В плену своих воспоминаний

Нос защекотало от приятного запаха цитруса. Наверное, мама решила приготовить лимонный пирог на завтрак. Кристина тяжело вздохнула, сгребая под себя одеяло. Она попыталась уснуть дальше, но за дверью послышались громкие шаги. — Кристина, скорее поднимайся! Роуз с грохотом ворвалась в её комнату и, подбежав к окну, схватилась за плотно закрытые шторы, чтобы впустить солнечные лучи в спальню. Кристина успела перехватила сестру за запястье. Ей хотелось подольше понежиться в постели с завешанными окнами, а Роуз, как обычно, планировала испортить её ритуал. — Даже не думай, — сквозь зубы процедила она. — Я уже проснулась. Сегодня, наверное, самый важный день в жизни Кристины. Через несколько часов должна состояться Церемония Выбора, и девушке придётся расстаться со своей семьёй. Вчерашний тест определил её во фракцию Бесстрашия. Это было ударом для семьи, но для самой Кристина результат был очевидным. Она была рождена в Искренности, и за восемнадцать лет, насколько это возможно, научилась быть честной с окружающими и с самой собой. Девушка решила, что не будет скрывать результат своего тестирования от родных, поэтому за ужином честно призналась маме и сестре. Это был довольно напряжённый вечер. Мама сказала, что примет любой её выбор, а после закрылась в своей комнате, из которой ещё долго был слышен плач. Услышать ложь от правдолюба… Казалось, это могло произойти только где-то в другой галактике, но не в семье Райт. Да уж… не таким Кристина представляла себе последний ужин в кругу близких. Но изменить она уже ничего не могла. Она должна покинуть Искренность и отправиться в Бесстрашие. Отныне эта фракция станет её будущим домом. — Крис, поднимайся уже, наконец! — воскликнула младшая сестра, вырвав руку из цепкой хватки. — Ты должна это увидеть. — Что увидеть, Роуз? — раздраженно бросила Кристина и тут же выругалась сквозь зубы, когда пришлось зажмуриться от яркого света. — Я не знаю, как мы умудрились такое проспать, — девочка начала заикаться и давиться воздухом. — Но полгорода за ночь превратились в руины! Кристина, услышав напуганную и сбитую речь своей сестры, резко села и повернулась к окну. В Чикаго не проживало много людей, как в довоенное время, чтобы полностью заселить город. Большинство зданий были заброшены и разрушены временем. Лишь некоторые из них принадлежали жителям фракций Эрудиции и Искренности. Отречение и Дружелюбие жили далеко от мегаполиса, а фракция Бесстрашия находилось где-то под землёй. Но сейчас город изменился до неузнаваемости. Постройки, которые использовались как склады, превратились в груду камней и пыли. Какие-то здания были охвачены пламенем, а улицы были затянуты плотным чёрным дымом. Кристина подскочила с места и припала к панорамному окну всем телом, пытаясь сквозь слепящий солнечный свет рассмотреть стену. Это казалось безумием, но больше причин для столь ужасной катастрофы она не находила. Тот участок, который просматривался с их небоскрёба, выглядел целым. — Пойдём, живо! — Кристина поволокла сестру в коридор, чтобы найти маму. Дверь из спальни той распахнулась как раз, когда девочки подбежали туда. — Рози, Крис, вы в порядке? — мама начала спешно оглядывать дочерей. — Ты тоже не знаешь, что произошло? — в глазах девочки читались страх и ужас, поэтому Кристина прижала её к себе. — Конечно, нет, Роуз, я спала всю ночь, так же как и вы. Кристине показалось это странным. Она помнила слёзы, застывшие в глазах матери, когда та уходила в свою комнату. А если она была чем-то расстроена, её всегда мучала бессонница. — Нужно узнать, что случилось, идём! — Кристина взяла за руку младшую сестру, и они побежали прочь из квартиры. Мама спешила за ними следом. Лифты не работали, поэтому они вышли на лестницу, но та уже была полна таких же растерянных и напуганных членов Искренности. Все направлялись вниз в общий зал фракции. В ушах стоял гул, и девушка пыталась сквозь огромный шквал голосов выцепить хотя бы одну фразу, объясняющую происходящее. Но все только засыпали окружающих тонной вопросов, и никто не знал, почему город проспал чёртов Армагеддон. Им оставалось пройти всего несколько пролётов до нужного этажа, как из колонок, висящих по стенам, раздался женский голос: — Жители города Чикаго! Мы понимаем, что вы сейчас напуганы и обеспокоены сложившейся ситуацией. Но настоятельно прошу всех и каждого вернуться в свои дома. Народ на лестнице резко замер. Кристина поймала второй рукой маму и посмотрела на динамик, вслушиваясь в стальной голос. — Это Джанин Мэттьюс — лидер Эрудиции, входит в совет, — услышала девушка перешёптывания за спиной. А тем временем голос продолжал: — К сожалению, вынуждены сообщить вам, что все жители города были подвергнуты стиранию памяти, дабы предотвратить страшную катастрофу, которая разрушила бы наш город. Вы не помните события последних шести месяцев. Чикаго подвергся нападению афракционеров. В их главе стояли Дивергенты — чудовища, которые хотели разрушить систему фракций, многие годы поддерживающую мир в нашем городе. Дом Бесстрашия был взорван. Это ужасное событие унесло пятьдесят процентов жизней наших защитников. Мы всеми силами пытались сдержать натиск бунтовщиков и предателей, но на их сторону встало Отречение. Они предали нас и нашу систему. Предали свои принципы. Они убивали всех: женщин, стариков и детей. И у лидеров Искренности, Эрудиции и Бесстрашия не осталось выбора. Мы были бессильны. Эрудиты разработали специальный газ, стирающий память. Он был выпущен во всем городе. Самые страшные дни помним только мы, оставшиеся лидеры. Джоана Рейес, представитель Дружелюбия, погибла. И мы ещё раз призываем вас сохранять спокойствие. В ближайшую неделю к вам домой прибудут наши сотрудники, чтобы проверить вашу склонность к мятежу. Вам нечего бояться! Все преступники были пойманы и изолированы. Хоть они и не помнят события последнего полугода, они понесут заслуженное наказание за все свои преступления! Голос оборвался, и на лестнице, где стояли Кристина и её мама с сестрой, начался настоящий хаос. Лишь немногие послушались Джанин и стали подниматься к себе домой. Остальные же, казалось, с ещё большей прытью ринулись вниз, расталкивая всех на пути. И пока народ пытался прорваться сквозь образовавшуюся давку, динамики снова заработали, и из них раздался уже другой голос — мужской и незнакомый Кристине. — Сообщение для тех, кто в это тяжёлое утро не увидел рядом с собой близких вам людей. В вашей памяти сегодня Церемония Выбора. Возможно, ваши дети перешли в другую фракцию шесть месяцев назад. Вы можете обратиться в информационное бюро вашей фракции после 12:00, чтобы определить местонахождение вашего ребёнка. Остальным, кто попал в такую ситуацию, приношу свои искренние соболезнования. Скорее всего, ваши близкие мертвы. Голос вновь оборвался. Тут же со всех сторон Кристину окружили отчаянные крики и душераздирающие вопли. Женщины и мужчины сотрясались в рыданиях и падали на ступени. Они выкрикивали имена своих любимых или родных, которые, по всей вероятности, не встретили сегодняшнее утро. А толпа в панике затаптывала их, словно пожухшую осеннюю листву в землю, пытаясь прорваться к выходу с лестничной клетки. Кристина посмотрела на свою мать. По её щекам градом скатывались слёзы, но она смотрела на свою дочь, не скрывая облегчённой улыбки. Кристине вмиг стало тошно. В здании стоит какофония голосов, криков и рыданий, а её мать стоит и улыбается. Это искренне, но до чёртиков неправильно. — Мама, Крис, пожалуйста, пойдёмте домой, — Роуз в ужасе оглядывалась по сторонам, оттягивая старшую сестру за рукав пижамы. Кристина дёрнула головой, отгоняя желание выяснять отношения с мамой на глазах у всей толпы. Отпустив её руку, она покрепче прижала к себе Рози и начала сквозь непрерывный поток людей как можно быстрее подниматься наверх. Девушка преодолевала ступень за ступенью и, мысленно отгородившись от внешнего шума, пыталась залезть к себе в голову, чтобы достучаться до стёртых воспоминаний. Она ещё не совсем осознала того, что город шесть месяцев был охвачен войной, болью и смертью. Из паутины своих воспоминаний ей нужен был всего один день, когда она задержала свою порезанную руку над чашей и позволила капле крови упасть на разбитое стекло. День, когда она не выбрала Бесстрашие. Дверь квартиры захлопнулась, и внешний гул тут же стих. Лишь всхлипы матери и частое дыхание сестры тревожили тишину и мысли Кристины. Прислушаться к себе в шуме казалось проще, нежели чем в оглушающем и давящем безмолвии. Роуз всё так же прижималась к девушке, и они вдвоём сели на диван, поджав ноги под себя и крепко обнявшись. — Кристина, доченька, ты всё-таки передумала. Какое счастье! — мама опустилась в кресло напротив, пряча заплаканное, но всё же счастливое лицо в ладони. — Нет, не передумала, — огрызнулась девушка. — Не знаю, почему я здесь, — голос Кристины был хриплым, а взгляд был устремлён в окно на задымленную фракцию Отречения, которая проглядывала через полуразрушенные высотки. — Не отрицай очевидное! — всплеснула руками мать. — Ты дома, значит, на Церемонии Выбора ты приняла верное решение! — Верное для кого? Для тебя? — раздражённо дёрнулась Кристина. — Я не помню свой выбор, мама! Я должна была принять его сегодня. Точнее… — она запнулась. Её «сегодня» было полгода назад, и это очень путало мысли. — Это ничего не меняет. Тест показал Бесстрашие. Я с шестнадцати лет готовилась к этому дню. Вчера… в общем, когда я ложилась спать перед церемонией, то знала, что ухожу из дома навсегда. Я не должна быть здесь! — Но ты жива, — мама перешла на шёпот. В комнате повисло тяжёлое молчание. Она была права: Кристина жива. И только одному Богу известно, жалела ли «та Кристина» о своём выборе вчера. Может, та девушка видела смерть друга и ненавидела себя за то, что не помогла ему, не спасла. А может быть, «та Кристина» струсила и смотрела из окна своей комнаты, как война лавиной сносит всё на своём пути. Смотрела, как город превращается в пепелище, и ничего не делала, чтобы помочь. С каждой минутой в голове возникало всё больше вопросов, а ответы на них растворялись в пучине стёртых воспоминаний. Стук в дверь пробудил всех домочадцев от тяжёлых мыслей, ворошившихся под кожей. Мама поднялась с кресла и впустила гостя. Им оказалась мама Ала, одноклассника и лучшего друга Кристины. Её лицо было красным и припухшим от слёз. Она с толикой облегчения взглянула на свою соседку, но тут её взгляд упал на подругу сына, и глаза женщины расширились от подступившего шока. — Кристина, почему ты здесь? — она опёрлась о дверной косяк, словно ноги больше не желали её держать, и с ног до головы осматривала девушку, как будто проверяла, реальная ли та, или же это галлюцинация. — Где Альберт? Крис вздрогнула. Осознание происходящего волной накрыло её. Альберта нет. Страх и ужас застывший в глазах женщины подтверждал, что это далеко не розыгрыш. — Миссис Престон, я понимаю, что это прозвучит ужасно глупо, но я не помню ничего, так же как и вы, — Кристина медленно поднялась с дивана, при этом погладив Роуз по спине, успокаивая и давая понять, что ей нечего бояться. Голос опустился практически до болезненного хрипа, раздирающего глотку. — Я не знаю, где Ал. — Ты лжёшь! — завопила миссис Престон и бросилась на Кристину. Мама взвизгнула и отпрянула в сторону, даже не попытавшись преградить путь к своим детям. — Ты точно знаешь, где он! Кристина сжала кулаки, словно приготовилась обороняться, но в последний момент передумала и бросилась навстречу женщине, распахивая объятия. Миссис Престон упала в руки Кристины, уткнувшись носом в плечо, и громко разрыдалась. Девушка заплакала вместе с ней. Впервые за это бесконечное утро. — Кристина, скажи мне, где он? Умоляю, скажи, что с ним все в порядке! Ты жива, значит и он должен быть жив. Вы собирались уйти в Бесстрашие, я знаю! Он говорил, что пойдёт только вместе с тобой, — её рыдания превратились в настоящую истерику. — Мой мальчик… Мы с отцом так мечтали, чтобы он попал в Бесстрашие… Мы всегда говорили ему, что он самый сильный, самый храбрый, что он достоин быть Бесстрашным и стать настоящим защитником нашего города. А сегодня я проснулась совершенно одна… ни Джека, ни Альберта нет. Господи… я потеряла их обоих! Футболка Кристины стала влажной от слёз женщины. Девушка впервые почувствовала привкус войны во рту. Он был солёным и горьким, а ещё от него живот скручивало спазмом. Хотелось вырвать это ужасное слово из глотки и выбросить к чёрту, лишь бы не чувствовать запах гнили на языке. Альберт был её хорошим приятелем со школы. Они действительно вместе планировали уйти в Бесстрашие. Это была их общая мечта. Но больше всего об этом мечтали родители Альберта. Эта мысль давила на грудь Кристины, перекрывала доступ к кислороду. Её хотелось выплеснуть, вылить как раскалённую лаву на мать Ала, чтобы снять этот тяжелый груз со своих плеч и переложить его на неё. Стало бы легче. Но Кристина не была Искренней. Она должна быть в другой фракции, где люди могут лгать, и это даётся им так же легко, как дышать. — Миссис Престон, нам нужно попасть в бюро. Я пойду с вами, обещаю. В полдень оно откроется, и мы узнаем, перешёл ли Альберт в Бесстрашие или нет. Я уверена: с ним все в порядке, и он сейчас в другой фракции. Мы с вами скоро убедимся в этом, а потом найдём его. Я помогу, обязательно! Кристина поглаживала миссис Престон по спине. Ложь, а точнее недосказанность, действительно выливалась из уст девушки легко, словно давно стала её спутником жизни. Может, это так и есть? Может, война разрушила все принципы, по которым жили жители Чикаго. Может правдолюбы стали искусными лжецами, Бесстрашные — трусами, а альтруисты настолько полюбили себя, что остервенели и встали на сторону мятежников? Может система была разрушена, а сейчас про это все забыли? Снова слишком много вопросов. И ни одного ответа. Лишь догадки и странные противоречия рвали душу девушки на части. — Кристина, — раздался позади тихий голос мамы, — половина бесстрашных умерли. Нет уверенности, что Ал… — Он жив! — одновременно закричали миссис Престон и Кристина. Девушка смерила мать тяжелым взглядом, призывая замолчать сию же секунду, и кивнула в сторону кухни. — Принеси лучше чаю. Кристина помогла женщине дойти до кресла, а сама вернулась к Роуз, покрепче прижав её к груди. Девочка была очень напугана, а от матери сегодня поддержки будет непросто дождаться. Её дочери живы, а с шоком и страхом пусть справляются сами. Вскоре мама принесла поднос и наполнила чашку миссис Престон. — Спасибо, Стефани, но я, наверное, отправлюсь домой, — она попыталась встать, но истерика выбила из неё последние силы. — Нет, милая, тебе не стоит сейчас оставаться одной, — залепетала мать, лёгким толчком усаживая женщину обратно. — До открытия бюро осталось немного времени. Побудь у нас. Кристина сходит с тобой. Правда, доченька? Кристина вздёрнула брови. Феноменальная способность матери выдавать чужие мысли за свои собственные. Искренняя, которая ловко манипулирует людьми ради своей выгоды. У девушки закрались подозрения: а не стараниями любимой мамочки Кристина выбрала не ту фракцию? Полгода назад у неё была целая ночь, чтобы придумать способ оставить дочь в Искренности. Ещё один вопрос в копилку. — Конечно, миссис Престон, — девушка выдавила из себя подобие улыбки, предварительно покосившись на Стефани. — Попейте чаю. Мы немного успокоимся и спустимся в бюро, займём очередь. Сейчас нам остаётся только ждать. Женщина приняла чашку из рук мамы, сделала глоток и поставила её на журнальный столик. Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и через пару минут задремала. — Роуз, пойдём со мной, — прошептала мама. — Миссис Престон нужно отдохнуть. Кристина поцеловала сестру в макушку, и Роуз удалилась вместе с матерью. Девушка же взяла с дивана плед, аккуратно укрыла им женщину и тоже ушла в свою комнату. Взяв из шкафа чистую одежду, она направилась в душ. Скинув с себя пижаму, девушка нырнула под еле тёплую воду. Оказавшись под мощными струями, барабанившими по коже, Кристина вновь дала волю слезам. Шок, отрицание и ужас вырывались из гортани протяжным воем и растворялись в потоках воды. Вспомнить… вспомнить… я должна вспомнить всё! Но в голове было слишком пусто, ни единой зацепки. Абсолютное ничего. Девушка чувствовала только воду и слабое покалывание на руке. Она резко распахнула глаза и начала искать источник боли. На плече красовался небольшой ожог: ровный, круглый, сантиметров десять. Это не похоже на случайную травму. Кристина стала вглядываться в свежий шрам на своём теле. Она думала, что если будет очень долго его рассматривать, воспоминания вылезут, лопнут как фурункул. Но вода резко стала практически ледяной, и девушке пришлось выбежать из душевой. Надев джинсы с майкой и причесав мокрые волосы, Кристина накинула на плечи полотенце, тщательно прикрыв красноватый ожог. Маме и сестре она показывать его не собиралась и постаралась отложить в памяти надевать только футболки с длинным рукавом. Девушка словно чувствовала, что от этого у неё могут возникнуть проблемы. До комнаты Кристина добралась, никого не встретив. Накинула белый пиджак и отправилась будить мать Альберта. — Миссис Престон, нам пора, — девушка легонько коснулась плеча женщины. Та встрепенулась, потёрла уставшие заплаканные глаза и поднялась с кресла. Её лицо вмиг перестало выражать какие-либо эмоции. Она словно заледенела, отключилась от внешнего мира. У неё была одна цель — узнать, жив ли её сын. Шли они пешком, так как лифты до сих пор не работали. Гул, который стоял в коридоре часом ранее, немного стих. Люди ходили по коридорам редко. Многие так же были отрешёнными, не обращающими внимание ни на что. Лишь иногда они поднимали взгляд на прохожих, в надежде увидеть человека, которого так и не могли похоронить в мыслях. В сердцах у них таилась надежда, хотя, возможно, вчера эти же люди могли держать тонкое лезвие над своей рукой, не справившись с потерей близкого. Или наоборот, приняли смерть как должное, смирились и отпустили человека. Они не помнили себя вчерашних. Это чертовски пугало Кристину. На нужном этаже столпилось огромное количество людей. Слишком много для родителей тех, чьи дети могли перейти в другую фракцию полгода назад. В просторном зале было довольно тихо для такого скопления. Иногда были слышны всхлипы и едва уловимый шёпот, но всё же паника, которой была охвачена фракция, немного отступила, оставляя место для молитв о ближнем. Кристина всматривалась в толпу. Больше половины лиц были ей незнакомы, хотя она помнила родителей тех, с кем училась в школе. Значит, здесь находились в основном те, кто пришёл получить хоть какие-то ответы о нахождении своих родных. Это удручало. Правительство четко дало понять, что могут дать информацию только о тех, кто участвовал в Церемонии Выбора. Это означало лишь то, что Кристина и миссис Престон здесь надолго. Стрелки часов медленно подползали к полудню, и за стойку напротив выхода из здания подошла девушка. Взгляд её был такой же, как и у остальных во фракции: напуганный и потерянный. Выделялась она только безупречным внешним видом. Её заставили выйти на своё рабочее место и отвечать на вопросы толпы. Кристина начинала злиться. Почему не вышел Джек Кэнг, который помнил всё? Почему заставили девушку, которая, так же как и остальные во всём городе, потерялась во времени, и, возможно, сама сейчас переживает горечь утраты? Почему она должна говорить людям о том, что их дети мертвы, а не те, кто в ответе за это? Тру́сы. Толпа оживилась при виде сотрудника бюро и непроходимой стеной двинулась к стойке информации. Но девушка испуганно схватила дрожащими руками микрофон и прижала его к груди, словно закрывалась щитом. — Граждане, пожалуйста, сохраняйте спокойствие! К сожалению, наше бюро не обладает информацией по всем пропавшим. Сегодня мы можем ответить только тем, чьи дети принимали участие в Церемонии Выбора. Информация по остальным появится в ближайший месяц. Спасибо за понимание! В холле вновь поднялся шум. Люди кричали, выкрикивая оскорбления в адрес ни в чём неповинной девушки. Кто-то опять истязал себя рыданиями, но в целом толпа начала расходиться. Кристина крепко взяла миссис Престон за руку и повела к стойке. Возле неё осталось совсем немного людей, и уже эти лица Кристина знала — это были родители её одноклассников. — Фракция Дружелюбие. Фактическое местонахождение неизвестно. Первая пара обнялась, когда услышали, что их дочь перешла в другую фракцию. Вероятно, она осталась жива. Вряд ли Дружелюбие участвовало в войне. Кристина была уверена, что они спрятались в своей деревне и сидели тихо, как крысы, выжидая, пока в городе все друг друга перебьют. — Фракция Искренности. Погиб. Приношу свои соболезнования. Голос девушки дрогнул, а одинокая мать медленно скатилась вниз и тихо завопила, царапая пальцами кафель. Кристина отвернулась, проглатывая подступивший ком в горле. Она ничем не могла сейчас помочь ей. Следующие были родители Питера Хейеса. Кристина ненавидела этого заносчивого ублюдка. Ей было плевать, жив он или нет. Но она всё равно невольно сжалась, ожидая ответа девушки за стойкой. — Фракция Бесстрашия. Фактическое местонахождение неизвестно. Услышав информацию, Хейесы крепко сцепили руки в замок и убежали из зала, кинув небрежное «спасибо». Питер выбрал Бесстрашие? Подонок, который готов бросить в кипящий котёл даже невинного младенца, если ему это будет выгодно, при этом извернёт всё так, что все будут думать, будто ребёнок сам бросился в объятья смерти. Он выбрал Бесстрашие. А Кристина стала Искренней. Ирония судьбы, не иначе. Подошла очередь миссис Престон. Кристина аккуратно взяла её за руку и чуть сжала, чтобы она чувствовала, что в эту минуту не одна. — Альберт Престон, — голос женщины был сиплым. Она прикрыла глаза, а её тело трясло, пока она ждала ответа диспетчера. — Фракция Бесстрашия. Фактическое местонахождение неизвестно. Кристина тут же подхватила женщину под руку, не давая ей упасть. Бесстрашие. Ал, возможно, жив. Девушка улыбалась сквозь слёзы, хлынувшие из глаз. Она помогла дойти миссис Престон до дивана, а сама присела на корточки напротив неё, взяв её руки в свои. Они обе смеялись и плакали одновременно. — Он жив, — она с силой сжимала ладони женщины, но та словно не чувствовала боли. — Он обязательно должен быть жив. Я найду его, обещаю. Кристина ещё не знала, с чего она начнёт поиски. Но сидеть на месте она не будет точно. Информация о том, что Ал выбрал Бесстрашие, говорила о том, что девушка не могла его бросить одного. Они дали клятву друг другу, что уйдут только вместе. Он не мог уйти один, а она не могла его оставить. — Миссис Престон, подождите меня. Я быстро. Идея пришла в голову молниеносно, и сердце бешено затрепетало в груди от догадки. Кристина бросилась к стойке как раз в то время, когда ушла последняя семья. — Кристина Райт, — выпалила девушка своё имя. — Это я. Просто скажите фракцию, которую я выбрала на церемонии. Сотрудница подозрительно посмотрела на девушку. — Извините, но вы сейчас здесь, и очевидно, что… — Да, я понимаю, просто посмотрите, прошу, — Кристина, взвыв, перебила её. — Это очень важно! Она чуть ли не полностью легла на стойку, нервно стуча пальцами по белой поверхности. Сердце рвалось наружу сквозь грудную клетку, а воздух между ней и девушкой напротив словно загустел и не хотел проникать в легкие. — Кристина Райт. Фракция Искренности.