Give me back my life

— Почему ты не хочешь строить музыкальную карьеру? Я могу помочь, только попроси, — снова заиграла заевшая пластинка. — Все, что я сейчас хочу, это быть рядом с тобой. И чтобы все это не кончалось, — тихо прошептала, утыкаясь носиком ему в грудь и прикрывая глаза. День был долгим. К тому же, за окном уже рассветало. А днем нужно было еще на самолет. Домой. Спустя два месяца этого тура, — лучших месяца, — мы возвращались домой. Но это не то, о чем я думала. В моей голове все еще прокручивались события вечера. Песня. Его вопрос. И мой ответ. И маленькое колечко на моем пальце. — Я не шучу, Чарли. Ответь. Дело ведь не только в каких-то детских обидах на отца. Тебе же нравится, я видел это. Ты выходишь к толпе и делишься с ними всем, что чувствуешь. Так почему бы не начать свою карьеру? — Крис, пожалуйста. Дай насладиться моментом, — приподнявшись, я заглянула в его глаза и широко улыбнулась. Мужчина заулыбался мне в ответ, прижимая к себе еще крепче. — Я еще никогда не была так счастлива, как сейчас, — честно поведала ему. — Может, тебе просто очень хотелось замуж? — с усмешкой спросил он. — Может быть, — весело отозвалась я, прикрывая глаза снова. — Все может быть. — Ну, если это действительно причина твоего счастья, то был рад угодить, — съязвил он. Мы тихо лежали на кровати, обнявшись. Первые лучи пробивались сквозь окна, падали на лицо Криса и позволяли мне видеть его еще лучше, разглядывать. И я действительно чувствовала себя очень и очень счастливой. И причина была не в песне или кольце на моем пальце. А в Крисе. Благодаря ему я лежала и улыбалась без повода. Приподнявшись на локтях, я чуть-чуть подалась вперед и поцеловала его. Это не разжигало какой-либо страсти, или не было намеком на еще один раунд нашего секс-марафона. Я просто хотела отблагодарить его. За этот вечер, за эмоции. — Я люблю тебя, — тихо выдохнула, отстраняясь. — Я тебя тоже, детка, — ответил Крис. Резко сев на кровати, я от безысходности накрыла лицо руками. — Твою мать, да что же это. Это был не стон, не крик, а просто вой. Дикий вой. Уже около месяца. Один. И тот же. Сон! Одна и та же картинка. Как мы лежим на кровати, после секса в тот день, когда он сделал мне предложение. И обрывается этот кошмар на его словах. Каждый гребаный раз! Мне хотелось плакать. Просто плакать в голос от своей беспомощности. И я так больше не могла. Это все травило меня изнутри, прожигало, разъедало. Отбирало силы. К тому же, теперь я спала не более пятидесяти семи минут в сутки. В сутки! При том что норма человека — восемь часов. Или хотя бы шесть. Как я продолжала жить — не знал никто. И никто не понимал. Потому что, в теории, мой организм уже должен был сдать и послать всех нахер. Но пока что нахер слал меня здоровый сон. Потерев глаза запотевшими ладошками, я повернула голову к панорамному окну, от пола до потолка. Класс. Еще и дождь шел на улице. Еле заставив себя свесить худые тонкие ноги, по сути являющиеся просто костями, обтянутыми кожей, с кровати, я поднялась. И зашагала в сторону кухни, где на холодильнике, прикрепленный магнитиками, висел мой график. Его я вела уже долгое время. Записывала туда каждое утро, сколько проспала в сумме, а замеряла с помощью часов. — Идешь на рекорд, Чар, — прошептала тихо, вписываю туда «43 минуты». Иногда сон у меня отсутствовал сутками. Я не спала дня два или три. Но эти дни я не учитывала. Мой рекорд по длине сна, который я установила за этот месяц — 36 минут. Тело ломило, голова трещала. Но что-то все равно не позволяло мне уснуть. А из-за этого сна у меня и вовсе отпадало желание даже пытаться поспать. Боль. Больно, учитывая, что все это не просто сон, а воспоминание. Откуда оно взялось, почему появилось лишь сейчас — я не имела никакого понятия. Знала лишь, что это связано с появлением Криса. Господи. Как же я теперь жалела о том, что пошла на интервью вообще. О том что психанула в состоянии аффекта не настолько сильно, чтобы послать все к хуям, пойти к Калебу и сказать: «Уходим отсюда». И, вообще, что мы оказались в одной сфере. Сфере сраного шоу-бизнеса, где другим насрать на ваши чувства. Им нужна сенсация, история, скандал. В общем, вот так обстояли мои дела. Из-за шоу популярность нашей «парочки» возросла до небес. Теперь мне регулярно приходили приглашения на совместные шоу с Крисом, в соцсетях все пестрело видео-нарезками с интервью, а мой новый альбом снова попал в топы различных чартов. Таков принцип черного пиара. Добравшись до ванной, я посмотрела на себя в зеркало. Девушка, отражавшаяся в нем напоминала призрака, мертвеца. Кого угодно, но не живого человека. Кожа бледная, глаза настолько красные, что серый цвет едва ли проглядывается, под ними синяки черного цвета, такие, словно меня кулаками били именно в это место. Губы были сухие, искусанные до кровавых отметин. Конечно, пора было бы уже и привыкнуть видеть себя такой по утрам. Но я по-прежнему не узнавала собственное отражение. Возможно, подсознательно пыталась найти в той девушке то, что давно утратила. Себя. Я погибала. Не физически. А морально. Я умирала каждый день, по капле из меня уходила жизнь каждый раз, когда обрывался этот сон. Месяц, второй. Третий. Это было невыносимо. Словно персональная пытка, которую избрало собственное подсознание. Я уже не понимала, что конкретно казалось мне адом раньше. Так же, как и не понимала, что заставило меня остаться на том интервью, досидеть до конца. Я лишь знала, что… моя жизнь целиком и полностью зависела от него. Крис управлял ею. И мое подсознания, мои сны радостно подчинялись этому, раз за разом высасывая из меня все, что осталось…

***

Ночь. Было уже где-то три, может чуть больше. Небо было темным, практически черным. В Нью-Йорке разглядеть на нем звезды едва ли можно было где-то на окраине. А через окно я тем более не могла их увидеть. Прижавшись лбом к холодному стеклу, я опять сидела на подоконнике. Молчала. И лишь глядела на опустевшие улицы внизу. Это был мой предел. Это все. Больше терпеть, сопротивляться, как-то бороться с разумом я не могла. Поэтому, одно за другим, в памяти всплывали воспоминания. То, что я так долго и упорно загоняла далеко-далеко. Моменты. Какие-то простые кадры всплывали в голове. Я так отчетливо, так… хорошо помнила все, словно с тех пор не прошло почти четыре года. Словно это было пару дней тому назад. Но лучше всех в моей памяти отпечатался тот миг, когда мы впервые встретились. Точнее, нет. Технически, не впервые. Просто… с того момента и началась наша история. Я прекрасно помню, как стояла на балконе, в очередной раз втягивая табачный дым. И впервые увидела его. Высокий, невероятно красивый. Похожий на Джоша почти как две капли воды. Вернее, мне так показалось. Я помнила все до мельчайшей детальки. Особенно, пронзительный взгляд глубоких, красивых синих глаз. Он вел себя, как настоящий придурок. Был в обществе подруги моей сестры. Той мерзкой рыжей девки. И все же… наверное, именно в тот момент я поняла, что его роль в моей жизни не будет последней. Еще я вспомнила, как он выбесил меня в тот же день, только чуть позже. После моего разговора с Кэм. Камила. Господи, как же я скучала по ней. Как и с Крисом — скучала и ненавидела. Потому что если бы не она, мой малыш был бы жив. Если бы только она не вмешалась. Я верила, что наш брак еще можно было спасти. Ребенок — был моей последней надеждой. Но она испортила это. И все же… Я тосковала по ней. Так сильно. По ее улыбке, по красивым глазам. Она была единственным человеком, который всегда понимал меня и поддерживал. Моя лучшая подружка. Та, которая преодолела со мной все. Почти все. Любое свое испытание в жизни я проходила, зная, что за моей спиной, пусть и морально, стоит Камила Маринерс. А потом это исчезло. Она больше не была со мной. Не поддержала, а бросила. Самым подлым образом метнулась на сторону Криса. Как и все они. Как и все, кому верила, кому я доверяла, черт их подери! И все же… по ним я скучала. Мое сердце обливалось кровью при мысли о том, что все люди, с которыми прошли мои лучшие годы, ушли. Остались в прошлом и не желали возвращаться. Эта боль съедала изнутри не меньше, чем потеря Крохи или предательство мужа. Почти вся моя жизнь прошла рядом с теми, кто так быстро смог от меня отказаться. Так… просто. Люди, которых я считала своей семьей. Те, благодаря которым я стала тем, кем была. Они… с такой легкостью захлопнули двери, что… Господи… я просто… не знала, как дышать. И весь этот поток, все это в ту ночь нахлынуло на меня. Мысли, воспоминания. Все это отдавалось дикой болью в сердце, если от него вообще еще хоть что-то осталось. Было такое ощущение, что в мое тело разом вонзались тысячи острых клинков. И я чувствовала себя так же, как и два года назад. В тот самый миг, когда всё оборвалось. Не когда потеряла Кроху, а когда поставила подпись на чертовой бумажке. Когда осознание всего пришло ко мне. Все, чего я хотела, это упасть на колени и умолять, чтобы это прекратилось. Да, люди проходят и не через такое. У миллионов ситуация бывает в разы хуже моей. И они проходят, выживают. И я понимала это. Но бороться просто не-мог-ла. И терпеть больше не могла. Наверное поэтому… впервые за два с лишним года по моей щеке стекла слеза. Маленькая соленая капля холодила кожу. Она катилась вниз по впалой щеке, обходила губы и, в итоге, упала на тонкую ладонь. За ней полетела вторая, третья. И я уже не держала их. Слезы текли из глаз, но я не шевелилась, не стирала их. И не издавала ни звука. Это слабость. И безысходность. Я сдалась и больше не хотела бороться. Не старалась отпустить прошлое и оно вновь возвращалось ко мне. Именно в такие моменты люди обычно совершают глупости, о которых после жалеют. Я не стала исключением. Но если, обычно, кто-то кончает с собой или предпринимает попытку, не находя более смысла жить, то я сделала другое. Дрожащими пальцами я включила мобильник и набрала на экране заученный наизусть номер. Не задумываясь о последствиях или еще чем-то, поднесла мобильный к уху и стала ждать. Но даже гудки не шли. На том конце провода было так тихо, что я слышала стук своего сердца. Оно медленно пропускало удары, и только когда раздался мерзкий сигнал автоответчика, поняла, что не дышала. — Здравствуйте, это Камила. Оставьте сообщение, и я перезвоню вам позже, — прозвучал на том конце родной голос. Веселый голос. Раздался второй сигнал, я выдохнула в трубку… и начала говорить. — Привет, Камила, — тихо произнесла. — Наверное, ты уже давно сменила номер и не получишь сообщение. Может быть, оно и к лучшему, потому что… ты вряд ли захочешь услышать меня. Гнусную предательницу, испоганившую жизнь твоему близкому другу, — сквозь слезы, истерически усмехнулась я, поджимая губы. — Надеюсь, у тебя все хорошо. Ты счастлива с Шейном, у вас маленький домик на берегу моря с кучей детворы, как ты всегда мечтала. Возможно, мое сообщение никак не покоробит тебя, возможно, и разозлит, учитывая обстоятельства нашей последней встречи. Но, беда в том, что я… не знаю, как мне жить дальше. На последней фразе, я еле сдержала истерику и поток слез, уже готовый вырваться наружу. Закатив глаза к потолку и закрыв их, я сделала глубокий вдох. Попыталась успокоить себя. — Кэмми, я… я скучаю. Очень скучаю. По тебе и Шейну. Джошу и Люттер. Джо и Энди. И мне так больно. Больно осознавать, что, возможно, мы больше никогда не встретимся. Ведь вы предали меня. Вы все отвернулись, когда я так в вас нуждалась. И, наверное, я вас понимаю, ведь… сама поступила так однажды и не жалела. Ни разу не жалела. Словно сквозь слой воды я слышала свой голос и вспоминала тот вечер, когда вскрылось предательство Эммы. Ведь ночью я впервые… переспала с Крисом. Утром мы уже во второй раз проснулись в одной кровати после длительной пьянки. Но именно той ночью я позволила себе расслабиться, отпустить. И сделать, что хотела. — Но ты же знала, что я бы никогда так не сделала. Мне казалось, что ты понимала меня. Осознавала, насколько сильно я его любила. И я бы никогда в жизни не поступила так с человеком, за которого вышла, от которого забе… — осекла себя, до крови прикусив губу. — Хотя, не важно. Я звоню тебе лишь за тем, что бы сказать — я верила тебе. Верила и любила. Была рядом, каждый раз, когда тебе было плохо. Как и ты. Ты тоже поддерживала меня, несмотря ни на что. За исключением одного раза. И коль уж на то пошло, скажу. Именно сейчас, в эту самую секунду, я задыхаюсь, — медленно втянула воздух, сдерживая истерику. — Вся моя боль поглощает меня, накрывает с головой так, что хочется кричать в голос. И мне так хочется, чтобы ты была рядом… жаль, что этому не суждено произойти. Сбросив вызов, я выкинула телефон куда-то в сторону, накрыла лицо руками и разревелась в голос, больше не способная сдерживать себя. Сообщение было ошибкой. Я не должна была звонить, вообще даже набирать этот номер. Возвращаться к человеку, который предал. Снова показывать то, что не видел никто. Ей. Бывшей подруге, из-за которой погиб Кроха. Тем не менее я сделала это. Плакала наверное еще около двадцати минут. Затем подобрала сопли, встала с подоконника и подняла телефон, включила. Экран был цел, но на него пришло сообщение. «Данный номер не активен.» Оно и к лучшему. Все было к лучшему. Расправив плечи, я отправилась в спальню, легла на кровать и проспала где-то до рассвета. Впервые за три месяца продолжительность моего сна превысила отметку в три часа. А поднявшись утром, я поняла — это все не имеет никакого значения. Я стала сильнее. И на этот раз загнала чертовы воспоминания еще дальше, еще глубже. Чтобы снова выпустить это наружу, нужно было очень постараться.