///
— Как дела? — Не спрашивай, — отмахивается альфа. Его лицо почти ничего не выражает, но глаз нервно дёргается. — Ладно, — пожимает плечами омега, замечая, как его друг старательно держит маску. — Что мы, собственно, здесь забыли? — осматриваясь в торговом центре и привычно включая весельчака, спрашивает Хосок. — О, разве я тебе не сказал? Я ищу подарок для Чимина на Рождество, — радостно объявляет Мин. — Нет, ты благополучно об этом умолчал, — улыбаясь во все тридцать два, выдаёт альфа. — Ведь знал, что я не соглашусь да? — Конечно, знал, — фыркает Юнги. — Идем, сперва нужно поесть. Чон послушно топает за другом, в кафе заказывает стандартный обед, а после сидит и угрюмо ковыряется в тарелке. — Когда ты стал машиной по уничтожению еды? — наконец, обратив внимание на то, что Юнги уже слопал половину заказанного, удивлённо хлопает глазами. — Ну знаешь, когда в тебе кто-то растёт, это происходит само собой, — разводит руками омега. — Жуть какая-то… — Чон передёргивается от таких откровений. — Не то слово… — Почему ты не позвонил Минхо и Ликси? — С чего ты взял, что я им не звонил? — отправляя очередной кусок в рот, спрашивает Юнги. — Да брось, это ясно как белый день. Ты никогда не зовёшь меня пройтись по магазинам, я ведь ненавижу это дерьмо. — Фух, как же я наелся, — пытаясь отдышаться, произносит омега. — Ну так что? — Нууу… знаешь. В последнее время мне тяжело с ними. Не то, чтобы прям напряженно, но переезд, история с рестораном, переход на заочку и увольнение, все это наросло как снежный ком и я уже не знаю, как вообще говорить с ними о Чимине и происходящем. Кажется, я паршивый друг, — вздыхает он, уставившись на свой напиток. — Стой. Ты уволился? — Это всё, что ты услышал? — Нет же, но это было неожиданно. — Пфф… а это было прям ожиданно, да? — указывая на свой живот, интересуется Юнги. — Ну это вообще другая категория моего тотального удивления. Я всё боялся, что Минхо забеременеет, а тут ты… — Ты так и не говорил с ним? — Нет, — цыкает Хосок. — Не думаю, что в этом есть смысл. — Но ведь ты его любишь? — Всем сердцем. — Тогда нужно не опускать руки. Кажется, я тоже люблю Чимина. По-настоящему. Это должно ощущаться так странно? Будто пальцы покалывает и хочется улыбаться от одной мысли о нём. — Скорее всего да? — разводит руками Чон. — Я не знаю, что ответить. Это сложно. Даже если ваши сердца бьются в унисон, эта та ещё загадка. Я свою так и не разгадал. — Вы обязательно помиритесь. Минхо ведь любит тебя. — Иногда этого недостаточно. — Не говори так. Иногда и любви одного может хватить на двоих. — Ты какой херни начитался, что стал говорить такие вещи? — Ничего не начитался, — дуется омега. — Тогда что? Ты хоть папе звонил? Он вообще в курсе? — Боже, Хо! Прекрати меня пилить! — вспыхивает Мин. — Юнги, ты уязвим перед ним. Чимин буквально держит твою жизнь в своих руках. Ты вообще понимаешь это? — Я знаю, и хочу ему довериться, — глядя в глаза другу, произносит Мин. — Он хорошо к тебе относится? — Да, да, и этого достаточно, — кивает Юнги. — Ты ведь расскажешь мне, если что-то пойдёт не так? — Я обязательно тебе расскажу. — Поклянись на мизинчиках, — вытягивая палец, говорит альфа. — Боже, ты такой ребенок, — смеётся омега, но всё же скрепляет их обещание. — Я так и не понял, что ты планируешь делать с учёбой, — переводит тему разговора Хосок. — Буду учиться на заочном, всё просто. — А что с работой? — Решил уволиться, чтобы всем было спокойнее. Тем более щенок требует много внимания… — Стой, щенок? — вскидывает бровь друг. — Да, нашёл его на улице. — Что ещё произошло, пока я спал? — наиграно сердится альфа, явно намекая на старый голливудский фильм. — Просто заткнись, доедай и пойдём. Я всё ещё не знаю, что ему подарить. — Я уже и забыл, зачем мы здесь, — хмыкает Хосок. После трёхчасового шопинга альфа чувствует себя вымотанным, уставшим, но довольным, ведь впервые за эти дни он смог расслабиться и не думать о своих проблемах.///
Омега долго размышлял над тем, чтобы позвонить домой и рассказать обо всех переменах случившихся за последнее время. Он идёт в комнату, которая впоследствии должна стать детской, и вместе с щенком устраивается в кресле. Он долго крутит в руке телефон, думая о человеке, который, наверное, по всем законам жанра должен сейчас его поддержать. Мин кусает губы и жмёт на кнопку вызова. Зачем он звонит ему? Чего ждёт? Гудки давят на мозг, тело начинает потряхивать. Хочется бросить трубку и отшвырнуть подальше телефон, но на той стороне слышится тишина. На звонок отвечают. — Алло. — Алло, папа… привет, — тихо произносит Юнги. — Привет, — на фоне слышится голос отчима, смеётся над чем-то вместе с братом. Ничего не изменилось за это время. — Как дела? — Всё как обычно, — устало отвечают на том конце. — Ты что-то хотел? Я занят немного сейчас. — У тебя будет внук, — выпаливает Мин. — Что? Ты от кого залетел? — Это… — У меня нет денег и времени, чтобы тебе помогать, Юнги-я. Сделай аборт, пока не поздно, — на ходу предлагает решение вопроса папа. — Нет, пап, всё нормально… я просто позвонил сказать тебе об этом. Не волнуйся, я не доставлю тебе хлопот, — давит из себя слова, он не позволит себе сейчас расплакаться. Ни за что. — Ты решил оставить ребёнка? О чём ты думаешь? — О том, что мне не хватает отца, — капли одна за другой катятся по щекам. — Я зря тебя побеспокоил, пока, — сбрасывая звонок и сворачиваясь в маленький клубок, мягко обнимая живот. — Эй, бусинка, все хорошо, все хорошо. — тихо бормочет он. Омега лежит на кровати, его слёзы медленно стекают по лицу, впитываясь в подушку. Раньше Юнги не понимал, почему его папа такой не ласковый, не любящий. Со временем он этого так и не понял, зато смирился, но всё равно надеялся на его любовь. Этот звонок мог быть совсем другим, но его снова не приняли. Дверь в комнату тихонько открывается, Чимин заглядывает сквозь небольшую щёлку: — Пойдём спать. Омега молчит, не может вымолвить и слова. Мужчина заходит в комнату, закрывая за собой дверь и погружая комнату в темноту. Он садится на кровать и мягко ведёт рукой по спине парня. — Что? — не своим голосом спрашивает Юнги, не поворачивая голову. — Посмотри на меня. — Нет, — хмыкает омега и шевелится, пытаясь скинуть с себя руку, за что получает нежный шлёпок. — Эй, — от возмущения омега поворачивается к мужу и смотрит прямо в глаза. — Зато ты, наконец-то, на меня посмотрел, — объясняет своё действие Чимин. Он аккуратно вытирает предательские слёзы, сорвавшиеся с глаз омеги. — Ты не должен из-за них плакать. — Почему? — Ты не должен ни из-за кого плакать. Сантиметры между их губами уменьшаются, а после их не остаётся вовсе. Поцелуй выходит тягучим, таким, какой они любят. Омега хватается за шею альфы и тянет на себя, чтобы ощутить вес тела над собой. Чимин разрывает поцелуй и видит вопрос в глазах Юнги, он принимается кусать его подбородок, линию челюсти, шею, далее ведёт языком по ней, а рукой забирается под футболку. Тело под ним наэлектризовано и жаждет ласки, и если бы Пак умел, он, наверное, дал нечто большее, чем просто секс, ведь это тело хочется любить, жаль, что не его обладателя. Юнги оказывается без брюк и без белья, его дырочка сочится смазкой и хочет быть оттраханной. Омега честен перед собой, он не может устоять перед этим альфой. Его ставят раком, движения отточены, исполнены в совершенстве. Изящного тела касаются сперва руками, а затем и губами, от чего омега млеет, он пленник этих ласк. Хочется урчать, как коту, выгибаться в спине и ластиться. Мятноволосый выстанывает имя своего альфы, когда тот проникает в дырочку пальцами, делая парня сверхчувствительным. — Ты прекрасен, — шепчет Чимин, и пусть это снова звучит только в постели, хочется верить, что это правда. Омега подаётся назад, сам насаживается и, Боже, просит больше, истекая смазкой. Головка приставляется к дырочке, дразнится, а после заходит до упора одним движением. Юнги обнимают за талию, не давая ногам разъехаться. Альфа рычит, делая рваные толчки, он скучал. Метки появляются всюду на спине, лопатках, плечах, шее. Мин стонет в голос, знает, что мужчине это нравится. Его кладут на постель бережно, почти любовно. Волосы небрежно рассыпаются на подушках, Пак обожает это зрелище. Глаза обоих подёрнуты поволокой желания, первого — обладать, второго — любить, одно другому не мешает. Фрикции возобновляются, заставляя тело омеги дрожать. Чимин держит парня за талию, чуть приподнимая его задницу над кроватью, так, что член попадает точно по простате. Юнги облизывает свои пальцы, после касается сосков и стонет в голос. Альфа наклоняется к нему, требуя поцелуя, чтобы потом широко лизнуть уже блестящие от слюны бусины сосков. Он засасывает кожу на груди, где потом расцветают алые метки, выглядит невероятно, все они говорят о том, кому принадлежит их обладатель. — Вставай, — командует Чимин, тут же поднимая парня на руках. Омегу ставят на ноги перед большим зеркалом, заставляя любоваться своим растраханным видом, чуть выпирающий живот делает картину немного дикой. Альфа надавливает на поясницу, заставляя Юнги выгнуться. Член входит до упора, стоны бьются об зеркало и разлетаются по комнате. Это звучит божественно, вызывая бурю внутри мужчины. У омеги дрожат ноги и, если бы его не придерживали, он бы упал на колени. Они целуются, смотря прямо в зеркало, словно друг другу в глаза. Ток прошибает обоих, а фрикции не прекращаются. Оргазм накрывает омегу до кончиков пальцев, он пачкает собственное отражение, скуля от блаженства. Пак слизывает пот с шеи мужа, целует в висок и кончает с рыком глубоко внутрь. Его мятный принц прекрасен.