***
Кристине снится странный сон. Она держится руками за тонкие железные прутья, а ноги не чувствуют опору. Железо мокрое, и пальцы соскальзывают, но девушка держится. Её грудь разрывается от крика и мольбы о помощи. Но вокруг никого. Лишь шум воды. Она смотрит вниз. Под ней огромная пропасть, а на дне бушующая река, из которой словно копья торчат острые камни. — Ты убила их… убила их всех! Девушка слышит сиплый голос над собой и пытается поднять голову, чтобы увидеть, кому он принадлежит. Но в этот момент одна рука соскальзывает, и Кристину начинает болтать из стороны в сторону. Её взгляд успел зацепить только мужские ботинки, стоящие у края пропасти рядом с ней. Сердце подсказывает, что просить помощи у незнакомца не стоит, поэтому Кристина пытается ухватиться лучше за железный край, но в это время её жёстко хватают за руку и поднимают вверх, словно тряпичную куклу. Ноги всё ещё не чувствуют опору, её держат над обрывом за запястье. Кристину охватывает ужас. Лицо мужчины не видно в темноте, лишь до уха девушки доносится вкрадчивый шёпот, пробирающий до костей: — Ты убила Трис, убила Уилла… Он дёргает Кристину на себя, хватая её за грудки. Теперь она может рассмотреть его лицо. Ал… — Ты убила меня! Он выплёвывает эти слова ей в лицо и толкает в пропасть. Кристина летит вниз навстречу смерти.***
Следующие пару дней для Кристины прошли словно в бреду. Из своей комнаты она выходила только для того, чтобы попить воды. На еду даже не возникало желания взглянуть, да и с семьей девушка почти не общалась. Роуз с мамой уже успели оправиться после последних событий. Сестру Кристина могла понять — ей всего тринадцать. Девочка ещё не до конца понимала всего, что произошло. Её по-настоящему беспокоило только то, что она пропустила летние каникулы. Три дня назад была весна, а сейчас уже осень. Но школа пока не работает, поэтому у неё, можно сказать, всё отлично. И Кристина на неё не сердится, даже, наоборот, радуется, что подросток не тянет на свои плечи эту тяжелую ношу. На маму же девушка поглядывает с неодобрением и недоверием. Она Искренняя, но ведёт себя как член Дружелюбия. От неё скрыли правду, солгали, стёрли память, а ей плевать. Ходит щебечет по кухне, печёт пироги на завтрак, обед и ужин и пританцовывает под джазовую музыку. Кристина же поставила себе чёткую цель, после того как проснулась в холодном поту — вернуть свои воспоминания. Её знания в нейробиологии были никакие — это область Эрудитов. Но девушка почему-то решила, что заставить работать клетки мозга можно, если истощить организм. Поэтому второй день она морила себя голодом и практически не спала. Ведь в тот день, когда Крис увидела во сне то странное место, ей пришлось дважды спуститься и подняться по лестнице на шестидесятый этаж, и тогда показалось, что это её вымотало. Но следующие дни девушка спала совсем без снов. Кристина так же исследовала своё тело на предмет шрамов. Ничего, кроме того подозрительного ожога на плече. Но в целом она стала выглядеть по-другому. Её мышцы приобрели чёткие очертания. Да и сама девушка чувствовала, что стала физически сильнее. Она попробовала простые упражнения. Ей с лёгкостью удалось сделать тридцать отжиманий. Раньше, когда Кристина готовилась уйти в Бесстрашие, делала зарядку каждое утро. Ей хотелось быть в форме, когда она окажется в новом доме. Тогда тело после пятнадцати отжиманий начинало ныть, а сейчас три подхода на каждое упражнение прошли незаметно, несмотря на голод и недосып. — Солнышко, пожалуйста, давай поговорим, — услышала Кристина голос матери за дверью. — Ты совсем перестала есть, и я очень переживаю за тебя. Сорок два, сорок три… — Я буду вынуждена пригласить врача, — женщина попыталась придать голосу родительской твёрдости. Сорок семь, сорок восемь… — Доченька, прости меня, я вела себя отвратительно в эти дни. Пятьдесят. Кристина остановилась и уставилась на закрытую дверь. Мышцы пресса горели, а в горле пересохло. Она поднялась и тихо подкралась к двери, прислонившись лбом к холодному дереву. Рука потянулась к ручке и девушка, прикусив губу, всё же открыла матери. — Я… — мама замялась, увидев понурый вид дочери. Под глазами Кристины залегли огромные синяки, короткие засаленные волосы прилипли ко лбу и щекам, а во взгляде читалось недоверие и разочарование. — Ты ненавидишь меня? — произнесла она на выдохе. — Нет, просто осознала, что моя мать — эгоистка, — Кристина бросила эти слова небрежно, словно выплюнула жевательную резинку на асфальт. — Просто я… — девушка понимала, как тяжело маме сказать правду, что ей на самом деле плевать на всё, что происходит за порогом их квартиры. Она видела подавленное состояние своего ребёнка, но всё равно продолжала причинять боль своим безразличием. — Мам, не нужно лишних и ненужных оправданий. Я знаю, что ты пытаешься сейчас сказать. Я и Рози дома, в безопасности, и что ты с ума бы сошла, когда, очнувшись, кого-то из нас не оказалась бы рядом. Но у меня пропал лучший друг, а кроме меня его никто не найдёт. — Ох, милая… Мама бросилась через порог на Кристину, сгребая её в свои объятия. От неё пахло цветочным шампунем, свежей выпечкой и… мамой. Девушка прижалась к ней, утыкаясь в плечо и с трудом сдерживая слёзы. Она была так зла на неё, но все эти дни ей так не хватало тепла и любви, которые сама же старательно отвергала при малейшей попытки женщины заговорить с ней. Кристине очень хотелось рассказать ей о всех подозрениях, о сне, об Уилле, кем бы он ни был, но мама не была для неё тем катализатором, которая пропустила бы через свою душу проблемы дочери и отдала бы взамен поддержку и веру в себя. Они простояли так минуту, и Стефани сделала шаг назад, поглаживая Кристину по рукам, касаясь шрама на плече. Девушке стало больно, и ей пришлось одёрнуть руку. Мама, как ни странно, не предала этому значения. — Солнышко, ты вся потная, занималась спортом? — Пыталась отвлечься. Кристина подошла к шкафу, вытаскивая из него полотенце и свежий комплект одежды. Чёрно-белый. Как всегда. — Хорошо, сходи пока в душ, я накрою на стол, — сказала мама самым невинным голоском, чтобы девушка ненароком не передумала, и направилась к выходу из спальни. — Но я не голодна, — ответила Кристина, шагая следом. — Не лги мне! — Стефани резко остановилась, и Кристина, не успев сбавить шаг, врезалась в неё. — Тебе нужно питаться и высыпаться, если ты собираешься в одиночку искать Альберта. — Что? — девушка попятилась и тряхнула головой, не поверив в услышанное. — Ты отпускаешь меня? — О, дорогуша, — мама совершала круговые движения указательным пальцем в воздухе, — если бы я могла повлиять на твоё решение, ты бы сидела взаперти за заваренной дверью. Но ты уже взрослая и сама вправе делать выбор, — её плечи опустились, словно Стефани признала своё поражение. — И если тебе всё же удастся покинуть пределы фракции, я бы хотела, чтобы ты помнила: дома тебя любят и поддерживают. — Спасибо, — Кристина поперхнулась воздухом, — очень неожиданно слышать такие слова от тебя. — Всё, жду на кухне, — мама провела ладонью по лицу дочери, убирая за уши прилипшие волосы, чмокнула её в щёку и упорхнула из спальни. Кристина ещё какое-то время стояла у выхода и, опустив взгляд, улыбалась, ведь теперь она знала, что если уйдёт, хоть кто-то не будет считать её идиоткой. Душ после хорошей тренировки взбодрил уставший организм, а разговор с мамой поднял настроение. Девушка уже сидела в кухне и с жадностью уплетала свежий бургер, не стеснявшись чавкать и громко прихлебывать его горячим кофе. Мама сияла как начищенный до блеска самовар, глядя на кушавшую с аппетитом Кристину. Роуз сидела напротив сестры, увлечённо читая какую-то книгу. — Рози, решила наверстать упущенное в школе? — проглотив кусок котлеты, спросила девушка, пытаясь заглянуть в потрёпанный томик. — Нет, — не отвлекаясь от явно интересного чтива, ответила та. — Это Шекспир: «Ромео и Джульетта». Мама и Кристина одновременно поперхнулись едой, недоуменно уставившись на Роуз, и тогда девочка оторвала взгляд от книги и внимательно посмотрела на родственников. — Что с вашими лицами? Только не говорите мне, что я читаю запрещённую литературу! Я взяла её накануне в библиотеке. Ну, точнее ещё полгода назад. — Нет, — Кристина проглотила смешок. — Просто не ожидала, что ты будешь читать такое в свои годы. — Ой, да ладно, — вступилась за младшую мама, — ты тоже в её возрасте постоянно читала книжки о любви. — Но они были о приключениях, — начала защищаться Кристина, — а любовь там вообще не имела никакого значения. — Ну-ну, — загадочно улыбнулась Стефани и отхлебнула свой кофе. — И как тебе, Роуз? Нравится? — Неплохо, — покраснела та, пряча смущение за густыми кудрями, доставшимися ей от мамы. — Но всё же грустно. Двое влюблённых не могут быть вместе из-за вражды их семей. Монтекки и Капулетти как наши фракции — постоянно враждуют, пусть и не так открыто. Жаль, в наше время никто не пишет такие книги, только научные… бе! — Может, ты напишешь? — Кристина на полном серьезе обратилась к Роуз. — О двух влюблённых, которые принадлежат разным фракциям. И как они вдвоём пытаются противостоять нашему обществу, чтобы быть вместе. — Звучит классно! — глаза девочки загорелись от идеи старшей сестры, но тут же огонёк в них погас, и плечи Роуз опустились. — Но нам запрещено писать книги. Это могут только Эрудиты, а они заняты лишь своей наукой. — Кто знает, что будет в нашем мире, когда ты закончишь её? Может, все эти глупые запреты спадут, и ты будешь первым и самым знаменитым писателем нашего времени. Кристина подмигнула сестре, загадочно улыбаясь. — Так, стоп! — резко оборвала девочек мама. — Хватит сманивать сестру на такие глупости! Кристина и Роуз рассмеялись, а мама нервно вскочила и начала убирать грязную посуду со стола. Всё казалось таким обыденным, словно за стенами этой квартиры ничего не произошло. Словно не было войны, словно все её друзья живы и находятся дома, а завтра они встретятся на занятиях в школе и будут так же дурачиться на переменах, споря о всяких бессмысленных вещах. Люди в Чикаго не помнили тех ужасных событий, что произошли за эти полгода. Они видели лишь то, что осталось от неё, а всё, что пронесли с собой сквозь это время: боль, смерть и слёзы, закрыли за огромной стеной, которую насильно воздвигли в их памяти. — Как миссис Престон? Ты навещала её? — Кристина обратилась к матери, чтобы отвлечь её и чтобы та перестала так громко швырять посуду в мойку. — Да, заглядывала вчера, относила ей пирог, — мама всё же стихла, вмиг забыв про разговоры о книгах. — Она, конечно, ужасно себя чувствует, но держится изо всех сил. Кристина подавила приступ тошноты. Её захлестнуло чувство стыда за то, что она сидела здесь и смеялась со своей семьёй, а миссис Престон сходила с ума от горя и неизвестности. — Понятно, нужно будет и мне зайти к ней. Хорошее настроение тут же улетучилось, оставляя после себя привкус желчи во рту. — Я считаю, тебе не стоит этого делать. Кристина открыла рот в немом вопросе и тут же закрыла его, догадываясь, что мама имела ввиду. — Она неосознанно злится на тебя, хоть и старается не показывать этого, — продолжила Стефани, пытаясь отговорить её от глупой затеи. — Думает, что ты предала Альберта, потому что ты жива, — женщина бросила эти слова с явным раздражением, при этом дёрнув плечом. Ей явно не нравилось, что о её дочери думали так. — Я согласна с ней, — тихо ответила Кристина, уставившись в отражающую поверхность стола. — Не говори так, — мама слишком громко стукнула стаканом по столешнице. — Каждый сам решает свою судьбу. И твоей вины нет в том, что Ал выбрал другую фракцию. Девушка уже собиралась начать бурный спор с матерью. Ей хотелось доказать, что происходящее вокруг — огромная ошибка. Но она не успела начать, так как в дверь настойчиво постучали. Все домочадцы тут же напряглись, и мама, на секунду замешкавшись, отправилась открывать незваным гостям. Стефани лишь успела щёлкнуть замком, как дверь с силой распахнулась, и к ним в квартиру ввалились двое вооружённых до зубов Бесстрашных. Кристина и Роуз соскочили с места, и старшая рукой поманила к себе младшую. Девочка тут же послушалась и спряталась за её спиной. — Что вам нужно? — сухо спросила Кристина, но ответа не последовало. Мужчины быстро оглядели присутствующих, а так же гостиную и кухню. Затем один из них пошёл проверять закрытые спальни и ванную комнату, а второй встал столбом, прижимая к груди автомат. Делали они всё молча, и Кристина уже хотела вновь задать свой вопрос, как увидела на пороге девушку. Она была старше Кристины и очень хороша собой. И она тоже была Бесстрашной. Это было понятно по довольно типичной, но яркой внешности: скрученные в мелкие дреды тёмные волосы, пирсинг в носу, и обязательный атрибут в Бесстрашии — тату. У девушки на предплечье был стебель розы с множеством шипов. Возможно, на тыльной стороне ладони был сам цветок, но он был спрятан за кожаной перчаткой без пальцев. Мужчина, проверив квартиру, вернулся в гостиную и кивнул в знак одобрения девушке, на что она закатила глаза, словно ей эта процедура уже стояла поперёк горла. — Меня зовут Тори, — она прошла в комнату и бросила на обеденный стол серебристый кейс. — Мы здесь для того, чтобы провести тестирование на склонность к мятежу. Кристина недоверчиво покосилась на чемодан. Перед глазами поплыли жуткие картины того, как их будут проверять. Пытками? Сывороткой правды? Ей не нравился ни один вариант. — Искренность тоже проверяют? — мама неожиданно проявила дерзость к тем, кто был явно сильнее и опаснее. — Мы никогда не лжём, нас можно просто спросить и не делать никакие тесты. — Засуньте свою правду себе в жопу и просто сядьте на стул! — рявкнула Бесстрашная. — Тест безболезненный и займёт всего пару секунд. Тори явно уже тошнило от этого вопроса, и она готова была покрыть благим матом каждого Искреннего, который начнёт говорить про особенности их фракции. Кристина с восхищением уставилась на девушку. Ей всегда импонировали Бесстрашные, а эта лихачка просто вызвала бурю восторга своей характерной внешностью и острым языком. — Хамка! Мама вздёрнула подбородок и, гордо пройдя через комнату, села на стул. Тори достала из чемоданчика небольшой серебристый прибор, напоминавший пистолет и, направив его в центр лба Стефани, нажала на кнопку. Из прибора вырвался тонкий луч, который просканировал голову мамы. И спустя секунду перед Бесстрашной замелькали голограммы непонятных символов. Видимо, это был результат тестирования, и он был настроен так, чтобы никто кроме Тори не мог прочитать его. — Чисто. Следующая, — девушка посмотрела на Кристину и Роуз. — Давайте по старшинству. Она кивнула на стул, и Кристина села перед Тори. Бесстрашная повторила ту же процедуру. — Интересно, — она повернулась охраннику, — позови Эрика. Куда тебя определил тест? Один мужчина удалился, и Кристина задержала дыхание. Что-то явно не так. Сердце затрепетало в груди, отдавая болью в висках. — В Бесстрашие, — голос дрогнул. — В чём дело? Я мятежница? Тори улыбнулась и отрицательно мотнула головой. — Нет, но результат странный, — она ещё раз посмотрела на голограмму. — Какую фракцию ты в итоге выбрала? — Она же здесь, — резко встряла в разговор Стефани, не оставив дочери даже попытки ответить. — Она выбрала Искренность! Что за идиотские вопросы? Кристина проверила в бюро. Её голос был практически истеричным. Стефани раздражала лишь одна мысль, что её дочь могла стать Бесстрашной. И любое упоминание об этой фракции начинало выводить её из себя. — Тем более странно, — Тори не придала значения поведению матери. Она была обеспокоена результатами теста. — Пока ждём Эрика, проверим младшую. Подойди ко мне, милая, это не больно. Девушка поднялась со стула, уступая место сестре. Тори проводила тестирование у Роуз, а сама постоянно косилась на Кристину. Её взгляды выражали тревогу и страх. Эта Бесстрашная переживает за неё? Но почему? — Вот видишь, всё хорошо. Тори прочитала результат с голограммы Рози, кивнула как бы сама себе и, потрепав девочку за щёку, отпустила её. Сестра поднялась и вновь подбежала к Кристине. Тем временем на пороге появился мужчина. Его присутствие тут же загнало в помещение удушающую тишину. Бесстрашный, который служил охраной для Тори, распрямил плечи и выровнял осанку. Кристина поняла, что это был тот самый Эрик. Охранник Тори встал в стойку смирно, а девушка хоть и не вела себя как солдат при виде командира, но всё равно смотрела на него с уважением. Скорее всего, он был лидером Бесстрашных, либо одним из его помощников. Эрик был высок и широкоплеч. Кристина неосознанно впилась в него взглядом. Он выглядел устрашающе, но всё равно притягивал внимание. На него хотелось смотреть, но тут же хотелось отвернуться, чтобы он не заметил этого. В глаза сразу бросилась тату на шее: симметричные полосы тянулись от самого края линии подбородка по сонным артериям и уходили за воротник футболки. Мужчина окинул всех присутствующих безразличным взглядом и задержал его на Тори. — Что у тебя? От его голоса Кристине захотелось вжаться в стену: низкий и басистый, такой, какой и должен быть у командира. Во взгляде, походке и голосе мужчины читалась жестокость, холод и опасность. От Эрика хотелось держаться подальше. Кристина смутно начала понимать, что он может сделать с ней, если её тестирование ему не понравится. — Странный результат у… — Тори запнулась. — Кристина. Это вырвалось само собой, и девушка вжала голову в плечи, прячась от серых глаз, уставившихся на неё. Господи, почему она вообще решила, что им интересно её имя? Щёки заполыхали. — У Кристины, — Тори продолжила, не заметив этого напряжения. — Тест показывает Бесстрашие. — И? — казалось, терпение Эрика было на исходе. — На церемонии она выбрала Искренность, — тут уже уверенный до этого голос Тори дал слабину. — Значит, инициация пройдена. Склонность должна поменяться. — Тори, ты позвала меня ради такой херни? Совсем крыша поехала? Мужчина закатил глаза и скрестил руки у груди, а Бесстрашная тут же стушевалась под его буравившим взглядом. Эрик действовал так на всех присутствующих. Мама и Роуз вообще смотрели куда угодно, но не на него, словно это было под запретом. — Прости, я думала, здесь есть что-то подозрительное. Тори начала заикаться, её глаза забегали по комнате, словно искали кнопку перезапуска игры без сохранения. Кристина же, наоборот, облегчённо выдохнула. Кажется, её пронесло. — Девка забыла свою инициацию, вот тест и показал старый результат. Тебе напомнить, для чего ты здесь? Эрик разговаривал с ней как со скотом и был горд этим. Кристине даже стало жалко Тори, а в груди начал образовываться маленький комок из презрения и страха. И предназначен он был для этого мужчины. — Просто это первый подобный случай… Я уже проверяла неофитов. — Значит, ещё не попадались переходники, — он раздражённо фыркнул в ответ. — У тебя на сегодня много работы, заканчивай. Эрик развернулся, чтобы покинуть квартиру, и Кристина неосознанно сделала шаг следом за ним. Тори резко проследила за её движением, а глаза загорелись в лёгком испуге, словно она безмолвно молила Кристину: «Даже не думай». Но девушка не придала этому никакого значения. — Это ведь был тест на склонности? — быстро затараторила она, чтобы не запнуться. — Который мы делали перед церемонией? Вы не проверяете на мятеж. Вы ищите дивергентов! Температура в комнате упала на несколько градусов. Теперь все взгляды были устремлены на Кристину. Тори неодобрительно покачивала головой, а мама побледнела и стала походить на мраморную статую. Эрик повернул голову, и она увидела, как он изменился в лице. В голове девушки промелькнула мысль, что минуту назад он ещё был ангелочком, несущим любовь и свет. Сейчас же в его глазах плясали черти, ноздри раздувались, а нас скулах забегали желваки. Кристина спросила о том, чего ей знать не следует. И Эрик был просто в бешенстве. — Не. Твоё. Дело. Он процедил это сквозь зубы, и Кристину обдало ледяной волной, исходившей от него. Ей хотелось провалиться сквозь землю под натиском стальных глаз. Холодный, как лёд, и колючий… взгляд Эрика пробирал до костей. Дверь за ним с треском захлопнулась, и в комнату словно вернулся свежий воздух. Все присутствующие облегченно выдохнули, а Кристина так и продолжила смотреть на то место, где только что стоял лидер Бесстрашных. Первой оживилась Роуз. Она подошла к Тори, наблюдая, как та складывает пистолет для тестирования в кейс и достаёт другой, отличающийся, но так же ничем не похожий на огнестрел. Бесстрашная по сравнению с Эриком явно импонировала Кристине и её семье, поэтому девочка осмелилась и спросила у неё: — Мне сделали проверку на склонность? А какой у меня был результат? Тори улыбнулась и погладила Роуз по плечу. — Не могу сказать, крошка, — она вела себя на удивление мило с теми, кому ещё предстояло выбрать фракцию, как будто вела предвыборную программу. — У тебя ещё несколько лет впереди. Если узнаешь, вдруг захочешь изменить? Это запутает тебя. Ты должна к совершеннолетию понять — кто ты. И сделать выбор. Сейчас просто наслаждайся жизнью. Девушка подошла к Кристине и с силой схватила её за руку. Та попробовала вырваться, но Тори была сильнее. Она направила новый пистолет на запястье девушки и нажала на маленький рычажок. — Что ты делаешь? Ауч! Боль была мимолетной, и теперь на запястье Кристины появилась маленькая тату в виде капельки воды. Тори отошла, а Кристина стала рассматривать новый рисунок на её теле. — Что это? — Метка о том, что тест пройден, — ответила Бесстрашная, бросив мимолётный взгляд на своё творение. — У вас её могут запрашивать в будущем, при выходе за территорию фракции. Тори оставила такие же метки на руках у мамы и Роуз. Те после объяснений не сопротивлялись. Затем она быстро собрала все свои вещи и удалилась вместе с охраной. А в комнате опять повисла оглушающая тишина. Кристина лишь думала о том, как Эрик отреагировал на её вопрос о дивергентах. Неужели он из тех, кто всё помнит?