Все по-честному

Входящий звонок прерывает поцелуй. Мегуми выпутывается из объятий, отходит к окну и принимает вызов. Спину жжет от пристального взгляда Сукуна, который всем своим видом показывает, где он видел его работу. — Надеюсь, я вам не помешал, Мегуми, — Годжо на том конце трубки кажется отвратительно счастливым и бодрым. Сукуна, который ни разу не подслушивает, недовольно фыркает и показательно закатывает глаза, когда Мегуми оборачивается. — Просто сбросьте координаты. — Почему из всех вариантов, ты сразу выбираешь плохой? — Потому что я вас знаю, Годжо-сенсей. Потому что за столько лет ничего не меняется. Координаты, цель и имя второго шамана приходят через минуту. Соседний город, проклятие второго уровня, Итадори. — Тебе хоть платят за сверхурочные? Двойная оплата за работу в выходные? Сукуна в последнее время придирчив, ворчлив и недоверчив. Впрочем, Мегуми и сам ждал передышки, чтобы побыть вместе, поэтому все понимает. — Ты знаешь, что нас мало. — Знаю. «И это не может не радовать», — повисает между ними. «Я тысячелетнее проклятие, — говорит вскинутый вверх подбородок Сукуна, — и я — твой выбор». Мегуми не нужно напоминать, Сукуна действительно его выбор. Выбор, о котором он не жалеет вот уже два года. И он никогда не думал исправлять его сущность. — В последнее время проклятия как с цепи сорвались, — вздыхает Мегуми, падая на диван рядом, и закрывает глаза. — Хочешь сказать, — задумчиво тянет Сукуна, проводя пальцем по его залегшим теням, по линии челюсти, чтобы потом заставить смотреть прямо, — я сыграл в этом свою роль? Вопрос, на который нет готового ответа. Но это запасной вариант организации, пока они отрабатывают первый. Итадори, помня прошлое, ставит на то, что подобное притягивает подобное. Мегуми разъезжает по стране, устраняя проклятия. Что в это время творит Сукуна — не его дело. Негласное правило появилось само собой, никто не запрещал и не угрожал, просто Мегуми действительно предпочитает ничего не знать и только верить, что он не перейдет черту. — Если есть претензии, предъявляй их сразу. Мегуми поднимает руки, сдаваясь, и улыбается. Сукуна и быстрое решение проблем — это нечто. Да, он сует нос куда не стоит, бесит организацию и наверняка уже в курсе всех данных задания, но проворачивает все так, что на Мегуми это никак не отражается. Забота в чистом виде, и глупо отрицать, что она не приятна. — Встретимся завтра. — Я слышал что-то похожее три дня назад. Мегуми прислоняется лбом к его плечу, чувствуя, что еще немного — и он никуда не поедет. — Мне решить?.. — Нет! Слишком резко. Мегуми морщится, Сукуна приподнимает брови, не то чтобы удивленно, и кривит губы. Сборы — футболка, зубная щетка, зарядка и что-то еще, что он точно забывает, — проходят в тишине. Мегуми тонко улавливает момент, когда настроение Сукуна меняется и не в лучшую сторону. Но он отмахивается, обещая себе провести анализ чуть позже, сейчас не время. Сукуна не требует внимания, не тянется потрогать его везде, как обычно бывает, даже не отпускает едкие пожелания в адрес Итадори — у них взаимная неприязнь. — Не спеши использовать технику Десяти теней, — единственный совет, который прилетает до того, как Мегуми успевает захлопнуть дверь. Совет, больше похожий на угрозу. Умрешь — воскрешу и убью уже сам. Но Мегуми три года назад и Мегуми сейчас — два разных человека. Никакой смерти для победы.

***

В гостиной приглушен свет, на столе в шахматном порядке выстроен алкоголь, Сукуна сидит на подоконнике, лениво помешивая лед в стакане с виски. — Я дома, — сообщает Мегуми, получает кивок в ответ, опускает рюкзак на пол и ставит принесенный букет роз в бутылку с водой. Вазы в их доме нет. Привычное любопытство Сукуна не проявляет, и это напрягает. Он надеялся, что его настроение изменится. — «Завтра» наступило еще двадцать пять часов назад, — Сукуна смотрит в окно и не смотрит на Мегуми. И не реагирует, когда тот забирает стакан, лед уже растаял, хотя это и неважно — ни он, ни Сукуна не пьют. Просто кое-кому нравится упорядочивать мысли, наблюдая, как свет преломляется в жидкости. — Непредвиденные обстоятельства. Сукуна усмехается и наконец-то поворачивается к нему. Мегуми хочется обнять и поцеловать его — все, о чем он мог думать, пока шинкансен несся в сторону Токио. Вырубить телефон и на пару дней быть вне доступа для всех, кроме Сукуна. Еще недавно «скучал» звучало бы дико, но сейчас — да, скучал. Ему просто необходимо искупаться в чужом самодовольстве, хитром прищуре, ехидных ухмылках и всепоглощающем обоюдном желании обладать. Мегуми тормозит, изучая атмосферу. — У нас... проблемы? — Нет. Ясно, значит, проблемы. Мегуми отступает назад, ставит стакан на стол и уходит отмокать в ванной. Сукуна не присоединяется. Привычная уверенность, болтливость — падают до минимума, тактильный контакт исчезает вовсе. Два дня Сукуна молча наблюдает за Мегуми со стороны, отвечает односложно и замыкается в себе, о чем-то размышляя. Хорошо, что Мегуми уже знает это состояние. В первый раз было пугающе. Тогда он не понимал, что происходит. Вариантов было море, но правильным оказался простой и нереальный. Тогда он вполне верил, что Сукуна собирается его бросить, перед этим втянув в какой-нибудь план по уничтожению шаманов. «Надо же, даже тысячелетние проклятия испытывают неуверенность в своем партнере, — смеется Нобара, а потом соглашается: — Впрочем, неудивительно». Да, Мегуми вполне понимает проблему. Иногда сам задается вопросом, зачем он нужен Сукуна. И тогда тот объясняет словами и действиями, что любит его — человека, шамана, потомка великого клана — всего. Сукуна не спешит обижаться, тоже понимая, что в отношениях проклятия и шамана есть место сомнениям. Поэтому Мегуми отводит ему неделю. Неделю, чтобы увязнуть в сомнениях, укрепиться в них, растерять всю уверенность в собственной значимости и начать подозревать. В первые дни лучше не лезть, иначе можно послужить триггером для раздражения, а где раздражение Сукуны, там и минус несколько проклятий. Неплохо, но кто знает, когда проклятия заменят люди, поэтому желательно не провоцировать. В прошлом Сукуна справлялся за три дня, в настоящем идет уже пятый. — Гадаешь? Букет уменьшился до двух роз, остальные, с оборванными лепестками валялись на полу. — Не мешай, счет не в твою пользу, — Сукуна дергает плечом и переходит к следующему цветку. — Кстати, если попросишь извиниться за плешивый букетик от какой-то девчонки, не дождешься. Серьезно?.. — Хорошо, давай доверимся им, — Мегуми хлопает в ладони, садится на пол рядом, задевая плечом плечо Сукуна. Тот прерывается на долю секунды, зависает, окидывая подозрительным взглядом, и вновь начинает измываться над цветком. Мегуми скрещивает пальцы и надеется, что сегодня ему повезет. — Не повезло, — сообщает Сукуна. — Остался последний. Мегуми целует его в плечо. — Букет достался мне по случайности, от какого-то старика, который закрывал магазинчик. Просто, чтобы ты знал. Мегуми перебирается на колени к Сукуна, но тот не реагирует, продолжая обрывать лепестки. Следующий поцелуй приходится в скулу. — Велел подарить матери, — Мегуми едва слышно хмыкает и успевает заметить, как Сукуна бросает на него быстрый взгляд. — Если нет матери, то сестре. Нет сестры, то девушке. — Тебя морально избили. — Да, хорошо, что в списке не было отца. — Что с разгулявшимися проклятиями? Уже готов план по моему уничтож... Нет, не то, — Сукуна делает вид, что не может подобрать верное слово. — Хватит ли сил, чтобы снова запечатать меня? — Итадори прав, слишком много думать вредно. — Этот щенок? Сукуна получает несильный удар в бок, растягивает губы в довольной и такой знакомой улыбке. Мегуми не может не улыбнуться в ответ. Когда Сукуна прижимает его ближе, он спрашивает: — Что там? — Не любит. — Бракованные цветы, — вздыхает Мегуми, качая головой. — Им не понять, как сильно ты мне нравишься. Сукуна ухмыляется. Не верит. — Подробнее, Мегуми. — Два года тебе мало? Я терплю твой характер и твои выходки. Я не участвую ни в каких заговорах против тебя, и опустим момент, что их нет. Ты мне нравишься, просто потому что, а не за что-то. — М-м-м, счет выравнивается, неплохо идешь. — Чего тебе еще не хватает? — Мегуми исчерпал запас красноречия, еще немного, и он вспыхнет от смущения. — Компенсации. Думаешь, душевные терзания короля проклятий окупятся парой фраз? Король проклятий? Скорее, король драмы и чертов манипулятор. — И сколько дней ты терзался? — Дай посчитать, — Сукуна смотрит в потолок, прикусывает губу, пытаясь сдержать ухмылку, — два дня. В остальные было забавно наблюдать за тобой.