***
Настойчивый стук дверь и трель звонка оторвали меня от разглядывания чисто белого потолка. Я встала и отправилась открывать, заведомо зная, кто пришел. Лишь один человек так делал. — Калеб, — тихо поприветствовала его, распахнув дверь. — А ты ждала кого-то другого? — съязвил он, заходя в квартиру. Заперев дверь, я отправилась за ним в гостиную, где мужчина уже удобненько расположился на диване. Еще бы. Он знал мое убежище как свои пять пальцев. Пожалуй, только он тут и бывал. — Ты выдумал мне очередной тур, концерт, фотосессию? Встречу с президентом? — Почти, — кивнул мужчина. Для пояснения. Калеб был не только моим продюсером, но и арт-директором. Он оставил других восходящих звезд, чтобы быть со мной. — И что же это тогда? — Интервью. С Алисой. Ну ясно, женщина, которая больше всех этих чудиков любит высасывать всю правду из человека. Которая готовится, находит информацию, которую вот ну вообще никак нельзя было отыскать. А поскольку моя карьера была только на старте — я занималась музыкой лишь два года — то не нужно объяснять, о чем пойдут ее вопросы. Самое забавное, что ее интервью длится около двух часов. Эта женщина наверняка собиралась высосать из меня всю информацию о браке, разводе и прочем. Но выбора Калеб мне благополучно не предоставил…***
— Камера, поехали. — Добрый день, дорогие друзья. Рада всех приветствовать на нашей программе. И сегодня у нас в гостях невероятная девушка — певица, прославившаяся сначала детскими выходками и браком с одним из известнейших певцом, и только недавно вскрывшимся необычайным талантом. Чарли Вестман! — громко объявляет ведущая. Конечно. Как же меня могли не ткунть в брак. Но я спокойно сдерживаю все, натягиваю на лицо улыбку и выхожу из-за ширмы. Прохожу вперед, помахав рукой залу, дохожу до белого дивана, на котором сидит ухоженная блондинка — Алиса — и сажусь с противоположного конца. — Привет, Чарли. Спасибо большое, что пришла к нам сегодня. — Вам спасибо, что позвали, — изображая радость, отвечаю ей. — Так, ну что. Нам с тобой сегодня предстоит длинное интервью. Мы к нему тщательно подготовились, так что, надеюсь, тебе понравится. Я кивнула Алисе, складывая руки на спинке дивана. Не хотела я там быть. Ну не хотела. Мечтала оказаться дома, укутавшись в плед перед теликом с банкой мороженого в руках. И все. Но нет. Меня притащили на это интервью, которое в день выхода посмотрят миллионы человек. А все почему? А потому что прославила меня изначально не музыка, а брак. Люди, который все еще фанатеют от этого, посмотрят его обязательно несколько раз, от начала до конца. А таких ведь было немало. В каждой соцсети, в любом паблике про меня или Фальверта можно найти публикацию, «посвященную этой паре». Они только и делают, что ищут какие-то намеки то в моих, то в его словах на наше примирение. Господи, как же меня это заебало. Все дошло до того, что я просто не могла открыть никакую соцсеть или тупо залезть в Интернет. Желтые газеты, фан-аккуанты — все пестрело фотографиями двухлетней давности, обсуждением меня и его. Это стало невыносимо для меня. Однако, как говорил Калеб, отлично для моей карьеры. Чем больше они пестрели, тем больше слушали мои песни. И тем лучше разлетались билеты на концерты. Недавно кончился мой мини-тур по стране. И первым был назван город, где я закончу. Это был Нью-Йорк. Тот самый стадион, та самая сцена, где… я впервые пела перед такой толпой народу. Это тоже многие перемывали. И поэтому как раз туда билеты разлетелись месяца за три до концерта. После него еще около двух недель вся моя лента в Инстаграм пестрела видео-сравнениями. Песня четырехлетней давности против моей новой, самой честной из всего альбома. Ее я пела, еле сдерживая слезы, стараясь не разрыдаться. Она была о боли, которая расплющила, раздавила меня за этот год после развода. И точно также, была посвящена Фальверту. — Итак. Давай тогда начнем не с жести. Расскажи о своем детстве. — О детстве… — ну хоть кто-то начал не с бывшего мужа, уже не плохо. — Я родилась в Англии. До двух лет жила с мамой. Но потом она умерла, рожая мою, получается, сводную сестру. И меня забрал к себе отец — Ричард. — Так, а почему сводная? Потому что везде говорится что Эмма — это дочь Ричарда и его жены… — Люции, да, — киваю, и начинаю объяснять. — Там мутная история, на самом деле. Нигде об этом не говорится, я не давала никаких комментариев по поводу одной вещи. Меня очень часто сравнивают с певицей, которая была популярна как раз тридцать лет назад — Катариной Стивенсон. — Да, я позже хотела завести эту тему. — Ну вот. В общем, это моя мама. — Так, интересное начало. И что было дальше? — В общем, у нее были отношения… с Ричардом, потом она забеременела мной и рассталась с отцом. Он обо мне не слухом-не духом. Она ушла в тень, а потом все это как-то вскрылось и, как рассказывал отец, он пытался взять себе опеку надо мной, уже будучи женатым на Люции, потому что они не могли завести ребенка. В итоге, они пришли к сделке, что мама вынашивает им ребенка, как суррогат, взамен получает всю опеку надо мной, и они расходятся, как в море корабли. Но, — я сглотнула, потому что эта тема тяжела для меня, — мама умерла, рожая Эм. И я осталась с отцом. А потом у них самих родился Энди. — Это печально, но давай продолжим…***
Через час мне предложили сделать перерыв, так и не дойдя до момента, который всех интересовал. Я отправилась в импровизированную гримерку, чтобы посидеть в тишине и немного передохнуть. Взяла себе мерзкий автоматный кофе, чтобы хоть как-то прийти в форму. Села на кресло и достала мобильник, чтобы просмотреть почту. — Расслабляешься? За моем спиной раздался знакомый до боли, родной голос предателя, которого я до сих пор не могла отпустить…