///
На утро разговор откровенно не клеится. Видно, что омега все ещё обижен, хоть и пытается не казаться таковым. Его выдаёт излишняя молчаливая покорность, обычно он показывает характер и ёрничает, а сейчас только кивает и старается не отсвечивать. — Во сколько ты заканчиваешь? — Я задержусь сегодня, нужно помочь Феликсу с проектом. — Что за проект? — уточняет альфа. — Задание по экономике. — Заехать за тобой? — раньше бы Чимин и ухом не повёл, услышав о таком, но сейчас проявляет интерес. — Не надо, меня проводят, — отвечает Юнги, надевая обувь. Он разнежился лишь от одной подобной фразы, но не сейчас. — Кто? Феликс? — вскидывает бровь мужчина. — Нет, Хосок, — отзывается Мин, закидывает на плечо рюкзак и покидает квартиру, бросив краткое: «Пока». Дверь за омегой захлопывается. Чимин тяжело вздыхает, понимая, что поговорить явно стоит. Юнги отстранился от него, перестав ластиться котёнком и просить внимания. Мужчина замечает это не сразу, лишь спустя несколько дней. Это неприятно тянет где-то внутри, будто бы все происходящее неправильно. Он старательно отгоняет от себя эти мысли, сам ведь сторонился влюблённого взгляда. Что теперь? Всего лишь собственничество, не дающее покоя. Неприятный укол в больное сердце. Чимина с легкостью можно назвать человеком привычки. Всё, что ему нравится, становится частью его рутины. Вот и Юнги стал кусочком пазла, который так усердно любит складывать альфа. Омега не устраивает истерик, не пытается отыграться. Они спокойно ведут беседы за ужином, настолько отвлечённые и неживые, что порой кажется, словно весь мир сплошной картон, а ночью ложатся в одну и ту же постель. Юнги ничуть не противится, когда мужчина сам обнимает его перед сном или целует в уголок губ в благодарность за ужин. Но. Есть одно большое но. Чимину мало. Он хочет вернуть всё, что у них было. Да, это эгоистично и подло, но он не может по-другому, не хочет.///
Юнги стабильно посещает даже те пары, на которых раньше и носа не показывал, задерживаются после учёбы по любому поводу и без. Всё это не даёт Хосоку покоя. Омега слишком дорог ему, чтобы делать вид, что ничего не происходит. Альфа дожидается конца смены друга и заваливается в кофейню за десять минут до закрытия, да ещё и прихватив с собой любимое миновское мороженое. — Тебе вредно, — произносит Хосок на возмущения мятноволосого, забирая у того из рук стакан с кофе. — Прощаю тебя только потому, что ты принёс моё любимое мороженое, — важно отвечает Мин. — Я о тебе забочусь, между прочим, — напускная беззаботность, чтобы поговорить о важном, как только будет подходящая минута. — Ух, я так устал, — выдыхает Юнги, поедая остатки ванильного стаканчика. — Ты просто спас этот вечер, — улыбаясь другу. — Юнни, ты счастлив? — в мгновение Хосок становится серьёзным. Его поза выглядит напряженной, а в глазах виднеется тот самый разговор, которого Юнги так боялся. — М? Ты о чём? Конкретно сейчас, конечно, да, смена закончилась, сладкого поел, впереди выходные, завтра мы идём в кино, — перечисляет Мин, делая вид, что не понял вопроса. — Ты понял, о чём я, — хмурится альфа. — Эй, ты чего? — омега легонько ударяет друга по плечу. — Отнесёшь меня домой? Я так устал, ноги гудят. — Не уходи от разговора. — А какая разница? Уже всё равно ничего не изменить. Видишь это кольцо? — взрывается Юнги. — Всё нормально. Главное, что мне не нужно думать о том, где жить, как зарабатывать и что будет дальше с моим ребёнком, — звучит настолько отрешённо, что Хосоку становится даже страшно. — А с тобой? Когда ты перестал быть важным? Он тебя обижает? — садясь перед омегой на корточки, спрашивает Чон. Юнги натягивает свою десневую улыбку и тянется к Хосоку, чтобы разгладить морщинку между бровей: — Никто меня не обижает, — улыбаясь чуть шире, потому что забота греет сердце и позволяет понять, что он совсем не один. А с тем, что Пак его не любит, Мин как-нибудь справится. — Вы поругались? — Да нет, с чего бы? — Юнги вскидывает бровь. — Ты торчишь то в кафе, то в университете, то у Феликса. Где угодно, но не дома. — Если мы в браке, это не значит, что моя самостоятельная жизнь закончилась, — выбирает наиболее безопасную формулировку Мин. — Ты же знаешь, что у тебя есть я, и ты можешь мне всё рассказать, правда? — Знаю, знаю, проводи меня домой, я готов сейчас слона съесть, — улыбается Юнги. — Маленький проглот, — хмыкает Хосок, поворачивается спиной и хлопает себя по плечу. — Полезай. — Ваааа, прямо как в школе, помнишь? — обнимая парня за шею и залезая на спину. — Ещё бы я не помнил, ты такой тяжеленный был, — смеётся альфа. — Эй! И, вообще, это не я проглот, а бусинка. — Ага, оправдывается мне тут, — хмыкает Хосок. Мин выдыхает. Разговор, которого он так боялся, прошёл лучше, чем он думал. Всё-таки, Хосок невероятный. Юнги с ним очень повезло. Очередное сообщение от Юнги о том, что он будет поздно раздражает. Прошла неделя, как омега избрал подобную линию поведения. Глупо не признать, что привык и хочет вернуть былую беззаботность их отношений. Настолько, насколько это возможно в их случае, когда один влюблён, а другой нет. — Ты снова поздно пришёл, — замечает Чимин. — Я ведь пропустил некоторые занятия, приходится навёрстывать. — Мы можем уладить вопрос с твоей учебой. — Я не буду брать академ, Чимин, мы уже говорили об этом, — отвечает Юнги, чувствуя, как внутри начинает закипать. — Значит, поговорим ещё раз. — Ты не хочешь, чтобы я учился, не хочешь, чтобы я работал. Что прикажешь мне тогда делать? — снова показывает характер, выставляя маленькие коготки напоказ. — Следить за собой и бусинкой, — как что-то само собой разумеющееся произносит альфа. — Я и так слежу за собой и бусинкой, разве нет? Или ты хочешь сделать из меня курицу-наседку? — Вероятно, ты плохо меня слушаешь. Я хочу, чтобы ты больше времени уделял себе и нашему ребёнку. — Наш ребёнок сейчас размером с яйцо. Не думаю, что самое время начать его так опекать, и я сам уже не маленький, могу делать, что захочу. — С кем ты был? — мужчина вдруг меняет тон разговора, пристально вглядываясь в чужие глаза. — С Хосоком, — пожимает хрупкими плечами омега. В его словах нет ничего такого, но всё же это заставляет мужчину покрыться мурашками и слоем раздражительности. — Ты ел? — получив кивок, Чимин глубоко вдыхает воздух и на выходе проговаривает: — Ложись спать, я еще поработаю.///
Сквозь французские окна мужчина сразу замечает мятную макушку, омега сидит за столиком и грызёт ручку, пока тот самый раздражающий «лучший друг» что-то ему объясняет. Юнги раздражённо откидывается на спинку диванчика и дует губы, качая головой. Видимо не понимает. Альфа тут же сгребает его в объятия и треплет по волосам, тем самым вызывая десневую улыбку. Омега принимается собираться и, как только выходит из кофейни, замечает машину супруга. Кажется, теряется на несколько секунд, но машет рукой другу и направляется к Порше. — За тобой приехали, — произносит Хосок, будто бы Юнги этого не заметил. — Да, я пойду. Пока. — До встречи, — улыбается Чон. Омега шумно открывается дверь и бросает: — Я не просил меня встречать, — и садится в автомобиль. — Долго будешь избегать меня? — отбивает Пак. — Я никого не избегаю, — отворачивается к окну мятноволосый и скрещивает руки на груди. Чимин выдыхает и прикрывает глаза, нервно постукивая указательным пальцем по рулю. — Юнги, — он поворачивает лицо омеги к себе, аккуратно взяв за подбородок. — Я был не прав, — произносит, всматриваясь в бездонные глаза. Ему хочется сказать больше, хочется признаться, что привык, что скучает, однако «прости меня» так и не звучит из его уст. Мин поджимает губы и неожиданно для мужчины сам обнимает его, по привычке тычась ледяным носом в шею, не может совладать с собственными чувствами. Глупое сердце всё ещё трепещет рядом с этим альфой, его альфой, любит и хочет, чтобы любили в ответ. — Не поступай со мной больше так, — едва слышно шепчет он, прикрывая глаза, когда Чимин крепче сжимает его в объятиях. Наверное, он звучит сейчас невероятно жалко, но ведь Пак сам за ним приехал, а значит ему не всё равно, верно? — Хочешь уехать на выходные куда-нибудь? — слышится голос альфы. Омега заглядывает мужчине в глаза и часто-часто кивает. Тот целует его осторожно, будто бы спрашивает разрешения. Их губы сминают друг друга бережно, боясь навредить. Альфа обнимает крепче, руками заслоняя собой от всех невзгод. Жаль, что главную боль доставляет он сам.///
В клинику едут как и договаривались вместе. Одна часть Юнги говорит, что он может пойти один и в этом нет ничего плохого, вторая же жаждет быть в этот момент с мужем. Обе эти стороны разрывают омегу за день до осмотра, но всё решается само по себе. Чимин, не забывший о приеме, начинает собираться заранее. За многочисленными телодвижениями скрывается беспокойство. Альфа впервые будет присутствовать на подобной процедуре и это делает его немного нервным. Осознание, что их ребёнок уже сформировался и имеет крошечное сердце, заставляет мужчину почувствовать себя странно. По дороге к клинике он стучит пальцами по рулю, то и дело оглядывая мужа. Тот кажется совершенно спокойным. Это сбивает с толку. Разве он не должен нервничать? Уже в коридоре, сидя в ожидании, Чимин расслабляет галстук, который так старательно завязывал. Юнги разглядывает брошюру, валявшуюся на столике перед кабинетом. И почему он такой спокойный? Он сам не знает. Может, потому что полностью принял факт своей беременности за эти три недели? Или потому что рядом с ним Чимин и одно это действует лучше любого успокоительного? — Доброе утро, — приветствует их доктор Пэ. — Доброе. — Как себя чувствуете? — В порядке, — кивает Юнги. — Есть усталость? Тошнота не возвращалась? — Нет, всё хорошо. — Отлично. Сперва возьмём кровь, а после сделаем узи. — Ладно. — Не боитесь вида крови? — Нет. — А Ваш муж? Юнги поворачивается к Чимину и вскидывает бровь. — Нет, всё в порядке, — отвечает альфа. Он находит иголки жуткими, но он достаточно взрослый, чтобы не бояться подобных вещей. — Это прекрасно. Не хотелось бы, чтобы кто-то упал в обморок, — шутит доктор. После сдачи анализов они следуют в кабинет узи. Гель немного холодный, от чего Юнги вздрагивает, но улыбается. Через пару секунд они увидят свою бусинку. Узист размазывает гель и водит датчиком по животу, разглядывая чёрно-белую картинку на экране. Чимин смотрит туда же, но отчаянно ничего не видит. — Вот, — показывает узист. — Это ваш ребёнок. — Боже, — Юнги больше не может вымолвить и слова. Он хватается за руку альфы, сжимая её так крепко. — Он такой крошечный. — Видите, шевелит руками, а теперь послушаем сердце. Омега распахивает глаза и не может поверить в происходящее. Прямо сейчас они слышат, как бьётся сердце их ребенка. Растрогавшись, Юнги промагивается, чтобы не дать волю слезам. Чимин продолжает держать его за руку, не говоря ни слова. Из кабинета они выходят молча, получив на руки рекомендации и рецепты, так же одобрение поездки на Чеджу. В машине царит тишина. Наэлектризованная, но приятная, уютная, та, что не требует слов. Омега держится за живот и, не переставая, улыбается. Он кусает губы, пытаясь успокоиться. Получается ли? — Мне нужно на работу. Вернусь пораньше и начнем собираться. Что скажешь? — произносит Чимин. — Хорошо, — кивает Юнги. По дороге до дома омега всё смотрит на их первое узи.///
Юнги прекрасно помнит, когда был на Чеджу в последний раз. Если быть точнее в первый и последний. Тем летом его родители, наконец, взяли совместный отпуск и собрались в небольшое путешествие. Для маленького Юнги это было похоже на сбывшуюся мечту. Первый полет на самолете прошел относительно хорошо, хоть его чуть не вытошнило при посадке, это не испортило впечатления. Отец носил его на руках по аэропорту, скупив всевозможные сладости в магазинчике, и строил рожицы, чтобы его развеселить. Папа фыркал, что Юнги уже большой и может ходить сам, но сам Юнги, конечно же, делал вид, что он тот ещё малыш. Походы на пляж сопровождались построением песчаных замков, всегда разных. Ещё Юнги любил, когда его закапывали в прохладный песок и он мог не так сильно жариться на солнце, а вечером непременно рожок ванильного мороженого. Была и туристическая вылазка в национальный парк, который показался тогда необъятным, а гора Халласан запомнилась большой и красивой. Юнги до сих пор хранит фотографии с того времени. Одним словом на Чеджу было волшебно. Омега часто вспоминает этот отдых после смерти отца, и сейчас, взлетая над Сеулом, волнуется, прямо как в тот самый первый раз. Чимин держит мужа за руку и гладит большим пальцем мягкую кожу. У Юнги горят глаза, словно он ребёнок, получивший свой рождественский подарок. В груди от этого сердце сжимается, будто нечто дорогое здесь и сейчас, а всё остальное неважно. Полет проходит быстро ровно настолько, насколько это возможно со всеми удобствами первого класса. Юнги немного клонит в сон, беременность даёт о себе знать. Дом на берегу моря в зимний сезон смотрится особенно хорошо, пыша теплом и уютом. Спальня, как и предполагалось, с прекрасным видом. На Чеджу редко бывает снег зимой, но это совсем не печалит. Главное, что погода мягкая и можно не трястись от холода, как в Сеуле. — Красивый дом, — отмечает Юнги. Он видел такие только в фильмах. — Тебе нравится? — Да, здесь уютно, — оглядывая гостиную, произносит омега. — Это хорошо. — Почему? — Если захочешь, мы частенько будем сюда приезжать. — Ладно, — пожимает плечами Мин. Этот дом Пак купил для Сюмина на годовщину, но так и не успел его сюда привезти, да и сам не мог собраться с силами, чтобы приехать. Выглядит лицемерно, возможно, даже лживо со стороны Чимина, но то, как Юнги улыбается сейчас, делает всё на свете неважным. Пара держится вместе, но всё так же немногословна, как последние пару дней. Юнги так спокойнее. Конечно, ему хочется снова ластиться к мужу и мурчать кисой, но обида, засевшая в груди не дает лишний раз продохнуть. Чимин же, видя что всё налаживается, решает поддаться моменту и отдохнуть. Хмыкая сам себе на мысль о том, что он, наконец, послушался доктора и взял отпуск, пусть это и всего пара дней. Смена обстановки определенно идёт им на пользу. Ужинают в ресторане недалеко от дома. Альфа рассказывает истории из студенчества, внезапно решив, что Юнги будет любопытно. Омега впитывает как губка, хочет узнать больше, однако не выказывает излишнего интереса. Чимин берёт его за руку и целует, глядя прямо в глаза, будто бы сцена из фильма, которая должна взбудоражить зрителя. Юнги распахивает глаза, выводя губами идеальное «о». Слишком неожиданно. Это ведь всего лишь невинный поцелуй, ничего такого, что могло бы заставить омегу ёрзать на стуле и вспыхнуть щеками. Он так влюблён. От этого становится трудно дышать. Омега выпивает бокал с соком и глупо улыбается. Альфа просит подать десерт и кормит с ложечки нежным чизкейком с малиновым сиропом. Утром они отправляются в океанариум, и Юнги счастлив как дитя, только не хлопает в ладоши от радости. В детстве омега мечтал стать морским биологом, но что-то не срослось, не получилось. Он говорит об этом без сожалений, без тени грусти, но с таким живым интересом, словно готов завтра же выйти в экспедицию, если его позовут. Мужчина следует за мужем тенью, ловя себя на мысли, что не против так проводить своё свободное время. Естественно, Юнги не читает чужих мыслей и ему видится лишь спокойный взгляд альфы, исследующий огромный аквариум. Он не видит, как этот самый альфа смотрит лишь на него и ловит его улыбки. В доме горит камин, потрескивая поленьями. Юнги укутался в плед и пьёт горячее какао. Он так устал за день, но с радостью обошёл каждый уголок океанариума, увидел, как кормят акул, посмотрел на шоу дельфинов. Хорошо вот так на денёк вернуться в детство, забыв о тяготах взрослой жизни, о страхах и сомнениях. Омега тянет губы вверх, завтра у них поход в Халласан, а потом обратно в Сеул. Ванну он принимает с большим количеством пенки и вазой фруктов. Чимин лишний раз его не трогает, не спорит с ним, угождает. Съев почти все виноградинки, Юнги принимается за мытье. Спать ложатся вместе. Омега принимает целомудренный целуй от мужа в уголок губ и мгновенно засыпает, убаюканный теплой ванной и хорошим днём. Юнги хотел забраться на Халласан, чтобы увидеть снег. Не то, чтобы он был от него в восторге, но сейчас не может нарадоваться. Предложение слепить мини снеговика Пак отверг, и теперь Мину приходится корячиться одному. — Ты всерьёз хочешь это сделать? — Разве ты не видишь? — спрашивает омега, указывая на только что скатанный шар. — Первый готов. — Юнги, тебе не следует напрягаться. — Тогда помоги мне, — шипит мятноволосый, поворачиваясь к мужу. Чимин тяжело вздыхает, присаживаясь на корточки и принимаясь катать второй снежный шар: — Ты доволен? — Сейчас обоссусь от радости, — натянуто улыбается Юнги. «Снова стал ёрничать,» — отмечает про себя мужчина и хмыкает. — Твои руки совсем замёрзли, надень перчатки. — Я же не закончил, — канючит омега. — Я доделаю. — Давай быстрее, — бубнит Юнги, засовывая руки в подмышки в попытке их согреть. — Ну как? — Это самый уродливый снеговик из ныне живущих, — вздыхает Мин. — Не надо его оскорблять. — Это констатация факта, он ужасен. — Но ты доволен? — Да, — наконец, отвечает Юнги. — А теперь я хочу есть. — Как насчет говядины? Здесь должно быть хорошее барбекю. — Пойдем быстрее. День пролетает незаметно. Юнги и не замечает, как жмётся к мужу, пока они едут обратно. Дома он снова пытается совладать с собой, надев маску безразличия, но та давно треснула. Поцелуй становится настойчивым, когда Чимин проталкивает свой язык. Они оба знают к чему ведут такие поцелуи. Альфа пересаживает Юнги к себе на колени, это немного неудобно, но его это ничуть не смущает. Омега стонет в губы и ёрзает на бёдрах. Мужчина сминает ягодицы и одной рукой тянет футболку Мина вверх, а после скользит по телу взглядом: молочная кожа, розоватые соски, округлившийся живот. Юнги остается в одних коротких домашних шортах. — Ты тоже снимай, — хрипловатым голосом говорит омега. Его взгляд затуманен, а тело хочет большего. — Командуешь сегодня? Мне нравится, — ухмыляется альфа и снимает майку через голову. Он целует шею, опускается ниже, лижет бусины сосков и чуть покусывает их. Юнги шипит, подаваясь вперёд, его член уже привстал, а задница стала намокать. — Вылижи меня, — требует мятноволосый. — Мой принц сегодня такой властный. Давай, малыш, вставай, папочка вылижет тебя. Юнги поджимает пальцы на ногах от предвкушения. Он послушно слезает с бёдер и встаёт на колени, опираясь на изголовье дивана. Его смачно шлепают по заднице, на что парень шипит и бросает на мужа похотливый взгляд. Пак сжимает ягодицы, а после медленно снимает непростительно короткие шорты с уже намокшим бельём, оставляя на муже только носочки. — Мой мальчик уже намок, — причитает он, выцеловывая спину. Омега выгибается в пояснице и нетерпеливо крутит попкой, за что получает ещё один смачный шлепок. Альфа тут же целует место удара и оглаживает ягодицы. Юнги мог бы кончить от одной прелюдии, ведь Чимин редко был с ним таким нежным и жёстким одновременно. Пак проходится широким мазком по сочащейся дырочке, а после с удовольствием наблюдает за вибрацией, прошедшей по телу омеги. Он проталкивает язык, заставляя мужа застонать, знает, как сделать ему хорошо. Ножки в тёплых носочках заставляют член альфы дёргаться сильнее. Юнги сам насаживается на язык, желая получить максимум удовольствия. Альфа приспускает свои брюки и начинает надрачивать себе. — Вставь мне, быстрее. — Такой нетерпеливый, такой нуждающийся. Чимин входит одним размашистым толчком, сразу начиная двигаться. — Боже, Боже… — шепчет омега, его не держат руки и он уже опирается на изголовье грудью. Его собственный член сочится и пульсирует, нуждаясь в ласке. Мин тянется к нему, но Пак перехватывает руку и заводит за спину. — Нельзя себя трогать, — говорит он, прикусывая ушко. — Тогда прикоснись ты! Чимин! Мужчина сжимает ягодицы и долбится сильнее. Юнги с ним дуреет. Мысли отходят на второй план, всё становится неважным, мир сужается до «здесь и сейчас». Хочется больше, хочется сильнее, жёстче. Но Чимин выходит из его жадной дырочки и садится на диван. — Залезай, — тяжело дыша, говорит альфа. — Сегодня я командую! — дует губки Юнги. — Тогда повелевай мной, — шепчет Чимин и тянет к себе омегу. Омега садится верхом на мужчину и глубоко целует, сплетая языки. Он стонет в губы и елозит на бёдрах. — Подрочи, подрочи их вместе, — стонет он. Пак принимается дрочить оба члена и доводить омегу до исступления. — Хочу трахнуть тебя, — произносит альфа, просовывая палец в дырочку. — Сделай это, трахни меня. Быстрее. Юнги нетерпеливо насаживается на член. Мужчина оглаживает живот и любовно смотрит на своего мужа. — Ты прекрасен, — шепчет Пак, трахая омегу сильнее. Мятноволосый томно прикрывает глаза, облизывает губы, двигаясь вверх-вниз. Этот вид делает альфу безоружным. — Хочу кончить, заставь меня кончить! — словно в бреду произносит Мин. — Давай, малыш, кончай. Мужчина долбится без остановки, оглядывает тело, пожирая его глазами. Он попадёт по комку нервов, заставляя омегу стонать громче. Альфа дотрагивается до истекающего члена и делает пару движений. Юнги кончает, тяжело дыша и закатывая глаза от наслаждения. Он утыкается в мокрую шею, пытаясь выровнять дыхание. Чимин продолжает фрикции, а после изливается глубоко внутрь, пока по телу омеги проходит дрожь. После душа Мин чувствует себя выжатым, как лимон, но до одури счастливым. Обратно в Сеул он едет с легкой душой, крепко сжимая руку мужа.///
— Чимин? — Сокджин не сразу верит своим глазам, когда видит в коридоре мятную макушку, а потом и своего друга. Вопрос «Что они тут делают?» отпадает сам собой. Омега пристально осматривает тонкую фигуру мальчишки, небольшой живот и обручальное кольцо на безымянном пальце не оставляют сомнений. — Ким Сокджин-ши, можете проходить, доктор Вас ожидает, — из кабинета выходит медсестра и приглашает на приём. Выходя из клиники, омега то и дело оглядывается по сторонам. Обида, приправленная неприязнью, разрастается внутри как снежный ком, становясь бурлящей злостью. Джин стискивает зубы, будто бы терпя боль от удара. Жизнь снова дала ему под дых, в лице этого нищего сопляка. Омега садится за руль, не замечая, как трясутся его руки. Тягучая, чёрная как смола, обида клокочет внутри него, разъедая внутренности настолько сильно, что начинает кружиться голова. Он судорожно хватается за телефон в нетерпении услышать голос. — Милый, привет, я соскучился, — этот голос укрощает всех демонов, вливаясь в уши точно сладкий мёд. — Ты скоро освободишься? — так похоже на Джина и его манеру общения. Не умея отвечать на ласковые речи тем же, он старается говорить по делу. — Могу выехать сейчас же, — Джун знает своего соулмейта, как свои пять пальцев. Стоит ли говорить, что обычно Сокджин не звонит по пустякам, чаще, когда его что-то беспокоит. — Хорошо, — звучит почти как приговор. — Милый, ты в порядке? — участливо спрашивает Ким. — Да, да, поговорим дома. Жду тебя, — на этом омега отключает звонок и вытирает с лица непрошеные слёзы. Дома он выпивает успокоительное, наверняка зная, что иначе разговор пройдёт в тяжёлом ключе. — Привет, — мягкий голос звучит совсем близко. Его можно коснуться, ему можно посмотреть в глаза. — Джун, ты знал? — О чем ты, милый? — Я сегодня был в клинике, — начинает Джин. Вид его кажется отстранённым, даже незаинтересованным, но руки его выдают, то и дело поправляя запонки. — Почему не сказал раньше? Я бы поехал с тобой. Джини, — Намджун обнимает его сзади, положив подборок ему на плечо. — Я встретил там Чимина. Ты обо всём знал, — омега вздёргивает плечом, вырываясь из кольца рук и смотрит прямо в глаза. — Он женился? — Ох, ты об этом… — Так ты знал? — Он пришел посоветоваться со мной, скорее, я дал ему совет. — Зачем ты это сделал? — Зачем помог другу? — Ты знаешь, о чём я. Этот парень ему не ровня. Это всё из-за беременности, да? Сделал бы аборт и дело с концом. — Когда ты стал таким циничным? — Прости, что? — омега не может поверить своим ушам. — Ты меня прекрасно слышал, Джин. Когда. Ты. Стал. Таким. Циничным? — голос, доселе мягкий, становится жёстким. — Не делай из меня изверга. — Ты сам начал этот разговор. — То есть, ты бы взял в мужья любого, кто бы залетел от тебя? — Не переиначивай мои слова, — альфа проводит рукой по лицу. — Ответь на вопрос. — Во-первых, у меня уже есть муж, во-вторых, залёт это не про нас. Мы планируем завести ребёнка. Верно? Не молчи, я задал тебе вопрос, — железным тоном произносит Намджун, хватая мужа за локоть. — Считаешь себя правым? — глаза омеги горят огнём, вырываясь из хватки. — Боже, Сокджин, перестань. Я просто с ним поговорил. Вопрос об аборте не стоял в принципе, если ты хочешь это знать. Чимин сказал, что возьмёт на себя ответственность. Кто я такой, чтобы вмешиваться в это? — разводит руками Намджун. — Как минимум, друг Сюмина. — Сюмина больше нет, — рявкает альфа, но тут же жалеет об этом, видя реакцию мужа. — Ты бы тоже обо мне забыл, если бы я умер? — Сокджин звучит потухшим голосом, оседая на постели. — Что ты такое говоришь? — Мы ведь соулмейты, Намджун, я чувствую каждый стук твоего сердца, но тогда почему я не могу тебя понять сейчас? Будто ты чужой для меня человек, — омега смотрит в никуда и мотает головой, словно в бреду. — Джини, я бы никогда-никогда не смог тебя забыть, — садясь рядом с мужем, отвечает Намджун. — Почему ты скрывал это от меня? Как эта подстилка могла забеременеть? — поджимает губы Сокджин. — Милый, пожалуйста, не надо волноваться. — Даже эта маленькая шлюха смогла это сделать, — не слыша слов мужа, причитает омега. — Прекрати его так называть. Ты ведь у меня не такой, Сокджин. Тебе не идёт. — Хах, одним всё, другим ничего… — омега прижимает руки к лицу и начинает всхлипывать. — Милый, пожалуйста, — альфа садится на корточки, пытаясь взглянуть на мужа. — Ты тоже уйдёшь от меня? Или заведёшь себе любовника? Я не переживу, слышишь! Я не смогу, — шепчет Сокджин. — Я никуда от тебя не уйду. Что за мысли? — Ты найдёшь себе другого, да? Не бракованного? — омега не чувствует слёз на своих щеках и то, как его всего трясёт. — Джин, Джини, любимый, посмотри на меня, — Намджун фиксирует голову мужа руками и смотрит ему прямо в глаза. — Я здесь, мы вместе, я люблю тебя. Ты слышишь? Я тебя люблю. Больше всего на свете. — Но я не могу дать тебе ребёнка. — Мы что-нибудь придумаем, мы попытаемся снова, да? Вместе. Я не вижу никого другого рядом с собой, только тебя, — выцеловывая слезинки, продолжает альфа, — Ты вся моя жизнь. — Поклянись, поклянись, что не оставишь меня. — Я клянусь. Наши сердца бьются в унисон, слышишь? — мужчина встаёт, прижимает Джина к груди и принимается гладить по голове. — Обещаю, моё сердце стучит, пока ты рядом, пока ты со мной. Через пару минут всхлипы стихают и омега проваливается в сон. Альфа осторожно укладывает мужа на постель и оставляется поцелуй на виске.