Тень, свет и сила

Алине фъерданцы не нравились. Грубые, суровые… Она смотрела на них и видела лишь дикарей, калечащих ее землю и жгущих на кострах таких, как она. Алине фъерданцы не нравились. И все же сегодня она сидела с ними за одним столом. За столом переговоров. Послы долго рассматривали ее волосы, совершенно не стесняясь и не думая об учтивости или приличиях. Она же встречала их взгляды гордо поднятой головой и холодными, как сама Цибея, глазами. Дарклинг мог бы ей гордиться. Но он думал вовсе не об Алине сейчас. Торжество расползалось по его телу, гулко отдаваясь в каждом шраме, что подарила эта война. Его голос заполнил весь зал, забираясь в сердце каждого, наполняя осознанием неизбежной покорности. — Довоенная граница останется неприкосновенной. Мы обменяем всех ваших пленных, но не раньше, чем все гриши вернутся в Равку. — Все военнопленные гриши. — Нет, все гриши, что сейчас на территории Фъёрды. Под арестом или судом, в плену или за решеткой. Фъерданец сердито сжал кулаки, испепеляя повелителя теней взглядом. — Мой король не примет подобных условий. Беспомощный. Как быстро все изменилось. Алина не удержалась. — Мы предлагали вам мир много месяцев назад. И тогда вы имели право выдвигать условия. Но теперь, при всем уважении, условия ставим мы. Дарклинг опустил голову, плохо скрывая победную и довольную ухмылку. — И если вы не освободите каждого похищенного вашими дрюскелями гриша, мы сделаем это сами. Вы увидите равкианские флаги в своей столице, и в каждом городе, тогда ваш король примет такие условия? Послы переглянулись. Смерили Алину таким взглядом… Но время, когда она могла стушеваться давно прошло. — Мы донесем вашу точку зрения Его Величеству и сообщим о его ответе. Дарклинг удовлетворенно кивнул. — Только не затягивайте. Иначе наши предложения снова могут измениться. Когда дверь за фьерданцами закрылась, в противоположной стене открылся узкий проход. Совершенно тайный, конечно. Алина вопреки всему, смотрела не на возникшую дверь, а на темный прямоугольный след на обоях рядом. Нужно было впустить сюда фабрикаторов, прежде чем принимать послов. Ведь этот темный след — один из следов той цены, что они заплатили за нынешние переговоры. Когда-то тут была картина. Большая и красивая, пусть сама Алина не видела ее ни разу. Но такие темные следы теперь можно было найти по всему дворцу. Они постепенно исчезали, но от этого былая помпезная роскошь не возвращалась. Дарклингу это нравилось. Дворец перестал давить своим богатством. Николай был доволен. Слухи о том, что царская семья жертвует своим имуществом ради страны возвращала им былое уважение. Алина же… Что же, она была сиротой, без дома и имущества. Распродавать вековое наследие казалось ей путем весьма болезненным, и легкость, с которой Николай прощался с картинами, каретами и золотыми украшениями, казалась ей неправильной. Даже несмотря на необходимость. Даже несмотря на то, что она сама предложила это. Царевичу она об этом не говорила. Уж точно не теперь. — Думаете, они примут ваши условия? Дарклинг пожал плечами. — Алина сыграла хорошую карту. Сейчас им очень невыгодно продолжать войну. Благодаря нашим реформам, Равка продержится и в наступательной войне еще достаточно долго. Навряд мы дойдем до столицы, но… — Если Шухан окажет им поддержку? — Не окажет. Алина сомнительно склонила голову. — Слишком много уверенности в твоих словах. — Фьерда не предлагала бы мир, если бы была уверена в намерениях Шухана, ни за что. — Но Шухан мог давно напасть. — Они ждут мира. — Это глупо. — Возможно. В любом случае, этим они оказывают нам огромную услугу. — Но зачем? — Как ни иронично, но им нужны гриши. И их генералы понимают, что воюя на два фронта, я предпочту отправить своих людей не тем, кто превратит их в свое оружие. — Воюя только с Шуханом мы тоже можем не посылать гришей. Дарклинг смотрел на Николая по меньшей мере снисходительно. — Очень интересно каким образом ты собираешься это выставить. — Гриши останутся как внутренние войска? — «Пока наши сыновья сражаются за страну, колдуны отсиживаются в тылу» и сотни других красивых лозунгов, что прокричат твоему брату прямо в окно его красивого дворца. Младший царевич недовольно поморщился. Ему вовсе не по душе было очередное напоминание того, что несмотря на свою громкую победу и нынешнее заключение мира с Фьердой, он по-прежнему оставался лишь вторым сыном. По-прежнему на бесконечный шаг от трона. — Значит, остается только ждать? — Только ждать. Ждать ответа послов, действий Шухана и отречения Василия. Александр уверенно скрестил руки на груди, давая понять, что его слова — истина в последней инстанции, которую весьма нецелесообразно поддавать сомнению. — В таком случае, не составите ли мне компанию за обедом в Большом дворце? — Я — нет, слишком много дел. А Алина вполне может выделить время. Заклинательница метнула на мужчину сердитый взгляд. В последнее время он слишком часто позволял себе спихивать на нее всю светскую часть дворцового существования. Недовольные глаза встретились с уставшими. Алина себя одернула. — С удовольствием. Дарклинг кивнул. — Вот и отлично. Зайди ко мне как будешь готова, хочу передать часть дел по Малому дворцу. — Как скажешь. И он ушел. Алина не позволила себе даже на секунду задержать на темной фигуре взгляд. Смешно, но они стали относиться друг к другу гораздо холоднее перед посторонними. Короткие фразы и жесты, скованные движения. Ночью они делили постель, и грели друг друга до первого рассветного солнца. Но когда наступал день… — Будь осторожна за обедом. — Отчего? Женя ловко перебирала пальцами, укладывая послушные пряди в старинную равкианскую прическу. Объединение страны, а теперь и победа над Фъердой… Геополитика захватила придворных модниц, заставив вспомнить о старых традициях страны. Платья, прически, украшения… Аристократы разом вспомнили, что они равкианцы, и двор стал походить на вычурные картины из учебников истории. Но в сути своей остался прежним. — Василий глуп, но не настолько, чтобы не понимать, к чему все движется. Они с Николаем далеки от любящих братьев. Не позволяй втянуть себя в их драчку. — Мне нравится, что ты зовешь это «драчкой». Портная презрительно прыснула. В зубах она держала пару заколок, и лишь они отсрочили язвительный ответ. — Будь у царевичей хоть немного больше мозгов, они бы решили это между собой, не превращая себя в посмешище. — Николай как раз старается не стать им. — Но как выглядит брат его совершенно не волнует. Ну отречется Василий, уступит трон, и что? Если только не умрет — превратится в главного героя шуток на ближайшие лет десять. Алина невесело сдвинула плечами, уставившись на свое отражение. Василий ей не нравился. Заносчивый, высокомерный, но хуже всего глупый и совершенно бестолковый. И все же участь его незавидна. — Алина? Женя смотрела сквозь зеркало прямо подруге в глаза, слишком озабоченная той печалью, что эти глаза захватила. — Когда Фьерда изъявила желание начать переговоры, я словно камень с плеч сбросила. Это такое чувство было… Думала, все кончено. Но все еще не кончено, и я смотрю на Дарклинга, на его вечную усталость, и уже не верю, что мне хватит сил дойти до конца… — Какого конца? Портная улыбалась ласково, хоть слова отдавали жестокой правдой. — Алина, ведь не будет конца. Алина смотрела на Женю, не в силах произнести ни слова. — Это ноша вечная, для всех нас. Не Фъерда, так Шухан. Не Шухан, так Кеттердам, или Новый Зем, или свои же люди с бунтом или, упаси Святые, революцией. Они замолчали. Слова легли тишиной, непреодолимой и в чем-то страшной. Ведь Старкова прежде не думала о таком туманном «после». Она ведь просто шла, куда ее вели, куда сама хотела, куда идти было нужно… Но о том, что будет когда она в это несуществующее «куда-то» придет, она никогда не представляла. А теперь она вглядывалась в собственное отражение, с отчетливым пониманием того, что надев кафтан, она отрезала себе все пути обратно, к жизни обычных людей. К жизни отказников… О, какими счастливыми она теперь их считала. Но разве это могло что-то изменить? — «Вечная» для нас с тобой вещи немного разные. Женя грустно улыбнулась. — Не немного, к сожалению. Тебе суждено слишком много лет, чтобы сопоставить наши жизни. — Значит, однажды я увижу тебя старой. Портная рассмеялась собирая свои бесчисленные баночки в сундучок. — Готова поспорить, старость сделает меня еще более неотразимой. Алина рассмеялась тоже. Она всегда верила, что старость показывает настоящее лицо человека. Обнажает все пережитое, изрезав лицо морщинами. Что же, пусть Дарклинг хоть сотню раз назовет ее глупой, но сейчас Алина уверенна — ей не нужно ждать вечность чтобы увидеть Женино настоящее лицо. Ведь оно перед ней. — Сомневаюсь, что это возможно. Девушка лукаво улыбнулась, собираясь уходить. — Ты зайдешь ко мне вечером? Женя удивленно приподняла бровь, а в глазах заиграли чертики. — А ты будешь у себя вечером? — Алина зарделась, вызвав у подруги новый приступ смеха. — Ладно, зайду. Все равно Николай снова отнял у меня Давида. — Вот как? Может мне использовать свое влияние и поговорить с ним? — Старкова картинно вздернула подбородок, изображая одну из тех напыщенных придворных дам, но Женя стала серьезнее. — Не недооценивай свое влияние на него. — Перестань, Николай не настолько глуп, чтобы бросать Дарклингу вызов. — Я думала, именно это он и сделал еще в первую их встречу. — Но это другое. — И все же, будь осторожна с словами и действиями, когда он рядом. Не давай ложных надежд, ни ему, ни брату. — Василию? Мне кажется ты уже слишком волнуешься. Портная многозначительно склонила голову. — Ты что-то знаешь? — Только то, что старший принц понимает и видит гораздо больше чем вы все хотите чтобы он понимал. И сдаваться не намерен. — Его ряды редеют. — И, думаешь, это должно его остановить? Алина не ответила. Конечно, она так не думала. Святые, предпочла бы совсем об этом не думать. Особенно в те минуты, когда Александр, закрыв за ней дверь, снова целовал, не заботясь больше ни о чем. — Почему не пойдешь со мной? — Там будут господа Западной Равки. Не стоит мне с ними пока видеться. Каньон еще стоит. — Из-за меня ведь, не из-за тебя. — Очень благородно с твоей стороны, но для них положение дел немного иное. — Ты сражался за них, был ранен… — Алина, не нужно. Он тепло улыбался, обнимая ее за талию, глядя прямо в глаза сверху вниз. — Но ведь это не честно! Дарклинг рассмеялся. — Как все в жизни. Как многое из того, что я сам делал. Алина недовольно нахмурилась. — От твоего недовольства это не изменится. — Я не хочу идти. — Так нужно. Я должен знать, о чем они будут говорить. — Собираешься снова меня использовать? — Я всегда давал тебе выбор, разве нет? — Всегда? — Почти всегда. Старкова покачала головой, освобождаясь из объятий. На карте, у границы с Шуханом появилась россыпь новых точек. К счастью, эти означали Равкианские патрули. — Мы никогда не освободимся от этого, да? — Кто знает? Может однажды… — Сто лет? Двести? — Я не знаю. — Ты никогда не говорил мне об этом. — Мне это казалось слишком жестоким. Я знал, что однажды ты поймешь сама. — Но ты говорил о мире для нас двоих. Говорил, что хочешь этого. Александр зарылся пальцами в волосы. Растрепал их, совершенно разрушая облик нещадного повелителя теней. Глаза снова потухли от усталости. — Я хочу. Больше всего на свете. Но прежде я исполню долг. — Хорошо. — Вот так просто? — Да. Ты обещал мне мир, а я тебе дом. И однажды мы выполним обещания. Но прежде исполним долг. Вместе. Ее теплые пальцы прошлись по его скулам, что покрылись колючей щетиной. Дарклинг перехватил руку, оставив на запястье короткий поцелуй. — Теперь я не хочу чтобы ты уходила. — Я могу остаться. Смех у Дарклинга немного хриплый, и он отрицательно качает головой. Алина, тяжело выдохнув, послушно уходит. На один из сотни бесполезных обедов, на которых она неизменно сидит подле Николая, принимая все ненавязчивые знаки внимания и любезные комплименты. И сегодня она вновь готова надеть эту маску — маску заклинательницы солнца. Но вместо этого, на полпути, ее перехватывает дворцовая стража. — Госпожа Старкова, его высочество царевич Николай желает вас видеть и говорить тет-а-тет. Алина не знала что отвечать. В голове разом пронеслась тысяча версий. Самых разных, и страшных, и до смешного нелепых. Но стражники казались серьезными. Она узнала в них приближенных Николая, а значит повод действительно не шуточный. Девушка кивнула, и последовала к комнатам младшего царевича. Ей услужливо открыли и дверь и также закрыли как только порог остался за спиной. Николай встретил ее… Впрочем, это даже с большими уступками нельзя было назвать встречей, в том значении, какое это слово имело при дворе. Мундир царевича был расстегнут, с солнце било в окно напротив которого он стоял, очерчивая силуэт, и создавалось впечатление, что за его спиной выросли страшные крылья, совсем как у волькр. — Николай? Он неуверенно дернул головой, будто очнулся от звука чужого голоса, и Алина увидела, что в руках он сжимает листок с просвечивающим гербом Ланцовых, исписанный витиеватым почерком. — Что случилось? Молча, Николай протянул письмо, и девушка неуверенно подошла, приняв его. Почерк она не узнавала. «Мои собственные люди, дали мне понять, что предпочтут видеть тебя на отцовском троне. Не скажу, что я этому рад, и не считаю, что ты этого достоин, но покоряюсь этому. За это прошу лишь отпустить меня в чужие края, и позволить взять с собой тех немногих, кто остался мне верен. И, надеюсь на твое великодушие, что ты не оставишь меня нищим» Приписки с именем не было, но она и не требовалась. — Он отрекся? — Подписал все официальные документы. Все это мне принесли еще утром, но я предпочел сначала разобраться с переговорами. — И где сейчас Василий? — Он уехал еще до того, как мне доставили пакет. Отправился к Новому Зему. Царевич снова отвернулся к окну, всматриваясь куда-то вдаль. — Нужно сказать Дарклингу. — Это не все. — Что еще? У Николая поникли плечи. И если бы пришлось, Алина готова была поклясться — задрожали руки. — Я ведь не могу его отпустить. — Что? — Я не законный сын, в отличие от него. Я младший сын. Найдутся те, кто вопреки всему готовы оспорить мое право на престол. Те, кто захочет возвести на трон Василия. Пока он жив. Алина замерла. Это было уже вовсе не о глупых шутках над царской фамилией и над Равкой. Слишком далеко от того, что Женя так иронично назвала «драчкой». — Послушай, я сейчас пошлю за Дарклингом и мы вместе решим этот вопрос. Василий не успеет за пару минут выехать за границу Равки. — Не успеет. Было в его голосе что-то такое, что заставило Алину замереть. И кожа покрылась мурашками. После месяцев проведенных с Дарклингом, Старкова готова была спорить, что уже не способна на это, но все же его слова ее напугали. — Ты ведь не… — Я послал за ним Тамару. Николай обернулся. В его глазах стояли слезы, лицо вдруг потеряло все нахальство и уверенность, которыми он так умело прикрывался. — Я приказал ей убить моего брата. У Алины братьев не было. И понять Николая она не могла. Не могла даже представить себя на его месте. Но они были братьями, сыновьями одной матери. И о брате плакал теперь царевич, которого отныне нераздельно ждал трон. Цена ужасная. Алина не сказала ничего, лишь обняла мальчика, пытающегося унять слезы. И теперь они в самом деле были лишь детьми, на долю которых выпало слишком много.