***
Джон живет на ранчо за городом неподалеку от аэродрома Ника Рая. Правда это только называется «ранчо». На близлежащих пастбищах совсем нет животных. У ворот располагается одно кукурузное поле, которое может быть просто показным, а может, и нет, и пара теплиц вдоль дороги к главному дому. Все в этом месте так и кричит "богатый мажор". Дом выглядит огромным, как один из тех причудливых деревянных коттеджей, которые Мэттью видел в горах у себя на родине. За домом разбит ухоженный сад с видом на реку и горный склон, а рядом находится что-то вроде амбара с маленькой деревянной башенкой. В мягком оранжевом свете сумерек он выглядит великолепно. Он паркует свой автомобиль и щурится за пристройку, быстро угасающий солнечный свет не помогает делу. Это что, самолеты там, на траве? Боже. Мэтт вылезает из-за руля и направляется ко входной двери, вежливо стучит. Выжидает, изучая все вокруг чуть повнимательнее. Дом, кажется, почти новый… вероятно, он построен не более пяти лет назад, древесина в слишком уж хорошем состоянии. Стекло в дверях блестит, и он изучает свое отражение: выглядит неплохо, если брать в расчет то, что он почти не спит. Раздается тихий шорох открывающейся двери. — Рад тебя видеть, — говорит Джон, приветствуя Мэтта. — Чувствуй себя как дома. Внутри дом выглядит еще более роскошно, чем снаружи, но это сдержанная, минималистская роскошь. Заметно, что Сид вдохновлялся скандинавским стилем в интерьере, и украсил это место декором из дерева и стекла, который, вероятно, стоил больше, чем все здания в Фоллс Энде вместе взятые. У него люстра из оленьих рогов, мать вашу. Рогов! — Милое местечко, — тихо присвистнув, говорит Мэтт. — Благодарю, — отзывается Джон. — Кидай вещи, куда хочешь. Я подумал, что мы могли бы выпить по чашечке кофе, прежде чем отправиться в спальню. Именно это они в конечном итоге и делают. Джон ведет его на кухню, достает Френч-пресс и пару изящных чашек, а так же небольшую тарелку с печеньем Тюиль*. Требуется приложить недюжие силы, чтобы не запихнуть их все сразу в рот, вместо этого вежливо потягивая кофе. Хотя Джон и радушный хозяин, в воздухе витает некий дискомфорт. Словно ни один из них не знает, что делать дальше. Это понятно, так как… ну, они все еще выясняют, чего именно хотят друг от друга. Но тяжелая атмосфера напрягает. Мэттью пришел сюда совсем не для того, чтобы пить кофе со сладким, маслянистым печеньем, будучи слишком вежливым, чтобы съесть все до последней крошки. Он пришел сюда, чтобы лучше понять, что конкретно Джон хочет ото всей этой ситуации. И потрахаться. Мэттью делает глубокий вдох и откашливается. Лучше сейчас, чем никогда. Он не сделает ситуацию еще более неловкой, чем она уже есть. — Так как это будет? Джон поднимает на него взгляд. — На самом деле у меня не было никакого плана, — задумчиво тянет тот. — Я хотел сделать что-то отличающееся от прошлого раза. Много думал о том, чтобы разработать тебя языком, но есть и другие вещи, которые хотелось бы воплотить в жизнь. Оу. Так он планировал это. Мэтт не уверен, то ли польщен, то ли взволнован, то ли отчаянно возбужден. А может быть, все сразу. — Это здорово, — справляется он собой. — Эм… но я имел в виду в обобщенном смысле. Мужчина выглядит удивленным. — Я думал, это очевидно, — произносит он. — Мы много занимаемся сексом и оставляем это между нами. — Хорошо, — соглашается Мэтт. — Но когда ты говоришь «оставляем это между нами», как далеко это распространяется? Ты… открытый гей? — Моя семья… — начинает Джон, но затем останавливается. Прикусывает губу и видно, что это весьма неприятный для него разговор. Он пытается опять. — Я рассказал братьям несколько лет назад. Что я, эм, «играю» за обе команды. Я… — Пауза. — Я не люблю говорить об этом. Таким образом, ясно, что в целом ответ «нет». — Понимаю, — отзывается Мэтт. — Я тоже опасаюсь рассказывать всем подряд. Особенно если плохо знаю человека. Джон, кажется, чуть успокаивается. Словно до этого момента боялся, что Мэтт может начать смотреть на него свысока из-за того, что тот открыто не гордится своей ориентацией. Лет десять назад он, скорее всего, осудил бы. Но сейчас? После того, как мама плакала и горевала о будущем, которого ее сын не хотел? После глубокой депрессии, из которой все еще пытается выбраться? После домовладельцев, придумывающих глупые предлоги, чтобы вышвырнуть его, после всех увольнений со слишком многих работ без предупреждения? После всех неудачных отношений? После Люка? Теперь Мэттью Рук понимает, почему некоторые люди предпочитают прятать эту часть себя. Черт, да он сам такой же. Он делает это прямо сейчас. У него нет никаких прав осуждать, хотя он этого и не делает. В конце концов, он соглашается воздержаться от упоминания ориентации Джона в любой ситуации, кроме как с ним самим наедине, и тот с энтузиазмом предлагает то же самое. Мэтт соглашается, поскольку предпочел бы «открыться» на своих условиях. Они придумывают не самый оригинальный код: «давай потусуемся сегодня вечером» вместо «давай трахнемся», и строгий запрет на секстинг**. Подобные встречи - это «ночь кино», что, безусловно, ужасная идея. — А что если кто-нибудь спросит нас о фильмах? — задает вопрос Мэтт. — Люди могут начать что-то подозревать, если мы ответим по-разному. — Придумай что-нибудь, — предлагает Джон. — Дай мне знать, что ты сказал, и я буду в курсе. То же самое и с моей стороны. — Не проще ли просто говорить, что мы ужинаем или выпиваем вместе, или что-то в том же духе? Джон усмехается. — Прошу тебя. Никто в это не поверит. И, кроме того, это все звучит слишком… — мужчина щелкает пальцами и хмурит брови. — Как все эти штучки для парочек. Оу. Мэттью в целом уверен, что есть вместе – это самая нормальная вещь для друзей и отличный повод встретиться, но кто он такой, чтобы вступать в споры с адвокатом. — Наверное, ты прав, — соглашается он, и Джон выглядит довольным тем, что снова выиграл. Им не требует много времени, чтобы прийти к соглашению. Все довольно просто. Они едва знакомые по работе люди, у которых время от времени случается секс. Они никому не говорят об этом. Они предпринимают меры предосторожности: прежде всего уже упомянутый код. Мэтт приезжает на ранчо к Джону, таким образом, им не придется беспокоиться о соседях в Фоллс Энде. И конечно, никакого удовольствия без презервативов. — Так ты заставишь меня подписать какой-нибудь контракт? — дразняще спрашивает Мэтт, когда они, наконец-то, заканчивают. — А должен? — отзывается Джон с добродушной усмешкой на губах. Он наклоняется вперед и настойчиво дергает его за плечо. — Пойдем, мы уже и так потратили непозволительно много времени. Он следует за мужчиной наверх. Спальня Джона последняя на этом этаже комната с дверью, которую венчает череп с рогами. Изнутри она прекрасна: отполированное дерево и стекло. Стены украшены черно-белыми фотографиями самолетов. Кровать огромная, достаточно большая и для троих, аккуратно застеленная хрустящими белыми простынями и темно-синим стеганым одеялом. Дверь, явно ведущая в ванную комнату, находится рядом с самым большим шкафом, который Мэтт когда-либо видел. Джон нетерпеливо начинает расстегивать рубашку, указывая на кровать. — Поторопись, — командует тот. — Я хочу видеть тебя. А Мэттью и не требуется повторять дважды. Он быстро раздевается, бросает одежду в беспорядочную кучу и скидывает обувь. К этому моменту все татуировки Джона уже обнажены, а сам он роется в ящике прикроватного столика. Мужчина прикусил губу, явно взволнованный тем, что должно произойти: лицо раскраснелось, член наполовину затвердел. Боже. Он хорош. — Просто предупреждаю, — говорит Мэтт, забираясь на кровать, — у меня не было времени подготовиться к аналу или чему-то еще. Так что лучше римминг перенести на другой раз. Джон выглядит расстроенным, но кивает, выуживая из ящика бутылек смазки и пару презервативов. — Предсказуемо, — ворчит тот. — У меня тоже. — Знаешь, — медленно начинает Мэтт. — Мне на самом деле так нравятся твои ноги… — О? — Джон сразу же оживляется от комплимента. Рук прикусывает губу, медленно проводят кончиками пальцев по внутренней стороне бедра мужчины. — Очень нравятся, — продолжает он. — Передашь смазку? Джон передает, нахальная ухмылка появляется на его лице. — О, да, — бормочет он. — Да… отличная идея. Иди-ка сюда. Мэтт повинуется, проскальзывая мужчине за спину и держа руку под ними обоими, чтобы помочь сохранить равновесие. Вторая ему еще пригодится, чтобы после отдрочить Джону. — Я заметил, что у тебя совсем нет татуировок на спине, — произносит Мэтт, нанося тонкий слой смазки на внутреннюю сторону бедер Джона, в то время как тот приподнимается на локте, опираясь на пару пушистых подушек, ровно настолько, чтобы не раздавить левую руку Мэтта. Разговор всегда делает подготовку немного менее неловкой, по крайней мере, по его опыту. — Есть какая-то причина? — Мне не достать до спины, — отвечает Джон. — Вернее дотянуться-то я могу, но получится неаккуратно. Не тот угол. — Значит, все свои татуировки ты сделал сам? — спрашивает Мэтт. Это впечатляет: все линии аккуратные и четкие, этого достигают за годы опыта и практики. К тому же у Джона их слишком много. — Что тут скажешь? Я человек множества талантов, — отзывается тот, подмигивая. Мэтт еще пару раз проводит по члену, раскатывает презерватив, а затем просовывает его между бедер Джона. Тот прижимает икры и лодыжки вместе. Мэттью свободной рукой давит на колено мужчины, удерживая его. Джон оборачивается назад, ловит его за подбородок, заставляя смотреть себе прямо в глаза. — Погнали, — ухмыляется тот, практически вибрируя от возбуждения. Мэтт игнорирует, наслаждаясь теплом чужого тела, восхитительной теснотой, что они создали. Затем проводит сначала по руке, а потом и по линии челюсти мужчины, почти лениво волоча пальцы, дотрагивается более уверенно и настойчиво, затем переходит к легким, как перышко, прикосновениям. Мэтт пытается запечатлеть реакцию Джона, чтобы никогда не забыть, как красиво дергаются мышцы чужого тела, как сжимаются губы и слегка наклоняется голова. Что заставляет его реагировать, а что нет. Желание поцеловать Джона почти непреодолимо. Если бы они были вместе, он бы… но они не вместе. Они не любовники. Всего лишь два незнакомца, пытающихся ненадолго забыться. Так что вместо этого он довольствуется серией ритмичных толчков и дразнящей мастурбацией. Изучает, как дыхание и выражение лица Джона меняется с каждым движением. Прикушенная губа, наморщенный лоб, низкий стон в горле. — Перестань дразнить, — требует мужчина, хотя и не делает ни малейшего движения, чтобы поймать его руку. Его глаза на мгновение закрываются, когда Мэтт прижимает большой палец к самому кончику, растирая бусину предэякулята. Он уверенно ласкает член: медленно проводит от основания к кончику, пальцы мягко касаются головки, прежде чем снова провести от кончика к основанию. Ему некуда спешить. Неторопливо, но уже не дразня. Мэттью уже давно не мог позволить себе роскошь не торопиться. В последнее время его личная жизнь состояла из нескольких встреч на одну ночь и случайного быстрого секса с незнакомцем в туалете захудалого бара. Это хорошая перемена. Когда Джон с разочарованным стоном кусает его за плечо, отталкиваясь бедрами, он подчиняется ему. Он значительно ускоряется, гонясь за собственным удовольствием между стройными бедрами Джона. Он внимательно наблюдает за ним, хочет… нет, ему нужно увидеть его лицо, когда тот кончает. У Джона, похоже, возникла та же мысль, он хватает Мэтта за волосы свободной рукой, наблюдая своими пронзительными голубыми глазами. Им не требуется много времени. Джон кончает первым, его лицо красиво искажается, когда тело напрягается, и что-то теплое и влажное стекает по руке Мэтта. Дополнительная теснота, вид и звук удовольствия Джона, всего этого достаточно, чтобы и он сам кончил с бессильным стоном. Тело Джона медленно расслабляется, а стальная хватка на волосах ослабевает. Мэтт чуть переносит свой вес с мужчины, но в остальном не делает никаких попыток пошевелиться. Ему просто нужна минутка… — Это, — заявляет Джон между тяжелыми вздохами, — была охренительно классная идея.***
Проходит около трех недель, прежде чем Мэтт умудряется-таки подключить свой телефон и Интернет. Он проводит целую ночь за просмотром Нетфликс между звонками сестрам, родителям, бабушке и дедушке, давая им знать, что он благополучно добрался до Фоллс Энда, опуская часть об убийстве, чтобы лишний раз не волновать. — Bonsoir, — говорит Мэтт, щурясь на маленький сценарий, который написал заранее. Он ни черта не говорит по-французски, так что Гугл Транслейт плюс словарь - это все, что у него есть. Хотя они и из Квебека, его бабушка и дедушка прекрасно говорят по-английски. Тем не менее, ему всегда казалось более уважительным пытаться говорить с ними по-французски, даже если сам он был в этом ужасен. Небольшой доброжелательный жест после стольких лет гневного молчания. На другом конце провода раздается тихий вздох. — Matthieu? — Oui? — Твой акцент все еще отвратительный, — говорит его бабушка, переключаясь на английский. — Ты в порядке, chouchou? Мэтт не может удержаться от смеха. Даже после стольких лет она все та же. — Да, — смеется он. — Да, я в порядке. Прости, что выхожу на связь только сейчас… — Да, да, очень занят, я знаю, — прерывает бабушка. — Ты приедешь домой на День благодарения***? Твоя мать сказала, что ты обещал приехать в этом году. — Э-э… думаю, да, — говорит он. Мама и ее семья так радуются выходным в День благодарения, но сам он всегда с большим рвением отмечал День коренных народов****. Может быть, потому, что отец никогда не тащил его на утреннюю церковную службу. — Завтра попробую отпроситься у шерифа. — Ах да, она говорила, что ты теперь полицейский… это очень мило, гораздо лучше, той непостоянной работы, что была у тебя до этого. Я очень волновалась за тебя, думала, что ты так никогда и не остепенишься. Но теперь ты можешь найти себе хорошую девушку. Он хмурится. «Хорошую девушку» - говорит она, как будто это не Мэттью разорвал все контакты с семьей из-за их гомофобного дерьма. Интересно, что она скажет, если он когда-нибудь приедет на семейный День благодарения с мужем под руку. Скорее всего, даже тогда проигнорирует слона в комнате. Сердечно поприветствует его «друга», демонстративно предоставив им комнату с двумя одноместными кроватями для сна. — Да, — обреченно произносит Мэтт, горький гнев скручивает его желудок. — Да, как-то так.***
Лучшая вещь в Округе Хоуп по мнению Мэттью Рука – это близкие добрососедские отношения, когда все присматривают друг за другом. Это чувство общины и сплоченности. И регулярные мероприятия, конечно же. Почти каждый уик-энд семья Рай устраивает барбекю, и большинство местных жителей приходят, принося различные угощения: пирог ручной работы или макароны с сыром, может быть, маринад для жарки или ящик пива. Мэтт заскакивает почти каждую неделю на пару часов, в зависимости от рабочего расписания. В первую же неделю он приносит с собой ящик пива, подаренный ему Херком-младшим. Проводит время, знакомясь с местными жителями, с теми, кого еще пока не повстречал за время работы. Пастор Джером Джеффрис обычно тоже посещает барбекю, и если тот и заметил, что Мэттью не является частью его паствы, он ничего не говорит. Вообще не поднимает тему религии, за исключением тех случаев, когда вопрос касается непосредственно религиозных вещей. Он спокойный, дружелюбный человек, всегда готовый обменяться любезностями и представить Мэтта своим прихожанам. Хотя фактически мероприятия проходят у Райев, барбекю, безусловно, является общественным достижением. Семейство Фэйергейв приезжает каждую неделю, привозя с собой пару ящиков пива, лимонада и несколько крепких напитков. Келлеты несут бифштексы и домашнее вяленое мясо, а пара, управляющая фермой Санрайз, приносит овощные шашлычки и кукурузные початки. Семья, что держит сады Гарденвью, поставляет завернутые в фольгу яблоки, фаршированные изюмом и сахаром, а также сок и сидр. Список можно продолжать еще долго… у каждого есть что предложить, и каждый этим делится. Барбекю - отличный способ поближе узнать местных жителей, раз уж он волей-неволей стал частью их общины. И кем бы ни была семья Рай, они чрезвычайно щедрые люди, всегда заботящиеся о своих соседях. На третьем барбекю Ник неожиданно отводит его в сторонку, предупреждая, чтобы он никогда не ел макароны с сыром семьи Сид. — Они водянистые, — шепчет Ник. — И веганские. — Оу, — только и может, что сказать Мэтт. Водянистые макароны с сыром – отстой, а вот то, что они веганские – не проблема. Веганская еда может быть довольно вкусной, хотя он все же предпочитает вкус стейка тофу. — Спасибо за предупреждение. — Нет проблем, — говорит Ник и жестом указывает на мясной гриль перед собой. Рядом стоит еще один, который, по-видимому, предназначен для вегетарианских блюд, на нем красиво подрумянивается пара овощных шашлычков. — Могу я тебе что-нибудь предложить? Кстати, рыба, что ты принес, уже почти готова. — Конечно, — соглашается он, и Ник нагружает тарелку хрустящим лососем и парой сосисок. Мэтт направляется к боковому столу, готовый взять столько сладкого картофеля и капустного салата, сколько сможет уместить на свою тарелку. Пастор Сид находится там же, накладывая себе зелень и картофельный салат. — Добрый день, помощник шерифа, — приветливо говорит пастор Сид. — Добрый день, — вежливо отвечает он. — И я не на службе сейчас, так что просто Мэттью. — Приятно слышать, — отзывается тот. — Рад видеть тебя снова. Как обживаешься? — Ммм… все в порядке, — говорит Мэтт. — Честно говоря, все и правда хорошо. А как Вы, пастор? — Более-менее, — улыбается Сид. — Ох… Ты же еще не знаком с моими братьями? Боюсь, Джейкоб ненавидит барбекю. Но он любезно приготовил нам это угощение. Пастор Сид жестом указывает на самые водянистые на вид макароны с сыром, которые Мэтт только видел. Возможно, Ник и не преувеличивал. — И пожалуйста, зови меня Джозеф. Джон! Подойди сюда! Джон, который до этого рассматривал напитки, подходит, выглядя при этом так, будто предпочел бы быть где угодно, только не разговаривать с Мэттом. Или, точнее, разговаривать с Мэттом в присутствии Джозефа. — Рад снова видеть Вас, помощник шерифа Рук, — беспечно произносит Джон, не встречаясь с ним взглядом. — Да, — отвечает он, стараясь не думать о том, насколько хорошо он узнал этого мужчину… ну или скорее его тело. — Я тоже. — Так вы уже знакомы? — Джозеф звучит удивленно. — Сейчас много работы в суде, — объясняет Джон, слегка пожимая плечами. — Не меньше, чем с недвижимостью Мисс Драбмен. — А я все удивлялся, почему тебя не застать на месте в последнее время, — мягко говорит Джозеф. — Я пытался дозвониться до тебя в среду. Костяшки пальцев Джона побелели, а улыбка слегка натянулась, что, вероятно, означает, что тот вспоминает о том, как провел вечер среды, с энтузиазмом склонившись над столом в своем домашнем офисе. Они тогда почти разломали клавиатуру. — О, — произносит Джон. — Извини, видимо я тогда был в ангаре. — Не волнуйся, ничего важного, — быстро отмахивается Джозеф. Неловкая пауза… две секунды, потом три. — Кстати, об ангаре.… Помощник шерифа, а ты знал, что Джон прекрасный пилот и в свободное время летает на самолетах? Мэтт не знал этого, в основном потому, что его время с Джоном в значительной степени посвящено лишь физическому удовлетворению. Не в их правилах вести светские беседы. — Ты говоришь так, будто это что-то из ряда вон, — усмехается Джон. — Это всего-то пара-тройка кругов над Округом. — Не каждый умеет пилотировать самолет, — возражает Джозеф, слегка нахмурившись. — Ты достиг чего-то выдающегося. — Согласен, — подтверждает Мэтт. — Самолеты – это и правда здорово. Хотелось бы и мне когда-нибудь попробовать. — Может быть, я как-нибудь мог бы взять тебя на прогулку, — произносит Джон, выгибая бровь, а затем в момент выглядит неловко, как будто предложил что-то слишком похожее на свидание. Джозеф, кажется, ничего не замечает, просто пожимает Мэттью руку. — Был рад снова тебя увидеть, — говорит он. — А теперь прошу меня простить, надо переговорить с Джеромом. — Конечно, — улыбается он. — Рад был повидаться. На мгновение воцаряется неловкое молчание, когда Джозеф уходит, ведь ни Джон, ни Мэтт не знают, о чем говорить, когда они не трахаются. — Так, — он прочищает горло. — Где же ты научился пилотировать самолет? — В реабилитационном центре, — быстро отвечает Джон. — По той же причине я научился бить татуировки. Изучение чего-то, что мне нравилось, отвлекало и заставляло чувствовать себя лучше. Помогло справиться с зависимостью. — Хм, — отзывается Мэтт. Он не знает, что обычно надо говорить в таких случаях. — Это хорошо. Я рад, что ты нашел что-то, на что можно было отвлечься. Джон улыбается, но улыбка совсем не достигает его глаз. — Как и я.***
В первый день июня они находят второе тело. Или, скорее, рыбаки на острове посреди озера Вишбон находят второе тело. Оно раздуто и наполовину сгнило в воде, мягкие ткани частично изъедены насекомыми, рыбами, птицами и дикими животными. Тем не менее, этого достаточно, чтобы понять, что произошло. В этом теле тоже есть отверстия - в суставах и вдоль черепа. Оно голое, с многочисленными обескровленными порезами и ободранными кусками кожи и плоти. — Множественные травмы тупым предметом, — заявляет коронер. — Как и в прошлый раз. Уайтхорс смотрит на труп, скрестив руки на груди, глубоко задумавшись. Потом переводит взгляд на Пратта, несущего носилки. — Я звоню федералам, — говорит шериф. — Я не хочу найти третье тело. Они должны были поймать убийцу раньше, думает Мэтт. Они обязаны были задержать этого больного ублюдка еще тогда, как только нашли первое тело. Им следовало догадаться, что убийство произошло именно в Округе Хоуп. Слишком много плохих вещей случается, когда люди начинают так думать: этого не могло произойти здесь, где угодно, но только не у нас. Труп везут в город на вскрытие, и Уайтхорс, как и обещал, звонит федералам. В Департаменте шерифа повисла печальная, удушливая тишина. Даже Пратт не может придумать, что сказать. — Еще одно? — спрашивает Ненси, суетясь с парой чашек кофе. — Ага, — бормочет Мэтт. Он берет одну из чашек и благодарно улыбается Ненси… в конце концов она старалась. — Спасибо. Он делает первый глоток кофе. Ненси сделала для него такой же, какой любит пить сама: много сливок и кусочек сахара. Напиток неплох, хотя сам он и предпочитает просто черный. Пратт пытается бурчать что-то вежливое, когда берет свой. А затем снова наступает тишина. Мэтт смотрит на фотографии на своем столе. Нет, это не снимки изуродованных жертв, а всего-навсего прилегающей территории. Их немного, ведь и в этот раз тело просто выбросило на берег. Он коротко расспросил одного из рыбаков, который нашел труп. Мужчина был бледен, его тошнило, он дрожал, но изо всех сил старался скрыть свое потрясение: неожиданно наткнуться на полусгнившее человеческое тело - это совсем не то же, что освежевать оленя или выпотрошить рыбу. Человек ничего не видел, ничего не слышал, просто случайно наткнулся на чертов труп, пока искал подходящее место для рыбалки. Ненси вздыхает. — Сейчас совсем не время посыпать голову пеплом. Плохие вещи случаются. В прошлый раз мы потерпели неудачу, но не теперь. Это, кажется, оживляет Пратта. Тот неожиданно подскакивает с огоньком в глазах. — Да, ты права. Мы собираемся поймать его. Убрать больного ублюдка с улиц! Мэтт кивает. Ненси смотрит на него и мило улыбается. — Ну, я знаю, что тебя взбодрит, — заговорщицки подмигивает она. — У моей внучки есть подружка, очень милая девушка по имени Сью… Он не смог удержаться от смеха: неуклюжая попытка сватовства Ненси так неожиданна после всех ужасов сегодняшнего утра. — Я все еще не ищу девушку, Ненс, — фыркает Мэтт. Ненси вздыхает и ерошит ему волосы. — Но ты же дашь мне знать, когда изменишь свое мнение, милый? Он не собирается менять свое мнение, но еще рано ей об этом говорить. Он удовлетворяется натянутой улыбкой и кивком. — Эй, а эта Сью горячая штучка? — спрашивает Пратт, нетерпеливо склонившись к ним. — Сью не в твоей лиге, мистер, — Ненси тянет Пратта за ухо, игривая улыбка растягивается на ее губах. А потом она уходит, оставляя Пратта и Мэтта одних заканчивать работу. — Да ладно тебе, — хнычет Пратт, но тут же переключает свое внимание на фотографии на столе, возвращаясь к работе с новыми силами. Мэттью делает еще один глоток кофе и сосредотачивается на своем отчете. Все будет хорошо. Они поймают убийцу. Они просто обязаны.