***
Торнхилл. На следующий день. Около 15:30 Аппетитные овощные кусочки, аккуратно располагавшиеся на тарелке, явно хрустящие во рту, вызывали внутри Блоссом как отвращение, так и тягу к ним. Прошло несколько дней после последнего приёма пищи. Организм требовал еды, но Шерил не собиралась отказываться от голодовки. Не хочется. Нет аппетита. Нет ничего. Прилив злости и раздражения ударил в голову девушки резко и внезапно. Со свистом отодвинув стул, отставив тарелку подальше от себя, она поднялась и развернулась к выходу из столовой. — Ты куда? Тарелка всё ещё наполнена, — проконстатировал Клиффорд. — Я не собираюсь обедать. Можете накормить этим бомжей с улицы. Мне плевать. — Шерил, тебе стоило бы поесть, — девушка остановилась, поворачиваясь к отцу. — Сегодня к тебе зайдёт ещё один специалист. Поверь, она точно сможет помочь тебе. — Не думаю. — Так подумай, — и прибавил уже более спокойно: — Ты поймёшь, когда она придёт. И ещё сильнее разозлившись, прорычав, Блоссом ускорилась, скрываясь в тени коридора. «Какого чёрта он делает? Зачем мне психологи? Я и сама прекрасно справлюсь! Эти недоумки ничего не смогут сделать... Только раздражают». Шерил снова зашла в комнату, миновала все "препятствия" и, сев на мягкую поверхность, поджала ноги к груди, утыкаясь в колени носом. Тони не выходила из головы. Попытки отвлечься не приводили ни к чему хорошему, только напоминали о ней. Как такое возможно? Шерил, что ни начни делать, снова приходила к мыслям о Тони. Возьмёт в руки скетчбук — вспомнит вопрос о рисовании; попытается поучиться французскому — перед глазами возникает силуэт Топаз, что, сгорбившись над учебником, пытается выполнить упражнение; просто ляжет на кровать — почувствует холод и пустоту, с которыми раньше девушка ощущала себя комфортно. Всё напоминало о Тони, и от этого становилось только хуже. Уже по истечении получаса с улицы послышались голоса. Если двое из них принадлежали охранникам, то третий, женский, уверенный, громкий — какой-то незнакомке. Шерил поднялась и, распинав мешающие вещи по сторонам, подошла-таки к окну, выглянула и заметила внизу, у дверей Торнхилла, высокую женщину с завидной фигурой и блондинистой шевелюрой. Несмотря на громкость, женщина говорила спокойно, стараясь прошмыгнуть внутрь дома, но охранники были непреклонны. Тогда в её голосе начали проскальзывать нотки сарказма. — Послушайте, мадам... — Нет, это Вы послушайте меня, небритый, сутулый, волосатый и явно безграмотный человек. Я Вам, во-первых, не мадам, так как на мне нет кольца и у меня нет детей, к счастью. А во-вторых, Вы явно не умеете читать, раз даже после того, как я показала Вам свой паспорт, Вы продолжаете настаивать на... Оу, — прервав себя какой-то внезапной мыслью, пришедшей на ум, привычно давшей повод для чего-то нового, женщина сунула руку в клатч, вынула оттуда телефон и, позвонив кому-то, развернула с помощью кнопки экран к охранникам. — Да, Мэл? Что случилось? — обычно серьёзный голос хозяина Торнхилла в этот раз отличался мягкостью. — Ты меня ещё спрашиваешь?! Гляди, твои кабели не хотят меня пропускать. Почему ты их не предупредил о моём визите? — Ну, я... — Решил поиздеваться? Или это твоя жена-куртизанка приказала двум громилам, один из которых страдает близорукостью и не может выглядеть ухоженно, держать меня здесь, заставлять кривляться почём зря? — Прости, я просто...забыл. Да, я забыл, что ты приезжаешь. Нахмурив брови в недоверии, Мэл фыркнула: — Как скажешь, мечта садиста. Открывай двери и прикажи этим двоим занести мои чемоданы. На этом инцидент был исчерпан...наверное. Завесив шторы, Шерил вернулась на постель, с какой-то досадой и раздражением осознавая, что специалист пришёл, а значит, уже спустя несколько минут он зайдёт к ней в комнату и приступит к, как считала Блоссом, допросу. Тем временем Клиффорд вёл женщину прямиком по коридорам Торнхилла, пока она развлекала его разговорами о былом. — Так бы и не сказала, что ты тот Клиффорд, с которым мы вместе учились. — Почему это? — мужчина нахмурился. — Куда ж делась твоя прекрасная шевелюра? И не так робеешь, как раньше. — Зато ты не меняешься, — он усмехнулся. — И не должна! Помнишь, как мы раньше всегда зависали втроём? Ты, я и та поклонница садомаза? — Ты про кого? — Ну, твоя любительница жёстких игр. — Ты про Пенелопу, что ли? — Да, именно! В школьные годы она той ещё шлюшкой была. Думаю, тут ты со мной согласишься, — Мэл постепенно замедлилась, видя на горизонте упомянутую фурию. — Как говорится, вспомнишь говно, вот и... — Мэл, — сквозь сжатые зубы процедила Пенелопа. — Пенелопа, — ухмыльнувшись, парировала Мэл. — Всё так же строишь из себя умницу. — А ты всё та же сучка старшей школы...только теперь вместо школы, видимо, терроризируешь свой же дом и свою же семью. Ахнув от возмущения, Пенелопа попыталась найти, чем парировать, но не вышло. Победно дёрнув бровками, Мэл похлопала её по плечу, поправила свой клатч и повернулась к Клиффорду, что старался сдержать тихие смешки. — Где пациент? — Не могу поверить, что из всех-всех профессионалов ты выбрал именно её, — прошептала Пенелопа, нахмурившись. — Дорогая, ступай к Роуз, — оставив на губах жены лёгкий поцелуй, мужчина повернулся к Мэл. — Шерил в комнате. Прошу за мной. И, махнув рукой, Клиффорд пошёл к лестнице. Уверенность сменялась сомнением, ведь если она, Мэл Роббинс, не сможет исцелить Шерил, то кому это под силу? Он тихонько приоткрыл дверь (так, чтобы дочь не услышала её скрипа) и позволил Мэл заглянуть в образовавшуюся щель. Прикрыв её обратно, женщина усмехнулась. — Надо же, внешне она очень напоминает Пенелопу...в юности. — Хотелось бы, чтоб только внешне, — выдержав небольшую паузу, Клиффорд отошёл от комнаты и, с досадой вздохнув, проконстатировал: — Она не ела с момента приезда в Торнхилл. То есть с начала этой недели. Не припомню ни одного случая, где Шерил прикасалась бы к еде. — Может, по ночам? — Нет. Я бы знал это. — Хм... — Мэл наклонилась и заглянула в этот раз в замочную скважину. Выпрямившись, она отметила: — В комнате жуткий беспорядок. Чтобы начать работу, мне нужно хоть какое-то пространство. Поручи своим верзилам освободить место у стола, а я пока прогуляюсь до кухни и попрошу для Блоссом младшей новую порцию, — и, потрепав приятеля по плечу, она удалилась, как и сказала, на кухню. Спустя некоторое время Мэл вернулась к двери в спальню Шерил. Открыв её толчком плеча, женщина прошла к столу, поставила поднос с тарелкой и упаковкой лапши быстрого приготовления на него и села на стул, забрасывая одну ногу на другую и словно не обращая внимание на удивлённое личико пациентки. — Прошу меня пардонить, — сказала она и достала из упаковки пару китайских палочек. Она накрутила на них немного лапши и понесла в рот. Повернувшись к Шерил, что многозначительно выгнула бровь, хлопая ресницами, Мэл пояснила: — Я не ела. И мне известно, что ты тоже, — со стороны собеседницы послышался тяжёлый вздох. — Пообедай вместе со мной, даже если для тебя я бомж с помойки, — и, повторив ранее проделанное с пищей действие, она добавила, указав палочками на подростка: — Хотя я тебе гарантирую: этот самый бомж с помойки тебе поможет. Шерил скептично выгнула бровь, стараясь сдержать саркастичный смешок. Мэл кивнула на тарелку с супом. — Давай же, поешь. Мне тяжко смотреть на то, как этот кулинарный шедевр остывает. Невкусно же будет, — оценив Блоссом взглядом, она добавила: — Разве ты не должна заботиться о своей фигуре? Голодовка может её убить не меньше, чем переедание. Поджав губу, Шерил отвела взгляд. — Нет? Ну дело твоё. Я просто предупреждаю, — чуть поразмышляв, Мэл задумчиво промычала. — А знаешь, сколько страшных заболеваний есть? Может, ты о них слышала. Булимия, анорексия... Ну, это самые частые. Цокнув языком, услышав предательское урчание в желудке, Шерил взяла второй стул, поставила его рядом с женщиной и, взяв ложку, посмотрела на тарелку. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы нацедить ложку супом, а затем ещё и поместить её в рот. После первой порции с едва различимым любопытством девушка потянулась к следующей. Потом ещё. Ещё. И ещё. Временно приостановив трапезу, Мэл наблюдала, как пациентка жадно опустошает тарелку, особо не задумываясь о манерах и этикете. Мысленно зафиксировав что-то в голове, женщина вернулась к лапше.***
Дёрти-Стрит. Квартира Топаз Бренда проходила по коридору и услышала странный шелест где-то позади. Нахмурившись, она развернулась и пошла на звук. Вскоре появился еле слышный писк грызуна. Бренда наклонилась и застала под тумбочкой немаленьких размеров крысу. Страх с отвращением окутал её, из-за чего женщина отпрянула от мебели и, часто дыша, посмотрела на грызуна. — Дорогая, что там такое? — выйдя из комнаты, Томас обеспокоенно осмотрел жену. Она кивнула на крысу. Мужчина присел на корточки, поднял животное за хвостик и вздохнул. — Снова они. Казалось, ещё недавно избавились. — Помимо этих грязных тварей на кухне завелись тараканы. — Чёрт, дело дрянь. Бренда покивала и, поправив свитер, вновь подошла к комоду, открыла верхний ящик и достала полотенце. — Нейтан звонил, — Томас облокотился на стену. — Сказал, что крыша отсырела и, возможно, в скором времени снова не будет горячей воды. Старушка резко задвинула ящик и со злостью посмотрела на мужа. — Ну конечно, давайте! Отключите вообще всё! — Дорогая, спокойно. — Нас всю жизнь принижали из-за того, что наш сын — убийца. И только всё начало устаканиваться, как нет, он снова появился. Томас тяжело вздохнул и прижал её к груди, перебирая поседевшие наполовину волосы. «И снова чёрные деньки, — с досадой отметил он. — Что ж такое-то, и часу спокойствия нет...» Тони всё ещё сидела у себя. Терзания от нахлынувшего чувства вины не давали ей покоя. Они продолжали истязать и без того израненные и всё ещё юные душу и сердце. Последнее иногда отдавалось покалыванием, отчего девушка съёживалась сильнее. «Всё это пройдёт. Эта боль временна. Нужно потерпеть. Немного помучиться, и всё наладится, будет, как прежде. А в Мэрсхилле... Первое время боль периодически будет напоминать о себе, но потом пройдёт, и мы с Шерил снова станем незнакомцами друг для друга, — всё сдавилось ещё сильнее. — Чёрт, Тони, возьми себя в руки уже! Нельзя зависеть от человека, нельзя, — однако она уже была зависима. — Подумай лучше о том, что теперь не будет обязательств, вечных обидок, подколов и колкостей... Твою мать, даже всё это...даже оно..! — сжав зубы, Тони ударила кулаком по подушке. — Какого же чёрта, Шерил?» Громкий стук в дверь заставил девушку сесть и затаить дыхание. Нет, это не к ней. Тогда, получается, кто-то ломится в квартиру. С трудом встав, Тони вышла из комнаты и направилась в прихожую. Бренда отворила засов, и за дверью стояли другие жители Дёрти-Стрит. — Миссис Спик? — Бренда выгнула бровь. — Мистер Дженсон? Жак? Шейла? Что вы все здесь делаете? — А то ты не знаешь, — пробурчал какой-то старик, поставив руки на бока. — На Дёрти-Стрит становится опасно, — вставил своё слово другой мужчина. — Вот именно! — поддержала его полная женщина. — Понимаешь, Топаз, к чему мы клоним? Тони вопросительно посмотрела на бабушку. Та стояла твёрдо, грозно. — Нет, не понимаю. Зато я знаю, что вам здесь не место. Давайте, паразиты, проваливайте! Все по своим домам! — Нет уж! — оттолкнув товарищей, вышел вперёд ещё один. — Мы требуем, чтобы ты и твоя семейка свалили как можно дальше от нас! Ты родила монстра, а платят за это другие. Платят жизнями. Кто знает, может, уже сегодня он придёт прикончить кого-нибудь из нас. А?! Кто будет отвечать за это? Кто нам может гарантировать защиту от него?! — К тому же, этот урод охотится...на собственную семью! — показав голову, сказал своё слово один из соседей по подъезду. — И пока он на свободе, мы не можем быть уверены, что сами в безопасности. Несуществующее тонкое лезвие изысканно и резко прошлось по сердцу Бренды. Она указала на дверь пальцем и с криком погнала всех прочь. Когда же никто не сдвинулся, она с хлопком закрыла её и упала на лавочку, держась за сердце и не в силах контролировать слёзы. Тони села рядом и, обняв бабулю за плечи, начала её покачивать, иногда целуя в морщинистый висок, приникая к ней плотнее и что-то шепча в попытках успокоить.***
Торнхилл. Комната Шерил Наконец-то доев, вытерев руки о салфетку, промокнув ей же губки, Мэл откинулась на спинку стула и посмотрела на Шерил. — Ну что ж, — женщина протянула свою руку. — Меня зовут Мэл Роббинс, мне 36 лет, и я — профессиональный психотерапевт с диагнозом сумбурной, язвительной, грубой и всеобижающей речи. Твоя очередь. Скептично посмотрев на кисть женщины, Блоссом всё же решилась на ответный жест. — Шерил Марджори Блоссом, 16 лет. Мой диагноз — осложнённая депрессия, разбитое сердце. Мэл положила руку на край стола и, развернувшись, заметила мишень, на которую была прикреплена фотография смуглой девушки с розовыми волосами. Хмыкнув, что-то про себя решив, она вновь посмотрела на пациентку. — По всей видимости, не только разбитое сердце... С девушкой на мишени...как долго ты была знакома? Шерил посмотрела на фотографию и, поджав дрожащую губу, опустила взгляд, словно стыдясь, пытаясь не заплакать. Мэл всё поняла и задала следующий вопрос: — Твоя подруга? — реакции никакой. — Парня не поделили? — снова тишина. — Ты доверила ей что-то важное, а она взяла и распространила? — кажется, пациентка дёрнула плечом. — Ага. Так, глянем-ка, что у нас получается, — поднявшись с места, женщина прошла к мишени, посмотрела на рядом висевший автомат, сопоставила своеобразные вещдоки и проконстатировала: — Если она тебе не подруга, вы с ней ссорились не из-за парня и она выдала твой секрет, значит, — протянув руку, женщина сорвала с мишени наклеенную на неё фотографию смуглой девушки и, положив её на стол перед пациенткой, закончила: — вы были с ней чем-то большим, чем просто подругами. Да? Шерил дрогнула, подняв взгляд к фотографии. — Ну? Что произошло? Она тебе изменила? — Блоссом помотала головой. — Тогда что? Рассказывай. Пока ты мне не дашь больше информации, я вряд ли смогу тебе хоть как-то помочь. По крайней мере, уменьшить твой приток агрессии. — Она... — голос дрожал, но был наполнен неприязнью. — Предала, — чуть ли не прошипела девушка, сжимая края стула. — Она меня предала. Сказав лишь задумчивое «Угу», Мэл осмотрела комнату и зацепилась за лежавший где-то в гардеробе, под завалами одежды, холст. Женщина встала, подошла к нему, подняла, проверила, чтобы тот был цел и невредим, после чего вернулась на место с привычными сумасшедшими искорками в глазах. — Давай-ка проведём первый тест, — всё ещё смутно понимая, чего хочет от неё женщина, Шерил заставила себя сосредоточить внимание на ней, вслушиваясь в слова психотерапевта. — У тебя есть полный ассортимент цветов. Твоя задача изобразить на холсте своё нынешнее состояние. Справишься? Я торопить не буду. Кивнув, Блоссом нехотя поднялась, прошла к шкафу, забрала всё, чем она собиралась воспользоваться, после чего установила холст на мольберт, взяла в руку кисть и изучила тюбики с красками. Из всех имеющихся Шерил решила использовать чёрный. Выдавив его на палитру, девушка макнула край кисти в краску и начала водить по поверхности, стараясь изобразить нечто внутреннее, не видимое глазу, но ярко видневшееся в ней самой. С каждым мазком всё внутри накалялось, ведь постепенно поставленная задача стала напоминать о Тони, а вместе с Тони приходили и эмоции. Движения стали более резкими, размашистыми, грубыми и хаотичными, превращая рисунок в нечто непонятное. Шерил впопыхах осмотрелась и, взяв в руку чёрный карандаш, принялась водить и им по холсту, намеренно сжимая инструмент до того состояния, когда его кончик ломался, будучи неспособным в очередной раз угодить прихоти своей хозяйки. Добавив ко всему прочему фиолетовый фломастер, нанеся поверх него серый, а потом и чёрные цвета, девушка схватилась за красный цвет краски и замазала это всё так, что по холсту, подобно крови по стене, скользили капли вниз, вниз, на пол, а секундами позже и на пальцы ног девушки тоже. Когда пациентка закончила, осев на кровать, Мэл подошла к холсту и, пока та восстанавливала дыхание, изучила результат. Над выводами долго думать не пришлось. Шерил с такой силой давила на пишущие принадлежности, что в центре, там где больше всего было слоёв, образовалась дырка. Изображение всё ещё было непонятным и очень абстрактным, если можно так выразиться. Нет, это не злоба. Это не гнев. На рисунке была показана ненависть. Причём сильная. А рядом нарисованное белым едва ли подобие человека толкало кого-то, изображенного синим, в чертогу той самой дыры, которая, будучи проткнутой, изодранной в некоторых местах, показывало белизну, смешанную с чёрным и серым. — Неплохо, — кивнула Мэл и села снова на стул. Жестом она указала напротив себя. — Присаживайся, — и, дождавшись, когда пациентка выполнит её просьбу, женщина продолжила: — Что ж, говори, как себя ощущаешь? — Не могу сказать наверняка, — задумчиво проговорила Шерил, приложив руку к груди. — Но какое-то облегчение появилось. — То ли ещё будет, — взяв под мышку клатч, Роббинс поднялась. — На сегодня мы закончили. Надеюсь, вопрос голодовки закрыт. До новой встречи, Шерил. И Мэл вышла, прикрыв за собой дверь и тяжело вздохнув. Словно почувствовав окончание процесса, Клиффорд вышел из спальни и поспешил к старой знакомой. — Ну что? Ну как? Прошу, скажи, — нервно теребя галстук, напал на Роббинс с вопросами мужчина. — Не припоминаю, чтобы видела тебя когда-то таким нервным, — ухмыльнулась Мэл, а после вновь расслабила мышцы лица. — Приготовь мне несколько чашек кофе. Работа будет трудной.