В плену своих воспоминаний

Ежедневная рутина Бесстрашия уже начала надоедать. Стена — фракция — стена. И спустя столько времени в Бесстрашии Кристина поняла, о какой скуке постоянно твердили её друзья, когда наступало очередное дежурство. Сегодняшнее, в целом, ничем не отличалось. По крайней мере, для Кристины. Они вновь заступили на стену, где на протяжении целого дня расхаживали по мёрзлому скользкому бетону, прячась от ледяного ветра за железными колоннами или в маленькой каморке, которая служила местом для отдыха. Сейчас они всей толпой сидели на низких деревянных табуретках вокруг небольшой переносной печки, которая служила единственным источником тепла. Она всегда стояла внутри будки, но сегодня её вынесли на улицу, потому что нельзя было оставлять стену без присмотра, а при таком ветре моментально отмерзали пальцы. — В чём моя вина? — не выдержала Кристина, когда после утреннего представления Эрика друзья весь день игнорировали её существование. — Ни в чём, — недовольно процедила Линн, взяв на себя смелость ответить первой, потому что Зик и Том неловко прятали взгляды и скребли ногтями несуществующие пятна на своей одежде. А Марлин весь день была похожа на бомбу замедленного действия, и внезапный вопрос Кристины мог запустить обратный отсчёт. — Вы всегда сами говорили, что вам плевать на то, кто с кем спит, — девушка раздражённо натянула перчатки повыше, потому что ветер забирался в рукава, заставляя тело дрожать от холода. А ей совсем не хотелось трястись, потому что они могли подумать, что она волнуется или того хуже — стыдится. — Говорили, — подала голос Марлин и подняла на Кристину взгляд, в котором так и читалось: «Тик-так, тик-так». — А ещё я всегда говорила, что в тихом омуте черти водятся! И, кажется, не ошиблась. Не могу представить, что ты ещё скрываешь. Например, то, что я Бесстрашная, которую насильно спрятали в Искренности перед тем, как выпустили газ. Или то, что Трис Прайор — моя лучшая подруга. Какой вариант тебе нравится больше? — Вы же сами понимаете, почему я не рассказала про него, — нахмурила брови девушка. — Потому что считаешь, что мы недостаточно хорошие друзья, чтобы сохранить твой секрет? — неожиданно холодно спросил Том. Юноша был обижен на неё. И это имело смысл. Он доверил ей самые потаённые тайны своего сердца, раскрыл душу, принял поддержку и прислушался к ней. В то время как Кристина продолжала изображать для всех забитую девочку из другой фракции, о которой хотелось заботиться, как о маленькой сестричке. — Потому что я не хотела, чтобы вы начали жалеть меня, когда мне придётся уехать! — выпалила Кристина и соскочила с места. Она отошла к краю стены и уцепилась взглядом за кромку рощи, что была у подножия. Снег, выпавший прошлой ночью, укутал голые ветки плотным облаком, а стена не давала ветру сорвать его. — Конечно, блять! — гневно воскликнула Линн. — Здесь же поголовно одни альтруисты, которые подставят тебе своё плечо для слёз. Нас просто бесит, что ты скрыла от нас то, что по ночам ты не с Тори фенечки плетёшь, а трахаешься с Эриком! Ты могла даже не говорить, с кем. А так ты нас выставила полными придурками! — Да что ты? — резко развернулась Кристина. — Я так посмотрю, всем насрать, что ты трахаешься с Зиком, поэтому твои друзья не лезут тебе под кожу каждое утро, чтобы узнать подробности. — Крис, не перегибай, — настойчиво протянул Зик и повернулся к ребятам. — Вам всем нужно успокоиться. Это действительно не наше дело. Просто, Крис… мы всё ещё в шоке. И тут дело не в том, что ты спишь с Эриком… — он сделал характерный акцент на последней фразе. — А в чём? — огрызнулась Кристина. — В том, что мне, как Искренней, запрещено иметь связь с Бесстрашным? Я и без тебя в курсе! — Нет, — покачал он головой. — На это нам похуй. Знала бы ты, сколько Дружелюбок поимел Юрайя, пока учился в школе… — вся компания дружно фыркнула от смеха и заметно расслабилась. — Дело в том, что Эрик до этого был в отношениях с Лорен. Все знали об этом, но их никогда не видели вместе. То есть вообще никогда! Они даже рядом не стояли, когда шли собрания или на каких-нибудь тусовках. А тут он идёт под ручку с правдолюбкой на глазах у всех… Кристина затаила дыхание, вслушиваясь в каждое слово, которое слетало с языка Зика. Она понимала, что этим утром Эрик сошёл с ума, но чтобы настолько. — Блять! Да мы в таком ахуе были, когда вас увидели! — закончила за него Марлин и все согласно закивали, уставившись на Кристину. — Если вдруг ты сделала ему такой умопомрачительный минет, что он потерял голову, — заплачу любую цену за твои уроки! — О боже… — закатила глаза Кристина и снова отвернулась, когда вся компания чуть ли не повалились со своих мест от смеха. — Вот именно поэтому я бы никогда вам не рассказала. Вы просто невыносимые! — бросила она им через плечо. Казалось, на этом все неприятности закончились. Каждый высказал всё, что лежало на душе тяжёлым грузом. Но от этого легче не становилось. Если со своими друзьями она смогла снять повисшее напряжение, которое на протяжении дня неприятно вибрировало в воздухе, то где-то там, на другом конце Чикаго, её ждал сущий кошмар. Три десятка правдолюбов, которые не могли не заметить столь наглое нарушение правил фракций, уже вовсю судачили об этом. И если у них есть связь с Искренностью — Кристине конец. Господи, если мама узнает, что её дочь завела роман с лихачом… Так, стоп. Кристина одёрнула себя. Никаких мыслей о доме. Ей и без этого проблем хватает. Близилось Рождество, и её семья наверняка ждёт возвращения Кристины домой. Хотя бы на праздники. Но сможет ли она переступить через себя и прийти к ним? Как она объяснит маме, что сделает всё, что угодно, чтобы не возвращаться в Искренность? Как скажет ей, что влюбилась в одного из лидеров Бесстрашия?.. — Эй, Крис! — окликнула её Марлин, не давая зацепиться за последнюю промелькнувшую мысль. — Тебе твой суженый свиданку назначил? — Что ты несёшь? — тяжело выдохнула Кристина, не представляя, сколько ещё плоских шуток ей придётся терпеть от этих исчадий ада. — Ну знаешь, это не меня чёрный пикап поджидает, — пожала плечами Бесстрашная, указав пальцем куда-то слева от их поста. Кристина повернулась в указанном направлении. Где-то вдалеке действительно стоял внедорожник Эрика. Девушка присмотрелась. Автомобиль не двигался. Что он тут делает? Пока вся компания осыпала Кристину со спины своими отборными изощрёнными фразочками о том, что ей нужно скорее бежать, пока её «женишок» не свалил, девушка терялась в догадках об истинной причине его остановки посреди дороги. Она не слушала своих друзей, потому что после утреннего представления Эрик не стал бы поджидать её в паре километров от поста. Он без лишних церемоний забрал бы её прямо из хищных лап этих мерзавцев. Приглядевшись, Кристина увидела рядом с пикапом трансформаторную будку, от которой этот участок стены был запитан током. Он отключил напряжение. — Не идите за мной, — строго произнесла девушка и отправилась влево по стене. — Эй, тебя же пришибёт током, ненормальная! — крикнул ей вслед Том, на что Кристина лишь отмахнулась. Она прошла разрешённые пятнадцать метров, прежде чем увидела ограничители, что защищали выделенный под охрану пост. Дальше металлическая конструкция была под напряжением. Кристина осторожно подошла к опасной границе и занесла руку в воздух. Уверенная в своих догадках, она поводила пальцами по воздуху, словно смогла бы почувствовать электричество в воздухе, и смело коснулась пальцем железа. Ничего. Девушка тут же сорвалась на бег, стараясь на всякий случай держаться подальше от столбов, чтобы успеть добраться до того места, где припарковался Эрик. Его пикап, который был так заметен на снежном полотне, всё ещё стоял на месте, и это придавало ей сил и скорости, чтобы за несколько минут добежать до нужной точки. Здесь не было лестницы, по которой Эрик мог забраться на стену. Кристина покрутилась по сторонам, пока не наткнулась на страховочный трос, свисающий со стены. Он где-то здесь… Взгляд устремился вверх, пытаясь высмотреть силуэт мужчины сквозь полотно из металлических решеток, но внимание привлекла медная проволока прямо над головой девушки. Кристина незамедлительно поднялась на секцию выше. Господи… Весь периметр площадки, на которой стояла Кристина, был увешан взрывчаткой. Длинные динамитные шашки были прикреплены к поручням и соединялись медной проволокой, которая потом тянулась на следующий уровень. Дыхание перехватило, а сердце бешено заколотилось от подступившего ужаса. Эрик хочет взорвать стену? Ноги сами понесли её выше и выше, а страх с каждым пройденным пролётом всё усиливался. Здесь было столько взрывчатки… Кристина не была уверена в своих познаниях, но ей казалось, что просто для разрушения стены хватило бы и третьей части от того, что она сейчас видела. Ей пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Поэтому она ещё раз присмотрелась к динамиту. Каждая взрывчатка была защищена от электричества, которое пускают по стене. Это могло значить только одно: взрыв готовится не первый день. И, Кристина в глубине души надеялась, что это случится не сегодня, потому что всего в двух километрах находились её друзья. И не приведи Господь, если они направились сейчас следом за ней. Она добежала до самой верхней точки, и только тогда поняла, как сильно спёрло дыхание. Оглядевшись, девушка так и не обнаружила Эрика. Ноги подкосились от усталости и она бессильно плюхнулась прямо на заледенелую решётку. Кристина запустила пальцы в волосы, вглядываясь в горизонт, к которому уже подбиралось солнце, окрашивая всё в тёплые цвета. — Блять! Какого хуя ты здесь забыла? Эрик подлетел со спины, резко дёрнул её за плечо и с силой встряхнул. Кристина зажмурилась, пытаясь спрятаться от разъярённого волка, который уже щёлкал окровавленной пастью прямо возле её шеи. — Я тебя спрашиваю ещё раз! — он склонился над ней и заорал прямо в лицо. — Какого чёрта ты здесь делаешь? — Я… — попыталась ответить Кристина, но страх перед мужчиной настолько сковал горло, что ей едва хватало силы, чтобы продавить в лёгкие немного кислорода. Ещё один раскрытый секрет Эрика. Возможный хвост в виде Бесстрашных. Неверное движение и случайный взрыв, от которого стена взлетит на воздух. Кажется, достаточно поводов, чтобы бояться его. И она боялась. — Ты понимаешь, что я чуть не пустил по стене ток? — продолжал кричать Эрик, отчего его голос срывался на хрип. — Понимаешь, что я чуть не убил тебя? Он резко отпустил её и отошёл краю, вцепившись руками в перила. Холодный ветер хлестал по лицу, но никак не утихомиривал бушующую кровь, которая кувалдой стучала по вискам. Кристина не шевелилась, лишь слёзы начали прокладывать мокрые дорожки по щекам. Её не испугали его слова о том, что она могла погибнуть. Её пугал сам Эрик, как тогда… в первые дни её пребывания в Чикагской тюрьме. Она не хотела его бояться, потому что ещё полчаса назад призналась себе, что влюбилась в него. Или по крайней мере ей так казалось. Но она всё равно боялась. Теперь боялась представить, что он мог чувствовать, если бы её не стало по его вине… Шаг. Ещё один. Застывшая в воздухе рука. В тот день, когда Эрик на минуту приоткрыл перед ней свою израненную душу, он так же стоял к ней спиной. И, кажется, тогда у неё было больше смелости прикоснуться к нему, нежели сейчас. — Прости, — произнесла она, а пальцы так и остались в сантиметре от его спины. — Я, как обычно, ходячая катастрофа… Кристина заметила, как опустились плечи мужчины и попыталась выдавить из себя усмешку. Горло пересохло. Эрик опустил голову вниз, глядя на расстилающийся перед ним Чикаго, и горько выдохнул: — Когда-нибудь я привыкну, — он развернулся к ней и притянул девушку к себе. Кажется, на его лице уже не осталось и намёка на монстра, который совсем недавно очнулся ото сна. — Наверное, в другой жизни. Кристине впервые выпала возможность рассмотреть его лицо так близко. Безусловно, сейчас ей хотелось раствориться, утонуть в его объятиях, вновь почувствовать тепло его губ, чтобы унять ту дрожь, от которой так сильно колотилось сердце. Но те секунды, которые растянулись в вечность… Она не могла упустить этот шанс. Каждый миллиметр его кожи был прекрасен. Она старалась запомнить всё, словно боялась, что когда-то и это воспоминание у неё безжалостно отберут, растопчут, исковеркают, сравняют с землёй. Взгляд упал на еле видимый шрам над правой бровью. И как она не заметила его раньше? Эрик по каким-то причинам не успел полностью залатать эту рану, и она успела оставить рубец на его лице навсегда. На миг Кристине захотелось прикоснуться к этой белой рваной полоске, словно это поможет раскрыть его тайну. Она хотела почувствовать, разделить эту тяжесть, которая скребла его сердце. Забрать её всю без остатка. В его глазах было много боли, и Кристина понимала, что Эрик никогда не позволит ей узнать даже крупицу того, что он когда-то пережил. Эрик только поглощал печаль Кристины, запечатывал её в своей душе. И никогда не просил того же взамен. Этот спектр чувств, который захлестнул разум девушки, кричал, колотил в голове всего лишь одно слово. Такое маленькое, но такое огромное. Оно рвалось из её души. Это единственное, что Кристина могла предложить взамен Эрику. И она готова была отдать себя до последней крупицы, чтобы в его глазах этой боли стало чуточку меньше. Его губы были волшебны. Кристина любила чувствовать его вкус. Любила его прикосновения каждой клеточкой тела. Его шершавые пальцы, касающиеся её шеи, были совершенством. Эрик был совершенством, которое видела только она. И это было прекрасно. — Здесь слишком холодно, — его голос стал хриплым, рваным, возбуждённым. — Не лучшая затея. — Секс на стене… Кто ещё может этим похвастаться? — Кристина запустила заледеневшие пальцы ему под футболку. Эрик дёрнулся от холодного прикосновения, отчего девушка ещё сильнее прижалась к нему. Его тело горело и требовало продолжения. И Кристина не позволит его разуму заглушить рвущуюся наружу страсть. — Практически любой Бесстрашный, — ухмыльнулся Эрик и оставил влажный след на шее девушки. Кристина шумно выдохнула и откинула голову, требуя продолжать поцелуи. — Если я буду первой, кто сделает это с лидером, то согласна проторчать у Стива пару дней, — вперемежку с рваными выдохами произнесла она, всё глубже растворяясь в его касаниях. — Не думай, что я отпущу тебя к этому упырю одному. Всё происходящее вокруг перестало быть важным. Тонны взрывчатки под ними, причина, по которой стена должна рухнуть — всё это стало трухой. Жизнь Кристины вмиг сузилась только до этого момента. Одежда улетала на железные решётки, морозный ветер хлестал по разгорячённым телам, и поцелуи… Так много и так мало поцелуев. Если бы вселенная позволила, Кристина прожила все оставшиеся дни, не отрываясь от этих губ. Её ягодицы упёрлись в железные перила и девушка дёрнулась. Всё-таки они были слишком холодными, чтобы не обращать на это внимания. Эрик сразу понял и, подняв с пола свою куртку, закрыл холодный металл. Короткая передышка стала настоящим испытанием для Кристины. Но мужчина заполнил этот пробел сполна. Он подхватил Кристину и усадил на перила. Его губы исследовали, изучали, пробовали на вкус там, где до этого дня Кристина могла только догадываться. Девушка зажмурилась от нахлынувшего возбуждения. Влажно, тепло и… так правильно и нужно. Она запустила пальцы в его волосы и прижала его сильнее к себе. Это показалось таким запретным, что она резко убрала руку. Но Эрик не сопротивлялся и только с большим напором стал доводить Кристину до предела. Девушка осмелилась открыть глаза. Ей хотелось видеть его. Это было красиво. В свете закатного солнца его волосы отливали золотом, а кожа вокруг его губ блестела от влаги Кристины. Это сводило с ума. И она не могла больше сдерживать этот поток в себе. Оргазм захлестнул её, разлился по всему телу мелкой судорогой. И пусть весь Чикаго слышит её стон. Плевать. Она сейчас тонула. Погибала и воскресала. Умирала каждой клеточкой тела и рождалась вновь. Вновь его губы. Эрик дал ей узнать свой вкус. Ощутить его и себя одновременно дало новый виток. Если что-то и было в этом мире идеальным, так это, что девушка сейчас чувствовала на своём языке. Слаще мёда, вкуснее самого лучшего на свете виски. Они были созданы друг для друга. И Кристина готова обрушить весь белый свет на того, кто решит разлучить их. Один толчок и они слились воедино. Её губы задрожали, и холод вряд ли был причиной. Эрик двигался медленно, давал ей привыкнуть к чувству наполненности. Кристина выгнула спину и начала отклоняться назад с каждым движением мужчины. Эрик резко подхватил её за поясницу, удерживая над огромной высотой. За её спиной расстилался Чикаго, а под ней была пропасть в двадцать этажей. Кристина полностью доверяла Эрику. Сейчас он дарил ей целый мир, и она наслаждалась этим. В груди появилось новое слово. Свобода. То самое, которое она так отчаянно искала в Бесстрашии и нашла в этом закалённым войной и сражениями мужчине. Шум ветра, шлепки, стоны… Всё смешалось воедино. Эрик был её, а она была его. Оргазм накрыл обоих одновременно. Именно так, как пишут в запрещённых книгах. Именно так, как и должно быть у влюблённых: растворившись друг в друге, пропадая навечно. Он хочет взорвать стену? Плевать. Пусть она к чертям взлетит на воздух, если ему это необходимо. А Кристина будет гордо стоять рядом с ним, глядя, как многовековая история крошится в пыль. *** Она крадётся по пустому коридору на ощупь. Погода в последние дни была облачной, поэтому лампы, которые питаются от солнечной батареи, лишь изредка мелькают, напоминая ссохшийся цветок на подоконнике, который всё ещё тянется к солнышку своими пожухлыми листочками. — А вот и ты… — мощный фонарь ослепляет, и Кристина щурится от яркого света. — Чего тебе, Питер? — злобно цедит девушка и подаёт ему знак рукой, чтобы он опустил фонарь. — Странно, — он всё же переводит луч света вниз, и теперь Кристина может видеть его наигранно расстроенное выражение лица. — Я думал, ты придёшь сюда раньше. Ух, и сильно же он тебе насолил, что ты решила отомстить таким образом. Промариновала его в тюремной камере до самой казни. Питер уже успел вклиниться в ряды афракционеров: драные лохмотья, состоящие из сшитых кусков старой одежды разных фракций, потрёпанные и слипшиеся волосы, специально измазанное сажей лицо. Искусно созданный жалкий вид, чтобы расположить к себе местную власть. «Свободный» — это значит выглядеть как ничтожество. — Сдашь меня Эвелин? — Кристина ухмыляется и скрещивает руки на груди. — Нужно же как-то пригреться под крылышком у начальницы. Питер лишь тихо хмыкает и смотрит через плечо на кромешную тьму коридора, в которой скрываются тюремные камеры. — Нет, — пожимает плечами он, когда поворачивается к Кристине. — Я помогу тебе. Но с одним условием… — А если я откажусь? — перебивает его девушка. — Тогда на рассвете ты сначала посмотришь на то, как его, — Питер кивает головой, указывая позади себя, — растерзает толпа свихнувшихся изгоев, а затем сама окажешься на позорном столбе. И в этот раз твоя любимая подружка не сможет помешать Эвелин вершить самосуд. Кристина набирает полную грудь воздуха и медленно выдыхает через нос. Чёртов ублюдок. — Какое у тебя условие? — она прикрывает глаза и проглатывает ком в горле. — Вы возьмёте меня с собой, — лицо Питера озаряется наглой улыбкой. — Что? — прыскает Кристина. — Хочешь переметнуться на сторону Джанин? — Я хочу быть на стороне победителя, — он распрямляет плечи. — Трис сошла с ума, ты это и без меня знаешь. А это значит, что у неё нет шансов. Эвелин хоть и альфа в этом загашнике, но Трис скоро сломает и её. — Ладно, — резко обрывает его девушка. Она кивает и старается поскорее обойти его. Уже рассвет, а значит ей нужно торопиться. Кристина объявляет войну Трис. Она точно будет знать, чьих это рук дело и, возможно, будет мстить. Плевать. Предавала ли Кристина дружбу? Возможно. Но как можно предать то, чего уже давно нет?.. *** — Что случилось? — нахмурил брови Эрик, увидев на пороге своей комнаты растрёпанную Кристину. Она, не дожидаясь приглашения, ввалилась в его комнату и подошла к окну. Ещё не расцвело, но уже вдали можно было наблюдать, как небо превращалось из тёмного тяжёлого чёрно-синего полотна в более мягкие серо-голубые оттенки, которые солнечные лучи настойчиво выталкивали из горизонта. До подъёма было больше часа, но Кристина соскочила, когда на небе ещё мерцали звёзды. Она долго ворочалась, пытаясь справиться с круговоротом мыслей в голове после увиденного сна. Такого не случалось уже очень давно. Все её сны больше походили на искажённые картинки из прошлого. А воспоминания приходили с головной болью и полуобмороком. Питер в логове афракционеров был реальным, не изуродован подсознанием и сонной фантазией. Это будоражило Кристину. Поэтому, так и не дождавшись «будильника», она со всех ног помчалась к Эрику, в надежде, что он не пошлёт её ко всем чертям за столь ранний визит. Но мужчина не спал. Он был одет в уже привычные ей серые спортивки и белую футболку, которые не так давно резали глаз в тёмно-серой палитре Бесстрашия. Кристина оглядела комнату, заметив, что на столе был стакан с горячим кофе и какие-то бумаги, напоминавшие досье. Возможно, ей показалось, что на одной из папок было фото Беллы, хотя не только же она в Чикаго имела рыжую копну кудрявых волос. — Мне кое-кто приснился, — выпалила Кристина, когда дверной замок щёлкнул, отгораживая их от внешнего мира. — Питер. Эрик предложил ей жестом сесть, но девушка отказалась резким махом головы и подождала, пока мужчина удобно расположится на стуле, закурит, чтобы её выслушать. Девушку в этот раз не смутил табачный дым, саднящий глотку. — Интересно получается… — задумался Эрик, когда Кристина закончила пересказ своего сна. — Что такое? — она запахнула кардиган, который на ходу накинула на плечи, пока торопилась на этаж лидеров. — Хейес скончался прошлой ночью, — пожал плечами мужчина, как будто эта новость не была уж столь важной. — Как это произошло? — без каких-либо эмоций спросила Кристина. — Наркотики? Её не напугала смерть Питера. Она вспомнила его безумные красные глаза и серую кожу. Он ещё тогда был обречён. Появилось лёгкое головокружение, поэтому Кристина медленно подошла к кровати и присела на край, уперев голову в ладони. — Нет, — Эрик нахмурился, наблюдая за Кристиной. — У него была тяжёлая болезнь. Стив не смог ему помочь, поэтому поил его наркотой, чтобы ему совсем хреново не было. Перед глазами неожиданно заплясали картины. Какой-то парень держится за окровавленный глаз. Сбитый кулак Молли, летящий прямо в челюсть Кристины. Ещё один юноша прикладывает стекло с эскизом татуировки к своей руке и показывает Кристине, спрашивает, идёт ли ему этот дракон. Ходящий ходуном пистолет в руке Трис, которая никак не может собраться с мыслями, чтобы выстрелить в мишень. Опухшее лицо Альберта после проведённой в рыданиях ночи… Все эти лица вспыхивали в её голове яркими картинками, которые постепенно угасали, обесцвечивались, а затем и вовсе растворялись, как будто их и не было вовсе. — Я осталась одна… — тихо произнесла Кристина, сама не понимая, что именно, словно это сказала не она, а кто-то внутри неё. — В каком смысле? — настороженно спросил Эрик и наклонился вперёд. Он сидел далеко от девушки, но всё же она ощутила, что расстояние сократилось, и ей стало немного легче справиться с волнением. — Из нашей группы переходников, — продолжал говорить собственный голос за неё. — Те, кто прошли инициацию. Все погибли. В живых осталась только я. Её лоб был уткнут в ладони, а безжизненный взгляд направлен в пол. Кристина не видела Эрика, но нетрудно было догадаться, какие эмоции сейчас были на его лице, потому что она сама была в ужасе от самой себя. Это происходило словно в какой-то чёртовой галлюцинации. Разум окутывали невидимые путы, стягивали, заставляли вылезать наружу неприятные воспоминания. Но всё, что видела сейчас Кристина перед глазами словно не принадлежало ей, а её тело контролировал паразит. — Ты про Трис забыла, — попытался усмехнуться Эрик, но всё же его голос немного дрогнул, будто он сам не верил в то, что только что произнёс. Или точно знал, но врал. Его голос — единственное, за что могла зацепиться Кристина, чтобы совсем не провалиться в пучину воспоминаний. Она снова видела их. Тот парень с татуировкой дракона. Его звали Уиил. Он по-доброму смеялся над Трис, когда у неё не получалось метать ножи. И Трис… её подруга, которая каждый раз представала перед глазами в разных обличиях. Внешне это была одна и та же девушка, но её взгляд каждый раз был разным. Он менялся от наивного до жестокого и хладнокровного, а потом вновь был тем самым, который Кристина успела запомнить в своих видениях. — Трис тоже мертва… — снова этот голос, не принадлежавший ей. — Трис мертва. Это я её убила. Раздался грохот стула, и Эрик за одну секунду оказался перед ней. Он присел на корточки напротив, пытаясь поймать затуманенный взгляд Кристины. — Что ты помнишь? Это было странным ощущением. Девушка помнила всё и одновременно не помнила ничего. Пустота. Вакуум. Она видела сразу сотни лиц, знала кто они, кем были для неё, но, тем не менее, не помнила их. Словно Кристина просматривала фильм о своей жизни, где ей рассказывали, кто есть кто, но эта информация так и осталась на видеоплёнке. — Ничего, — голос стал практически истеричным. — Я не помню ничего! Но я знаю, что это сделала я. Своими руками. Я выстрелила ей прямо в голову! Словно в подтверждении этому в ушах зазвенело от оглушительного выстрела. Кристина видела пистолет в своей руке, из дула которого поднималась тонкая струйка дыма. Видела тело девушки на бетонной плите в какой-то странной одежде. Она лежала в неестественной позе, а под ней разрасталась лужа крови. Бордовой, тягучей. Ей даже казалось, что она слышит её запах. Запах смерти. Резкая боль заполонила голову. Словно сверху на неё по капельке выливали жидкую лаву. Она разъедала кожу, уничтожала костную ткань, подбиралась к мозгу и заставляла каждую клетку пылать от агонии. Это было схоже с первым приступом на стене, только в тысячу раз хуже. Хуже, потому что в этот раз Кристина не могла кричать, не могла зажать голову руками, чтобы создать иллюзию помощи. Она вообще не могла пошевелиться, словно её парализовало. Словно её тело в этот момент было намертво приковано к столбу внутри жерла извергающегося вулкана. — Мне так больно, — шепотом выдавила из себя девушка и подняла взгляд на мужчину. — Эрик, почему я это сделала? — Тише. Иди сюда, — он словно увидел в глазах девушки языки пламени, которые плавили её внутренности. Но всё, что Эрик мог сделать сейчас — это взять её руки в свои. — Ты должна была сделать это, слышишь? — Откуда ты знаешь? Кристина медленно моргнула и вновь взглянула на Эрика. Она видела перед глазами сотни лиц Бесстрашных, изгоев, но ни разу нигде не мелькнуло его. Словно его никогда не было в её жизни. Но ведь это не так. Эрик всегда был в Бесстрашии. Тогда почему она не помнит? — Я говорил тебе, что если ты останешься — сгоришь, — мужчина сглотнул, и прислонился губами к её ладоням, сжатым в кулак. Его губы были холодными как лёд, и, казалось, кожа, которая уже пылала так же, как и мозг, должна зашипеть. Его не было в её фильме. Кристина всматривалась в его лицо и проматывала плёнку на тысячу раз, но этих уже родных черт она не видела. Словно её подсознание намеренно стёрло его образ. — Кто ты? — прошептала Кристина. — Почему ты говоришь мне эти вещи? Эрик не ответил и, выпустив её руки, поднялся. Девушка всё так же не могла пошевелиться и не видела, куда он направился. Спустя полминуты Эрик вновь оказался напротив неё. Он разжал ей скованные судорогой кулаки и вложил в ладони какой-то чёрный свёрток. Нет… Кристина нашла в себе силы пошевелить пальцами, чтобы убедиться. Это был её старый свитер из Искренности, в котором она приехала в тюрьму Чикаго два месяца назад. Он всё ещё пах домом и… лавандой. Голова вновь закружилась. Два месяца назад ей нравился запах лаванды. Почему сейчас он вызвал приступ тошноты? И как, чёрт возьми, он оказался у Эрика в комнате? — Ты всегда любила вязаную одежду, — его голос появился где-то на краю сознания, которое стремительно ускользало от Кристины. К агонии и головокружению добавилась слабость и горечь в глотке. У неё не было сил даже вобрать немного воздуха, чтобы хоть как-то оставаться в реальности. Тьма окутывала всё сильнее с каждым словом мужчины. — Потому что она умеет хранить воспоминания. Ты мне так говорила, — Эрик вымученно хмыкнул. — Тебе нравилось, что свитера ещё долго пахли шоколадом и свежей выпечкой. Он напоминал тебе обо мне. Ты всегда злилась, когда я курил, потому что запах сигарет перебивал всё остальное, что было так дорого тебе… нам. Знаешь, я хотел вернуть тебе его практически сразу, — звонкий, почти истерический смех разлился по комнате. — Понял, что поступил как ублюдок, когда забрал его. Но он уже не хранил воспоминания. Он пах этой чёртовой лавандой, которую ты так ненавидишь! — Замолчи, — процедила Кристина. Она понимала, что только его голос вытаскивал её из небытия, но ей это было не нужно. Лучше провалиться в пропасть, чем слышать эти слова… — Замолчи, слышишь! Это всё стало походить на очередной кошмар, от которых она просыпалась в слезах. От которых хотелось избавиться под мощной струёй воды, чтобы она заглушала рыдания, уносила под землю эти нереальные иллюзии из её головы. Только слёз не было. Совсем. А всё, что происходило сейчас, не было сном. — Я не могу тебе рассказать всего, — его голос ненадолго отдалился. Послышался скрежет железной дверцы. — Но мне придётся вернуть твои воспоминания сейчас, пока они не разорвали тебя изнутри. Кристина уже ничего не видела. Она даже не была уверена, сидела ли она до сих пор и были ли открыты её глаза. Девушка лишь концентрировалась на ощущениях. На прикосновении тёплых рук к её щеке. На немного сбитом от волнения дыхании рядом с ней. На запахе. Как там она говорила? Этот человек будет совершенно не похож на других. Ты сможешь различить его голос среди тысячи других. Ты сможешь почувствовать его неповторимый аромат даже через бетонную стену. Ты увидишь его глаза даже в непроглядной тьме. Она видела его глаза во тьме, что застелила взор. Она слышала его. Чувствовала. Она ощущала это всё когда-то в прошлом и одновременно недавно. Игла проткнула нежную кожу. Вещество разливалось по венам, притупляло боль. Лишь его лицо всё ещё стояло перед глазами. Только теперь менялись картины вокруг него. Но Эрик был там. Он всегда был там. — Не знаю, слышишь ли ты меня. Но, Кристина Райт, ты самая большая заноза в моей заднице! — усмешка заставила девушку ещё ненадолго задержаться в реальности. — Ты должна была вспомнить всё, когда мы будем далеко от этого проклятого города. Но разве с тобой могло пойти всё по плану? Хотя… это моя вина. Я не послушал тебя и спрятал в Искренности, в надежде, что ты будешь в безопасности. Но потом я увидел тебя там, дома. Ты была не в себе, и я понял, что ошибся. Это уже не была та Кристина, которую я знал. А потом ты вызвалась добровольцем. Кто бы мог подумать, правда? Я такой дебил! Думал, что ты не высунешь носа из дома. Конечно, блять! Поэтому я всеми силами пытался доказать, что тебе не место здесь. И когда я увидел тебя с Юрайей, я был рад. Думал, что ты начнёшь новую жизнь, потому что на самом деле, я никогда не был тем, кто тебе нужен. А потом ты ввалилась ночью в мою спальню. Как к себе домой, согласись? И тогда я потерял голову. Но всё же ты уже не была той Кристиной, которую я знал. Ты уже не была моей, но моё изуродованное сердце так и осталось навечно твоим. Кристина была неподвижна. Казалось, что она крепко спит. Только одинокая слеза, покатившаяся по виску, сообщала о том, что она всё ещё слышала его. ***

1 мая.Центр.Церемония выбора.

— Кристина Райт! Пора… Девушка поднимается со своего места и медленно направляется к небольшой сцене. Ноги ватные и каждый удар ботинка о пол отдаётся эхом в голове Кристины. Сзади слышится, как мама шмыгает носом. Она не перестаёт плакать. Девушка давит в горле ком, но всё же оборачивается, чтобы увидеть, как уголок губ Альберта взлетает вверх. Кристину вызвали первой. Маркус протягивает девушке серебряный кинжал, и та делает небольшой порез на своей ладони. Кровь тут же начинает сочиться из свежей раны, и Кристина чувствует её запах. Жжётся. Она сжимает руку в кулак, чтобы не испачкать натёртый до блеска пол. Подходит к чашам, и взгляд её бегает между двумя. Одна с разбитым стеклом — это дорога к тёплому и уютному дому, где мама печёт вкусный яблочный пирог, где можно укрыться вместе с младшей сестрой тёплым пледом и читать по очереди книгу о кровожадных пиратах, бороздящих моря. Другая чаша наполнена раскаленными углями. Эта дорога Кристине неизвестна, но от этого ещё более притягательна и желаема. Дыхание перехватывает, а голова начинает кружиться. Перед глазами стоит мама с сестрой. Они смотрят на неё и плачут. Тянут руки, умоляют остаться. Кристина судорожно сглатывает и заносит руку над чашей Бесстрашия. Капля крови падает на раскалённые угли.