i sought him who my soul loves (i sought him but found him not)

      Рук просыпается на мягких простынях и с теплой рукой, перекинутой через его бедро. Солнце слепит глаза, так что приходится чуть повернуть голову и сосредоточиться на потолке: высокий с деревянными балками. Не его.       Перемещает глаза чуть пониже. Чертово окно распахнуто настежь. Знакомый прикроватный столик, новомодный электронный будильник, показывающий без пятнадцати десять утра. А рядом с ним на кровати более чем знакомое лицо.       Ох. Точно. Он уснул у Джона.       Как по команде, тот слегка шевелится, борода щекочет локоть. Наверное, поэтому он и не чувствует своей руки - голова у мужчины ужасно тяжелая. Скорее всего, из-за того объема информации, что в ней находится, решает Мэтт. Джон любит напоминать всем и каждому, что он, на минуточку, выпускник Лиги Плюща*. Поступил в Гарвард на академическую стипендию. Наверное, поэтому он так много болтает и никогда не замолкает, даже в постели.       Джон весьма привлекательный парень, особенно когда спит. Обычно у него очень выразительная мимика, брови вечно нахмурены или наоборот приподняты, а губы либо ухмыляются, либо растянуты в улыбке. Он не может усидеть на месте ни минуты, все время двигается, расхаживает по комнате, ерзает или вертит что-то в руках. Во сне же он выглядит умиротворенным. Появляется возможность рассмотреть черты его лица, изгиб губ.       Внезапно мужчина глубоко вздыхает и с усталым стоном приоткрывает глаза. На мгновение кажется, что тот сбит с толку, но это выражение лица быстро исчезает. Сид смотрит вверх. Голубые глаза встречаются с карими, и он широко улыбается.       — Доброе утро, — говорит Джон хрипловатым со сна голосом. Или, скорее даже не со сна, а потому что кто-то был слишком громким прошлой ночью.       — Доброе, — вторит Рук. Он не собирался оставаться на ночь, но не может сейчас злиться на то, что его не разбудили. Он не спал так долго и спокойно уже несколько недель. Даже не мог вспомнить, когда в последний раз просыпался настолько отдохнувшим.       Задумывается, что, возможно, стоит делать так почаще. А затем одергивает себя. У них совсем не те отношения.       Джон наблюдает за ним, выражение лица и глаз невозможно прочесть. То, что его пока не выпнули из постели уже хороший знак.       — Прости, — бормочет Мэтт. — Я не собирался оставаться.       — Перестань. Это мне следует извиниться. Я должен был тебя разбудить, но по итогу тоже отключился. Даже забыл поставить будильник.       — Мх, — приходится принять сидячее положение, чтобы не уснуть снова. Он прочищает горло, окончательно сгоняет остатки сна, вытаскивает онемевшую руку из-под чужого тела, но безуспешно пытается ее согнуть. — У тебя все в порядке?       — Тебе не грозит судебный процесс, если ты об этом, — отвечает Джон с намеком на веселье в голосе. Тот опирается на изголовье кровати, чуть морщась от боли, которая, несомненно, осталась после прошлой ночи. — Хотя я бы не отказался от повторения…       Мужчина забирается рукой под одеяло, касаясь пальцами места, где начинаются лобковые волосы Рука. Он приподнимает бровь и проводит языком по нижней губе.       — Я имел в виду… — начинает Мэттью, прежде чем осознает. — Точно. Ты же работаешь сам на себя.       Зазывающая улыбка Джона превращается в волчью ухмылку.       — Я могу начать рабочий день так поздно, как захочу, — шепчет он. — Или вообще взять выходной.       Это опасная игра. Ночевка. Ленивый утренний секс. Несомненно, это рецепт будущих неприятностей. Нельзя привязываться к тому, что тебе не принадлежит.       …с другой стороны, думает он, когда пальцы Джона смыкаются на члене, все это звучит как проблема для завтрашнего Мэттью Рука. Вот пусть он и разбирается с последствиями.       Легко позволить Джону ласкать себя, раскатать по стволу презерватив. Легко поддаться и откинуться обратно на кровать, когда он открывает горячий влажный рот и начинает медленно заглатывать. Легко позволить тихим звукам вырываться изо рта, ободряя стонами, что заставляют удваивать усилия, лицо мужчины краснеет от недостатка кислорода, пока его голова опускается и поднимается. Легко позволить бедрам чуть толкаться, потерять себя в удовольствии. И как же трудно удержаться от протестующих всхлипов, когда Джон отстраняется и, забираясь сверху, перекидывает через него ногу.       — Думаю, я все еще достаточно растянут после нашего вчерашнего разговора, — мурлычет Джон, доставая откуда-то бутылек смазки. Он выдавливает немного геля Мэтту на пальцы.       Джон прав - он все еще открыт после прошлой ночи. Легко чуть надавить внутрь, чтобы найти то место, которое заставляет мужчину максимально опуститься на пальцы. Легко подготовить, направить, когда он опускается на член Рука. Легко подбрасывать бедра в ленивом заданном ритме. Легко снова забыться. Оргазм обрушивается, прямо как сон прошлой ночью. Трудно справиться с собой и начать двигать рукой, сжимая член Джона, когда тот удваивает свои усилия.       Вскоре Джон изливается. Прямо перед этим он опускается к лицу Рука, прижимается своим лбом к его, прикрывая глаза. «Было бы безумно легко его поцеловать», — думает Мэтт, отстраненно вытирая сперму с руки о наволочку рядом с собой. Джон без особого энтузиазма хлопает по руке, видимо коря за подобное кощунство над дорогущими простынями.       — Ночная смена сегодня вечером? — спрашивает тот, все еще восстанавливая дыхание. Он чуть приподнимается, наполовину лежа на Мэтте.       — Заступаю в пять, — отвечает Мэтт. Он снимает презерватив и закидывает его в мусорное ведро.       — Хорошо. Значит, можешь приготовить мне завтрак.       — Для этого уже, кажется, немного поздновато, — он немного посмеивается над мыслью, что Джон считает, будто бы он хорош на кухне. Правда в том, что он никогда не умел готовить.       — Тогда пусть это будет поздним завтраком, — отзывается Джон, а затем смеется, похлопывая Мэтта по плечу. — Ты та-а-ак задолжал мне, приятель. Я целый день не смогу нормально сидеть по твоей вине. Подумай, каково мне будет на деловой встрече...       Аргумент настолько нелепый и надуманный, что Рук невольно смеется. Вчера Джон сказал, что планирует проваляться в постели весь день, отвечая на звонки и электронные письма, параллельно просматривая фоном какой-нибудь сериал по Netflix**. Это очевидная уловка: оказывается Джон по утрам та еще ленивая задница. И голодная. Что почти мило. Похоже, даже лощеные выпускники Гарварда не могут быть идеальны во всем.       — Посмотрим, что я смогу придумать, — уступает Рук. — У тебя есть бекон? Яйца? Хлеб?       — Очевидно, — фыркает Сид. — Вот что, давай заключим сделку. Ты меня кормишь, а я обеспечу нам кофе.       — По рукам, — он голоден и хочет кофе. К тому же отказываться было бы грубо.       Он надевает вчерашнее белье и брюки (и слышит разочарованный стон сбоку). Сам Джон вытирает с себя основное безобразие уже испорченной простынью и натягивает спортивные штаны, пока Рук уходит в ванную. Он тратит пару минут, моя руки и вычищая смазку и бог знает что еще из под ногтей, полоская рот небольшим количеством освежителя перед тем, как спуститься вниз - временная мера, пока он не вернется домой, чтобы почистить зубы щеткой и нитью как следует.       Он знает, что Джон никогда не запирает ни одну из дверей. На то есть две причины. Во-первых, округ Хоуп – безопасное место. Ограбления случаются редко, даже среди мега-богатых адвокатов, а у Джона повсюду натыканы камеры видеонаблюдения и сигнализация. Во-вторых, это дом с самой причудливой планировкой, который Рук когда-либо видел своими глазами. Шутки в сторону. У кого еще из спальни второго этажа можно спуститься по лестнице сразу во двор? Да этот парень просто напрашивается на неприятности. Как-нибудь к нему в комнату точно забредет скунс, или росомаха, или кто похуже. И, поскольку Мэттью такой везунчик, визжащий адвокат (и это тоже не шутка) однозначно взвалит эту проблему на его голову.       Но не сегодня. Он спускается на кухню, пока еще полностью свободную от дикой природы, залитую золотым солнечным светом. Джон, как и обещал, уже стоит у кофемашины и наполняет ее молотыми зернами из знакомого пакета с логотипом Тим Хортонс.       Мэтт достает из холодильника яйца и бекон, а также масло. Он засовывает хлеб в тостер, ставит на три минуты. Над плитой висит чугунная сковорода, причудливой формы. Требуется немного времени, чтобы разобраться, как зажечь чудо инженерной мысли, и он ставит сковороду на слабый огонь. Кофемашина многообещающе гудит.       — Где ты хранишь тарелки? — спрашивает он.       — Шкаф слева, — отвечает кто-то, кто не Джон.       Он дергается, чуть не сбивает сковороду с плиты, поворачиваясь, сердце заполошно стучит. В дверном проеме, соединяющем кухню с гостиной, стоит Джейкоб. Взгляд мужчины скользит по Мэтту, явно замечая более обычного взлохмаченные волосы и его полураздетое состояние. Глаза старшего Сида немного сужаются, когда он осматривает его шею, и Рук съеживается – Джон оставил нехилый засос, без конца посасывая и кусая его шею прошлой ночью. И черт, его голая спина однозначно вся расцарапана.       Джейкоб точно сможет сложить два и два.       — Джейк, — неловко произносит Джон. Рук отводит глаза от убийственного взгляда Джейкоба. Такой же полуголый Джон стоит, спиной откинувшись на столешницу и скрестив руки. Он выглядит смущенным, но не расстроенным. — Не ждал тебя раньше полудня.       — Сейчас одиннадцать, — говорит Джейкоб, не сводя глаз с Мэтта. — Не думал, что прерву что-то.       Боже. Мэттью надеется, что Джейкоб не из тех гиперопекающих старших братьев. «Только не убивай меня», — думает он. — «Пожалуйста».       — Твои бумаги в кабинете, — сообщает Джон. — Я вчера закончил с ними.       — Спасибо, — тянет Джейкоб, наконец-таки отводя взгляд от Рука. Он скидывает на стол рюкзак, роется в нем и достает пищевой контейнер. — Принес подарок. Кокосовые с арахисовым маслом. И не говори больше, что я о тебе не забочусь.       — Я ценю это, — улыбается Джон. — Ты голодный? В холодильнике оставался тофу.       Джейкоб недолго молчит. А затем качает головой.       — Нет. Надо делать дела. Еще увидимся.       — Увидимся, — лениво машет рукой Джон.       — Пока, — еле слышно хрипит Рук.       Прежде чем окончательно уйти Джейкоб замирает в дверях.       — Джонни? Научись уже запирать двери. Если сюда войдет пума, я не спасу твою жалкую задницу.       — Выживает сильнейший? — вздыхает младший Сид.       — Именно, — отвечает старший и уходит, сжимая в руке рюкзак. Джон же возвращается к кофеварке, постукивая по стеклу пальцем.       — Думаю, достаточно, — бормочет он и достает из шкафа пару кружек с рисунком. Он по-настоящему безразличен для того, кого пугает то, что его семья узнает о его ориентации. Совсем не похож на человека, настаивающего на подобной секретности.       Почему? Знал ли Джейкоб? Похоже, он не ожидал увидеть здесь Рука. С другой стороны, мужчина мог оказаться прекрасным актером.       Поджаренный хлеб выскакивает из тостера, отвлекая от мыслей. Он бросает на сковороду пару полосок бекона.       — Глазунья? — именно так он готовит завтрак себе.       — Ага, — отвечает Джон, наливая сливки в одну из кружек и добавляя туда пару ложек сахара. Но только в одну. Видимо, запомнил, что Мэтт пьет просто черный.       Наступающая между ними тишина, нарушаемая только мягким шипением сковороды и нежным звоном фарфора на столе, вызывает глубокий дискомфорт. Или неуютно только ему? Похоже, что Джону все равно. Рук выключает плиту, подхватывает тарелки и садится напротив Сида, лениво залипающего в телефон.       — Мне нужно волноваться? — спрашивает Мэтт. Джон отрывает взгляд от экрана, в замешательстве нахмурив брови.       — О чем? О Джейке? — На кивок лишь качает головой. — Он не из тех, кто сплетничает. Не то чтобы у него были друзья, с которыми можно посплетничать, даже если бы и сплетничал. В любом случае, ему плевать.       В тот первый их вечер в этом доме Джон ясно дал понять, что у его братьев проблемы с его ориентацией. И если Джейкобу все равно, тогда…       — Что насчет Джозефа?       Джон издает резкий горький смешок.       — Джозеф это Джозеф, — приходит ответ. И эта расплывчатость сразу все объяснила: что Джозеф и есть тот, у кого с этим проблемы. Неудивительно, учитывая, что тот пылкий проповедник. Наверняка, тогда отреагировал так же, как и его мама. Много разочарований и библейских разговоров. Он понадеялся, что слез все же было чуть поменьше.       Закончили есть они в тишине. Джон засовывает тарелки в блестящую посудомоечную машину, ставя сковороду в раковину, замачивая пригоревшие кусочки бекона.       Мэтт поднимается в спальню и надевает оставшуюся одежду. Он собирает свои вещи - кошелек, ключи, мобильный телефон. Есть пара дел, которые нужно еще успеть за сегодня сделать, да и некоторая работа по дому, прежде чем он отправится на смену. Ко всему в планах успеть принять душ, почистить зубы, переодеться.       — Я пошел, — он просовывает голову на кухню. — Увидимся позже.       — Подожди, возьми с собой немного печенья, — Джон закрывает дверцу холодильника. Он указывает на контейнер на столе, что принес его брат. — В дорогу. Клянусь, Джейк прекрасно готовит.       Рук никогда не откажется от сладкого. Он подходит, выуживает печенье из контейнера и откусывает кусочек. Оно совсем не мягкое, как он ожидал. Нет, оно твердое, почти как песочное. А на вкус…       — Оно восхитительно, — бормочет он с набитым ртом.       — Ты бы поверил мне, если бы я сказал, что оно веганское?       — Нет.       — А оно веганское.       — Боже. Могу я взять еще парочку?       — Угощайся, — явно забавляясь, отвечает Джон. — До скорой встречи, Мэтт. Хорошего дня.       — И тебе, Джон. Увидимся.       Несмотря на приятные проводы, в животе закручивается узел, когда он едет обратно в город. Джон не беспокоится о том, что Джейкоб узнал о них. Но это ведь совсем не означает, что тот будет держать язык за зубами, верно?       Рук вздыхает, поворачивая возле Аэродрома Ника Райя. Все стало усложняться. Правда нет смысла слишком зацикливаться на этом. Что сделано, то сделано. Он не собирался вечно отсиживаться в шкафу. Просто не хотел, чтобы это произошло по нелепой случайности.       «Не в этот раз», — думает он, замедляясь на повороте при въезде в Фоллс Энд. — «Теперь я выйду из шкафа только на своих условиях».

***

      Когда Мэтт входит в здание Департамента во взгляде Пратта можно прочесть облегчение.       — Слава богу, — подрывается к нему парень, практически спотыкаясь. — Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! Берк редкостный засранец, а Уайтхорс даже не пытается ничего с этим сделать!       — Ну, все же Берк званием будет повыше Уайтхорса, — замечает Рук.       — Это из-за фильмов про федералов все просто привыкли так думать, — мрачно бормочет Пратт. — В любом случае. Шерифа сейчас нет на месте: они с Берком поехали осмотреть мост. Джоуи отправилась с ними, потому что, как оказалось, внезапно, она сертифицированный дайвер. Вот ты знал об этом? Я нет.       — Хм. День открытий. Есть мысли, когда они вернутся?       — Вообще без понятия. Они ушли около одиннадцати и с тех пор не возвращались.       Стейси замолкает на минутку и натыкается взглядом на пластырь на месте засоса на шее Рука.       — Ты в порядке?       — Неудачно побрился, — отмахивается Мэтт, и, к счастью, Пратта, кажется, устраивает его ответ.       — Слишком тихая смена, — продолжает тот. — Буквально единственное, что случилось за сегодня, так это сплетни Ненси из ее клуба.       — О? Что-то интересное?       — Конечно, нет. Это сраный клуб вязания крючком, сам-то как думаешь? Что-то вроде, что мисс Клэр скопировала цветовую схему Ненси для своего одеяла. А Рэндлер принес на встречу печенье, купленное в магазине.       — Рэндлер? Старый Венделл Рэндлер? Что живет напротив церкви Джеффриса?       — Тот самый. Видимо вязание помогает ему бороться с ПТСР***. Оно ведь вроде должно успокаивать. Ну или может ему просто нравится приходить туда и бесить старушек покупными печенюхами.       — Хах, — почесывает подбородок Мэтт. — Успокаивать, а? Может, и мне стоит попробовать…       — Сделаешь это, и я почти уверен, что Ненси тут же усыновит тебя, — смеется Пратт. — Или же обвенчает с одной из ее горячих внучек.       — Прошу тебя, — невольно рассмеялся Мэттью. — Этого точно не произойдет. Я же сказал ей, что не ищу девушку.       — Да, но предполагается, что скромный парень и должен был так ответить, — подкалывает Пратт. А затем вздыхает и качает головой. — Как бы там не было... Ты все еще готов присоединиться к нам в следующую субботу?       Ему требуется мгновение, чтобы сообразить, о чем говорит Пратт. Мальчишник Дрю Фэйргрейва.       — Да, я с вами.       — Отлично. Мы встречаемся в воскресенье днем, чтобы уже все окончательно распланировать.       — Супер. По сколько скидываемся?       — Эм… я пока еще точно не знаю. Обсудим это в воскресенье. Наверное, что-то около сотни за комнату на выходные, а потом еще немного на бензин и за аренду ружья. Если только у тебя уже нет своего.       У Мэтта в шкафу под замком действительно хранится охотничье ружье. Он редко его использует, в конце концов, у него есть рабочий пистолет «на каждый день», хоть и достает он его только чтобы почистить, да смазать. Он брал ружье с собой пару раз на стрельбище, но на самом деле никогда с ним не охотился. Для охоты проще использовать лук, хоть он и стреляет из него чуть хуже. Но зато стрелы летят тише, обходятся дешевле и с ними меньше бумажной волокиты. Ко всему и тушки легче разделывать.       — На самом деле есть, — произносит он. Наверное, стоит купить больше патронов, раз уж он собирается на охоту. И надо бы ружье почистить. В четверг, в следующий выходной, он обязательно заглянет на стрельбище к Армстронг. Немного отточит свои навыки и спросит, знает ли Грейс надежных поставщиков.       — Круто, — говорит Пратт. — Тогда я сваливаю, пока на горизонте не появился Спецагент Ушлепок. Увидимся, Рук.       Мэтт машет ему рукой, прежде чем устроиться за своим столом.       Уайтхорс и Берк возвращаются через пару часов, и запираются в кабинете шерифа. Хадсон, с размазанным макияжем и влажными волосами, заскакивает только для того, чтобы взять свои вещи и успевает бегло ответить на вопросы Мэтта.       — Вообще ничего не нашла, — устало отвечает она. — Семь сраных часов в реке, и по нулям.       Он не знает, что сказать, чтобы поддержать девушку, а потому просто кивает. Может, они смогут выяснить что-то на счет найденного кольца? Разве много людей в этих краях щеголяют в бриллиантовых украшениях?       Хадсон идет домой, вскоре за ней следует и Берк, который покидает Департамент в явно плохом настроении.       — Сегодня прошло не очень, да? — спрашивает Рук.       — Да, — вздыхает Уайтхорс.       Вскоре домой отправляется и сам шериф, выглядящий более измученным, чем Мэтт когда-либо видел. Не то чтобы у него был большой опыт, он пробыл в Округе Хоуп всего-то около месяца.       Воздух снаружи густой и неподвижный. Очередная скучная ночная смена.