем. — Разве сейчас не так? — Не будь глупцом. Я дорожу тобой, и вовсе не из-за твоей силы. Ведь ты мой брат. Мал опешил. Не нашел слов. Александр положил руку ему на плечо и крепко сжал. — Ты знаешь меня куда лучше других. Даже лучше чем она, наверное. — Поэтому ей ты нужен больше. Малый дворец дал мне семью много лет назад. У Алины ее не было. — Мал ответил тем же жестом, несильно сжав плечо друга. — Помнишь мои слова? Я буду вашим клинком. На моих руках будет кровь, и, когда придет время, моя смерть унесет память о том, какова была цена великого мира. Александр кивнул с нескрываемым уважением. — Как брата, прошу тебя, сделай все, чтобы ее руки остались чистыми. Иначе она себя погубит. Какой смысл был это отрицать? Дарклинг лишь корил себя, что Малу первому хватило смелости начать этот разговор. Он не мог справиться с этим даже когда стоял у двери Алины, когда слышал как в замке поворачивается ключ в ответ на его стук. Она не сказала ничего. Просто стояла и смотрела на него сквозь приоткрытую дверь. А за ее спиной был Николай. Впрочем, царевич проявил невиданную прежде расторопливость, поспешив откланяться. — Что он здесь делал? — Какое тебе дело? Александр сложил руки на груди, наблюдая как девушка нарочито пренебрежительно села в кресло, спрятав лицо за книгой. — Мне казалось, он тебе не нравится. — Я склонна менять мнение о людях. — Правда? И что же изменило твое мнение о нашем царевиче? Алина опустила книгу, вглядываясь в кварцевые глаза Дарклинга. Сдвинула плечами. — Не знаю. Может, мне нравится перспектива однажды стать царицей? На лице заклинателя теней заиграли желваки. Глаза стали злыми, по настоящему. Он не сделал ни шага, но никто бы не узнал, какого труда ему это стоило. — Николай не царь. — Пока что нет. Но кто знает?.. Эта ее невозмутимость… Святые, это была вовсе не Алина. — Так что же? Можно уже приносить поздравления счастливой паре? Девушка вновь опустила книгу, до которой ей не было совершенно никакого дела. — Какой же ты идиот. Александр удивленно поднял брови, и весьма ловко поймал полетевшую в него книгу. — Уж прости, но сейчас ты ведешь себя как идиотка. — Он бросил многострадальный учебник на пол, уже не сдерживая накатывающую злость. — Решила надуть щеки и поиграть в ревность, как обиженный ребёнок? Еще ногами потопай! Алина ногами не топала. Одним выверенным движением она запустила светящийся шар прямо в заклинателя теней. Промахнулась всего на пару дюймов. Александр застыл. Он смотрел в глаза маленькой напуганной девочки, и сам не верил, что снова чувствует страх. У Алины в уголках глаз заблестели слезы. Нет, он больше не тот странный мужчина, что просто стоял рядом пока она плакала. Он без тени сомнения шагает навстречу, но… — Нет! Она резко вскидывает руку, отступает на три или четыре шага, так стремительно, что ее роскошная комната вдруг кажется ужасно маленькой. — Пожалуйста, не подходи. — Если ты думаешь, что я стану тебя бояться — ты ошибаешься. Я вспылил, и мне следовало бы попросить прощения за то, что был груб. — Он, конечно, считал, что имел право. Она поступила глупо и необдуманно. Но сейчас не время. — Но сейчас я просто хочу обнять тебя и быть рядом. Потому что я за тебя волнуюсь. Дарклинг вытянул руку, сделав медленный шаг. Будто подкрадывался к дикому зверю, которого отчаянно хочет приручить. — Не прикасайся. За ее спиной — только холодная стена. — Ты усилитель, а я не хочу… не хочу… сорваться. Прости. Я не вынесу, если причиню тебе боль. — Я буду рядом. Я помогу тебе, ты должна мне верить. — Я тебе верю. Но себе — нет. Алина обхватила себя руками, сделав последний шаг, и оперлась на стену. Александр коротко кивнул. — Значит, я не сдвинусь с места, пока это не изменится.