***
Лэтти пошевелилась и проснулась, чувствуя под щекой мокрую подушку. С трудом разлепив глаза, она пустым взглядом уставилась перед собой, переживая остатки сна, наполненного воспоминаниями о мужчине, который некогда был частью её жизни. Протянув руку, она коснулась свободного места рядом с собой и провела пальцами по чуть тёплой простыне, будто ища там избавления от одиночества, упавшего ей на плечи. Теперь всего лишь зола от когда-то полыхавших ярким пламенем поленьев. Она сама давно стала этой золой. И скучала. Безумно по ним скучала. – Чудесное утро, не правда ли? Светлая макушка мелькнула в дверях, и Лэтти потянула одеяло на груди выше, заметив на себе взгляд разномастных глаз. Винсент улыбался, наблюдая за ней. Он был одет в штаны и рубаху, не застёгнутую до конца. Его волосы как обычно густой волной ниспадали на плечи и спину, но в этот раз были чуть растрёпаны, будто он не брал ещё в руки щётку. Лэтти окинула парня быстрым взглядом и попыталась подняться на локтях, как ощутила резкую боль в висках и рухнула на влажную подушку обратно. Простонав, она схватилась за лоб и поджала ноги, словно желая сжаться в комок. – Господи, я словно выпила бочку вина, – пробормотала девушка и услышала в ответ тихий смешок. Остатки сна, наконец, покинули её, и, обретя относительную ясность сознания, Лэтти попыталась восстановить события вечера, пока Винсент с житейским видом раздвигал шторы. – Ну что ты творишь? – вскричала она, когда солнце ослепило её, заставив зажмуриться. – Хочу взглянуть на твоё милое личико при свете дня, а не ночи, – хмыкнул Винсент, замирая спиной к окну и разглядывая её на постели, укутанную в одеяло, точно личинку. Лэтти вздрогнула и резко открыла глаза, уставившись на парня. – Что значит при свете дня, а не ночи? – медленно проговорила она, холодея. В её памяти сохранилось лишь то, как Винсент предложил отметить их новый союз за бокалом вина, пока его ещё не выпили все гости. Она совсем скоро сбилась со счёту, сколько выпила, и последнее, о чём помнила, это то, как пыталась удержать в себе содержимое желудка. – Грустно, что ты ничего не помнишь, – отозвался Винсент, придавая своему лицу трагичное выражение. – Не стоило столько пить. Лэтти резко села, превозмогая сильную боль в голове. Взгляд её тут же ухватил небрежно сброшенное на пол у самой кровати платье и корсет, шнуровка которого отсутствовала. В ужасе раскрыв глаза, она вновь уставилась на Винсента, едва удерживающего на лице отсутствующее выражение. Губы его, однако, подрагивали, словно он готов был вот-вот рассмеяться. – Ты мерзавец! – вскричала Лэтти, хватая подушку и швыряя её в парня. Винсент ловко ушёл вправо, и стекло задребезжало от удара. Пытаясь удержать одеяло, девушка потянулась за второй, но замерла, так и не осуществив свой план. – Ну уж нет, это невозможно. – Что именно? – поинтересовался Винсент, с любопытством взглянув на неё. – Мы не могли, – проговорила Лэтти, пытаясь придать своему голосу твёрдую уверенность, но в самом конце он дрогнул, выдав вопрос. Винсент хмыкнул и отошёл от окна, вынудив девушку вновь сощуриться от яркого света. В следующее мгновение его ладонь легка ей на плечо, и Лэтти ощутила на своей шее лёгкий поцелуй. – Думаю, тебе не помешает ванна, дорогая. Щёки Лэтти вспыхнули против её воли, и девушка почти услышала, как заскрипели от злости плотно сжатые зубы. Она вскочила на пол, едва не потеряв по дороге одеяло, и Винсент закрыл дверь у самого её носа, не дав себя поймать. С отвращением вытирая место поцелуя, Лэтти пнула ногой по двери и тут же взвыла от боли. Оставшись совсем нагой, она метнулась в соседнюю комнату и застыла перед зеркалом, ища на теле хоть какие-нибудь доказательства его слов. Её губы чуть подрагивали от волнения, но, наклонившись к своему отражению ближе, Лэтти коснулась рта пальцами и провела из одного угла в другой. Припухлость, что могла остаться после поцелуев, отсутствовала. Кожа оставалась всё такой же чистой, как и прежде, но, нахмурившись, девушка всё же с раздражением стукнула кулаком по мраморной раковине: иногда тело Баскервилля причиняло сплошные неудобства своей быстрой регенерацией. Однако, даже при всём при этом… Нет, она не чувствовала ничего особенного. – Всё как прежде, – проговорила она своему отражению и заставила себя улыбнуться. Мысль о том, что она могла лечь в постель с Винсентом, была просто навязчивой идеей, вот и всё. И эту идею всего лишь нужно прогнать в дальний угол. Туда, где были все ей подобные. Где был он. Лэтти вцепилась пальцами в края раковины и опустила голову на грудь. От воспоминаний её замутило, в животе судорожно сжались мышцы. Схватив ртом воздух, она заставила себя сделать ещё несколько глубоких вдохов, прежде чем выпрямиться и вновь взглянуть на своё отражение в зеркале. «Всё хорошо, – мысленно проговорила сама себе Лэтти. – То, что мертво, уже в прошлом». Она знала эту непреложную истину и желала ей следовать всем сердцем, но это был не тот случай, когда мертвое действительно было позади. Не для неё. Не для Баскервилля. Приведя себя в порядок, Лэтти, преодолевая острое нежелание видеть кого бы то ни было из своей «семьи», всё же решила спуститься вниз и поискать чего-нибудь на завтрак. Поместье Найтрея действительно было забытое Богом. Лес, то и дело мелькавший за окном, неприступной стеной окружал дом, и здесь, среди деревьев, Лэтти внезапно для себя поняла, как соскучилась по безлюдному миру, по тишине и чувству уединения с самим собой. Проходя мимо одной из комнат, она остановилась, ощутив непреодолимое желание заглянуть за дверь. Насколько девушка знала, большинство комнат поместья были либо пусты, либо заперты: здесь едва ли кипела жизнь за последние несколько лет, и почти вся дорогая и антикварная мебель была вывезена в городской дом. Она только понять не могла, почему комната, предложенная ей, была настолько обжита. Лэтти не отрицала того, что сведения о ней в Пандоре могли попасться на глаза Винсу, но даже он никогда бы не посмел предположить, что однажды «леди Сэинткроу» вернётся в Риверру и тем более захочет здесь жить. Нет, он просто не мог всё это время… – Лэтти? Фанг возник из ниоткуда, заставив Лэтти вздрогнуть. Она обернулась назад и увидела широкоплечую фигуру, которая, точно скала, нависла над ней. Из-под капюшона алого плаща торчали клочки рыжих волос, и, будто прочитав её мысли, Баскервилль стянул капюшон, открывая своё лицо её взгляду. Они смотрели с несколько секунд друг на друга, прежде чем девушка отозвалась. – Что? Фанг не дрогнул в лице, встретив её сухой тон дружелюбной улыбкой, которую он натянул на губах, когда снял с головы капюшон. Лэтти на миг даже растерялась, не ожидая такого равнодушия к своей враждебности. Она повернулась к нему всем телом, чувство вины захватило её волной, вынудив выдавить из себя полуулыбку. – Извини. – Эй. Тебе одиноко? – неожиданно спросил он, и Лэтти уставилась на него, пытаясь понять, шутит он или нет. Иногда Фанг действительно умел ввергнуть в самое настоящее замешательство. – Ты никогда не нуждалась в нас, но… – Баскервилль вдруг замолчал, заметив дверь, возле которой она стояла. Лэтти, проследившая его взгляд, хотела было отойти, но Фанг шагнул к ней и без колебаний дёрнул ручку вниз. Взгляду девушки невольно открылась комната, отличавшаяся от всех виденных ей прежде строгой элегантностью и стариной. В нос Лэтти ударил запах книг, долгое время простоявших на полках, но он был приятен и до боли родным. На миг забывшись, она шагнула вперёд в открытый проём, наслаждаясь видом книжных стеллажей вдоль стен и резьбой широкого рабочего стола из красного дерева. Шторы были задёрнуты, но не плотно, и лучи света падали на мебель, создавая ореол таинственности вокруг обыденных взгляду вещей. Лэтти обвела взглядом кабинет и ощутила, как засосало под ложечкой от нахлынувших на неё воспоминаний. Всё здесь, в этом месте, было знакомым до боли, хоть и чужим, совсем ещё новым. Но то, как стояла мебель и стол, как тянулись вдоль стен стеллажи – всё это казалось тем, о чём она желала забыть навсегда. Не хватало лишь света от лампы и тихого шелеста страниц, переворачиваемых рукой человека, жившего вместе с ними. – Он… всё это… – с волнением проговорила Лэтти и замолкла, когда взгляд Фанга, направленный на неё, потеплел. Казалось, она вновь попала в прошлое, на сто лет назад, когда в поместье Баскервиллей появились новые люди. Среди них был и Фанг – единственный из всех, кто не отвечал неприязнью на её враждебность. Только он один, насколько помнила Лэтти, смотрел на неё так, словно она была его семьёй. – Винсент подготовил это место для него, – произнёс Фанг, и девушка слабо кивнула, с трудом справляясь с прильнувшим к горлу комом. Волнение, которое она испытала, увидев кабинет, настолько схожий с тем, что был в поместье Баскервиллей, заставило её на время потерять над собой контроль. Слишком многое случалось в стенах комнаты, похожей на эту. Лэтти отступила назад, прикрывая за собой дверь, и с тоской взглянула в последний раз на вещи, столь знакомые и чужие одновременно. Приглушённый хлопок неприятно тянущимся в груди чувством отозвался в ней, и девушка с трудом взяла себя в руки. Она прекрасно чувствовала на себе изучающий взгляд Фанга и лишь надеялась на то, что он не заметил ничего такого, что могло бы сыграть против неё. – Я рад, что ты жива, – вдруг сказал Фанг, заставив Лэтти вздрогнуть. Она повернулась к нему лицом, вглядываясь в его чуть сощуренные глаза. За ними могло скрываться сколько угодно самых разных чувств, не только кажущаяся искренней серьёзность. Лэтти верила в выражение, что глаза – это зеркало души, но с Баскервиллями всё обстояло несколько иначе. Она не всегда могла заглянуть в их душу и отчасти понимала почему: потому что сама не желала их понимать. После того, как Освальд стал Гленом, Лэтти решила, что лучше не привязываться ни к кому. – Видимо, только ты и рад, – бросила, наконец, в ответ она, вспомнив свою перепалку с Лотти. На миг ей показалось, что она услышала что-то вроде смешка, но, бросив взгляд на парня, не заметила и следа улыбки на его лице. Он не спешил что-либо отвечать, и девушка вдруг ощутила всю неловкость затянувшейся тишины. Не зная, что ещё сказать, она взглянула за его спину и лицо её на миг просветлело. – Ты живёшь на этом этаже? – спросила она, с трудом сдерживая волнение в голосе, и Фанг кивнул. Серьёзность на его лице отступила, и в глазах парня зажегся неподдельный интерес. Тогда, краснея на глазах, Лэтти подошла чуть ближе, ощущая себя нашкодившим ребёнком. – Вчера вечером, когда мы вернулись сюда… Ты был здесь? Фанг вновь кивнул, и кровь ещё сильнее прилила к щекам Лэтти. Замявшись, она уставилась перед собой, на широкую грудь парня, не зная, как лаконичнее преподнести свой следующий вопрос. В этот миг её внутреннее «я» покрывало Винсента всеми известными ругательствами на свете. – Винсент… провожал меня до комнаты? – наконец, выдавила она, боясь даже шелохнуться. Ткань на груди Фанга натянулась, словно он поглубже пытался вдохнуть, и от этого Лэтти стало настолько не по себе, что она буквально попятилась назад, чувствуя, как горят даже уши. Глупее момента никто бы и не смог придумать, и к удивлению для себя она вдруг поймала себя на мысли, что сейчас, как никогда раньше, она ощущала себя… той другой. Сэинткроу. – Он не зашёл, – отозвался, наконец, Фанг, вынудив Лэтти от смущения издать странный свистящий звук, словно ей проткнули лёгкие и выпустили весь воздух. По виду парня можно было понять, что он едва сдержал смех. – Не успел, ты дверь закрыла, – добавил он, и девушка с огромным облегчением выдохнула. Стыд, пережитый ею, она никогда Винсенту не простит. – Я сверну шею этому никчёмному блондину, – процедила она. Фанг отреагировал на её слова смешком, и Лэтти с каким-то смирением едва слышно вздохнула, почувствовав, как разливается знакомое тепло в груди. Так было всегда, когда она имела дело с Фангом. Этот Баскервилль был одним из тех редких людей, кто не закрывал глаза на её присутствие в доме сто лет назад. Он, Леви и… Лэйси. Девушка с алыми глазами, исчезнувшая в Бездне до того, как весь город пал вслед за ней. – Фанг? – Лэтти остановила уже двинувшуюся вперёд фигуру, и мужчина повернулся к ней. – Я была в Сабрие несколько дней назад. Там… нет ничего. Фанг уставился на неё, словно не зная, что ответить на её фразу. Девушка произнесла её с лёгким сомнением, будучи не полностью уверенной в собственных словах. Находясь там, у самого края оврага, Лэтти вспомнился прошлый визит в этот город, притяжение пропасти и мглы, скрывающейся под ногами внизу. В этот раз ко всем прочим чувствам добавилось и ощущение родного дома. Казалось, что за стеной тьмы были скрыты знакомые стены огромного особняка Баскервиллей. – Правда нет ничего? – вновь проговорила она, вспомнив вибрацию внутри за миг до того, как её окликнули сотрудники Пандоры. – Что тут происходит? – звонкий голос заставил всех присутствующих в коридоре невольно вздрогнуть и напрячься. Точнее, только Лэтти, стоящую спиной к источнику шума. Не имея никакого желания оборачиваться, она просто застыла на месте, ожидая, пока навязчивая фигура возникнет между ней и Фангом. – Лотти, – сквозь зубы процедила Лэтти, растягивая на губах вежливую улыбку. Отношения между ней и Лотти нельзя было назвать иными словами, чем «хуже некуда». Винсент был прав, говоря о том, что здесь замешан Глен Баскервилль. Но каждая из них видела в Главе дома своего господина. – Я думала, ты давно уже поджала хвост и сбежала, как сделала это сразу, едва вернувшись из Бездны, – не без доли сарказма произнесла Шарлотта, окидывая её презрительным взглядом. Лэтти ответила ей тем же, нарочито передёрнув плечами, словно оказалась в опасной близости от чего-то отвратительного. Это не укрылось от Лотти, гневно поджавшей губы. – Учитывая то, насколько больших результатов вы добились за время, что находились в этом мире, я не так уж много и потеряла, болтаясь по свету, – отозвалась Лэтти, бросив быстрый взгляд на Фанга. Ей хотелось задеть только девушку-Баскервилля, но не парня. – Как тебя только совесть не замучила! – бледнея от ярости, воскликнула Лотти. – Правильно натасканная совесть никогда не грызёт своего хозяина. – Ты!.. – В Сабрие есть то, что не видят другие, – внезапно подал голос Фанг, прервав их перепалку. Лэтти чуть дёрнулась и посмотрела на него, игнорируя откровенно недовольный взгляд Шарлотты, быстро брошенный в сторону союзника. Фанга, казалось, это не смутило, но он не договорил, прерванный резким жестом девушки. – Она не заслужила нашего доверия. Недостаточно быть Баскервиллем, чтобы знать об этом. – А что если я скажу, что знаю нечто такое, что может помочь вам в поисках господина? – язвительно поинтересовалась Лэтти, задетая словами Лотти. Она не желала быть частью этой компании, но ей было неприятно осознавать то, что к Баскервиллям её относят лишь по существу. – Ты? – недоверчиво хмыкнула Шарлотта, скрещивая руки под грудью. Лэтти неосознанно отметила в который раз её довольно-таки привлекательные формы, ощутив второй за столь короткое время укол неприятного чувства. – Ты вернулась в Риверру лишь недавно. За пару дней невозможно было узнать хоть что-то. – Для тех, у кого в наличие лишь черепная коробка с содержимым в виде воска – конечно невозможно. Сочувствую тебе, Шарлотта. – Чёртова предательница! – вскричала Лотти, в последний момент остановленная Фангом. Она дёрнулась в его руках пару раз, пытаясь освободиться и последовать за Лэтти, но сдалась и уставилась ей вслед. Её глаза полыхали гневом, но под спокойным невозмутимым взглядом мужчины постепенно потухали. Убедившись, что девушка не намерена бросаться вперёд и призывать свою Цепь, Фанг опустил руку, и Шарлотта раздражённо одёрнула оборки блузки. – Не стоило меня сдерживать, – недовольно проговорила она. – Лэтти заслужила того, чтобы её поставили на место. Чёрт знает, где вообще её носило столько лет. Винсент сказал, что она выбралась из Бездны десять лет назад. Что она делала столько времени? – У неё могли быть разные причины на это, – отозвался Фанг, повернув голову в сторону ушедшей. – Не думаю, что она вернулась в Риверру лишь за тем, чтобы продолжать жить своей жизнью. – По-моему, всё, что она делает, так это просто мечется туда-сюда, – фыркнула Шарлотта. – Господин Глен где-то здесь, и мы обязаны найти его как можно скорее. Пандора и так встревожена в последнее время. Не хватало ещё попасться и им. Фанг кивнул, и Лотти двинулась по коридору дальше, прислушиваясь к шагам парня за спиной. Поместье Винсента, взявшего их под крыло, казалось ей невыносимо тоскливым, но одновременно и приятным местом. После дней, проведённых у Врат Бездны в Сабрие, Шарлотта лишь надеялась на то, чтобы горячая вода в этом доме не кончалась никогда. Вспомнив прозябающий ветер, она поёжилась и уставилась перед собой, мысленно рисуя в воображении тонкую резьбу их личных Врат. Лишь немногие из Баскервиллей после стольких лет знали к ним дорогу через мглу. Преимущество в этом казалось ей прекрасным. – Она не должна знать про Врата, – проговорила вслух Лотти, оборачиваясь через плечо к Фангу. – Мы не знаем наверняка, что именно произошло сто лет назад. Лэтти не было среди нас, когда мы исполняли приказ господина Глена. Кто знает, Фанг… – продолжила она, затуманенным взором смотря ему в лицо. – Быть может, всё это случилось именно из-за неё.***
Брейк окинул взглядом холл главного здания Пандоры, прежде чем зайти. В его намерениях не было приходить сюда так рано, но неустанная борьба с самим собой совершенно вымотала его за ночь, и сейчас больше всего на свете он чувствовал нужду в том, чтобы оказаться в стенах другой комнаты, нежели своей. Но, на самом деле, не только желание отвлечься привело Зарксиса в Пандору: ещё вчера Гилберт пообещал разузнать что-нибудь о приёме Найтреев, и сегодня утром он получил от него записку с тем, что им нужно поговорить. «Что же ты узнал, Гил?» – поднимаясь по ступеням, спросил себя Брейк и тут же раздражённо передёрнул плечами, отгоняя прочь навязчивое волнение, охватывающее его всякий раз, когда он думал о записке. Проведя бессонную ночь в раздумьях, Брейк пришёл к выводу, что только один человек мог заинтересовать герцога настолько, чтобы устроить приём ради прикрытия. Только ради него он мог настолько сильно рисковать. Ради Лэтти Баскервилль – той, чьи воспоминания он подменил много лет назад. Но зачем? Семье Найтрей меньше всего сейчас нужно было привлекать к себе излишнее внимание, а если их заподозрят в связах с Баскервиллями, то уже ничто не спасёт герцога никогда. – Брейк! – голос Гилберта раздался совсем рядом, и Брейк невольно вздрогнул, резко вытянутый из своих размышлений. По виду парня, подскочившему к нему, стало понятно, что он уже не в первый раз окрикивает его, и Зарксис досадливо скривил губы, недовольный своим рассеянным состоянием. – Малыш Гил! – воскликнул тут же он, стряхивая с себя остатки тяжёлых дум и растягивая на лице весёлую улыбку. – Не называйте меня так! – недовольно отозвался Гилберт, встряхивая головой, отчего чёрные завитки его волос забавно подпрыгнули. Он возвышался над Брейком на целую голову, заставляя того невольно отвлекаться на факт своего роста, особенного после того, как несколько лет назад Гил едва ли доставал ему до подбородка. – Ну что ты такой противный, – с наигранной обидой выпятил вперёд губы Брейк, заметивший на себе внимание нескольких человек из Пандоры. Они были из новобранцев, но не все новенькие могли быть настолько же верны Пандоре, как, например, тот же Рейм Лунетт. Зарксис, проживший довольно долгую жизнь, знал не понаслышке о том, как много вокруг внимательных глаз. – Пойдём ко мне в кабинет. Здесь нельзя говорить, – быстро добавил он и двинулся дальше по коридору. Гилберт последовал за ним, не задавая никаких лишних вопросов. Они оба знали, что об их дружбе лучше знать как можно меньшему количеству людей. Если Зарксису это могло аукнуться не так сильно, то Гилу – напротив. Потеряв доверие семьи, вряд ли он сможет и дальше распоряжаться Вороном как хочет и, как следствие, спасти своего господина из Бездны. Интересно, почему это произошло? Падение Оза Безариуса и участие в этом событии Баскервиллей не могли не интересовать Брейка. Отчасти именно это была одна из главных причин, почему он решил помогать Гилберту со спасением златокудрого мальчика. Если Баскервилли показались из тени ради Оза, здесь должно быть сокрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд. – Как дела с Вороном? – будничным тоном поинтересовался Брейк, отворяя ключом дверь своего кабинета. После нежеланного визита он стал намного более осмотрительным, чем прежде. – Хм… – нечленораздельно отозвался Гилберт, заходя внутрь и привычным жестом прижимая к груди шляпу. Зарксис бросил на него внимательный взгляд, изучая напряжённое лицо парня. Прошло около 12 часов с момента их последней встречи. Никаких изменений с Цепью предвидеться не могло, он это знал, но сегодня юный Найтрей выглядел куда более подавленным, чем прежде. – Что случилось? Папочка Брейк всегда рад выслушать тебя, – протянул Зарксис, по-хозяйски опускаясь в своё кресло и указывая рукой на стул напротив. – Обещаю, тайна исповеди и всё такое. – Брейк, сейчас не до шуток! – возмутился Гилберт, однако всё же сел на предложенное место и положил шляпу на стол. Лишь после этого он тяжело вздохнул и, наконец, взглянул на мужчину. – Я разузнал то, о чём ты просил. – И? – от нетерпения Брейк невольно подался вперёд. У него были свои догадки на этот счёт, и сейчас как никогда в жизни ему хотелось, чтобы они подтвердились. «Или нет?» – тут же задался вопросом он. Если Лэтти Баскервилль замешана в этом, у него появятся новые причины для досады. – Вчера на приёме нас посещала одна важная… особа, – произнёс Гилберт и тут же нахмурился, чем привлёк внимание Брейка. Для человека, который рассказывал сторонний факт, он выглядел слишком задетым, будто это касалось его лично. – Гилберт? – поторопил его Шляпник, уже испытывая муки раздражения от медлительности парня. – Кто была эта важная особа? – Я не знаю имени, – виновато отозвался Гил. – Всё было слишком хорошо завуалировано, чтобы никто не заметил её присутствия. На вечере же были и сотрудники Пандоры, верно? Но никакого шума не поднялось, и я уже решил, что в этом нет ничего интересного, но мой брат… – Брат? – переспросил Брейк, ощутив, как невольно дёрнулась его бровь. Образ светловолосого юноши с глазами разного цвета и наглой хитрой усмешкой всплыл перед глазами почти мгновенно. – Ты имеешь в виду Винсента? – Да, верно. Он не остался на ночь, уехал вместе с девушкой. В любой другой раз я бы решил, что это просто одна из тех, с кем обычно Винс проводит свои вечера и… ночи, – краснея, споткнулся на слове Гилберт. – Но, подходя к поместью, заметил, что отец наблюдает за отъезжающей каретой из окна. Он никогда не интересовался увлечениями брата, но то, как он смотрел… Словно отправил Винса на задание. – Что? – Брейк сам не заметил, как произнёс это вслух. Ещё больше его удивило то, как он напрягся всем телом с такой силой, что невольно сжал пальцы в кулаки. Гилберт уставился на него с недоумением, переводя взгляд с его лица на руки, и Зарксис тут же расправил пальцы с видом, будто делал зарядку. Но янтарные глаза продолжали за ним наблюдать. – Брейк? – наконец, подал голос Гилберт, и Шляпник откинулся на спинку кресла назад, забрасывая ноги на стол с видом, будто сейчас не было ничего. – Ну надо же. Кто-то доверил Винсенту дело? – хмыкнул он, с трудом скрывая бурю внутри. Шестеренки в его мозгу зашевелились со скоростью, обещающей в скором времени повалить паром из ушей. – Интересно, какое? – спросил он, обращаясь к Гилберту, который пожал плечами. Брейк от досады скривился. Он пришёл в Пандору с надеждой прояснить ситуацию с приёмом Найтреев, но, получив ответы, лишь открыл новые вопросы для себя. Лэтти посетила герцога накануне вечером и ушла оттуда с Винсентом, которому, вероятнее всего, что-то поручили. Мысль о том, что такой человек, как брат Гилберта, тоже замешан в этом деле, заставляла Брейка кипеть от злости. Но меньше всего на свете он желал признавать то, что злость его вызвана возможной опасностью для Лэтти. – Надо выяснить, что затеял герцог Найтрей и с каким поручением он отправил Винсента с той девушкой, – произнёс Шляпник, вновь выпрямляясь в кресле. Его так и подрывало сорваться с места и найти Винсента в Пандоре, чтобы самому всё узнать, но он просто не мог. Спугнув его, он больше не сможет получать сведения о делах Найтреев. – Это будет сложно, – отозвался Гилберт со всей серьёзностью, свойственной ему, едва дело касалось важных заданий. – Герцог позаботился о том, чтобы это осталось только его тайной. Вряд ли и Винсент захочет об этом распространяться. – Но ты же его брат. Убеди его в том, что он может доверить тебе всё, – пожал плечами Брейк, на что Гил недовольно сжал губы. – Я не буду использовать наши с ним узы с такой целью, – сухо отозвался он. – Тогда до поры до времени мы зашли в тупик, – просто сказал Брейк, и Гилберт поднялся со стула, прихватив с собой шляпу. – Но в любом случае постарайся всё же разузнать об этом тоже. Любым понравившимся тебе методом, – добавил Шляпник, вызвав искры негодования в янтарных глазах Гила. Оставшись в одиночестве, Брейк опустил руки на стол и уставился на свои ладони. Секунда потери самообладания могла стоить ему очень многого, в том числе доверия Гила. Он не сомневался в том, что юноша уже сделал определённые выводы на этот счёт, но пока он не знает о том, что ему известна личность таинственной гости, всё хорошо. «Однако… рано или поздно, но Гилберту придётся об этом узнать» Брейк тяжело вздохнул и поднялся с кресла. Придуманный им ночью план всё ещё оставался в силе, и факт того, что ради спасения Оза Гилберт будет вынужден, скорее всего, сотрудничать с одним из Баскервиллей, был неизбежен. Оставалось лишь предложить определённую цену за эту дружбу, и Зарксис примерно знал, что может дать вздорной девчонке за помощь. Но сначала её нужно было найти. Рейм. Только он был тот соломинкой, которая связывала всех их вместе. Он нашёл Лунетта у себя в кабинете за работой. На столе парня было столько бумаги, сколько Брейк никогда не видел в своей жизни сразу в одно время. То и дело машинально поправляя очки, Рейм старательно выводил букву за буквой на многочисленных листах, время от время закрепляя их печатью и сворачивая в письма. Зарксис простоял у дверей, наблюдая за ним, около пятнадцати минут, прежде чем Лунетт его заметил. Гора бумаги спорхнула со стола, когда юноша вздрогнул и случайно толкнул стол снизу ногой. – Ты напугал меня! – воскликнул Рейм, вскакивая со стула за разметавшимися листами. Брейк поднял несколько с пола, которые долетели до самых его ног, и подал парню, который с наигранной озабоченностью за документы смотрел ему в лицо. Но они оба знали, что только одно дело могли свести их в этом месте. – Я виделся с ней, – небрежно бросил Брейк, наблюдая за тем, как Лунетт поправляет стопки бумаг на столе. Плечи парня, стоящего к нему спиной, дрогнули и напряглись. Он лишь на секунду замешкался, но это не укрылось от взгляда Зарксиса. – О чём вы говорили? – наконец, спросил Лунетт, всё ещё не поворачиваясь к нему лицом. – Разве обязательно, что мы говорили? – не удержался от иронии Шляпник, и Рейм не заставил себя ждать, резко развернувшись на 180 градусов. – Ой-ой, я пошутил, – махнул рукой мужчина, когда на щеках парня проступили лёгкие красные пятна. – Тебе следовало бы лучше сдерживать свои эмоции. – Это невозможно. Не сейчас, – сухо отозвался он, буравя взглядом гостя. – Зная тебя, я вообще должен опасаться за то, чтобы с ней… –… ничего не случилось? – закончил за ним Брейк и ухмыльнулся, довольный своей проницательностью. – Это она поймала ту Цепь, которую на меня повесили твоими стараниями. Но убил её я. – Надо же. Стоило тогда писать в отчёт её, – проговорил Рейм, на что Брейк вскинул вверх обе брови, удивлённый его тоном. – Что я слышу? Рейм Лунетт пытается язвить? – Хватит, Брейк! Просто скажи, что тебе нужно! – оборвал его Рейм, задетый шуткой Шляпника. Брейк посмаковал с несколько секунд реакцию парня, прежде чем без приглашения усесться на свободный стул. – Мне надо, чтобы ты организовал нашу с ней встречу, – прямо ответил он, не желая больше ходить кругами. Глаза Лунетта на секунду расширились, и он в искреннем удивлении уставился на него, заставив Зарксиса в который раз за день ощутить укол раздражения из-за самого себя. – Зачем? – наконец, спустя минуту молчания, спросил Рейм. Он так и стоял у края стола, где был прерван внезапной просьбой во время наведения порядка. Глядя на него, Брейк задался вопросом, почему Лунетт спросил именно «Зачем?», а не «Почему именно я?», и это спазмом в животе отдалось в его теле. Словно Рейм действительно знал, где искать Лэтти. – А вы, похоже, очень сблизились за ту ночь в твоей квартире, – не без иронии заметил Зарксис, разворачивая найденную конфету. Пальцы Лунетта побелели, когда он сильнее надавил ими на стол, за который держался. Брейк проследил за этим, а потом вновь вернулся к лицу юноши. – О чём говорили? – Может, мы и не говорили вовсе, – отпарировал Рейм, вынудив Зарксиса невольно поджать губы. Напряжение между ними снова возросло. Никогда прежде они не чувствовали себя настолько зажатыми, как сейчас. Лунетт знал, что отчасти сам виноват, но уступать Зарксису хотя бы в этом намерен не был. До тех пор, пока Брейк не заговорил. – Тебе, вероятно, интересно знать, как Лэтти сбежала из тюрьмы? – спросил Шляпник, отчётливо проговаривая каждое слово. Его единственный взгляд был направлен в лицо Рейму, и тот каждой клеточкой тела ощутил давление, оказываемое этим действием на него. Он сглотнул, осознав вдруг, что всё же проиграл. Уже тогда, когда Зарксис только вошёл в этот кабинет. – Я сделаю это, – проговорил Рейм, наблюдая за тем, как наполняется ликованием всё существо Брейка. – Но ты расскажешь мне… – Всему своё время, – перебил его Шляпник. – Сначала встреча, потом – информация. Даю тебе слово Зарксиса Брейка. – Разве твоё слово ещё что-нибудь стоит? – Рейм, дорогой мой, – Брейк подошёл к нему ближе. – Что бы ни было в прошлом, в этот раз я сдержу условия сделки. В том, что ты хочешь знать, нет ничего тайного. Если она не рассказала тебе, то сделаю я. Просто подожди ещё немного. Ты ждал десять лет, подождешь и ещё, верно? – Он хлопнул его по плечу и невольно хмыкнул, заметив сверкнувшие искорки гнева во взгляде Рейма. Он не врал, думая о том, что Лэтти была той, кто связывал их между собой. Но также она была и той, кто их разделял. Сейчас, как никогда раньше, он предельно ясно осознавал этот факт. Факт того, что пока у Рейма есть к Лэтти чувства, между ними всегда будет стена недосказанных слов. Но была ли в этом только вина Рейма?.. «Чушь!» – раздражённо подумал Зарксис, сминая в кулаке обёртку от конфеты. Лунетт снова вернулся к своей работе, совершенно не стараясь скрыть на лице досаду и злость за то, что его снова провели. Шляпник, посидев ещё с несколько минут в полной тишине и напряжении, решил вернуться к себе, но, прежде чем выйти, не удержался и взглянул на Рейма вновь. Лунетт уже не был тем юнцом, что прежде. Наивность и вера в добро уступили место опыту и мудрости, полученной им за десять лет. Он видел теперь гораздо больше в людях, чем раньше, но всё так же оставался верен своим принципам и убеждениям. Он не строил вокруг себя стен, которыми стремился обзавестись каждый в этом наводнённом Цепями городе. Наверное, это была та черта, которой очень завидовал Брейк. И ещё одной тоже: тому, что Лунетт не боится признаваться в том, что чувствует и думает. – Так что вы делали наедине? Лунетт поднял на него взгляд, и за стёклами очков он увидел промелькнувший в глазах парня отголосок знакомого Шляпнику чувства – страха за то, что сокровенное может выплыть наружу. Он остановился в дверях, не посмев тут же выйти, но Рейм опустил лицо и продолжил дальше писать. Молчание тяжело разлилось между ними. Мысленно чертыхаясь, Брейк вышел в коридор и звучно хлопнул дверью, демонстрируя своё негодование. Но тут же от злости на себя сжал кулаки, осознав, насколько очевидным был его жест протеста. Быстрым шагом Зарксис устремился вперёд, желая как можно скорее оказаться подальше от кабинета Рейма. Усталость последних дней сказывалась на его самочувствии и сдержанности, и впервые, наверное, в жизни Брейк ощутил настолько острую нужду в том, чтобы где-нибудь потеряться. Чтобы весь мир остановился, а он был там, где никто не смог бы его найти. Где не было бы настолько всё сложно. – Стой, Шляпник. Брейк замер, буквально ощутив, как машинально сжались его пальцы в кармане камзола. С самого утра весь день не задался, но он даже и предположить не мог, что испортится настолько сильно, как в эту минуту. Краем глаза он заметил отстранившуюся от стены фигуру, и именно прядь светлых волос была первой, что он уловил. – Какая неприятная встреча, – едко отозвался мужчина, когда навстречу ему вышел молодой человек в таком же, как и у него, камзоле Пандоре. – Штаб огромен, но ты оказался именно здесь, Винсент. – И где же твоя обычная приветливость? Ах да, она же бывает только на людях. – Винсент сощурил глаза, но ничто не выдало того, что он был задет словами Брейка. Напротив, казалось, его даже забавляло это. – Что тебе надо? – не скрывая неприязни, спросил Брейк, на что губы Найтрея дрогнули в лёгкой полуулыбке, будто он только и ждал этого вопроса. – Просто заметил, насколько ты был раздражён, вот и остановил, – ответил он. – Но… кажется, ты вышел из кабинета Лунетта? «И что?» – хотел было спросить Брейк, но удержался, решив отреагировать на слова Винсента молчанием. Он знал, что если Найтрей чего-то от него хочет или жаждет поделиться, то в любом случае это сделает. «Но без моего перед ним унижения». – Удивительно! – неожиданно произнёс Винсент, казалось бы, даже искренне, на миг вынудив Зарксиса растеряться. – Столько лет вы друг на друга даже посмотреть боялись, а теперь ещё и говорите… – А ты наблюдателен. Даже очень. Для моего-то поклонника это похвально, – отозвался Шляпник, напряжённо вглядываясь в разномастные глаза Найтрея. Винсент хмыкнул и двинулся к нему навстречу. Его шаги глухим эхом раздавались в коридоре. – Возможно, я просто вижу ситуацию с очень многих сторон, – произнёс он, приближаясь к нему. Рука Шляпника невольно дёрнулась в сторону потайного кармана на камзоле, где он хранил складной нож, но Винсент неожиданно двинулся мимо него. Проходя справа от плеча, он вдруг замедлил шаг, и торчащие пряди светлых волос щекотнули щеку Брейка. – Или просто имею знакомство с одним из краёв вашего треугольника, – более тихо добавил Найтрей. Зарксис дрогнул и резко развернулся к нему. Вместо лица Винсента он увидел лишь его спину: он удалялся от него размеренным шагом, словно они просто прошли мимо друг друга. Сощурив глаз, Брейк уставился Найтрею вслед. Больше не было нужды сомневаться в том, что той особой была Лэтти. Она была важна для герцогской семьи, несомненно, но кому же больше всего? Винсенту или его приёмному отцу? Нет, откладывать со сделкой больше нельзя. Их встреча с Лэтти должна состояться как можно скорее, пока она не совершила ошибку. Пока Лэтти Баскервилль не выбрала сторону того, кто и так уже знает слишком много.***
Она не знала, что делать и куда идти. По правде говоря, у неё не было цели покидать поместье и идти в город, но теперь сожалеть было уже слишком поздно. Блуждая по улицам Риверры, Лэтти всматривалась в дома и прохожих, пытаясь угадать в них то место, в котором ей удалось пожить несколько месяцев, прежде чем покинуть страну. Если бы не Руфус Барма, она бы лучше понимала столицу. Лэтти от злости сжала губы, вспомнив насмешливую улыбку герцога и его самодовольный голос. Звон цепей, эхом проносящийся вдоль стен её камеры каждый раз, когда она пыталась пошевелиться, был точно живой в её сознании. Она хорошо помнила дни своего заточения. Настолько же хорошо, как и каждый день бесконечного бега от его посланников. Да, Руфус не был тем человеком, который мог бы легко отказаться от ранее установленной цели ради поиска и достижения новой. Он не был и тем, кто готов был признать своё поражение и позволить уйти из его цепких рук важному источнику информации. Лэтти могла себе представить его разъярённое лицо, когда он узнал о том, что произошло в Пандоре и чем оно закончилось. Она бы многое отдала за то, чтобы взглянуть ему в лицо в этот момент. Взглянуть и совершить с ним то же, что и он с ней. Нет, она не врала, когда говорила, что Руфус Барма не был её первой и единственной целью, но его имя точно было занесено в её планы. Лэтти жаждала расплаты, мести за то, что даже после окончания её заточения в Пандоре он не успокоился и отправил за ней погоню. Истекая кровью, едва удерживая своё тело от распада, ей пришлось бежать из страны почти сразу после того, как она покинула окраины Риверры. Брейк не промахнулся, нет, но она недооценила силу его Цепи. Но зато ощутила, насколько ледяной была сталь клинка, пропитанной незначительной аурой Бездны. Ощутила знакомое чувство страха, когда поняла, что эта рана не была простой. Содрогнувшись от воспоминаний, девушка коснулась места ранения, до сих пор время от времени напоминающего о себе. Печать нелегального контрактора исчезла после смерти Нейла, обнажив под собой печать Баскервилля, и, обрабатывая рану, залечивая её силой самого своего существа, Лэтти непрестанно была вынуждена видеть напоминание о своей семье и Сабрие. Ей не было больше противно ощущать своей принадлежности к Баскервиллям: время хорошо залечивало раны, и потому слова Лотти о том, что ей нельзя доверять, всё же задели Лэтти за живое. Вспомнив лицо девушки, она едва не побагровела от злости и сжала пальцы в кулаки. Фанг сказал ей только самую малость, и не появись Лотти, возможно, ей удалось бы узнать гораздо больше. Она, так же как и они, хотела найти своего господина. Ощущать его рядом и знать, что где-то там, за новой оболочкой, есть другой человек, которым она дорожит. Быть может, она даже больше всех желала отыскать Глена Баскервилля в новом мире после его перерождения. Но не чтобы продолжать ему снова служить. Нет. Он был нужен ей для того, чтобы узнать, что случилось в Сабрие сто лет назад. – Посторонись! – прокричали впереди, и Лэтти вздрогнула и тут же отскочила в сторону, пропуская карету с сидевшим на козлах человеком. В неё были запряжены два вороных коня, и их чёрная грива струилась по сильной шее и раздувалась ветром, завораживая взгляд. Лэтти вспомнилась конюшня поместья Баскервилль, приятное слуху ржание и резьба дорогих и богато оббитых внутри карет. Вспомнилась мягкость бархата и тёплое дыхание у шеи, когда поздним вечером один из дилижансов совершал прогулку по городу в ночи. И холод. Холод пробежал по спине, когда карета промчалась мимо неё, и в окне она уловила лицо знакомого ей прежде человека. Уловила сложенные в причёску русые волосы, аккуратную маленькую шляпку с лентой под подбородком и властно сжатые губы – черту, передающуюся по наследству в этом роду. Как и силу характера и желание всё держать под контролем. Шерон Рейнсворт промчалась в дилижансе мимо неё, и аромат знакомого парфюма защекотал ноздри Лэтти, когда она развернулась лицом к удаляющейся карете. Того самого, которым она надушила её в первый день их знакомства. Когда отдала часть своих платьев, помогла ей вернуться к жизни и понять саму себя хотя бы ненадолго. Жизнь с ней под одной крышей было самым светлым воспоминанием в памяти Лэтти, и сейчас, глядя на следы от копыт – всё, что осталось после промчавшейся мимо Шерон, – она вдруг осознала, насколько сильно её не хватало. Единственной подруги после Лэйси, сгинувшей в Бездне сто лет назад. Что было с Шерон Рейнсворт после того, как ей, Лэтти, пришлось покинуть страну? За десять лет она не помнила ни одного случая, когда действительно задумывалась на этот счёт надолго. Её не терзали муки совести и тоска: мысли девушки были заняты в основном выживанием и борьбой за то, чтобы воспоминания столетней давности не уничтожили то, что она успела обрести за жизнь в новой Риверре. Лэтти вдруг поняла, что не имеет ни малейшего понятия, рассказал ли Брейк своей госпоже об их плане и о том, что, в конце концов, она жива и просто убежала. И, если нет, то как пережила леди новость о её смерти? Всматриваясь в знакомую улицу, ведущую в сторону поместья Рейнсворт, Лэтти стоило огромного труда, чтобы не последовать туда. Кусая губу, она так и стояла на месте, не зная, что делать дальше. Ноги сами понесли её вскоре прочь, словно спасая от нежелательной боли, которую она может вдруг ощутить от встречи с прошлым. Ей хватило уже и того, что Рейм был первым, кого она увидела в Риверре. Только его и Брейка она боялась встретить больше всего. И это было ужасно. Лунетт помнил её слишком хорошо, чтобы она могла пройти мимо него. Голос, взгляд, улыбка – то, что она любила в Рейме больше всего, осталось неизменным. Он стал выше ростом, обзавёлся собственным жильём и всё так же был верен Пандоре. По крайней мере, казалось всё именно так. Но он привёл её к себе, и она пошла за ним. Но зачем? Нужда в крыше над головой была здесь не при чём. «Всё просто, так? Ради того, чтобы узнать, что ещё осталось от прошлой жизни» Вступив в круг света, Лэтти оглядела знакомую площадь, на которую её вынесли собственные ноги. Несколько мест были затемнены: местные хулиганы или просто обстоятельства оставили без света некоторые фонари, и очарование, которое дарил их ровный полукруг, было нарушено этим. Сумерки сгущались над головой, впереди блестела гладь воды неработающего фонтана, и заунывный ветер просвистел в ушах Лэтти, заставив её поёжиться от холода. Шесть часов едва пробили на часах, но ни звука музыки не донеслось до неё, застывшей в ярко жёлтом круге света. Редкие прохожие спешили мимо фонтана, в окнах домов загорался свет, но никто не останавливался, чтобы послушать вечерний оркестр или потанцевать. Сколько лет прошло с тех пор, как давняя традиция была нарушена гнётом обстоятельств и жизни? Сосущее чувство пустоты погнало Лэтти прочь. Круто развернувшись, она двинулась было прочь, но вдруг услышала тихие перезвоны. Они были настолько далёкими, что девушка уже подумала, что ей показалось, но прохладный ветер, сменив направление, вновь донёс до неё незнакомые ноты. Она обернулась и заметила в свете другого фонаря, у фонтана, чью-то фигуру. Распознать инструмент в его руках она не смогла, но подошла ближе, не удержавшись. Это был молодой юноша, почти мальчишка. Одетый неплотно, с порванной внизу штаниной он играл на самодельной флейте, не всегда издававшей чистые звуки. У ног его лежала поношенная шляпа, видимо, его отца, и Лэтти вдруг поняла, что здесь он вовсе не часть оркестра, а просто человек, который пытался заработать на том, что умел делать. Грызущее чувство вынудило её остаться и понаблюдать. Картина, представшая перед ней, была слишком несоответствующей тем её представлениям о Риверре десятилетней давности. Тогда здесь по вечерам раздавалась музыка и танцевали люди, которые улыбались и были рады друг другу. Но сейчас все, кто пересекал площадь, проходили мимо, избегая даже смотреть в сторону источника музыки. Как будто это было чумой, которую нужно было бояться. Нащупав деньги в кармане, всего несколько монет, Лэтти подошла ближе и бросила в шляпу парня, который быстро взглянул на неё и тут же опустил взгляд вниз, внезапно смутившись. Он сбился с ритма и ужасно зафальшивил, и Лэтти едва удержалась от смешка. Плечи же парня подрагивали от холода, и, заметив это, девушка сама ощутила, насколько продуваемой была эта площадь. – Добрый господин, – услышала она вдруг голос парня. Его тонкие пальцы опустили флейту на колени, и что-то новое появилось во всём образе парня. Лэтти повернулась и замерла, разглядев черты человека, подошедшего к юному музыканту. В свете фонаря блеснула оправа очков, и звон монет, посыпавшихся в шляпу, где уже лежали её деньги, заглушил свист ветра в ушах. Словно почувствовав её внимание, человек повернул к ней лицо. Карие глаза изумлённо раскрылись ещё шире. – Рейм, – опередив его, проговорила Лэтти. – Ты здесь. Она заметила, как дрогнули его губы и рука, бросавшая монеты в шляпу. Парнишка перед ними, явно не ожидавший развернувшейся сцены, притянул к себе флейту ближе. Отчётливо ощущалось, насколько неудобно было ему рядом с ними, прижатому к месту, где он играл. Рейм опустил руку вдоль тела и повернулся к ней полубоком, давая юноше возможность, наконец, взять свою шляпу. Его шаги ещё некоторое время звучали совсем рядом, но вскоре затихли, и Лэтти поняла, что осталась наедине с Лунеттом у фонтана. Блеск воды и свет фонарей напоминали ей о том, как давным-давно она приходила сюда вместе с ним. – Всё очень изменилось, да? – неожиданно произнёс Рейм, грустно улыбаясь. Лэтти растерянно захлопала глазами, ожидавшая совершенно иных реплик от парня. Но, взглянув ему в лицо, поняла, что он тоже вспомнил тот вечер. – Здесь больше не играют. Уже несколько лет. – Почему? – спросила она, чтобы заполнить пустоту в их разговоре. Она не знала, о чём может говорить с этим человеком после всего, что всколыхнулось в ней за последние пару дней. – Улицы стали слишком опасны и время… время уже не то. Жизнь стала тяжелее. – Лунетт смахнул с края фонтана пыль и сел, приглашая Лэтти к нему присоединиться. Девушка села рядом, плечом ощущая тепло, исходившее от парня. – Разве Пандора не должна держать всё под контролем? – поинтересовалась она. – Это уже невозможно, – совершенно серьёзно ответил Рейм. – В последнее время Ядро… – он вдруг запнулся и уставился на неё, будто только что произнёс что-то непотребное. – Ты… ты, наверное, и так это знаешь, – выдав в голосе смущение, закончил он, и Лэтти не удержалась от полуулыбки. Грустной полуулыбки. – Отчасти, – проговорила она, устремляя взгляд вперёд. – Тогда в Сабрие я пыталась понять, что происходит с Бездной сейчас. Ваши люди попались мне случайно. Я не хотела никого ранить. – Ты и не ранила, они живы, – быстро заверил её Рейм. – Но их воспоминания… Их нет. – Произнеся это, он сделал многозначительную паузу, и Лэтти невольно пришлось повернуть к нему лицо. Лунетт явно ожидал от неё объяснений. – Мне нужно идти, – проговорила девушка, резко вставая, словно сидела на раскалённых углях. Рейм изумлённо округлил глаза, и, может, ей только показалось, но рука его дёрнулась, будто желая схватить её за ладонь. – Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе? – спросил Лунетт, вскакивая вслед за ней. – Здесь не бывает никого из работающих в Пандоре. Или бывают очень редко. И… – Дело не совсем в этом, Рейм, – оборвала его Лэтти. – Я приехала сюда не для того чтобы восстанавливать прежние связи, понимаешь? Прошлое… оно отвлекает. Мне не нужны люди, с которыми я была прежде. – Зачем же ты приехала? – спросил он, и что-то новое прозвучало в его тоне. Лэтти сощурила глаза, всматриваясь в бледное лицо парня. Губы Лунетта подрагивали, как и руки. Он был взволнован, но также было и нечто такое, будто он что-то скрывал от неё. – Ты… встречался с ним, да? – медленно спросила она, не скрывая подозрения в голосе. – Со Шляпником. Он попросил тебя о чём-то? Узнать обо мне? – Нет, он… – Мы уже всё с ним обсудили. Я больше не могу ничем помочь ни ему, ни тебе. Ищите себе нового Баскервилля, если вам так важно узнать больше о чём-то. Я тут заметила, что алых плащей стало в Риверре больше, не находите? Или вы только обо мне и знаете? – раздражённо, не без доли язвительности поинтересовалась она, и на миг лицо Рейма исказила гримаса боли. Но это не остановило Лэтти. Ей лишь ещё больше захотелось на него накричать. – Мы знаем о других Баскервиллях, – возразил ей Рейм, начиная злиться. То, что было в нём секунду назад – откровенное раболепие и боль – внезапно уступили места иным чувствам, которых ей не доводилось часто видеть. – Они привлекли к себе внимание одним инцидентом, и теперь мы ищем их ради того, чтобы расследовать это дело и наказать за это. – Что за инцидент? – забыв о своих намерениях уйти, спросила Лэтти. Рейм на секунду удивлённо взглянул ей в лицо, прежде чем заговорить. Он будто не поверил в то, что она ничего не знает об этом. – Племянник Оскара Безариуса был сброшен в Бездну десять лет назад. Они появились внезапно и… Лэтти? – Рейм подошёл к ней ближе, встревоженно коснувшись её плеча рукой. – Это… невозможно?.. – Она подняла на него взгляд, словно ища в нём ответы на свои многочисленные вопросы, но встретила лишь недоумение. Невольно коснувшись губ рукой, девушка уставилась перед собой. Казалось, её очень удивила эта новость. – И ещё кое-что, – более тихо проговорил Рейм. Голос его прозвучал с львиной долей колебаний и сомнений, будто меньше всего на свете он хотел делиться чем-то с ней. Она видела, что ему очень интересно, чем вызвана её странная реакция на слова о Баскервиллях, но он был слишком умён, чтобы начать расспросы об этом. – Брейк хочет встретиться с тобой, Лэтти, – произнёс Лунетт тоном, словно из него силой выпытали эту информацию. – Это очень важно для него.***
Она была перед ним, как на ладони. Узкое лицо, короткие каштановые волосы, взъерошенные ветром, тёмные глаза, блестевшие в полумраке. И губы. Он остановил свой взгляд на них – плотно сжатых, ярким пятном выделяющихся на фоне бледной кожи. Как всегда, когда она нервничала, Лэтти покусывала нижнюю до момента встречи с ним: он понял это по тому, что она была чуть припухлой. Но для этого могли быть и иные причины. Встряхнув головой, тем самым отгоняя непрошеные мысли, Зарксис шагнул в комнату, позволяя девушке себя увидеть. Лэтти тут же устремила взгляд на него, и он заметил, как напряглась она всем телом. Равно как и Рейм, стоящий неподалёку от неё. Он включил светильник у дивана, не пожелав воспользоваться основным светом, словно это была встреча каких-то преступников, и Брейку эта мысль показалась настолько смешной, что он невольно усмехнулся, вызвав подозрение на лице Лэтти. – Не волнуйся, я ничего не замышляю. Даже пришёл без оружия, – поспешил успокоить её Шляпник, шутливо раскинув руки в сторону. В голосе его прозвучала насмешка. – Ты тоже, Рейм. Я не опасен. – Ой ли? – передразнивая вечно наигранный тон Брейка, отозвалась Лэтти, смело вскидывая подбородок. Её глаза вновь блеснули, и Зарксис невольно отвлёкся на это. – А вот под твоим плащиком может что угодно скрываться. Но самым ужасным, конечно, было бы не оружие, – с иронией отозвался мужчина, и Лэтти сощурила глаза, в отличие от Рейма, который недоумённо их округлил: похоже, только он не понял, что имел в виду Шляпник. – Ты знаешь, что у меня с собой, – произнесла девушка, но всё же стянула с плеч плащ, оставшись в своей одежде, вызвавшей у Рейма в первый раз гамму чувств. – Пришлось час полировать его после твоих грязных пальцев. – Мои руки-то почище будут, чем твои, – хмыкнул Брейк, подходя ближе. Он перевёл взгляд с Лэтти на Рейма и на несколько секунд уставился на него. – Это личное. Нам нужно поговорить наедине. – Нет, я останусь… – Всё хорошо. Не волнуйся. – Лэтти коснулась его плеча рукой, и Рейм, бросив на неё быстрый взгляд, ретировался прочь. Брейка больше удивило не то, что девушка позволила себе такой жест, сколько то, что парень ушёл из квартиры вовсе. – Хорошо же ты его надрессировала, – заметил Зарксис, по-хозяйски усаживаясь на диван. Лэтти же оставалась стоять, только повернулась к нему лицом, скрестив на груди руки. Она до сих пор помнила, чем кончилась их прошлая встреча. Но в этот раз ни грамма слёз не прольётся из её глаз. – Что тебе нужно, Шляпник? – игнорируя его замечание, спросила она. Брейк уставился на неё, внимательно разглядывая лицо, и Лэтти стало не по себе. С большим трудом ей удалось не отвести взгляд, только гордость помешала это сделать. – А раньше ты не называла меня так, – с наигранной обидой проговорил Зарксис, тем не менее приняв привычную для него позу, закинув ногу на ногу и скрестив пальцы рук. Алый глаз его при этом сощурился. – Есть одно важное дело, в котором мне необходима твоя помощь. – Кто-то говорил мне, что он всегда работает один, – язвительно обронила Лэтти, опираясь бедром о спинку кресла. Губы мужчины тронула усмешка, но не более. Её колкости летели мимо. – Не в этот раз. Хотя бы потому, что именно ты открывала путь в Бездну сама. Лэтти дёрнулась и сверкнула глазами. Расположение, с которым она пришла сюда, как ветром сдуло, и Брейк как никто другой ощутил это мгновенно. Выругнувшись про себя, он натянул на губах полуулыбку, вынудив этим девушку оставаться на месте, явно заинтригованную таким жестом. – Я готов предложил тебе выгодные условия для этой сделки, – продолжил он, удовлетворённый результатом. Что-что, а Лэтти всегда была очень любопытной, и он знал, хоть и не был в этом полностью уверен, что она захочет выслушать до конца. – Ты ничего не можешь мне предложить, – покачала она головой. – Руфус Барма, – произнёс Брейк, и девушка дёрнулась, как ужаленная. От неожиданности она отстранилась от кресла, настороженно и одновременно удивлённо уставившись на мужчину. – Я готов предложить тебе помощь с ним. – Что ты подразумеваешь под этим? – медленно спросила Лэтти, глаза её, как показалось Брейку, стали словно темнее. – Я знаю, что ты не забыла ничего из того, что было с тобой в стенах Пандоры и, кроме того, даже уверен в том, что всё ещё жаждешь отомстить. Также, думаю, тебе бы пригодились связи в Пандоре, чего бы ты там ни искала в Риверре. Он замолчал, рассматривая лицо Лэтти. Она смотрела в ответ на него, но как будто сквозь, явно заинтересованная данным предложением с его стороны. Это дало ему время, чтобы лучше её разглядеть. Что-то невероятное было в том, чтобы открывать в своей памяти то, что он помнил или не помнил из связанного с ней. Он будто нашёл старую забытую книжку, которую раньше беспрестанно читал, но в которой всё же что-то изменили. – А что просишь взамен ты? – наконец, спросила она, и Брейк удовлетворённо улыбнулся, поднимаясь с дивана. Фигурка Лэтти всё так же казалась ему невероятно хрупкой, но он помнил, с какой ловкостью она взмахивала косой, борясь с Цепью. Знал, что за невинной внешностью скрывался человек, проливший немало крови. – Помоги мне найти или открыть путь в Бездну и вытащить из неё одного человека, – понизив голос, ответил он, приблизившись к ней. Лэтти чуть приподняла лицо, чтобы видеть его глаза, и он отметил, что дыхание её чуть участилось. – Зачем тебе это? – тут же поинтересовалась она, но во взгляде её он уловил лёгкий отголосок понимания. – Я помогаю другу, – просто отозвался он, но Лэтти ему не поверила. Её голова чуть наклонилась набок, и он ощутил, как касается она его груди рукой. – Это даст мне возможность узнать… кое-что интересное, – добавил Брейк, убирая её ладонь в сторону, и девушка вновь сощурила глаза, сверля его взглядом. – Я догадываюсь, кого ты хочешь спасти, – тише обычного проговорила Лэтти. – Племянник Оскара Безариуса. Чем он так важен для тебя? – Я не обязан распространяться о своих мотивах, – оборвал её Зарксис. – Просто скажи мне, согласна ли ты на это. – Просишь меня о таком, зная, что в прошлый раз я сама в Бездну и провалилась. Хочешь убить двух зайцев одним выстрелом: убить меня и вытащить Безариуса? – Боже, ты разгадала мой план, – закатил глаза Брейк, чем вызвал недовольство на лице Лэтти. Она отстранилась от него, и он ощутил невыразимое облегчение от того, что она отошла. – Ты же знаешь, что это не так. По крайней мере, было, пока ты не сказала… – Если бы не твои заслуги в прошлом, давно бы отправила тебя в Бездну вместе с твоим Шляпником, – огрызнулась девушка. – До сих пор не знаю, что чувствую, глядя на твоё лицо: отвращение или злость. – Ты забыла третий вариант, милочка. Думаю, там не хватает благоговения. Или лю… – Он вдруг замолчал и уставился поверх плеча девушки, вынудив ту тоже обернуться. В дверях стоял Рейм, и по его лицу было неясно, как много он успел подслушать. – Рейм? – Было слишком тихо, – произнёс он, явно не испытывая неловкости за своё вторжение. Его карие глаза быстро окинули обоих гостей взглядом, и Брейк едва удержался от шутки на этот счёт. Всё же гласность чувств Рейма не могла не играть на руку любому шутнику. – Потому что я не нападаю на безоружных, – отозвалась Лэтти, первой решившись прервать затянувшееся молчание. Она подхватила свой плащ с кресла и взглянула на Брейка, который неотрывно за ней наблюдал. – Я согласна, – произнесла она, встретившись с ним взглядом. Это длилось всего несколько секунд, но он ощутил вдруг, что теряет связь со временем, смотря ей в глаза. Как будто заглядывал в пропасть. – Куда ты пойдёшь? – спросил Рейм, вынужденно прервав их контакт, и Лэтти, опомнившись первой, повернулась к парню. Она ответила что-то, но Брейк не смог уловить. Машинально двинувшись за ней на выход, он почти соприкоснулся с ней плечом в проходе. – Шляпник, – тихо проговорила Лэтти, с ним прощаясь, и он поднял на неё взгляд, забыв о том, что они оба застыли в дверях. – Лэтти, – отозвался он, и девушка склонила голову вниз. Её дыхание вновь стало чаще, как и его, едва они поняли в одно и то же время, что только что произошло. Только её имя, впервые произнесённое им вслух с момента их встречи, повисло в воздухе между ними, заполнив ту краткую тишину, прежде чем они разошлись.