Тени прошлого

«Лэтти – Баскервилль». «Баскервилли враги Пандоры». «С самого начала всё было лишь фальшивкой». «Всё, что тебе нравилось в ней, – ложь и ничего больше». «Она никогда не вернётся, и ты спас тем самым чувства Шерон». Но лежать там, на земле, вместе с ней казалось ему столь же нормальным и желанным, как и чаепития с Шерон» – Зарксис Брейк.

      Бездна её изменила.       Лэтти впервые осознала это, когда оказалась в оковах камеры Пандоры. Там, в компании четырёх леденящих саму душу серых стен, она плутала по коридорам памяти, бесконечно сворачивая то направо, то налево и натыкаясь лишь на кровь, боль и ужас. На одиночество, которое было спутником всей её жизни.       Но после второго пришествия из Бездны всё изменилось. Время. Город. Она. Мир – именно внутренний мир, в котором было столь привычно находиться, – рухнул под ноги, оставив вокруг лишь пустоту, которую начали заполнять новые вещи. И новые люди.       Ей, Лэтти из рода Баскервиллей, судьбой была предначертана вечная жизнь, а уделом было наблюдать, как уходят во тьму Бездны смертные, недостойные золотых огней люди. Она провожала их равнодушным взглядом, внимая лишь словам своего господина, который научил её свободе, отняв ту у неё на многие годы.       «Память – вот что самое ценное, что у нас есть. И истинную свободу можно обрести, отказавшись от всего, что способно просочиться сквозь твои пальцы, как песок», – звучал шёпот над ухом, когда она стояла и наблюдала за тем, что непременно бы остановила, не будучи Баскервиллем. И эту часть себя она презирала больше всего на свете теперь, но не тогда.       Тогда Лэтти Баскервилль верила в то, что привязанность способна только погубить, и опыт после смерти Леви подтвердил гниющие в тёмном углу души догадки. Он освободил её от ненависти и боли, которую «Летиция» несла в себе с тех пор, как была продана в публичный дом родными. Он дал ей насладиться дурманящим и пьянящим чувством удовлетворения, и в тот день внутри неё впервые надломилось нечто, чему имя было только «тьма». Одиночество и боль родились из этой темноты, и почти целое столетие она купалась среди багряных вод, то пропадая в Бездне, то вновь возвращаясь к свету. Но настоящий свет пришёл позже, оставив позади года ненависти, боли и безудержного холода.       Он пришёл с людьми, с которыми ей было не по пути. И среди них была также и Шерон.       Лэтти, глядя на неё, испытывала новое чувство, которое никогда не могла объяснить. Это было тепло, непередаваемое словами лишь потому, что в жизни ей не приходилось иметь «семью». Баскервилли приняли её к себе, но среди них она ощущала себя белой вороной, не способной слепо идти за Гленом. За прошлым – возможно, но с приходом Освальда к власти она вдруг поняла, насколько далека была от всего, что подарили ей золотые огни. Ей были чужды эти люди, и она в них не нуждалась. Но с появлением Шерон и остальных «Лэтти Баскервилль» осознала, как ей не хватало семьи и друзей.       Осознала слишком поздно, чтобы суметь начать всё сначала. Но не настолько, чтобы не уметь понимать малейшие изменения в них. Особенно в Шерон, чей вид заставил всё внутри Лэтти похолодеть и в ужасе замереть, словно перед казнью.       Их взгляды встретились, разошлись и вновь вернулись обратно. Рейнсворт успела посмотреть на Брейка, прежде чем тот окончательно вошёл внутрь, и это низвергло Лэтти в самую настоящую пучину страха, что она озвучит мысли вслух. Сердце заклокотало в груди так, словно всё её существо повисло над пропастью, готовое вот-вот сорваться вниз, и девушка с такой силой сжала пальцы на подлокотнике, что тишину прорезал пронзительно тонкий скрип ногтей по коже.       – Боже, тут какая-то драма? – первым прервал молчание Зарксис, и голос его, точно тысячи иголок, прорезал слух Лэтти, заставив посмотреть в сторону Шерон вновь.       – Репетируем твои похороны, – едва ли не сквозь зубы проговорила Баскервилль, буквально силой воли разгибая пальцы, на которые и так уже покосился Шляпник.       – Дай угадаю: ты – безудержно горюющая вдовушка, – отозвался мужчина, направив на неё вынутый из кармана леденец, как указку. – Больше слёз, дорогая.       – Только если от счастья, – уже с более привычной язвительной интонацией произнесла Лэтти, вынуждая себя не смотреть на Шерон, чтобы не привлечь слишком много внимания Зарксиса к тому напряжению, которое и без того буквально сжимало лёгкие стальной хваткой.       – Однако чтобы стать вдовушкой, ей сначала придётся выйти за тебя замуж, – неожиданно обронила Шерон, подцепляя пальцами пирожное, и чай, который только-только отпила из своей чашки Лэтти, едва не оказался на белой скатерти и платье девушки.       Быстро взглянув на Рейнсворт, Лэтти перевела взгляд на Брейка, который с совершенно невозмутимым видом кусал с хрустом леденец в дверях гостиной, облокотившись плечом о косяк. От такого положения белесая чёлка упала на один бок, чуть прикрыв и второй, целый глаз, но Лэтти заметила, что он внимательно наблюдал за происходящим. И особенно за ней.       – Это была бы определенно плохая пьеса, – притворно скорчившись, произнёс он, выуживая изо рта пустую палочку. – На свадьбе плакали бы все. И выли собаки. Особенно при виде невесты.       – Горевали бы, что я гублю молодость на старого деда. Который в плохую погоду наверняка ещё и жалуется на ноющие кости.       – Знаешь ли, я до сих пор лучший работник Пандоры, – не без нотки тщеславия заметил Брейк, взглянув прямо на неё, и Лэтти с какой-то неожиданной тоской вспомнила то, как они выезжали за город на совместное задание Пандоры. Туда, где она впервые встретила Шейла после стольких лет разлуки.       – Но есть такие нюансы… – начала Шерон.       – Госпожа.       Голос Брейка прозвучал настолько резко, что на миг обе они – и Шерон, и Лэтти – удивлённо воззрились на него, буквально вынудив невольно закашлять. Раскаяние мелькнуло во взгляде мужчины, и тех нескольких секунд, которые госпожа и её слуга смотрели друг на друга, хватило Лэтти, чтобы понять – в этих стенах есть тайны, которых ей не узнать никогда. И это, несмотря ни на что, вдруг причинило ей боль.       – Если ему стреляет в поясницу при вызове Цепи, то не такая уж это и проблема, – чтобы хоть как-то разрядить обстановку, проговорила Лэтти, поднимаясь с кресла.       Шерон бросила на неё виноватый взгляд, но он нисколько не растрогал Баскервилля. Напротив, она ощутила вдруг, что от неловкости, так и дрожащей на губах Рейнсворт, стальные тиски лишь сильнее сжимают нутро. Хотя подобные чувства были просто глупы.       – Куда ты пошла? – встрепенулась, наконец, Шерон, заметив, что гостья двинулась в сторону выхода – туда, где стоял Брейк. – Уходишь?       – Пора.       – Тем лучше для нас: больше еды останется, – не без иронии вставил Зарксис, когда Лэтти сравнялась с ним. Их взгляды пересеклись, и на миг, но ей показалось, будто рот мужчины чуть дрогнул. – Намного больше.       – Если ты умрёшь от переедания конфет, я так и напишу на твоём надгробии, что ты отравился леденцом, густо политым ядом с твоего языка, – процедила девушка, но их перепалка неожиданно каким-то теплом отдалась в груди, немного смягчив непрошеную боль досады от висящих в воздухе тайн.       Зарксис хмыкнул и позволил ей пройти. Шерон остановилась рядом с мужчиной, с грустью глядя на то, как Лэтти надевает плащ. Подобное казалось настолько привычным, что никто из них сперва не понял, что они стоят возле дверей в приятной тишине, будто провожали члена семьи по делам.       – Ну… – Первой пришла в себя Лэтти. – Я пошла.       – Подожди. – Шерон вдруг дёрнулась вперёд и буквально вытолкнула её на крыльцо, закрыв за собой дверь – как раз перед самым носом Брейка, который остался внутри. – Я хотела сказать…       – Есть вещи, которым лучше никогда не быть произнесёнными вслух, – прервала её Лэтти, двинувшись по аллее к воротам. – Особенно этим.       – Но… спустя столько лет… Лэтти, зачем? – Шерон последовала за ней, совершенно не обращая внимания на лёгкий озноб, который пробирал хрупкое тело от ветра. – Зачем снова прятаться за этой стеной?       – Ох, Шерон… – Лэтти остановилась и обернулась к Рейнсворт, едва сдержав в голосе нотки раздражения. – В реальной жизни всё иначе, чем в романах. Счастливый конец есть только в книгах.       – Я просто хотела сказать, что иногда лучше позволить другому человеку хоть немного заглянуть в своё сердце, – возразила Шерон с лёгкой обидой в тоне. – Или ты думаешь, что всё моё представление о реальности я подчерпнула в женских романах?       – Что? О, нет. Конечно же, нет. – Лэтти вдруг ощутила, как вина подкатывает к горлу: она и забыла, что Шерон теперь больше 20 лет, пусть внешне она и осталась четырнадцатилетней.       – Ты согласилась помочь нам с Озом Безариусом, и я бесконечно рада тому, что ты не отвернулась от просьбы Брейка, хотя понятия не имею, как он смог тебя в этом убедить. Это хорошее начало, чтобы начать жизнь с чистого листа.       – Шерон…       – Да, я не знаю, что случилось с тобой в Сабрие и что было потом, до нашего знакомства. Но я уверена, что ты и сама желаешь оставить позади груз целой прошлой жизни. Это видно по твоим глазам. По тому, каким усталым становится твой взгляд. Поэтому, Лэтти… – Её тонкая ладошка коснулась руки Лэтти, заставив ту чуть вздрогнуть. – Просто позволь течению тебя унести. Не сопротивляйся.       Лэтти взглянула на неё и тут же отвела взгляд. Краем глаза она заметила стоящего на крыльце дома Зарксиса Брейка – его силуэт она узнала бы из тысячи. Непреодолимое желание заставило девушку всё же повернуть голову в сторону мужчины, и она заметила, хотя не была уверена в этом наверняка, как он чуть вздрогнул на этот жест. Как будто не ожидал, что она обернётся.       – Иногда вещи намного проще, чем кажутся таковыми, – произнесла рядом Шерон, и Лэтти ощутила, как тоскливо сжимается сердце.       «Нет, Шерон, – пронеслось в голове у неё. – Некоторым вещам никогда не стать проще». И Баскервилль знала наверняка, что одна из таких вещей – это её отношения с Брейком. Потому что между ними всегда будет стоять злость за то, кем они были и кем являются сейчас.       И за чувства, которые когда-то испытали друг к другу.       – Шерон. – Девушка вновь повернулась лицом к Рейнсворт, и та в свою очередь с какой-то надеждой во взгляде посмотрела на неё. У Лэтти засосало под ложечкой от этого: от ожиданий, которые придётся разрушить.       – Что? Что ты хочешь сказать? – обеспокоенно спросила Шерон, когда продолжение фразы так и не последовало.       – Когда я была заключена в темнице Пандоры, Брейк вернулся, чтобы помочь мне сбежать.       Лэтти замолчала на миг, когда поняла, что никому прежде не говорила, что случилось в ту ночь. Событие, с воспоминанием о котором она так и не смогла расстаться, было той самой спасительной влагой, желанной для путника в зной. Не потому, что благодаря ему она осталась в живых. Нет.       Оно дарило ей надежду на большее.       – Мы заключили друг с другом сделку, – наконец, продолжила Лэтти, справившись с собой. – Взамен за своё спасение я должна была покинуть город и больше никогда не возвращаться. Иначе ценой была бы моя жизнь.       – Жизнь? То есть Брейк… – Румянец отхлынул от лица Шерон. Она быстро взглянула в сторону друга, но Лэтти неожиданно резко дёрнула её за руку, привлекая внимание обратно к себе.       – Он рисковал всем, Шерон. Даже тобой. И его молчание всё это время не было одной лишь прихотью. Он знает, как опасно находиться со мной, когда на Баскервиллей ведётся охота и когда они возвращаются из Бездны. Как опасно даже просто быть рядом со мной.       – Что ты имеешь в виду?       – Шерон, я убивала. Множество раз. – Она сглотнула, чувствуя, как сильнее и сильнее напрягается Шерон рядом с ней. Как будто страх постепенно брал над ней верх, хотя в глазах Рейнсворт всё ещё горела решимость отстоять свою точку зрения.       – Я была в поместье в ту ночь, – наконец, продолжила Лэтти. – Я была там, когда случилась Сабрийская трагедия. Когда Баскервилли убили людей. Когда город рухнул во тьму Бездны. Я была там.       Шерон потрясённо замолчала, во все глаза смотря на неё. Тишина, возникшая между ними, странным комком собиралась в груди, словно воздух, вдыхаемый ею, густел и застревал на половине пути. Как будто он хотел, чтобы она пожалела о своих словах, и, глядя в лицо Рейнсворт, Лэтти с каждой секундой действительно это ощущала.       Что рассказала слишком много сегодня.       – Лэтти… – наконец, справившись с шоком, начала Шерон, но Баскервилль, невольно дёрнувшись, вдруг заставила этим жестом её замолкнуть. И чуть отстраниться, убрав свою руку прочь. Словно девушка перед ней была опасна. Словно…       Словно она её боялась.       Этот факт, одновременно пришедший в головы обеим, заставил теперь и Лэтти потрясённо замолчать. Они смотрели в лицо друг другу, и с каждой секундой всё больше и больше вины отражалось во взгляде Шерон. Лэтти, чувствуя, как начинает задыхаться, первой прервала молчание между ними.       – Теперь ты знаешь, что я могу сделать неверный выбор в своё время, – сдавленно произнесла она и двинулась прочь.       Рейнсворт сделала несколько шагов вслед за ней, но затем остановилась. Лэтти услышала, как более тяжёлые – мужские – шаги раздались за спиной, и голос Брейка, несколько обеспокоенный, долетел до неё спустя мгновенье. Ей вдруг остро захотелось обернуться и посмотреть ему в лицо. Увидеть, что будет с ним, когда он узнает то, чего так жаждал добиться от неё Барма своими пытками.       Она знала, что Зарксис ненавидел в ней это. Ненавидел в ней кровь Баскервилля, проклятую семью и вероятность того, что она принимала участие в резне. Иногда ей даже казалось, что, глядя ей в лицо, он видел только это. Или хотел это видеть. Если Шерон расскажет ему всё, будет ли их сделка ещё в силе? Захочет ли кто-либо из них вновь иметь с ней дело? Она не могла сказать наверняка, что да. Но раньше, чем завтра, ей не узнать ничего.       И если её предадут, Лэтти Баскервилль вновь придётся сделать неверный выбор.

***

      Ей снилась ночь десятилетней давности. Она столько раз мысленно переживала события того дня, что даже спустя столько времени они были для неё яснее яви. Как сейчас Лэтти помнила тот момент, когда в камеру её неуютной темницы вошёл Безумный Шляпник – и враг, и друг, имевший над ней власть. Она была не в себе, почти безумна, и отвергала каждую часть себя: созданную заново и ту, что была 100 лет назад. Зарксис Брейк казался ей одновременно и смутным пятном, и ярким светом, за который хотелось цепляться, но было нельзя. В его единственном алом глазе горело презрение к ней, едва ли не ненависть, но это ещё не было той чертой, за которой только пропасть. Она с удивлением и отчаянием в сердце поняла, насколько похожи они друг с другом, насколько сильно не хотят терять надежду. И поняла, как же хочет его поцеловать.       Прежняя робость, которая мешала ей прежде, как испарилась, и теперь её желания были как никогда ясны и понятны. С голодом она наблюдала за ним, следила и провоцировала его, борясь с усталостью и болью от пыток. Её тело исцелялось, но не душа – душой ей хотелось умереть и прекратить мучения герцога Бармы, чтобы не вспоминать то, о чём так хотелось забыть. Сейчас же, глядя на Брейка, она забывала ненадолго о том, как здорово быть смертной и способной себя убить.       Она желала жить.       Когда они поцеловались, его губы были мягкими и одновременно грубыми. Он не стремился быть нежным или осторожным, да ей и не нужно было, чтобы с ней обращались как с вазой. Она нашла свои руки на его шее, пальцы – вцепившиеся в пепельные волосы и ощутила, как скользят его горячие ладони по её спине, словно ищут что-то, но не могут найти, и в отчаянии повторяют это вновь и вновь. Они были близки. Между ними не было ни сантиметра и ни звука. Она знала, что поцелуй – лишь способ попрощаться. Возможность расстаться без незавершенных дел.       – Не возвращайся сюда, – услышала она его шёпот поверх своих губ. – Не возвращайся никогда.       И она сказала, что не вернётся. Чтобы он не ощущал к себе ненависть или отвращение за то, что к ней прикоснулся. Чтобы никто из них не столкнулся лицом к лицу с последствиями этой ночи. С огоньками возникшего между ними желания, когда они стояли тесно друг к другу и изучали, вспоминали изгибы тел, жар кожи и её мягкость. Вспоминали запах, который навсегда запоминался. Близость, которую они жаждали оба, заставила их на миг забыться, но Шляпник пришел в себя первым.       – Я заберу твою жизнь, если ты вернёшься, – процедил он чуть хрипло: ему не хватало дыхания, чтобы говорить. – Так будет лучше для всех.       – Не забудь меня пронзить, – перебила его она, лишь бы не думать о том, что это всё, прощание. – Пусть они думают, что ты выполнял свой долг. И действительно хотел убить.       – Я и хочу, – отозвался вдруг он, но в глаза ей не смотрел: разглядывал стену у постели. – Не представляешь как.       – Тогда убей, – едва ли не шёпотом произнесла она. – Но я знаю: ты не сможешь.       Брейк развернул к ней лицо так резко, что она даже вздрогнула. Единственный алый глаз опасно сверкнул, и какой-то металл возник во взгляде. Губы, которые она прежде целовала, плотно сомкнулись в тонкую линию, и по её коже побежали мурашки от страха. Она чуть отступила к постели, но не выдала чувств. Вскинула вверх подбородок, чтобы показать свою правоту. И Зарксис прекрасно знал, что это лишь притворство.       – Я ухожу, – сказал он, и что-то вдруг тоскливое прозвучало в его тоне. – Будь готова.       – Через пару часов, – добавила она. – Чтобы никто ничего не понял.       Брейк посмотрел на неё и кивнул. Он облизал тонкие пересохшие губы, но так ничего и не сказал. Подошел к двери и на секунду задержался, но не обернулся. И ушёл, ни обронив ни звука, ни взгляда. Это были последние слова между ними. Последние за последующие десять лет.       Сон иссушил её до дна, заставил проснуться слишком ранним утром, чтобы куда-то идти, и слишком поздним, чтобы вновь заснуть. Лёжа в кровати, Лэтти ощущала, как накатывает тяжесть на её тело. Усталость от всего, что с ней происходило. Она не чувствовала этого уже давно, и теперь хотелось только одного – чтобы все проблемы просто испарились. Она боялась даже думать, что ждёт её на встрече этим утром. Рассказала ли Шерон остальным про то, что ей поведала «подруга»? Герцог Барма бы дорого заплатил за эту новость, несомненно. И был бы рад вновь заковать её в железо.       Одеваясь, Лэтти не смогла не прицепить к бедру кинжал. Гравировка инициалов больно кольнула в мыслях, и, проводя пальцами по ней, девушка с горькой усмешкой подумала о том, что же с ней в итоге стало. Где теперь была та самая крепость, которая столько лет укрывала её от боли?       «Её больше нет, – сама себе проговорила Лэтти, опуская подол юбки со спрятанным под ней кинжалом, – как нет теперь всех тех, кто бы смог заставить меня выбирать». Выбирать точно так же, как сделал в своё время Глен или Шейл. Ведь каждый раз, когда ей приходилось это делать, умирали люди вокруг. Даже в ночь Сабрийской трагедии Лэтти Баскервилль пришлось сделать выбор. И, возможно, выбери она совсем иной путь, Бездны и падения Дома можно было бы избежать.       Девушка вышла из гостиницы наружу, радуюсь тому, что на улице ещё не было людей: было слишком раннее утро для простых прохожих. Сочная зелень травы и деревьев разносила с ветром ароматы приближающегося лета, и Лэтти невольно подумала о том, как не хватало ей всего этого. Не хватало городской жизни со всеми её прикрасами без постоянного чувства страха, что из-за угла вот-вот вылетят новые наёмники герцога Бармы. Но боялась она не за свою жизнь, вовсе нет. А того, что ей снова придётся убивать.       Преодолев последний перекрёсток, находящийся в черте города, девушка оказалась на самой окраине Риверры. До церемониального зала Безариусов было неимоверно далеко идти пешком, но, к счастью или нет, ей пообещали составить компанию по пути туда. Компанию в удобной, хоть и реагирующей на каждую кочку прыжками, карете.       Оставшись наедине с природой, Лэтти с удовлетворением стянула с плеч плащ: здесь, вне Риверры, она могла не опасаться, что её узнают. На востоке небо едва-едва начало светлеть, когда она услышала топот копыт. Мгновенно насторожившись, Лэтти обернулась и чуть отступила к обочине, вглядевшись в подъезжающий экипаж. Она знала, что Шерон ни за что не возьмет гербовую карету, чтобы быть инкогнито в намеченной диверсии, и теперь ей оставалось только терпеливо ожидать, пока путники окажутся с ней рядом.       – Может, пусть идёт пешком? – услышала она знакомый голос из кареты, когда та почти сравнялась с ней. – Вы бы знали, насколько быстро она бегает, госпожа.       – Брейк! – отозвался девичий голос в ответ, и через секунду в окошке возникло лицо Шерон, мгновенно подавшей кучеру знак остановиться.       Экипаж замер перед Лэтти, и дверца кареты приветливо распахнулась навстречу, открыв взору девушки внутренний салон, оббитый синей тканью, но вовсе не бархатом, как было обычно. Шерон смотрела из неё со своего места, чуть наклонившись вперёд, и карие глаза её, на миг пристально всмотревшиеся в лицо Лэтти, вдруг приветливо засияли.       – Залезай, – проговорила Шерон, словно их встреча была самой желанной для них, и Лэтти со смешанным чувством тревоги и непонимания влезла по ступенькам внутрь.       Когда она садилась в салон, её глаза встретились с глазами Шерон, и девушка чуть слабо улыбнулась – незаметно для Брейка, но достаточно значительно для Лэтти, которой стало вдруг очень легко. Шерон. Её подруга – она не отвернулась даже после того, как узнала столь неприятную тайну для всех, кто когда-либо знал её как Лэтти Сэинткроу.       – И вот сразу заметно теснее стало, верно? – произнёс Брейк, рядом с которым заняла своё место Лэтти. Находясь в растрепанных чувствах, она вновь взглянула на Шерон, прежде чем ответить своему соседу – тому, которого эта тайна ещё не коснулась.       – Ох, Шляпник, просто не забывай дышать, когда сидишь рядом со мной, – отозвалась Лэтти, расправляя на коленях снятый плащ. – Специально для тебя прикроюсь.       – Тц. – Зарксис закатил к потолку глаз и продолжил грызть леденец с видом, как будто только что услышал самую несусветную чушь во всём этом мире.       – На самом деле, здесь и правда очень душно. Не верится, что лето уже близко. В прошлом году погода в Риверре стояла не такая хорошая, – вступила в разговор Шерон. – И уж определённо настроение было куда более низкое.       – Вы действительно не нашли за 10 лет способа вытащить его оттуда? – спросила Лэтти, неожиданно осознав, как же много на самом деле времени прошло для них всех. Особенно для Гилберта, лишившегося друга и господина.       – Мы пробовали много разных способов, – помрачнев, ответила Шерон, – но ни один нам не помог. Последняя надежда была только на Ворона, но Гилберт очень долго не мог заключить с ним договор. Цепь испытывала его не один раз.       – Мне больше интересно, зачем Баскервилли заточили юного Безариуса в Бездну, – вмешался Брейк, спрятав в кармане пустую палочку от леденца. – Может, ты всё же знаешь что-нибудь о ветрах в голове твоей родни?       – Они мне не родня, – сухо ответила Лэтти, повернув к нему лицо. – И заботить вас здесь должны вовсе не Баскервилли.       «А тот, у кого нашлись силы, чтобы открыть проход в Бездну и сбросить туда Оза», – мысленно добавила она, вслух не произнеся ни слова под вопрошающими взглядами спутников.       – Они действительно возвращаются? – наконец, спросила Шерон. – Баскервилли?       Лэтти взглянула на неё и тут же отвела взгляд. Что ей было ответить на это? Она не приравнивала себя к тем людям из особняка Винсента, но не могла отрицать того, что они действительно часть её семьи. Законно ли это вообще – раскрывать членам Пандоры правду о том, что столетний цикл завершается, и Баскервилли вновь обретают жизнь и свободу?       – Мы и так знаем ответ, госпожа, – неожиданно ответил за неё Брейк, словно ощутив сомнения, которые охватили его соседку. – Они возвращаются.       – Было столько лет тишины, – вздохнула Шерон. Она посмотрела на Лэтти и без колебаний продолжила говорить, словно эта тема не касалась её подруги никак. – С того дня, как Оз Безариус пропал, не было больше ни одной весточки о Баскервиллях. Но, конечно же, они не исчезли бы просто так.       Брейк больше ничего не добавил на этот счет, а Лэтти и вовсе не желала обсуждать тему своей семьи. Посмотрев на Шерон, которая тепло улыбнулась ей в ответ, она вернулась взглядом к окну и обнаружила, что они почти добрались до места: впереди уже виднелись очертания церемониального зала и примыкающих рядом построек. Место выглядело заброшенным и очень запущенным даже несмотря на то, что прошло всего ничего с того дня. По облезшим и чуть разрушенным стенам, однако, ещё можно было судить о величии зданий. И сада, который теперь совсем зарос травой.       – Здесь красиво, да? – словно прочитав её мысли, спросила Шерон. – Точнее, было. Я помню тот день, когда впервые приехала сюда на церемонию совершеннолетия Оза Безариуса. Брейк тоже был со мной.       – Милый мальчик. И, несомненно, положил глаз на госпожу.       – Брейк! – воскликнула Шерон, чуть покраснев, но было заметно, что она и так знала об этом. – Прекрати говорить такие вещи при людях.       – Людях? Каких людях? – с наигранным удивлением вопросил он, и Лэтти с силой наступила ему на ногу, вызвав тихое «ох».       Экипаж остановился, и Зарксис первым оказался снаружи, чтобы помочь выйти Шерон. Когда очередь дошла до Лэтти, он ехидно улыбнулся и отвернулся, сделав вид, будто слишком заинтересовался местной архитектурой. Спустившись по ступенькам на землю, девушка поклялась, что обязательно ему это припомнит.       – Замечательная арка, верно? – с наигранным восторгом произнёс Брейк, взглянув на Баскервилль. – А какие кусты…       Она даже не смогла услышать выстрел и запоздало отпрыгнула назад. Пуля влетела в землю совсем рядом с ногами, подняв немного пыли, а затем последовал щелчок перезарядки револьвера. Зарксис, насторожившись, наполовину обнажил шпагу и шагнул вперёд, словно пытаясь её закрыть. Когда его спина возникла перед ней, Лэтти ужаснулась тому, что не понимает, чем удивлена больше. Выстрелом или Шляпником.       – Гилберт? – голос Брейка прозвучал даже с вопросом, а затем послышался и голосок Шерон на чуть повышенных тонах и с нотками испуга и шока.       Когда Зарксис чуть отступил, Лэтти увидела впереди темноволосого парня, чьи янтарные глаза смотрели прямо на неё недружелюбно, но и не зло.       – Это та самая воришка, что пробралась в мой дом! – воскликнул он, проигнорировав вопросы Шерон. – Которая ещё и испортила мне пол!       – Воришка? – переспросил Брейк, взглянув на Лэтти, и девушка так и почуяла, что сейчас из него повалится куча шуток.       – Теоретически это и мой дом тоже, – отозвалась тут же она, опережая слова мужчины. – И я всего лишь забрала свои вещи.       – Забравшись через окно?!       – Тебя не было дома. Извини.       – Извини?!       – Гилберт! – Шерон, наконец, пришла в себя. – Что ты делаешь? Эта девушка – она пришла нам помочь вытащить Оза из Бездны.       – И которая промышляет между спасением мира воровством, – добавил Зарксис, вызвав уничтожающий взгляд Лэтти. – Что? Я сказал правду.       – Мне просто нужно было забрать то, что я оставила там 10 лет назад, – процедила она достаточно тихо, чтобы её услышал только Брейк. – Уж прости, что не сделала это раньше. Как помнишь, была занята. Пандорой.       – Сказала бы, я забрал бы сам, – пожал плечами Шляпник.       – Ты да и забрал бы?       – Я.       – Ха.       Лэтти вышла из-за его спины полностью, чтобы лучше видеть парня. Руки Найтрея всё ещё с силой сжимали ствол револьвера, но по его глазам она видела, что больше он не будет стрелять. Возможно, в тот самый момент, когда они встретились взглядами, оба вспомнили её последние слова с первой встречи. Но то, что он решился стрелять в неё в компании Зарксиса и Шерон, всё равно казалось очень странным.       – Ладно, – наконец, произнёс Гилберт. – Давайте просто сделаем это.       Шерон, стоящая рядом с ним, с облегчением вздохнула. Она посмотрела в лицо Лэтти с вопросом и таким взглядом, который ясно говорил о том, что объясниться придётся. И как можно скорее, но ещё не сейчас.       – Умеешь ты понравиться людям, – отметил Зарксис, двинувшись следом за Найтреем и Рейнсворт. – Прямо душа компании.       – Уверена, что ты пользуешься тем же успехом. Со своим больным чувством юмора.       – Больное чувство юмора – это обмакнуть леденец в соль и подложить мне его на стол, – вставил он, и у Лэтти глаза на лоб чуть не полезли от его слов. Неужели знаменитый Зарксис Брейк до сих пор обижался на эту шутку?       – Рада, что тебе понравилось, – с наигранной улыбкой отозвалась она, и он так же остро улыбнулся в ответ, явно не испытывая радости на этот счёт. Однако было нечто тёплое в том, что оба они вот так могли вспоминать времена, когда ещё ничего не заставляло их быть настороже друг с другом.       Брейк, первым последовавший в церемониальный зал, внезапно подумал о том, что на самом деле ничего и не знает о Лэтти. Ему и в голову не приходило расспрашивать её о, например, любимом цвете или времени года. Даже когда она поселилась в доме Рейнсвортов, всё, что действительно его волновало – это чтобы Лэтти Сэинткроу не доставила проблем его госпоже и нашла все осколки своих воспоминаний. И то всего лишь из любопытства. Но что сейчас?       Лэтти, идущая прямо за ним, была совсем другой и ещё более чужой и незнакомой ему, чем прежде. Он знал её повадки, манеры и привычки – они проскальзывали в каждом движении девушки невольно, – но определённо не знал, что у неё на уме, на душе и на сердце. Не знал о ней абсолютно ничего. Только то, что она была Баскервиллем, а настоящие родители продали родную дочь в публичный дом. Вот и всё, что Зарксис Брейк знал о ней сейчас. И неожиданно для него ему показалось, что это даже больно.       – Брейк, она всегда такая? – спросил Гилберт сразу, едва он подошёл к нему, стоящему почти в самом центре зала. Сквозь мутные окна света проникало внутрь мало, но там, где витражи были разбиты, столбы серебра освещали треснувшие плиты, заросшие травой, бросая и на юношу блики. В этом свечение он казался едва ли не святым.       – Какая? – лениво спросил Брейк, в последний момент одёрнув себя от того, чтобы не посмотреть в сторону Лэтти.       – Держится вот так вот в стороне с этим отталкивающе хмурым выражением лица.       – Нет же, – отмахнулся Зарксис. – Ещё она может быть вполне себе вызывающей и соблазнительной.       – Вызы… Что?! Откуда тебе об этом знать?! – едва ли не подпрыгнул на месте Гилберт, услышав его слова. Сигарета, которую он нервно достал, чтобы закурить, едва не выпала у него из рук.       – Откуда знать нам, Гил, – с театральной беззаботностью ответил Брейк. – Это она была на тех картинах.       – Что?!.. Да этого не может… – Он метнул быстрый взгляд в сторону Лэтти и тут же вновь вернулся к Брейку. Тот с невозмутимым видом распечатывал конфету и, судя по всему, вовсе не шутил. – О Боже, – выдохнул Гил, с трудом заставив себя дышать.       – Не упоминай имя Господа всуе, – хмыкнул Зарксис, хлопнув парня по плечу. – Пойду поговорю с ней. И прекрати подражать помидорам, Гил. Все мы когда-то имели грязные мысли, смотря на картинки.       Вслед послышался кашель и кряхтенье, и Брейк довольно улыбнулся, представив себе лицо подавившегося от правды парня. Ничто не доставляло столько удовольствия, как дразнить Гилберта Найтрея – слишком невинного и правильного парня для этого мира. Поэтому было вдвойне грустно осознавать, в насколько большие неприятности сегодня все они попадут. И вместе с кем.       – Зачем ты ему об этом сказал? Я подписывалась не на краснеющегося юнца, который будет всё время отвлекаться, пока мы открываем Разлом, – раздражённо произнесла Лэтти, когда Зарксис с самым добродушным видом остановился рядом с ней, как старый друг. Его же поразило то, что на таком расстоянии она услышала их разговор.       – А что ты хотела? Теперь весь город знает, что у тебя под одеждой, – пожал плечами он.       – Кое-кто знал и раньше. Но в обморок не падает, – с сарказмом отозвалась она.       – Просто меня не так легко впечатлить.       – Я точно сброшу тебя сегодня в Бездну, Шляпник, – процедила Лэтти, едва удержавшись от необдуманного действия: Гилберт всё ещё наблюдал за ней, хоть и менее пристально, учитывая новую информацию о ней. Ей определённо не хотелось, чтобы он стрелял в неё вновь, даже если пули не причинят ей смертельного вреда.       – На правду не обижаются, – с самым что ни есть искренне заботливым видом проговорил Шляпник, и девушка всё же толкнула его плечом, вызвав у мужчины смешок. Брови Гилберта при этом поползли вверх.       – Что он знает обо мне? – тут же спросила Лэтти, едва заметив это.       – Что? – не сразу понял Брейк, всё ещё улыбаясь от своей шутки. – А, ты про Гила. Ну… только то, что ты пыталась его обворовать и позировала для картин.       – А если серьёзно? – закатила глаза девушка.       – А если серьёзно – то, что ты способна помочь ему спасти его господина. Большего для Гилберта и не нужно.       – Он знает, что я… Баскервилль? – понизив тон, спросила Лэтти и буквально ощутила, как чуть напряглось тело Зарксиса рядом. Их плечи почти соприкасались, и на миг она отвлеклась на это, прежде чем вновь собраться мыслями.       – Лучше ему никогда об этом не узнать, дорогуша, – отозвался Брейк, сунув руки в карманы. – Иначе ты вернёшься туда, откуда умудрилась вылезти 10 лет назад. А теперь пошли. Пора за дело.       Он шагнул вперёд и остановился, осознав, что Лэтти не двинулась за ним. Бросив взгляд на Гила, который что-то обсуждал с Шерон, Зарксис обернулся назад, на девушку.       – Что такое? Хочешь в туалет? – с иронией бросил он, но не заметил и малейшей реакции на шутку. Скорее, её лицо просто застыло. На миг ему показалось, что время остановилось. Но на самом деле это Лэтти окаменела настолько, что перестала казаться живым человеком.       – В чём дело? – спросил он, почувствовав, как натянулась тревожная струнка внутри.       Лэтти быстро взглянула на него, и что-то в её взгляде заставило его содрогнуться: армия мурашек пробежалась по спине, вынудив Брейка чуть встряхнуться. Всмотревшись лучше, он понял, в чём дело. Когда заметил искру страха в карих глазах.       – Лэтти.       Слово, точно лёгкий порыв ветерка, потревожило воздух. Девушка подняла взгляд на него, то ли с вопросом, то ли с сомнением, будто не зная, что чувствует сейчас. Он и сам был удивлён. Хотя бы тому, что позвал её по имени. Громко. И так… «Заботливо?»       Да. С заботой. Он, Зарксис Брейк, ненавистник Баскервиллей, определённо только что проявил заботу к одной из этой треклятой семейки убийц.       – Я пошутил про третий раз в Бездне, – проговорил он, неожиданно даже для себя смешавшись с чувствами и оттого с нотками раздражения, будучи слишком поражённым тем, что обратился к ней так нежно. Но что-то ещё оставалось. В его лице. В том, как он смотрел на неё, и его ещё больше раздражало то, что он не мог это скрыть.       – Старик Брейк вытащит тебя, если что, – быстро добавил он наигранно беззаботным тоном.       – В прошлый раз мы чуть не провалились вместе, – медленно проговорила Лэтти, но он заметил проблеск благодарности в её глазах. Очень быстрый проблеск, словно и она стыдилась саму себя. – Я обещала, что помогу, – наконец, добавила она, взяв себя в руки. – И сделаю это.       – Узнаю свою девочку.       – Фу, Шляпник.       – Не удержался, чтобы это не сказать.       Они оба усилием воли переступили через повисшую в воздухе неловкость и двинулись к Гилу, избегая смотреть друг над руга, несмотря на мелкую шутку, которую разыграли. Тот стоял теперь в центре комнаты, которую язык не поворачивался так назвать. Когда-то это место выглядело действительно прекрасным – Лэтти не сомневалась в этом, глядя на огромные проёмы окон, в которых наверняка были дорогие витражи. Но сейчас всё, что осталось от былого величия – это старые развалины, нагоняющие страх и тоску.       – Ты готов? – спросила она юношу, и взгляд янтарных глаз наполнился решимостью, заставив её сердце ёкнуть: именно так Гилберт смотрел на Освальда, когда тот говорил о Церемонии в доме Найтреев. Только, будучи ещё мальчишкой, он слепо был верен брату Лэйси и не сомневался в нём ни на грамм.       Воспоминания заставили Лэтти отвернуться и чуть отойти. Мельком она взглянула на Брейка, внимательно наблюдающего за ней. Он был наготове: о том говорило всё в образе мужчины, стоящего поодаль. Как сейчас она помнила их первую встречу. Теперь же между ними больше не было того неравенства, как прежде. Наверное, она могла бы сказать, что они стали равны. Только стали по разные стороны реки.       Да, всё стало только хуже, кто бы в этом сомневался.       – Открывай, – проговорила Лэтти, заставив себя отвернуться от Зарксиса и вновь посмотреть на Гила.       Найтрей кивнул. Знакомое ощущение присутствия крылатой Цепи наполнило Лэтти, пробежалось мурашками по спине. Приятное сияние окутало Гилберта, и в воздухе из неоткуда появились вороные перья – такие же чёрные, как волосы парня. Точно заворожённая, она уставилась в его янтарные глаза, впитывая кожей поднимающуюся силу крылатой Цепи, присутствие которой она ощущала столь явно много лет назад.       Да, было трудно сосредоточиться на деле. Решимость Гилберта казалась ей чудесной, точнее – просто невероятной. Она не знала подробностей происшествия с Озом Безариусом, но не сомневалась, что эта трагедия оставила глубокий след в душе мальчика, который обрёл господина и верного друга десять лет назад и лишился его по вине Баскервиллей. Лэтти не сомневалась: если Найтрей узнает, кто есть она, он направит револьвер прямо ей в сердце.       «Будет больно», – усмехнулась своим мыслям девушка, и её рука невольно дёрнулась к животу. Чувство ледяного металла – того, из чего был сделан клинок Брейка, – не оставляло её никогда. Она ощущала силу Безумного Шляпника – его опасной для Баскервилля Цепи, и вряд ли Зарксис мог до конца оценить то преимущество, которым обладал.       – Лэтти!       Голос Шерон вырвал её из раздумий. Лэтти растерянно оглянулась, пытаясь понять, что происходит. Сияние, окутывающее Гилберта, исчезло, и теперь янтарные глаза смотрели на неё с досадой. Она поймала его взгляд и ощутила вину. «Прости», – хотелось произнести ей, но слово так и не сорвалось с её губ.       Она застыла, когда поняла, что по её коже крадётся новое чувство. Точнее, знакомое, старое и… ужасное. Ужасное, чудовищное чувство.       «Нет… Нет!»       Она метнула взгляд в сторону, на Брейка, ощутив озноб по всему телу. Губы задрожали в попытке его предупредить, объяснить, что сейчас происходит. Он уставился на неё напряжённо, и каждая мышца его тела приготовилась ко всему на свете, даже к атаке армии Цепей, их контракторов и всего мира Бездны. Но армия была здесь не при чём.       Она ощущала всего одну Цепь, и эта Цепь почти убила её сто лет назад.       – Бре… – начала Лэтти, но не успела договорить.       Всё смешалось в одну картину, поплыло перед глазами, словно её укачало. Впереди что-то сверкнуло и дрогнуло, знакомые силуэты бросились к центру, где стоял Гил. Их стало больше, Разлом – сверкнул именно он – сомкнулся, как будто его не было вовсе, и Лэтти ощутила, что её сейчас стошнит. Она схватилась за рот, пытаясь удержать еду в себе: паника охватила девушку настолько, что все внутренности просто скрутило.       «Останови это», – почти прокричал голос внутри неё, сквозь завесу ужаса, который её сковал. За спиной Лэтти скользнул знакомый дым, вскинулся вверх, над головой, обретая новую сущность – Валета, её неизменной Цепи, способной остановить этот кошмар. Остановить, но не уничтожить.       Ноги сами шагнули вперёд, и рука сжала древко косы, ощущая знакомую силу, струящуюся сквозь неё по венам. Её движение уловил Брейк, и мужчина молниеносно повернулся к ней лицом, закрывая собой опустившихся над кем-то Гилберта и Шерон.       – Что ты делаешь? – его голос прозвучал, как гром, поразив возникшую в зале тишину, и Гилберт, наконец, тоже поднял на неё взгляд, резко вздёрнув голову вверх, отчего чёрные локоны упали на лицо.       В его руках Лэтти увидела мальчишку – ему едва ли исполнилось больше 15 лет. Он был без сознания и выглядел так, словно прошёл через всю Бездну, прежде чем вернуться. Оз Безариус – а это, несомненно, был он – не выглядел тем, кого она ожидала увидеть, когда Разлом стал открываться. Вокруг него уже не витала та сила, которая погрузила все мысли в голове Лэтти в хаос. Но он был до смерти похож на того, кто был частью того кошмара, что приключился давно.       Он был похож на Джека Безариуса как две капли воды.       Забыв о своей цели, она остановилась. Но было уже слишком поздно: потребовались секунды, чтобы Найтрей понял всё. Он вскинул руку так резко, что никто не успел ничего понять. Дуло револьвера направилось на неё, и Лэтти кожей ощутила исходящий от юноши гнев. С решимостью и почти животной злостью Гилберт обвёл пальцем курок и замер, будто выжидая врага. Янтарные глаза при этом скользнули по оружию в её руках, словно оценивая опасность, которую она могла собой представлять. Лэтти стало не по себе, но она не приказала Цепи отступить. То чувство до сих пор имело над ней верх. «Джек! Почему он выглядит как Джек?» – пульсировало в голове.       – Лэтти! – позвала девушку Шерон, поднимаясь с каменного пола. – Что случилось? Зачем ты… Зачем ты призвала Валета?       – Не подходи к нему! – теперь заговорил Гилберт, и в низком голосе прозвучало столько угрозы, что любому стало бы страшно. Но не ей. Такое не могло её спугнуть. – Сделаешь шаг – и я выстрелю!       – Гилберт! – воскликнула Шерон вновь, но уже повернувшись к парню. – Прекрати! Ты разве не види… Лэтти, куда ты?       Оставив реплики Шерон без внимания, Лэтти быстро зашагала к выходу, растворяя косу в руках. Дымка хвостом последовала за ней, тускнея с каждым шагом. Она вышла на воздух и едва не упала, споткнувшись о камень под ногами. Дикий страх, который ей почти удалось унять, вновь скользнул по жилам, и невольно Лэтти обхватила себя руками, пытаясь унять вернувшуюся тошноту.       Ужас. Какой же это был ужас – вновь почуять ту Цепь, которая её едва ли не убила! Какой ужас увидеть лицо того, кого она не смогла найти в тот самый роковой вечер!       – Эй!       Голос за спиной заставил Баскервилль вздрогнуть, и, боясь быть раскрытой, она тут же опустила руки вдоль тела. Но от внимательного алого глаза никогда ничего не ускользало: по выгнувшейся брови Лэтти поняла – Брейк её раскусил. Его «эй» прозвучало грубо и почти напряжённо, но она заметила, как расслабляются все его мышцы, и пожалела, что не успела уйти далеко. Он не должен был видеть, насколько она была слаба.       – Зачем ты пыталась на него напасть?       Видимо под «ним» Зарксис имел в виду Оза, и воспоминание о нём чуть не заставило Лэтти вновь содрогнуться. Она вспомнила лицо Гилберта – свирепое, полное злости – и по спине побежали мурашки. Не хотела бы она оказаться в числе его ярых врагов. Но лицо самого Оза – или Джека? – тоже было страшнее смерти.       – Неважно, – отозвалась, наконец, девушка спустя некоторое время, и её голос предательски дрогнул в самом конце.       Брейк взглянул на неё, и через секунду его глаз сощурился, словно так он мог увидеть больше. Лэтти ощутила, как прожигает его взгляд насквозь, но не могла вымолвить ни слова. Только молча смотреть на него в ответ.       – Ты пыталась его убить, – произнёс Брейк, так и не дождавшись продолжения от Лэтти. – Ты призвала Цепь. И не хотела, чтобы он был здесь. И Баскервилли тоже этого не хотели.       – К чему ты клонишь? – не выдержала девушка, уловив в его тоне нарастающие нотки угрозы. – Считаешь, что я пыталась его убить, потому что тем Баскервиллям не удалось от него избавиться навсегда?       – Так ты признаёшь, что они хотели от него избавиться?       – Шляпник.       Она испугалась собственного голоса, когда произнесла его имя. Губы Брейка дрогнули, выдав и его удивление тоже, но затем мужчина вдруг ухмыльнулся, и было что-то ледяное и жёсткое в изгибе его рта. По спине девушки пробежал холодок.       – Кровь взывает к крови, – наконец, проговорил он. – В конечном счёте, несмотря ни на что, ты остаёшься Баскервиллем.       – И что если так? – Лэтти с вызовом вскинула подбородок, когда её обдало волной презрение в его тоне. – Хочешь судить меня только за то, что я являюсь частью этой семьи? Должна ли и я тогда судить тебя за то, о чём не знают все остальные в этом подлунном мире?       Брови Брейка вскинулись вверх, и Лэтти невольно ощутила восторг от того, что смогла застать мужчину врасплох. Она сделала шаг к нему, отметив то, как напрягся Зарксис всем телом, и очутилась к нему почти лицом к лицу.       – Неважно, насколько белую одежду ты будешь носить или сколько жизней ты спасёшь, ты не сможешь отмыться, Шляпник. Даже если спасёшь целый мир и даже больше. Ты не сможешь отмыться от этого.       Её рука легла ему на грудь – туда, где под белым камзолом и остальной одеждой скрывалась печать. Даже сквозь ткань она почувствовала жар от его кожи и частое биение сердца. Почувствовала, как тяжело он вдохнул, прежде чем его пальцы с силой сжались на тонком запястье девушки.       – Не обольщайся, – процедил сквозь зубы он, наклоняясь к ней, чтобы его лучше было слышно. – Ты до сих пор на свободе лишь потому, что нужна.       – Или потому, что ты хочешь, чтобы я была на свободе. Из своих личных интересов.       – Тц, ты…       Он не успел договорить, когда на крыльце возник Гилберт с мальчишкой на руках. За ним возникла Шерон, и её глаза стали чуть шире, когда она заметила Лэтти и Брейка. Они отпрянули друг от друга так резко, словно их ударило током, и в воздухе повисло напряжение, едва ли сравнимое с чем-либо. Лэтти уловила краем глаза, как напрягся Найтрей, увидев её, и порадовалась тому, что руки юноши заняты.       – Она ещё здесь, – почти прошипел Гилберт, и янтарные глаза заблестели, полные гнева и злости. – До сих пор.       – Ох, Гилберт. – К удивлению всех, Зарксис вдруг шагнул к нему и хлопнул по плечу с беззаботностью, совсем не подходящей данному моменту. – Это же обычная девчонка. Ещё успеешь ей отомстить.       – Но…       – Она просто подстраховывала нас, вот и всё. Никто не мог знать, точно ли это господин Оз или нет. У неё же не было оснований верить сразу, поэтому и хотела проверить.       – Убив его.       – Возможно. – Брейк лучезарно улыбнулся, включив свой режим «дурачка», как мысленно называла его Лэтти. Он потянул Найтрея за собой на дорожку, в сторону экипажа, поторапливая тем, что нужно как можно скорее вернуться в поместье, нисколько не скрывая то, что просто желал сменить тему.       – Лэтти.       Баскервилль, смотревшая в сторону удаляющихся фигур, чуть дрогнула, услышав голос Шерон. Рейнсворт стояла справа от неё, пытливо заглядывая в лицо, и по взгляду карих глаз было видно, как же хочется ей услышать всю правду. В том числе о сцене, которую она застала на крыльце.       – Всё в порядке, – отозвалась Лэтти, чувствуя вину за то, что игнорирует просьбу подруги. По лицу Шерон скользнуло разочарование, смешанное с печалью, и это было подобно ножу, вогнанному под ребро. Словно она предаёт Рейнсворт.       – Просто сначала мне показалось, будто из Разлома лезет Цепь, – с тяжёлым вздохом добавила, наконец, Лэтти.       – Цепь? – удивилась Шерон, явно обрадованная тем, что разговор не был закрыт. – Что ты имеешь…       – Шерон, – резко прервав её, вдруг произнесла Лэтти. – Я бы могла убить Безариуса лишь потому, что это не удалось когда-то другим Баскервиллям?       – Что?.. – Губы Рейнсворт дрогнули и приоткрылись. – Лэтти…       – Вот из-за чего мы поругались с Брейком. Он посчитал, что я смогла бы.       Не давая Шерон возможности вставить ещё хотя бы слово, Лэтти двинулась в сторону экипажа, вслед за Брейком и Гилом. Девушка догнала её очень скоро, но больше не задавала вопросов. Лишь у самой кареты Рейнсворт повернулась к ней с немым вопросом во взгляде. «Ты едешь с нами?» – спрашивала она.       – Найтрей убьёт меня, если мы окажемся в тесном пространстве вместе, – заметила Лэтти, краем глаза заглядывая в салон.       Гилберт сидел один у противоположного окна, придерживая одной рукой Оза, который до сих пор оставался без сознания и был похож на тряпичную куклу. Брейка под этим углом не было видно, но даже кожей девушка ощущала его рядом, через тонкую стенку кареты.       – Но Брейк был прав насчёт того, что мы не знаем наверняка, настоящий он или нет, – запротестовала Шерон, ухватившись за явно фальшивые слова Зарксиса, как за соломинку. – Несмотря на то, что мы сотрудники Пандоры, ты лучше нас…       «… знаешь Бездну», – мысленно закончила Лэтти за перепугавшейся своих же слов Шерон. В груди неприятно заныло от этой мысли, и Рейнсворт, словно почувствовав это, схватила её за ладонь.       – Это было ужасно. Прости меня.       Лэтти взглянула на неё, а затем снова на Гила, с неожиданным интересом наблюдающего за ними. Ему явно был слышен их разговор, как и Брейку, но никто из них ещё не обронил ни слова на этот счёт. «Как деликатно», – с усмешкой подумалось ей.       – Побуду с вами, но недолго. У меня ещё есть дела, – наконец, отозвалась Лэтти, сдавшись, и начала забираться в салон.       Идея сесть рядом с Гилбертом не показалась ей хорошей, особенно когда их взгляды встретились, и пальцы парня чуть сжались и разжались, явно демонстрируя то, что он не потерпит её возле себя. Волей-неволей, но единственное место, которое она могла занять, было рядом с Брейком, и последнего явно веселил этот выход. Причём даже слишком.       – И какие же дела? Сломать ещё чью-нибудь жизнь? – поддел он её. – Или снова позировать обнажённой?       – Что… – начала Шерон, но запнулась, увидев, как покраснел рядом с ней Гилберт. Её глаза стали шире, и в маленькой головке едва ли не с реальным шумом закрутились шестерёнки, обрабатывая новую мысль.       – Тц. – Лэтти вперила в Брейка яростный взгляд, и мужчина ответил ей довольной усмешкой, которую тут же захотелось стереть с его лица ударом в нос. Кулаки Лэтти так и зачесались от этой мысли, но она лишь с силой надавила ему ногой на ногу. Его обвинения ещё звучали в голове, но он, казалось бы, уже забыл про то, как ей угрожал.       – Всем мужчинам Риверры эта выставка пришлась по душе, – продолжил тем временем Зарксис, игнорируя злые взгляды Лэтти и боль в ноге. – Особенно Гилберту.       – Гилберт! – прикрывая рот ладошкой, воскликнула Шерон.       – Не слушай его, – почти сквозь зубы проговорила Лэтти, с трудом сдерживаясь, чтобы не почесать свой кулак о лицо Брейка. – Я не была на них обнажённой. И это были картины Шейла.       – Шейла?.. – теперь Шерон, наконец, повернулась к ней, напрочь забыв о пунцовых ушах Гила и его ненавидящих взглядах в сторону Брейка. – Того самого Шейла?       – Да, – за неё ответил Брейк, с беззаботной улыбочкой откинувшись назад. – После смерти леди Лавлет все вещи из её дома были выставлены на аукцион. В том числе и картины Шейла.       – Но разве её племянника не звали Кайл? – вмешался в разговор Гилберт, до этого молча слушавший их разговор. По его озадаченному лицу было видно, что он не понимает ничего и чувствует себя неловко от того, что не посвящён в тайны других. Также, поймав его взгляд, Лэтти увидела, как удивлён он тем, что она приходится всем этим людям в салоне ближе, чем он думал. «И зря. Зря ты думаешь так».       – О, это очень долгая история! – явно получая удовольствие от данной ситуации, воскликнул Брейк. – История о том, как сердце бедного юноши было разбито бесчувственной дамой. И не только сердце. Но и вся его жизнь.       Лэтти, услышав его слова, задохнулась, когда лёгкие с силой сдавило. Дышать стало так больно и трудно, что ей потребовалось несколько секунд, прежде чем она смогла вдохнуть. Плечо Брейка коснулось её плеча, когда экипаж налетел на кочку, но она едва ли это ощутила, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон.       – Что такое? – поинтересовался Шляпник. – Неужели чувство вины?       – Брейк! – резкий голос Шерон заставил Зарксиса вздрогнуть.       Рейнсворт сидела, сжав руки на коленях, и её глаза пылали решимостью и желанием защитить подругу. Заметив это, Брейк скользнул взглядом слева от себя, на Лэтти, и уловил, как чуть подрагивают её губы со стороны.       – Это… – хотела продолжить Шерон, но прервалась, когда Лэтти чуть поддалась вперёд, словно так ей было легче дышать.       – Он был безумен, – проговорила она неожиданно ровным и спокойным тоном. – Он представлял угрозу всем, кто его окружал. И ты об этом знаешь.       Последние слова предназначались Брейку, и Зарксис ощутил, как лёгкая дрожь пробегает по его спине от её тона. Он вспомнил вдруг ту секту, которая приносила людей в жертву и за которой стоял Шейл, явно наслаждающийся спектаклем на каждом собрании фанатиков. Вспомнил, как неадекватно он вёл себя на приёме герцога Бармы, явившись туда за Лэтти, и как отмахнулся от жизни Мелинды в Сабрие во время их схватки.       Да, определенно, Шейл был безумен. Но почему? Ведь рука безумца никогда бы не смогла нарисовать то, что он видел на картинах. И ни одна женщина на свете не смогла бы раскрыться на полотне так, как это сделала Лэтти, если бы чувства художника не отражались в ней тоже.       – Вы были вместе, – вырвалось у него, и через секунду он пожалел о своих словах, когда брови Лэтти поползли вверх.       Взгляд янтарных глаз Гилберта замер на нём, и всё внутри похолодело от вспыхнувшего в них удивления и от пытливого взгляда Шерон, брошенного на него.       Ему пришлось напрячься всем телом, чтобы продолжить. И каждая клеточка его кожи отозвалась на то, как Лэтти вцепилась ногтями его в бедро под белым камзолом.       – Два сумасшедших нашли и обрели друг друга, чтобы испортить жизнь другого, – произнёс он, и боль в ноге едва не вынудила его ахнуть и дёрнуться с места.       Шерон о чём-то заговорила, когда Гилберт задал вопрос, но всё, о чём мог думать Зарксис – это ногти Лэтти, вцепившиеся ему в кожу даже через ткань. Он опустил руку на сиденье, скользнув ладонью под камзол, и попытался отцепить её пальцы, но девушка лишь с ещё большей силой их сжала. «Как я тебя ненавижу», – словно говорила она, и ему хотелось ответить тем же на пульсирующую боль и жар, вызванный этой болью. «Но болью ли?».       Лэтти отпустила его, будто насытившись страданием жертвы, но рука её была в его ладони, и он неожиданно даже для себя не разжал пальцы сразу. Зажатая между его ладонью и бедром, рука девушки полыхала жаром даже через брюки, и ему вдруг нестерпимо захотелось ощутить касание снова. Почувствовать тонкие пальцы через ткань и покалывание в том месте, где они касались его кожи.       – Шляпник.       Её тихий, но острый шёпот привёл Брейка в чувство. Убрав свою руку, он с наигранно скучающим видом посмотрел в сторону Лэтти, и сердце пропустило удар в ответ на яркий и блестящий взгляд её глаз. Она смотрела ему в лицо, пытливо и ясно, и что-то в ней показалось ему неудержимо диким и странным. Искры желания вспыхнули и погасли за миг – слишком стремительно, чтобы их уловить. Но он это заметил. И жар волной отхлынул от груди в самый низ, заставив его поёрзать.       – Я читал про Кайла Лавлет после той выставки, – сквозь туман услышал Брейк слова Гила, адресованные Лэтти, и она чуть переместилась на сиденье, дальше от него влево, словно он был заразным. Ему удалось уловить, как напряглась она всем телом.       – Он погиб сам, – осторожно отозвалась Лэтти, явно тщательно подбирая слова: только Гилберт здесь не знал всей правды о том, что повлекло за собой смерть Шейла. И было пока неизвестно, насколько много ему удалось раскопать на этот счет. – У него было хрупкое здоровье.       – Вы виделись с ним в тот момент? – невинно спросил Гилберт, но что-то в его вопросе заставило всех в салоне напрячься.       – Тебе интересно, не я ли была причиной тому, что он умер? – сухо спросила Лэтти спустя несколько секунд, и Шерон невольно заёрзала на сидении рядом с Найтреем. – Он был контрактором. Цепь его иссушила. И Пандора прекрасно знала об этом нелегальном контракте. Верно?       Последний вопрос был адресован Брейку, и ему не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть. Неожиданно он подумал о том, что сильно просчитался, взяв Гилберта на выставку с собой и сказав о том, что Лэтти – и есть та девушка с картин. Если Найтрей узнает о том, что она – Баскервилль, это плохо кончится для всех.       – К чему вообще все эти расспросы? – придав своему голосу как можно больше беззаботности, поинтересовался тут же мужчина. – Неужели тебе настолько понравилась Лэтти, что ты захотел удостовериться, не закончил ли Шейл так потому, что у этой девушки есть повадки самки богомола, чтобы потом самому за ней приударить?       – Ч… Что?! – Уши Гилберта, точно по команде, стали пунцовыми, и Брейк захихикал, но с явным усердием и фальшью.       Лэтти взглянула на него, а затем – в окно справа от него, отметив, что они въезжают в ворота поместья, в котором она ещё не была. Но по гербу на въезде было понятно, что дом принадлежит семье Рейнсворт.       – Мы приехали, – вслух сказала Шерон, проследив за взглядом подруги. – Наконец-то. Теперь мы сможем обеспечить Озу надлежащий уход.       «Озу». Лэтти вновь невольно посмотрела на мальчишку, который так напоминал ей Джека. Она не видела его столь молодым, но было что-то в лице Оза до боли знакомым и оттого ужасным. Впервые Джека Безариуса Лэтти встретила ещё при жизни Лэйси, но наблюдала за ним лишь издалека, особенно за тем, как тайно пробирался он в высокую башню через кусты. Освальд ничего не говорил на этот счёт, но Леви… Для Леви это был эксперимент. «Как и я», – почти с болью подумалось ей.       – Прекрати, – услышала она вдруг напряжённый голос Гила и заставила себя оторвать взгляд от мальчишки на его руках. – Он не представляет опасности.       – Я знаю.       Слова прозвучали спокойно, но не искренне, и Гилберт это заметил. Его глаза чуть сузились, но больше он ничего не сказал и вышел вместе с Озом на руках наружу. Теперь Лэтти осталась в полумраке салона одна, и до неё словно издалека доносились голоса Шерон и Брейка, обсуждающих что-то насчёт гостевых спален.       – Гилберт и сам не верит в свои слова.       Лицо Зарксиса возникло в дверном проёме кареты, и в этот раз он говорил без тени шутки. Лэтти непонимающе уставилась на него, но сердце глухо забилось при воспоминании о том чувстве, которой охватило её в момент открытия Разлома. О Цепи, которая излучала подобную силу.       – Он запечатал силу Цепи внутри Оза, когда ты вышла наружу.       – Запечатал? Цепь? – переспросила Лэтти, ощутив, как всё внутри похолодело. – Хочешь сказать…       – … Оз Безариус теперь нелегальный контрактор. И ты ведь её ощутила. Эту силу. – Глаз Брейка сощурился, и взгляд замер на её лице, пристально и внимательно разглядывая его. – Поэтому ты повела себя так.       – Если ты знал, то почему наговорил мне всё это? – раздражённо отозвалась Лэтти, с трудом сдерживая злость. – О том, что я подчиняюсь прихотям Баскервиллей.       – Просто хотел тебя позлить, – шутливо развёл руками Брейк, но по его лицу было понятно, что за этим было и что-то ещё. «Правда. Он и правда так думал».       – Раз вы и так прекрасно оцениваете всю опасность, я вам уже не нужна, верно? – уйдя от темы, спросила она. – Могу идти?       – А разве тебе не интересно посмотреть на эту Цепь? – неожиданно спросил Брейк, заставив её замереть на месте. – Потому что по твоему лицу тогда было видно, что ты её знаешь.       – Я не…       – Ты знаешь об этой Цепи. О Кровавом Чёрном Кролике, с которым Оз заключил контракт в Бездне.       «Кровавый Чёрный Кролик». Судя по всему, возникшие чувства – замешательство, страх, интерес – отразились на её лице, потому что Брейк сразу усмехнулся и чуть отступил назад, явно подавая знак ей выходить. Лэтти спрыгнула на землю под его пристальным взглядом: была и другая причина, почему он звал её с собой.       – Тебе интересно, что связывает меня с этой Цепью, – процедила она, поворачиваясь к нему лицом, и губы Шляпника исказила полуулыбка. – Лицемер.       – Ой ли? – хмыкнул он, и Лэтти резко фыркнула. – Что такое? Тебе не нравится быть использованной?       – Мне не нравится быть использованной теми, от кого я такого не ожидаю. А ты к их числу точно не относишься, – произнесла она. – Я ощущала эту силу, пока была в Бездне. Чёрный Кролик там очень давно.       – Неужели? – Брейк прищурился, и Лэтти едва не сглотнула под его пристальным взглядом, боясь быть уличённой во лжи. Неправда сама соскользнула с её губ: она бы никогда не заговорила с ним о Сабрие по своему желанию. Не после того, как поняла, насколько ненавидит он всё, что связано с Баскервиллями и резнёй.       – Хорошо, – наконец, ответил Зарксис. – Тогда пошли в дом, и, ради всего святого, постарайтесь не убить с Вороном друг друга.

***

      Она наблюдала издалека, опасаясь недружелюбия Найтрея. Взгляд карих глаз то и дело скользил по лицу спящего мальчишки, улавливая через раз знакомые не понаслышке черты Джека – человека, ворвавшегося в размеренную (ну, почти) жизнь всех Баскервиллей целую сотню лет назад.       Лэтти как сейчас помнила их первую встречу: это была чистая случайность, за которой скрывалось немало иронии судьбы. Безариус проник в дом Баскервиллей тайно, и его смелость поразила многих, в том числе и саму Лэтти. Ей казалось до жути странным то, что такой обыкновенный юноша нашёл в себе смелость проявить такую дерзость. Лэйси – странная, опасная и несколько безумная Лэйси – стала жизненным якорем для него когда-то, и он готов был отдать даже жизнь, чтобы хоть ещё один раз её увидеть. Его появление в доме Баскервиллей удивило абсолютно всех, но больше всего наслаждался встречей только Леви.       «Он кажется интересным, – как-то обронил ей Глен, когда они однажды провожали Джека домой, и Лэйси отошла достаточно далеко, чтобы их не услышать. – Освальд сказал, что он напоминает ему воду. Необычно точное определение, как думаешь?»       А что она могла думать? Рассматривая спящего Оза, Лэтти кожей ощущала озноб. Ей всегда было не по себе рядом с Джеком. Она сторонилась его, избегала всяческих встреч. Только воля Леви могла заставить её ходить за ним хвостом. Его приказ. Его последние слова. Он не сказал ей: «Прощай, Лэтти». Он сказал: «Присматривай за ним», и она нарушила его просьбу. Послушала в тот день человека, который был в неё влюблён, и пропустила торжество.       – Хватит.       Голос Гилберта привёл девушку в чувство, и она увидела, что теперь все смотрят на юношу, который замер у софы, где лежал Оз. Ворон снял в помещении шляпу, но всё равно казался таким же мрачным, как и тогда, когда поля головного убора отбрасывали тень на его бледную кожу.       – Что такое? – поинтересовался Брейк, нарочито заботливым тоном, словно Гилберт приходился ему драгоценным сыном. – Всё же решил принять моё предложение разбудить его ведром воды?       – Она смотрит на него, как на врага, – отозвался Гил, проигнорировав колкость Зарксиса. – Вы уверены, что ей вообще можно доверять?       – Знаешь, ты не был против меня, когда мы пытались его вытащить, – не выдержала Лэтти. – Что изменилось теперь? Он же до сих пор жив и здоров, а в экипаже у меня было миллион возможностей его убить.       – Убить?! – воскликнул Найтрей. – Значит, ты действительно пыталась его убить?       – Я пыталась…       «Что? Остановить его? Отправить обратно в Бездну?» – тут же промелькнуло у неё в голове, и Лэтти замолчала, прикусив губу. Ощущение опасности, грозившей от той Цепи, чью силу она почувствовала в момент, когда Разрыв раскрылся, затмил все остальные чувства. Теперь, когда стало известно, как Оз выбрался из Бездны, ей стало ещё больше не по себе, чем прежде, учитывая его схожесть с Джеком. Но она не могла рассказать никому о своих мыслях. Неожиданно для себя Лэтти вдруг вообще поняла, что в этот мире у неё нет никого, кому она могла бы открыться.       – Ги…л?..       Новый, ещё незнакомый Лэтти голос потряс тишину гостиной и заставил Гилберта едва не подпрыгнуть. Все, кроме Шерон, дремавшей рядом с Брейком и потому не участвовавшей в перепалке, посмотрели на пришедшего в себя Оза, схватившего Найтрея за рубашку. Холодок вновь пробежал по спине девушки, когда она заглянула в изумрудные глаза мальчишки, сонно смотрящего на всех. Предчувствие чего-то странного заставило её выпасть из реальности.       Она резко отошла от окна и поспешила выйти. Вслед ей Брейк бросил прожигающий взгляд, но быстро переключился на разговор между Гилом и Озом – разговор на тонах, словно они были друг другу чужими. Мир и покой коридора подействовал на неё как глоток свежего воздуха, и, наконец, обретя над собой власть, Лэтти заставила себя вернуться взглядом в гостиную, где всё приходило в движение.       За всё то время, что прошло до момента, как Оз переоделся, мальчишка лишь единожды посмотрел на неё, и было заметно, что она вызывает в нём такую же тревогу, как и он – у неё. Несколько раз она поймала на себе внимательный взгляд Брейка, но он не сказал ей ни слова. За своими шутками и весёлостью он скрывал напряжение, которое ей удавалось разглядеть через эту браваду самодовольства. Взгляд девушки невольно скользнул к месту, где было начертано невидимое ограничивающее поле – ловушка для Кровавого Кролика, которую подготовил Шляпник.       Когда все уселись за стол, и ей тоже пришлось присоединиться, напряжение, витавшее в воздухе, поутихло. Но Гилберт, обеспокоенный состоянием Оза, к которому он всё так же продолжал проявлять лишь наигранную отстранённость и холодность, излучал волны тревоги, то и дело смотря на Безариуса и на неё попеременно. Найтрей не сел за стол, а продолжал топтаться где-то у стены, наблюдая за всеми.       – Ты говоришь, что этот Чёрный Кролик выбралась из Бездны собственными силами? – донёсся до неё голос Брейка, вырвав девушку из прострации.       Лэтти взглянула на мужчину, с трудом удержавшись от того, чтобы не закатить глаза, когда он вновь вытащил на плечо свою куклу. Было время, когда он использовал Эмили в разговорах с ней, но чем дольше они были вместе и чем быстрее и серьёзнее становились события в жизни «Лэтти Сэинткроу», тем реже он использовал куклу. В ночь же, когда они почти были близки, она не заметила даже намёка на её присутствие в одном из многочисленных карманов Брейка.       Смех Зарксиса разлился по комнате, и Лэтти вновь поймала себя на том, что отвлеклась от разговора. Шерон посмотрела на неё через стол, удерживая на губах вежливую милую улыбку, но в карих глазах девушки плескалась тревога и лёгкая нервозность. Она взглядом спросила, всё ли хорошо, и Лэтти в ответ коротко кивнула, облизав пересохшие губы. На кончиках её пальцев заиграли разряды призываемой силы.       – Понимаете ли вы, господин Безариус, что Бездна – это место, где должны находиться Цепи несмотря ни на что? – услышала она собственный голос, и изумрудные глаза Оза обратились на неё. Гилберт, переминающийся за спиной мальчишки, застыл на месте и напрягся.       – Завеса оберегает наш мир от вторжения этих существ уже многие тысячи лет, – продолжила Лэтти, изо всех сил стараясь говорить ровно, несмотря на многочисленные взгляды. – Конечно, существуют Разрывы, через которые Цепи проникают к нам. Но это случается не так уж часто. И это – единственный доступный для любого из этих существ выход наружу. Путь.       – Поэтому сам факт того, что Чёрный Кролик смогла выйти не через Разрыв, заставляет нас очень удивляться! – подхватил Брейк, поняв, к чему клонит Лэтти. – Кстати, а где она сейчас? – поинтересовался тут же он, когда заметил в глазах мальчишки искры сомнений.       – А, ну… Когда я пришёл в себя, её нигде не было, – отозвался Оз, продолжив жадно поглощать еду, словно секундами ранее ему не сказали про исключительную мощь Чёрного Кролика, намекнув на опасность, с которой он связался.       – Она сказала, что звук этих часов позвал её, и она нашла меня, – спустя несколько секунд всё же добавил мальчишка, извлекая из кармана бридж часы.       Лэтти, выпускающая силу Валета незаметно ото всех, чтобы проверить наверняка, присутствует ли здесь чужая Цепь, замерла, заметив в его руках позолоту. Цепочка звякнула, чуть соскользнув с ладони Оза, и в голове девушки заиграла мелодия, о которой упомянул мальчишка. Он не открывал часов, но Лэтти, забыв как дышать, утопала в звоне нот, не отрывая взгляд от тонких рук.       «Лэйси».       Брейк, заметивший разительные перемены, проследил за её взглядом, но ничего понять не смог: Безариус уже убрал часы и продолжил разговор с Шерон. С губ Рейнсворт сорвались сигнальные слова, переводящие беседу на иной уровень, и даже Гилберт насторожился, готовый ко всему.       Оз забыл о том, что ел, мгновенно. В его изумрудных глазах заплясали беспокойство и лёгкий страх, что отразилось в груди Брейка слабым уколом удовлетворения: несмотря ни на что, было забавно наблюдать за тем, как мальчишку спустила с небес на землю госпожа Шерон. Он заметил также, что Лэтти вновь включилась в разговор, придя в себя, но лицо девушки оставалось до сих пор бледным.       – Ну что ж, Оз, мне вот интересно… Что ты знаешь об организации «Пандора»? – беззаботно поинтересовался мужчина, приближаясь к Озу. – Ну, не считая самого названия, – добавил тут же он, наигранно улыбаясь, и неожиданно для себя вдруг вспомнил, как он вместе с Шерон, которая ещё не была официальным членом Пандоры, отправился на допрос к появившейся из Бездны, точно как и Оз, девушке в изодранном синем платье.       Невольно скользнув взглядом в сторону Лэтти, он понял, что она вспомнила то же. Слабое подобие улыбки отразилось на её губах, разгоняя бледность и болезненность лица. Они встретились взглядом на секунду, и на такую же секунду их обоих поразила боль от мысли, что уже тогда они были друг другу врагами. Точнее, по устоям современного общества и самой Пандоры. Потому что Зарксис, удивляясь самому себе, вдруг осознал, насколько реже стал думать о ней, как о враге.       – Насколько я помню, это государственная организация, поддерживающая общественный порядок, – точно прилежный ученик, отозвался, наконец, Оз.       – Что ж, официально ты, в общем-то, прав, – снисходительно произнёс Брейк. – В действительности Пандора исследует Бездну, а точнее разбирается с инцидентами, имеющими к ней отношение.       На лице Оза отразился слабый шок от осознания того, что всё это время, по сути, государство скрывало истинную правду. Уловив изменения в его лице, Брейк с удовлетворением продолжил объяснять ему о Пандоре, наслаждаясь тем, с каким вниманием и напряжением вслушивается Безариус в его слова. Он говорил легко и непринуждённо, слово о погоде или ценах на чай, но тем не менее подводил разговор к самому важному моменту.       – Проще говоря, если ты как-то связан с Бездной, а ты связан, мы тебя никуда не отпустим, – вынимая из кармана подвеску с символом Пандоры, произнёс мужчина, демонстрируя побледневшему Озу, что всё сказанное им не было шуткой. – А не отпустим потому, что мы трое работаем на Пандору, – торжественно объявил он, растянув на губах улыбку.       Лэтти дрогнула от его слов или от чего-то ещё. Но он заметил, как сжались её пальцы в кулаки, и по спине Брейка побежали мурашки, когда Безумный Шляпник уловил колебания силы. Он метнул взгляд за спину Баскервилля, но ничего не увидел.       «Что ты делаешь?» – спросил одним взглядом у неё Зарксис, но Лэтти покачала головой, и её карие глаза устремились на Оза. «Это он», – прочитал по лицу девушки Брейк и резко повернулся к Озу. Но не успел.       Оз вскочил со своего места и схватил рядом сидящую Шерон, приставив к горлу девушки десертный нож. Каждая мышца мужчины тут же напряглась, особенно когда он заметил, с каким бледным лицом застыл неподалёку Ворон, явно не ожидавший столь скорых перемен в господине.       «Шерон в опасности!» – прозвенело в ушах Брейка, но Лэтти, игнорируя слова Оза о том, чтобы никто не двигался с места, поднялась со стула. Безариус тут же метнул взгляд на неё, и все в комнате, включая самого Брейка, увидели алые, как кровь, глаза. Шляпник перехватил её спокойный взгляд и почувствовал, как расслабляется тело, возвращая организм к состоянию, когда он бы смог мыслить трезво.       «Точно. Она его остановит, если что», – вспомнил Зарксис составленный план и на миг прикрыл глаза, чтобы восстановить дыхание, прежде чем заговорить.       – Так я и думал: стоило твоему контрактору оказаться в опасности, и ты тут как тут, – наконец, произнёс он, улыбаясь. – Приятно познакомиться, Чёрный Кролик. Пандора уже столько от тебя натерпелась, что твоё имя нам хорошо знакомо… И я подумал: неплохо было бы разок поговорить с тобой.       – О чём ты? – тут же отозвался Оз, и Брейк ещё шире улыбнулся, уловив, что смог заинтересовать эту сильную Цепь.       – Контрактор, которого ты так усердно искала, наконец у тебя в руках. Что ты теперь собираешься делать в этом мире? Я умираю от любопытства.       – Меньше слов, прочь с дороги! – резко отозвался Оз, явно утратив прежнюю слабую предрасположенность к разговору. Его рука чуть дёрнулась ближе к горлу, и краем глаза Зарксис уловил сгущающуюся за спиной Лэтти тень.       «Спокойно, Брейк. Спокойно», – как мантру, повторил себе мужчина, сжав наконечник трости, прикреплённой к поясу, до белизны костяшек.       – Не могу. Мы просто не имеем право отпускать на свободу такую опасную Цепь, как ты, – разведя руками, наконец, отозвался он.       – То есть тебе неважно, что я сделаю с этой девушкой? – тут же поинтересовался Безариус, и Брейк едва не выдал свой блеф.       Тревога за Шерон не оставляла его ни на миг, и чем дольше он наблюдал приставленный к горлу госпожи нож, тем больше его одолевал гнев, но он силой воли заставлял себя держаться. Сейчас было важным не упустить Чёрного Кролика из виду. После стольких приготовлений… Шерон просто не позволит им всем проиграть.       – Брейк, не волнуйся обо мне, пожалуйста, – пробормотала, словно прочтя его мысли, Рейнсворт, но то, как она зажмурила глаза, заставило его содрогнуться.       – Ах, как это на тебя похоже, – произнёс Зарксис, удерживая на губах улыбку, но в голосе его просквозила такая сильная печаль, что Шерон раскрыла глаза. Никто в комнате не уловил этих нот, но ей, знавшей его так долго, было не трудно. Она поймала его взгляд, но он уже взял себя в руки. Как и трость, болтавшуюся у него на бедре.       – Но я не могу так поступить, – закончил Шляпник, и наконечник с громким стуком соприкоснулся с полом.       На лице Оза проступило изумление и шок, и в следующее мгновение гостиную заполнил свет, исходивший от вспыхнувших в форме круга линий. Брейк ощутил, как потекла по контуру начерченной печати иная сила, укрепляя её, и заметил, что Лэтти теперь была совсем рядом, готовая вызволить Шерон из лап Оза.       На секунду она коснулась места в районе груди, но быстро опустила руку. Он вспомнил, что там находится её контракт, и осознал, насколько ограничивающее поле напоминает по своему существу ту запечатывающую силу печать, которую использовала Пандора во время заключения Баскервилля.       Гилберт тем временем помог Шерон выбраться из круга, спасая девушку от подавляющей силы. Она быстро взглянула на Брейка и коротко кивнула, говоря, что с ней всё в порядке, и впервые за прошедшие 5 минут он ощутил, как разжимается стальной кулак, до этого сжимавший ему лёгкие. Он засмеялся – от облегчения и радости, что им удалось поймать Кролика в ловушку.       – Ограничивающее поле, которое я создал, явно стоило затраченных усилий, – произнёс, наконец, он, взмахивая тростью, и наконечник с силой ударил Оза в грудь, выбивая на пол Цепь.       Совсем юная девушка с грохотом упала на пол, разозлённая и смущённая таким поступком с нею. Оз едва не бросился к ней, выкрикивая имя «Алиса», но сила поля помешала ему пошевелиться. Как и ей. Однако с трудом, но «Алисе» удалось принять более-менее приличную и достойную позу.       – Очаровательно, вы, оказывается, прелестная леди! – провозгласил Брейк с наигранной весёлостью, хотя так же, как и все остальные, кроме, конечно, Оза, был удивлён внешним видом одной из опаснейших Цепей Бездны. Никто не ожидал, что Чёрный Кролик будет выглядеть, как ребёнок.       – В архивах есть записи об огромном чёрном кролике… Человеческий облик, вероятно, чтобы не растрачивать силы, я прав? Но, сдаётся мне, что никаких фокусов с кроликами сегодня не будет, – со смешком отозвался он, и Лэтти невольно подумала, что даже в самой серьёзной ситуации он просто не может не пошутить.       Однако внимание девушки вновь переключилось на Цепь. На «Алису». Поле запечатывало и ограничивало её силу, но, подобно слабому дуновению ветерка, знакомые колебания доносились до неё всё чаще. Но даже не это заставляло Лэтти бледнеть всё сильнее. «Алиса». Имя, которые однажды обронил в поместье Джек, на миг поддавшись смятению и боли. Это был всего один раз, когда он проявил слабость и уязвимость перед ней, но Лэтти хватило, чтобы запомнить.       Вглядываясь в лицо Цепи, она пыталась понять, имеется ли связь между этой Алисой и Алисой, о которой упоминал Безариус 100 лет назад. Её тёмные длинные волосы струились до самого пола таким же непокорным потоком, который был у Лэйси. Сердце укололо, когда Лэтти вдруг поняла, насколько схож оттенок волос между ними.       Осознание накатывало медленно, подобно приливу, но неизменно приближало к ужасающей мысли, растущей в голове ежесекундно. Алиса, впервые за всё это время, взглянула на неё, и Лэтти широко раскрыла глаза, заставив и Цепь удивиться. Чёрный Кролик моргнула, и чёрные ресницы легли на высокие скулы, пряча под веками глаза фиалкового цвета.       Такие же глаза, какие были и у Глена. У Леви Баскервилля, который проводил свой собственный «эксперимент» с Лэйси.       Сабрие возник перед глазами, обретая новые тела. Алиса, столь похожая на Леви и на Лэйси. Оз, напоминающий ей Джека. Сердце Лэтти громко застучало от осознания того, что начиналось у неё перед глазами, и только сила воли удержала девушку на ногах. Слова Шарлотты и других Баскервиллей эхом раздались в голове, повторяя важность найти реинкарнацию Глена, и впервые за всё это время Лэтти вдруг поняла, что должна им помочь. Должна найти господина вместе с ними и остановить то, что, кажется, пыталось возродиться.       Перебирая все варианты, она быстро взглянула на Брейка, ведущего беседу с Алисой и Озом, и страх огромной волной накатил на неё, плотно сжав всё нутро кулаком. Она открыла рот и задохнулась, осознав, что вынуждена вслух сказать ему всё то, о чём боялась даже вспоминать. Пандора не была союзником для Баскервиллей, но здесь и сейчас была не Пандора. Она посмотрела на Зарксиса, стоящего к ней в профиль, и ощутила, как разрастается в груди пустота.       Нет, что бы ни случилось, но она должна его предупредить, даже если тем самым частично нарушит обещание, которое взял с неё Леви.       – Я ищу в этом мире свои потерянные воспоминания! – неожиданно воскликнула Алиса, повысив голос от ярости и отчаяния, охватившего её от допроса. Крик вернул Лэтти в реальность, и даже Брейк, казалось, был удивлён.       – Воспоминания?..       Шляпник не понял, кто сказал это слово: то ли он переспросил, то ли Оз, столь же ошарашенно смотрящий на Кролика, но определённо все в гостиной были удивлены.       – Я понимаю, что они у меня были, потому что с самого первого момента, как только я оказалась в Бездне, я знала, что моё имя – Алиса. Но во всём том мире у меня не было никаких воспоминаний, кроме этого имени, – продолжила исповедь она. – Так что я выбралась из Бездны, чтобы вернуть свою память!!       И Алиса дёрнулась вперёд, угрожающе взмахнув ножом в руке. Брейк с досадой подумал о том, что никто так и не додумался избавиться от острого предмета, но это не застало его врасплох. Он отстранился очень ловко, избежав удара колющим орудием, и взмахнул тростью, выбивая нож из пальцев Кролика. Ярость захлестнула его с головой: как смеет какая-то Цепь угрожать ему и, ранее, Шерон?       Но рука его дрогнула и замерла, когда Оз, преодолев гравитацию поля, вдруг метнулся между ним и Алисой, загородив её от удара. Злость, такая же, как и у него, плескалась в изумрудных глазах, переливаясь вместе с решимостью защитить девушку, которая даже не была человеком.       – Если ты ещё раз ударишь Алису, я даже не подумаю с вами сотрудничать! – произнёс он подчёркнуто холодно.       – В смысле? – едва не закатил глаз Брейк, сдержав в груди смешок. Несмотря на всю браваду Безариуса, он оставался обыкновенным пятнадцатилетним мальчишкой, который по рукам и ногам был скован внутри начерченного поля. И уж тем более он не был в том положении, чтобы ставить условия Пандоре.       – Твоя кукла проговорилась! «Наша помощь не потребовалась». И Шерон, кстати, тоже собиралась сказать, что я вам для чего-то нужен. Интересно, почему вы, якобы, «для защиты» привезли меня в это поместье, а не в штаб Пандоры? – заговорил Оз, и в изумрудных глазах заискрили огоньки ликования от того, что сейчас он произносил достаточно весомые аргументы в защиту. – Мне лично кажется, что вам просто невыгодно, чтобы в Пандоре узнали, что я жив. Тот факт, что, вернувшись в наше измерение, я тут же встретил вас, не случайность. Вы же с самого начала собирались вытянуть меня из Бездны, верно?       Он взглядом скользнул по всем присутствующим в комнате, в том числе и по Лэтти, и Брейку на миг стало смешно от мысли: «Что было бы, узнай Оз, что Лэтти – одна из тех, по чьей вине он и оказался в Бездне?». Но Зарксис промолчал, постепенно осознавая, насколько верными были слова мальчишки. Кажется, сейчас он обхитрит их всех!       – Но ведь спасла меня Алиса! – воскликнул он, подтверждая худшие опасения Брейка. – И если ты враг того, кому я обязан жизнью, то это делает тебя и моим врагом!       «Хах…» – мысленно вырвалось у Брейка, и ему даже не удалось скрыть своего шока от того, насколько поразила его дерзость Оза. Всё было бы проще, если бы они поспешили и вытянули мальчишку до того, как он заключил контракт с Кроликом и выбрался сам. Зарксис готов был поклясться, что о том же подумал и Гилберт, но теперь было уже слишком поздно. И всё, что ему оставалось…       – Не стоило тебе заигрываться, Эмили! Видишь, как ты разозлила Оза? – отозвался он, стукая пальцем куклу на плече.       – Хватит перекладывать вину на других, Брейк!! – воскликнула Шерон, держась за Гила, и Брейк тяжело выдохнул незаметно для других.       – А-ха-ха. Я просто заигрался всего-навсего, – беззаботно отозвался мужчина, отмахиваясь от обвинений. – В качестве извинений я подготовлю всем чай, за которым мы обсудим, чего мы на самом деле добиваемся, хорошо?       Он взглянул на Лэтти и, перехватив её взгляд, вспомнил, что всё это время она стояла и молчала. Сейчас же по виду девушки было заметно, что она явно о чём-то знает. И ему не понравилось то, как Лэтти смотрела на него, не скрывая своих знаний.       – Брейк!.. – услышал он вдруг возглас Гила. – Путь снова открылся!       Он резко обернулся назад, забыв о своих сомнениях, и заметил, что часы Оза вспыхнули светом – точно таким же, какой сопровождал открытие Разломов. Рука Зарксиса дёрнулась к трости, но тут же опустилась, когда он поймал на себе предостерегающий взгляд Шерон. Отчаяние и тьма нахлынули в душу, когда он вспомнил, что не может использовать Цепь теперь слишком часто. Его зубы сомкнулись на нижней губе почти до крови, чтобы забыть о сочувствии, с каким Рейнсворт теперь смотрела на него. Гордость, которую он редко мог переступить, теперь была задета как никогда.       – Гилберт, высвободи силу Кролика, – выдавил из себя он как можно более беззаботно и весело. – Хочу посмотреть, на что она способна.       Ругательство Ворона донеслось до него столь же чётко, как и собственный голос, отдающий приказ. Печать на груди Оза вспыхнула, высвобождая силу Цепи, и Алиса, вскакивая с пола, вдруг преобразилась.       Огромный чёрный кролик навис над ними, игнорируя силу ограничивающего поля, которое уже исчезало. В руках Цепи материализовалась гигантская коса, напоминающая оружие Лэтти, и Алиса метнулась к появившейся из разлома Цепи с ловкостью и быстротой, несвойственной массивному телу.       Брейк отступил, мельком удостоверившись в том, что Шерон в безопасности рядом с Гилом и ей ничего не грозит. Лэтти стояла неподалёку, широко раскрытыми глазами смотря на Чёрного Кролика, и, к своему удивлению, Зарксис заметил, что взгляд её почти стеклянный. Опустив глаза, он также уловил, как дрожат её руки, опущенные вдоль тела, и его бровь невольно поползла вверх.       Безумный Шляпник внутри него, конечно, метался от силы, что высвободилась вместе с печатью Оза, но эта сила не была столь ужасающей, чтобы её бояться. Напротив, он знал, что Лэтти могла бы сравниваться с Чёрным Кроликом в могуществе, если бы освободила Валета, как освободил свою Цепь мальчишка. Но она смотрела на Алису со странным наваждением, находясь одновременно здесь и где-то далеко. И чем больше проходило секунд, тем более прозрачной казалась нить, держащая девушку с ними.       «Нет!..» – этот протест ворвался в его голову столь внезапно, что Брейк и сам удивился тому, как сильно его напугал сам факт того, что Лэтти может исчезнуть. Он вдруг вспомнил тот момент в лесу, когда стальные цепи опутали девушку в попытке утащить в Бездну, и с каким ужасом он метнулся к ней, боясь потерять. Это чувство страха было столь материальным, что он позабыл обо всём, что так старательно вкладывал в свою голову десять лет жизни.       «Лэтти – Баскервилль». «Баскервилли враги Пандоры». «С самого начала всё было лишь фальшивкой». «Всё, что тебе нравилось в ней, – ложь и ничего больше». «Она никогда не вернётся, и ты спас тем самым чувства Шерон».       Но лежать там, на земле, вместе с ней казалось ему столь же нормальным и желанным, как и чаепития с Шерон.       Внезапный свет ослепил, заставив забыть о попытке добраться до Лэтти. В одно мгновение знакомые стены поместья сменились иным, но не другими стенами, нет. Их всех, как мог догадаться Зарксис, окутали образы Алисы – осколки её воспоминаний или чего-либо ещё. Они сменялись очень быстро, и было трудно распознать между ними связь или закономерную последовательность. Казалось, это был настоящий хаос!       Но вдруг всё прекратилось, осыпалось осколками стекла вокруг них и растворилось, как будто это был лишь сон. Брейк огляделся по сторонам в надежде обнаружить что-нибудь ещё, но нет: гостиная поместья снова стала прежней. Только Алиса сидела на полу в обличье человека, и слёзы струились по её щекам на лицо Оза.       Брейк метнулся к госпоже, предоставив Гилу и остальным самим разбираться с плачущей Цепью, и Шерон благодарно улыбнулась, принимая его руку, чтобы встать.       – Брейк, мы только что видели… – начала она, внезапно став серьёзной, и мужчина кивнул, слабо улыбнувшись в ответ на незаконченный вопрос госпожи.       – Да, эта девушка тоже может оказаться одним из тех ключей, что нам нужны, – промолвил он, переведя взгляд на Оза и Алису, ещё сидящих на полу.       Гилберт оказался возле них через секунду, плохо скрывая свою тревогу за мальчишку. Несмотря ни на что, он наотрез отказался пока раскрывать всю правду о себе Озу, хотя и понимал, насколько важно было бы для Безариуса иметь рядом с собой хотя бы одного человека, которого он хорошо знал.       – Брейк.       Лэтти выдернула его в реальный мир и заставила взглянуть на неё – а он уже и забыл, что она была здесь, и со смущением вдруг вспомнил, что хотел сделать до того, как воспоминание Алисы затянуло их в свой мир. В карих глазах девушки происходила борьба, и он увидел, насколько трудно ей заставлять себя говорить. Она зачем-то взглянула на Шерон, прежде чем продолжить свою мысль, и странная боль заплескалась во взгляде девушки. Это заставило его похолодеть, и, когда Баскервилль заговорила, предчувствие его не обмануло.       – Сила этой Цепи была в ту ночь в поместье Баскервиллей, – едва ли не одними губами произнесла Лэтти. – Чёрный Кролик, сознательно или нет, но участвовала в трагедии, которая случилась в Сабрие.       – И ты… – не своим голосом начал он, но замолчал, узнав ответ на свой вопрос сам. – И ты тоже.       Лицо Лэтти исказило новой болью, но всё, что видел Брейк сейчас – как разлетался хрупкий мир перед глазами от осознания того, что он только что услышал. Всё это время, с самого того дня, как герцог Барма запер девушку в темницу, она неустанно твердила, что ничего не знала о той резне в поместье Баскервиллей. И он верил ей. В душе он действительно ей верил!       – Ты была там, – вновь повторил Брейк, и слова холодом железа скользнули под кожу. Он поёжился и содрогнулся, едва заметно и легко, но это не укрылось от Лэтти. Зарксис заметил, как зажглась в её глазах надежда на то, что ей удастся объясниться. Но то, что отразилось на его лице, заставило все угольки потухнуть.       Лэтти, мертвенно побледнев, отступила назад, и слабый маленький шажок острой сильной болью проскользнул ему в самое сердце. Он не сказал ничего, когда она, болезненно качнувшись, развернулась на пятках и двинулась прочь. Не сказал ничего, когда Шерон пулей подлетела к нему и схватила за локоть, пытаясь узнать, что случилось. Не сказал ничего и тогда, когда госпожа бросилась вслед за Лэтти, но так и не сумела её нагнать.       Но он сказал Озу то, что было подобно кинжалу под самые рёбра.       – Наша цель – поймать Баскервиллей, – произнёс он как можно беззаботней, но безжизненно и сухо в мыслях: точно так же, как было у него в груди, где разразилась бесконечная пустыня.       «Всех без исключения», – добавил голос в голове, горечью отдавшись во рту. Даже Лэтти Баскервилль, к которой он, Зарксис Брейк, надёжный и верный сотрудник Пандоры, вопреки всему на этом свете испытывал, кажется, чувства.