Маленькие секреты

Джордж даже не успевает испугаться. Падение вместе с болью в затылке приходит раньше, чем зарождается страх. Секунда — он летит. Другая — валяется на полу, пялясь на небольшое окошко света наверху. Отверстие, заросшее травой и мхом, через которое ещё падают комья земли. Они точно упали оттуда. Другого объяснения просто нет. И это вызывает вопросы. Дыра, послужившая отправной точкой, расположена высоко. На глаз это примерно восемь метров, хотя из-за густой тьмы, что заменяет собой потолок, тяжело сказать точно. Но всё равно после падения с такого расстояния без страховки Джордж должен либо кричать в агонии из-за сломанных конечностей, либо переживать потерю своей первой жизни. Чего не происходит. Боли нет, ощущения разрывающих кожу костей или вытекающей крови — тоже. Лишь неприятный зуд, сигнализирующий о возможных будущих синяках. Поморщившись, Джордж ощупывает пол под собой — чувствует ткань. Слегка поворачивает голову — видит блондинистую шевелюру и широко открытые зелёные глаза. И наконец-то чувствует, как его за живот обхватывают чужие руки. Ну конечно. Как могло быть по-другому? Падать на живое ходячее желе мягче, чем на твёрдую землю. Удивительно, как Джордж ещё не подпрыгнул вверх, отпружинив, как от настоящего блока слизи. Также странно, что он не расплющил своего спасителя в лепёшку. — Дрим, отпусти меня, — после продолжительного созерцания пустого потолка просит Джордж. Получив в ответ невнятное гудение, которое удаётся расшифровать как отказ (хоть за последние дни Джордж и не научился полностью понимать язык блобов, он мог уловить примерный смысл самых простых фраз), он ударяет Дрима локтем по боку. Несильно, но достаточно, чтобы получить желаемый результат. Встав, Джордж убеждается в своей целостности и осматривается. Вокруг темно. Слабых лучей из просвета, в который им так посчастливилось упасть, едва хватает, чтобы рассмотреть небольшую область вокруг. Дальше — туманная тьма и нечёткие силуэты. Присыпанный листвой и другим лесным мусором каменный пол — единственный ориентир. И он подозрительно гладкий и блестящий, чтобы быть полом обычной пещеры. Обернувшись, Джордж видит, что Дрим всё ещё валяется на земле, беспечно покачивая ступнями и бегая расфокусированным взглядом по окружению. Но сразу сосредотачивается, как только над ним склоняется чужой силуэт. — Спасибо, конечно, за мягкое приземление, но у меня один вопрос. Что это было? Джордж хоть и пытается звучать серьёзно, выходит просто устало. Может им и пришлось пережить неудачное падение, но, оказавшись неизвестно где, не стоит делать какие-либо выводы, не получив всю информацию. Дрим не отвечает. Не то чтобы Джордж ожидал от него человеческих слов. Вместо этого встаёт, разводит руки в стороны и издаёт громкое чириканье. Его глаза широко раскрыты, уголки губ снова подняты, волосы растрепаны, и выглядит он необычно эмоционально. Взволнованно даже. То, как Дрим внимательно следит за Джорджем, явно ожидая его реакции, наталкивает на мысль. Он ведь… Джордж не знает, смеяться ли от ситуации или корить себя за недальновидность. Себя, не Дрима. Дрим сделал всё, как ему сказали. Ведь это были слова Джорджа — про просторное место, где они могли бы укрыться. И Дрим после непродолжительных раздумий схватил его за руку и увёл в чётком, запланированном направлении. Падение не случайно. Падение было целью. — Ты привёл нас сюда специально? Чтобы мы могли здесь спрятаться? — уточняет Джордж, чтобы окончательно убедиться в свей теории. Ожидаемо, улыбка Дрима становится шире, а сам он звонко и радостно чирикает. Джордж глубоко вздыхает, давит себе на переносицу, уравновешивает свои мысли и эмоции, подбирая нужные слова. В первую секунду возникает желание наброситься с обвинениями, отчитать, выместить зудящее раздражение, но это лишнее. Дрима не нужно ругать в этой ситуации, особенно когда он… такой. Но и хвалить его не за что. — Ладно, хорошо, просто… В следующий раз, не беги так быстро и не утаскивай меня в неизвестные провалы без предупреждения. Хорошо? Дрим издаёт звук, которой, как запомнил Джордж, обозначает согласие. На этом тема считается закрытой. Пора переключиться более важный вопрос — где они и как можно выбраться? Ну и конечно, добыча света. Последнее не является проблемой. Зная содержание своего инвентаря с такой же точностью, с какой когда-то наизусть знал расстановку книг в своём любимом отделе библиотеки, Джордж машинально достаёт левой рукой зажигалку, а другой — факел. Наконечник моментально вспыхивает, заставляя темноту испуганно броситься в разные стороны, как рой мушек. Джорджу нужно несколько секунд, чтобы привыкнуть к яркости, но ещё до того, как он проделывает эти манипуляции, Дрим беспечно ныряет в черноту. Ох уж эти нечеловеческие существа с их читерскими навыками на острое зрение или другие органы чувств. Джордж не завидует, нет, ни капли, ведь его зрение тоже очень особенное! Но едва ли полезное. Как Джордж и предполагал, они не в пещере. Это похоже на комнату. Большую, просторную, чьи стены уходят вверх, упираясь в нависающие пласты твёрдой породы, из которой свисают и усики корней. Место во всех смыслах заброшенное. Зелень давно обжила каждую свободную поверхность, нещадно прорастая, дробя камень или бережно укрывая его под собой. Если прислушаться, можно услышать, как эхом от стен скачет журчание воды из невидимого источника. Одним словом, ещё одна развалина. Джордж повидал таких десятки, сотни. Да, красиво, завораживающе, но важнее то, как скоро она попытается обвалиться под собственным весом ему на голову. Пока Дрим осматривается у самой дальней стены, что-то настырно выискивая зарослях там, Джордж подходит к той, что ближе. Его сразу привлекает рисунок. Даже хотя поверхность поросла мхом, он всё равно не скрыл под собой объёмный рельеф. Маленькие вдавления и выпуклости, которые можно не только увидеть, но и прощупать. Изображение минималистичное, но оно достаточно точно передаёт форму большой головы и мешковатого тела. Удаётся прощупать аккуратно выдолбленную дугу-улыбку и точки-глаза. Блоб. Рядом с ним другой, третий. Изображения множества блобов, запечатлённые на стене возраста сотен, нет, тысяч лет. Больше? Кто знает. И существа не просто разбросаны в беспорядке. Они объединены в группы с разным количеством одинаковых фигур в каждой. Джорджу нужно всего несколько секунд, чтобы, узнать последовательность, принцип. Это подсчёт. Пусть уже давно не использующийся на сервере. Вообще, Джордж мог вскрыть свою ботанскую часть мозга и занудно зачитать целую лекцию, почему данный метод подсчёта вытеснен более современным — цифровым. Но всё это сокращалось до простой фразы — непрактичная загруженность. Почти каждая существующая вещь и явление подсчитывалась и расписывалась строго только ему свойственным правилом. Изображенные на стене блобы группировались и считались по принципу дней в одном месяце. По характерному сочетанию знака «солнце» и «центр» — брались месяца, отмеченные солнцестоянием. Что это значило? Без понятия. Стоило ли это потраченного времени и целого абзаца текста? Вряд ли. Но Джордж точно соскучился по этому ощущению предвкушения и любопытства. Он даже хочет остаться здесь подольше, разобраться, но некогда. У них нет даже примерного выхода. Если бы его попросили сравнить радость, получаемую от его маленького хобби, с чем-то ещё, Джордж сказал, что это похоже на азартную игру. Когда вскрываешь саркофаг и тянешь ручку игрового автомата, в обоих случаях не знаешь, что ждёт в следующую секунду, но предвкушаешь и надеешься только на удачу. Что там Дрим говорил? Лес и его окружение забиты древними руинами? Джордж, даже просто прохаживаясь в последние несколько дней, замечал то тут, то там разбросанные осколки прошлого, но он даже не думал найти что-то столь хорошо сохранившееся. А ещё Дрим с самого начала обещал устроить экскурсию по древностям этого леса. Не соврал и не забыл. Джордж оборачивается и видит, как Дрим возвращается к нему быстрым шагом, сжимая что-то в руках. Это голубика. Каким-то образом здесь смогли прорасти полноценные ягоды. — Спасибо. Не то, что ожидаешь увидеть в таком месте, но спасибо, — Джордж не съедает, а отправляет голубику в инвентарь, но для Дрима достаточно того, что его подарок приняли. — А теперь, давай думать, как выбираться от сюда. Прятки мы с тобой уже по-любому выиграли. У любой комнаты есть вход и выход и, если его не завалило, у них хорошие шансы. Что быстро подтверждается, стоит Джорджу осмотреть под ярким светом факела противоположную стену. Там действительно есть проём, даже вполне человеческого размера, пусть и замаскированный провисшим плющом. За ним — исчезающий в темноте коридор. Выглядело жутко, но это единственный доступный путь, поэтому, даже не задумываясь, Джордж ныряет внутрь, подхватив Дрима за руку. Следующие несколько минут они идут по глубокому, тёмному и узкому, как кишка, коридору. И он неприятно сужается, заставляя наклониться и держаться за ближайшую стену рукой. Джордж никогда не страдал клаустрофобией, но его желудок невольно сжимается. Под ногами что-то противно хрустит, и он действительно надеется, что это ветки, а не кости животных. А потом они упираются в развилку. Поворот направо, поворот налево, и оба одинаково тёмные, жуткие, как раскрытые пасти, готовые проглотить в любую секунду. И ни единой подсказки, какой из них нужный. Джордж уже хочет начать гадать считалочкой или искать способ отмечать ранее пройдённый путь, на случай, если придётся плутать и возвращаться, как неожиданно Дрим, даже не останавливаясь, заворачивает налево. Поскольку они всё ещё держатся за руки, Джорджа утягивает за ним следом. — Эй! Стой! Подожди! Ты уверен? — запыхаясь, Джордж оглядывается назад, где пересечённая секунды назад развилка поглощается темнотой и исчезает, словно её никогда не существовало. Дрим издаёт уверенную, подтверждающую трель, продолжая идти по прямой. Через несколько метров их настигает очередная развилка, и Дрим так же спокойно выбирает левый рукав. — Ты… Знаешь это место? — растерянно спрашивает Джордж, пригибаясь от свисающих корней. Вновь трель-подтверждение. Это обнадёживает. А ещё заставляет Джорджа дать самому себе воображаемый щелбан. Почему он вообще решил, что Дрим потащит его в тёмную, неизвестную развалину, из которой не будет выхода? Хватит сомневаться в таких вещах. Дрим всё ещё Дрим. Несмотря на то, как он себя ведёт, он заботится о своей стае больше, чем о себе, и не допустит, чтобы хоть с одним из них что-то случилось. Хотя идея с падением сюда была крайне сомнительной. Но Дрим и со своей человеческой частью блистал безумными, сомнительными решениями. Любое беспокойство полностью растворяется, и Джордж, доверившись, следует за своим проводником. Даже коридор больше не кажется таким уж и жутким. Когда факел гаснет, темнота, как голодный зверь, набрасывается со всех сторон, обхватывая незваных гостей своими когтистыми лапами. Продолжая придерживаться за стену и как можно крепче вцепившись в ладонь Дрима, Джордж нервно вздыхает. Неспособный видеть, он сосредотачивается на слухе. Собственное шумное дыхание, слабое завывание ветра, плутающего между стен, гул капель, что похож на звон падающих монет. Всё вместе это сливается в странное сочетание. Как эхо далёкой песни, путешествующее по этому месту уже много лет и никогда не смолкающее. Неожиданно к ним присоединяется мягкое урчание, и пальцы Дрима сжимают в ответ. В этот раз Джордж не может перевести, но звучит успокаивающе. Когда они резко выныривают из коридора, Джордж теряется. Даже тусклый свет после полной темноты разъедает глаза, заставляя зажмуриться. Нужны несколько секунд, чтобы привыкнуть. Новое место их пребывания — зал округлой формы. Здесь просто нет острых углов. Даже держащие потолок колонны цилиндрические. Проходов два — тот, что за спиной Джорджа, и большое отверстие-окно в середине, заменяющее собой потолок и открывающее вид на знакомый лесной пейзаж. Выход так близко. Но вновь так недоступно высоко. Нет лестниц, свисающего дерева или даже корней, за которые можно зацепиться. Будь тут человека три или один высокий демон, они бы смогли провернуть чудеса акробатики, собраться башенкой и беспрепятственно зацепиться за край, а дальше уже подтянуть друг-друг по цепочке. Но тут их двое, и Джордж едва ли подходит по критерий "высокий". Ниже в команде только Сапнап. И ещё… Он не взял с собой запасные блоки. Даже обычную землю. Предусмотрительно решил очистить свой инвентарь от мусора, ведь, вспоминая собственные слова «с чего ему вообще понадобится здесь заниматься строительством». Пройдя в центр комнаты и поплутав под столь желанным путём наружу, Джордж выжидающе оборачивается к Дриму и складывает руки на груди. — И что дальше? Дрим отвечает смесью писка и трели, встаёт рядом и указывает наверх. Джордж едва ли понимает его, но догадывается. Им нужно ждать. Даже если они не могут выбраться самостоятельно, рано или поздно Сапнап признает своё поражение и обратится за помощью к Бэду и Дристе. И уж эти двое с лёгкостью вынюхают их за километр и достанут аж из-под земли. Главное, что теперь у них есть доступ на поверхность, а остальное решится. Звучало как план, в котором роль Дрима и Джорджа — сидеть на попе ровно и не двигаться. Не сложно, они умеют. И это значит, что Джордж может заняться любимым делом и осмотреть тут всё. Нет, обратно в тёмный коридор ради той комнаты он не ползёт, ведь и новый зал — настоящая кладезь. Пользуясь возможностью, Джордж взволнованно бросается к одной из стен, как ребёнок, готовый открыть желанный подарок. Вот только он действует аккуратно, неторопливо, продумывая каждый свой шаг и смотря под ноги. То, что первым делом привлекает его внимание, похоже на алтарь. Множество маленьких, низких ступенек, идущих вдоль стены. Не на всём её протяжении, а лишь по бокам прохода, через который они сюда прошли. Сперва Джорджу кажется, что на них стоят свечи, но, стоит подойти ближе, понимает — это статуэтки блобов. Идеальной формы, размеров, они теснятся рядом друг с другом в маленьких, специально выделенных для каждого окошках. Детальность и схожесть поражают. Конечно, они простые с виду, но есть что-то странно живое в этих фигурках. Словно это настоящие блобы, покрытые серой краской, и, стоит к ним прикоснуться, они выйдут из своего ступора и энергично запрыгают, радуясь очередной удачной шутке. Но всё же одно отличие есть. Глаза фигурок закрыты. Существа спят. Джордж знает, насколько хрупки могут быть подобные артефакты, поэтому не решается к ним прикоснуться. Только к одному. Он находит фигурку, выпавшую из своего окошка и теперь лежащую на полу. Она кажется одинокой, брошенной, оставленной всеми, из-за чего Джордж не выдерживает. С особой аккуратностью подбирает её, готовый при любом признаке появления трещин вернуть на пол, но блоб стойко выдерживает испытание. В столь знакомой манере форма аккуратно помещается в человеческую ладонь. Казалось бы, будучи сделанной из камня, должна тяжело осесть в руке, но фигурка лёгкая. Джордж уже не раз держал Рубина, поэтому может сказать, что вес поразительно соответствует реальному прототипу. Неизвестный творец постарался на славу. Джордж возвращает блоба к его семье. Тот благодарно улыбается человеку, встав в один ряд со всеми. Это не было чем-то необычным. Джордж уже встречался с подобным в других храмах. Распространённая практика — создавать маленькие копии священных существ и мобов, как подношение богам, признак своей веры или просто подручный тотем удачи, оберег от сглаза. Применения могли быть разными. Но эти фигурки отличались от всех, которые он встречал. Чаще их делали из золота, алмазов, изумрудов и других драгоценных камней. Да, каменные тоже встречались, но отличие даже не в материале, а в эмоциях, которые они вызывали. Что-то между странным почтением, умиротворением и грустью. Возможно, причина в диссонансе. В полной противоположности статичных, молчащих серых фигурок всегда энергичным, подвижным, громким белым блобам. Джордж не может точно описать свои ощущения, но несколько минут он просто сидит на полу перед каменными блобами, составляя им компанию в их вечной умиротворяющей тишине. Дрим незаметно подходит ближе. Садится рядом, наблюдая за тем, как Джордж возвращает фигурку на место. Отводит взгляд, только убедившись, что человек не попытается потянуться к остальным. Джордж замечает Дрима, только когда тот достаёт что-то из своего кармана и кладёт в небольшие углубления на полу, прямо перед статуэтками, совершая подношение. Это голубица. Та самая, недавно сорванная. Присмотревшись, Джордж понимает, что такая же ямка в полу есть и перед ним. Вот только она не настолько пустая. На её дне лежат засохшие чёрные шарики и скорлупки. Кто-то делал подношение до них, и раз остатки ягод ещё не превратились в пыль, не так уж и давно. Место не настолько покинутое и заброшенное, как казалось на первый взгляд. Здесь бывали посетители. Дриста? Другие блобы? Каким-то чудом пробравшиеся сюда обитатели сервера? Джордж не знает, но молчаливо повторяет за Дримом, отдавая свою порцию ягод в качестве дара. Он всеми силами пытается игнорировать странное ощущение покалывание между лопаток. То самое, которое возникает, когда за тобой пристально следят из темноты. Что невозможно. Дрим сидит рядом и даже не смотрит в его сторону. Они здесь одни. Должны быть одни. Статуэтки не могут следить. Все их глаза закрыты. Сидя так, в окружении фигурок, рядом с Дримом, в тишине, Джордж теряет чувство времени. Его сознание словно уносит в поток, в котором он проводит минуты, а может целый час. Джордж приходит в себя, только когда отсиживает ступни и у него под кожей начинают бегать мурашки. Приходится встать, шипя от ощущения устремившейся крови и резкой боли. Когда Джордж отходит к противоположной стене, свободной от статуэток, Дрим молча поднимается и следует за ним. Но и после изменения местоположения ощущение чужого взгляда не исчезает. Парень действительно надеется, что ему просто кажется и это лишь игры его встревоженного, уставшего разума. Он пытается отвлечься. Сосредоточить всё своё внимание на символах, письменах и рисунках, покрывающих каждый сантиметр каменной поверхности. Здесь они не закрыты мхом или другой зеленью, и удаётся разглядеть каждую деталь, принесенную сквозь время из прошлого. То, что для постороннего может показаться неразберихой из каракулей и символов, наслаивающихся друг на друга, для Джорджа имеет чёткую структуру и порядок. Там где для одних тупик, для Джорджа открытая дверь. Это те же символы, что Джордж встретил на плите, перед тем, как впервые вступить в лес. Тот же забытый, мёртвый язык, оставленный гнить на задворках истории вместе со всеми знаниями, которые он с собой нёс. Именно поэтому знать его человеку, посвятившему свою жизнь изучению прошлого и истории, столь необходимо. Джордж не хочет надевать себе воображаемую корону и восхвалять свою исключительность, но он на девяносто процентов уверен, что кроме него хотя бы читать эти символы способны человека два-три на всём сервере. И то, зная возраст одних и привычки других с регулярностью лезть в особо опасные места, они все могли быть мертвы. Что сделало бы Джорджа последним. И это больше удручает, чем возвышает. Особенно учитывая, что Джордж занимается изучением развалин ради удовлетворения своего любопытства, а не для обогащения справочников истории и наследия сервера. Да, делал иногда пометки, но если сравнивать количество написанного с количеством пропущенного, последнего наберётся парочка массивных книг. Какое упущение. Достаточно лишь одного взгляда, и Джордж начинает вылавливать знакомые слова, знаки. Здесь так много информации, что он теряется. Прыгает от одного к другому, пытаясь впитать больше, чем может. Одна половина текста для Джорджа похожа на бессмыслицу, другая — на обычные легенды, вобравшие в себя как действительность, так и небылицы. Он видит уже привычные и часто встречающиеся на сервере сказания о чёрном Драконе, что рассекает своими крыльями пустоту, восседает на высоких башнях и стережёт своё яйцо. Неизведанные истории о Страже, который оберегает дверь, ведущую к «Концу». О проклятом портале, что требует в жертву чужие глаза и жизни. Среди того, что Джорджу не удаётся даже приблизительно осмыслить и понять, он цепляется за фразы о «Промежуточном», «Другой стороне» и несчастном, потерявшемся во времени. Целые абзацы с информацией о запретной книге, чьи тексты способны нарушать правила, установленные самой богиней Смерти. Да, на стене вскользь, между строк, упоминаются другие боги. В храмах одних Джордж бывал. О других даже слышал впервые. Здесь написано о той, что ведает Смертью, сопровождаемой верным крылатым ангелом и подданными — воронами. О боге, что кричит множеством глухих голосов в поисках крови и жертв. О сущности, что спит под землей и грезит только о том, как бы оплести весь сервер своими красными лозами. О глупце, что променял свои божественные силы и бессмертие на искупление. Есть… Невнятное описание ритуала по призыву хозяина, для которого нужна кровь его подданных, оставленная на белом камне, воссоздавшая его лик и улыбку. Джордж даже не замечает, в какой момент начинает читать вслух. Как сказочные образы сами оживают перед его глазами, отвлекая его от того, что происходит в реальности. Джордж не знает, правда ли то, что он читает. Очередные мифы или скрытая от всех остальных на сервере правда? Отойдя и взглянув на стену издалека, можно было бы увидеть, что пропуски в тексте складываются вместе как пазл и образуют знакомый образ перечёркнутой улыбки. Если бы Джордж отвлёкся, он бы заметил, как ранее спокойно стоящий Дрим делает шаг назад, поворачивается к нему спиной и в смиренном ожидании смотрит в пустоту. Его появление нельзя пропустить или спутать с чем-то другим, хоть Джордж и никогда с ним не встречался. Оно подобно взрыву солнца, чей жар прожигает кожу и проникает до самых костей. Джордж вздрагивает. Джордж давится собственной слюной и тяжело дышит, опершись рукой о стену, чтобы не упасть. Это не больно. Это похоже на упавшую на голову наковальню, что вдавила в пол и смяла все внутренности, но при этом ты ещё жив. Ещё дышишь, едва осознавая, как это возможно. Дрим предупреждал, что первая встреча с ИксДи может стать потрясением как для их тел, так и для их сознаний, но Джордж искренне думал, что его друг преувеличивает. После того, как познакомился с Дристой, полностью в этом убедился. Как же Джордж ошибался. Дриста, её любопытная, покалывающая кожу энергия не шла ни в какие сравнение с тем, что сейчас находилось за спиной Джорджа. Дриста — это спокойная вода в звенящем бокале. ИксДи — ревущий, обезумевший океан, что смывает города и континенты. В том, что это именно он, нет никаких сомнений. Возможно, срабатывает обычная догадливость. Может, заложенный где-то глубоко в природе человека инстинкт, ощущающий присутствие потустороннего, инородного. Он мечется в бесконтрольной панике в сознании Джорджа, переворачивая любую разумность вверх дном и призывая убежать, спрятаться. Упасть в ноги и выпрашивать пощады. Это очень похоже на паническую атаку. Джордж знает, как с ними справляться. Закрывает глаза, прижимается лбом к стене напротив и сосредотачивается только на её холоде. На холоде и собственном дыхании, которое он насильно замедляет. Делает глубже, чётче. На каждый полный вдох приходится такой же полный выдох. И это срабатывает. Всегда срабатывает. Звон в ушах исчезает, сменяясь умиротворенным шелестом листьев и едва различимым хлопаньем крыльев. Окружающий мир не корчится в агонии, а Джордж не находится в смертельной опасности. Даже хотя чужое присутствие всё ещё требовательно давит, жмёт, словно обхватившая шею рука, с этим можно мириться. Дать отпор, а не безоговорочно подчиняться. Джордж знает, что готов. Он делает последний вдох и наконец-то поворачивается. ИксДи в несколько раз больше Дристы. Он занимает собой всё свободное пространство, становясь его центром. Нельзя смотреть на что-то другое, ведь он приковывает к себе внимание. Джордж даже не замечает собственный восторженный вздох, пока с придыханием изучает склонившееся над ним крылатое божество. На мгновение он чувствует себя маленьким и незначительным. Песчинкой в ладони, которая способна раздавить его. Со всей имеющейся силой воли Джордж берёт себя в руки. Заставляет себя твёрдо, непоколебимо стоять на месте, гордо подняв голову, выпрямив спину, и смело взглянуть в лицо божества. Керамическая маска с широко раскрытым ртом насмешливо скалится над его жалкими потугами. — Как давно человеческие уста не касались запретных знаний. Ты действительно умеешь читать древний язык, человек? Голос ИксДи звучит везде, отовсюду. Это множество голосов, поющих хором и плачущих вразнобой. Среди них так отчётливо звучат голоса Сапнапа, Бэда и Дрима, настоящие, но при этом искаженные. Голос ИксДи сверлом проходит через голову Джорджа, оставляя после себя звон. Хочется зажать уши, но нет уверенности, что слова действительно произносятся, а не возникают в его голове насильно, вдавливаясь в его черепную коробку изнутри. Божество продолжает наблюдать за маленьким, борющимся с самим собой человеком, по телу которого проходит едва заметная дрожь, а на коже выступают капли холодного пота. Джордж понимает, что ему задали вопрос, но у него хватает сил только на кивок. Всё это время он не смеет отступиться или опустить голову. Это то же самое, что повернуться спиной ко льву. — Интересно. Навевает воспоминания, — мечтательно вздыхает ИксДи, наполняя свой голос звоном маленьких колокольчиков и наклоняясь ещё ближе к Джорджу. Массивная фигура теперь нависает над человеком, прижимая его к стене и перекрывая собой единственный источник естественного освещения. Но с этой ролью хорошо справляется и золотой нимб над головой божества. Одна пара его крыльев упирается в потолок, другая — расстилается за спиной на полу. До Джорджа только сейчас начинает доходить, кто перед ним. Масштаб происходящего. Он обычный игрок. Перед ним сущность, владеющая полномочиями администратора. Одни были готовы убивать и приносить жертвы ради этой встречи, другие, не задумываясь, лечь под нож сами. В легендах на подобное могли надеяться только пророки, святые или избранные самой глупой судьбой. Кто же тогда Джордж? — Все несущие древний на своём языке, в своих речах, должны были давно исчезнуть с этого сервера, — задумчиво тянет ИксДи. — Это угроза? Джордж не сразу понимает, что произнёс это вслух. Он даже не сразу узнаёт свой голос. Осипший, грубый, словно из лёгких вытянули весь воздух. — Вовсе нет, человек, — по телу божества проходит дрожь, его перья поднимаются, а пространство наполняет глухой, рычащий гул с раздвоенной статикой. Это смех. Так смеются над забавной шалостью никчёмной зверюшки. Теперь маска перед самым лицом Джорджа. Ему кажется, что он ощущает горячее дыхание на своей коже. — Если бы я угрожал тебе, ты бы не задавал вопросов, а уже на коленях вымаливал свою жизнь у меня. Джорджу не нравится, как это звучит. Он уверен, что никогда и ни перед кем не встанет на колени, даже если от этого будет зависеть его жизнь. А вдруг это будут жизни его друзей? — Их убило время, — тем временем беспечно, с хорошо заметной небрежностью продолжает божество. — Мне не за чем прикладывать к этому руку. Люди хорошо справляются с тем, чтобы уничтожать всё ими же созданное. Хоть в этом они не бесполезны. Неожиданно подол зелёного плаща ИксДи, что спадает до самого пола, дёргается, и из него, как из-за ширмы, выглядывает знакомая светлая рогатая голова. Джордж радостно вздыхает. Помощь сейчас точно не помешает, ведь он совершенно не знает, как себя вести и что говорить. Если ранее он чувствовал себя прижатым к стенке, то теперь есть шанс. Дрим поможет со всем разобраться! Джордж хочет окрикнуть своего друга, потянуться к нему, но в это время Дрим поворачивается к ИксДи и радостно чирикает. Божество отвечает глубокой, грубой трелью и опускает большую когтистую руку на голову Дрима. В той же манере, как это раньше делала Дриста, но Дриста бережно, заботливо трепала. ИксДи же медленно, глубоко погружает свои когти сквозь волосы, крепко захватывая. Дрим даже не пытается вырваться. Его глаза резко пустеют, а лицо немеет, превращаясь в гладкую, обездвиженную маску, лишенную мимики. Всё человеческое, что так старательно возвращалось последние несколько дней, рушится. Дрим снова становится простой оболочкой, что безвольно облокачивается на руку своего хозяина. В ней нет мыслей, воли, только безоговорочное подчинение. Джордж с надеждой ловит взгляд зелёных глаз, но встречает лишь два поблекших, расфокусированных провала, смотрящих сквозь него. Джорджу нужна вся сила воли, чтобы запереть эмоции и не дать им вырваться. Сохранить спокойное выражение, хотя между бровей против воли всё же появляется несколько морщинок. Потому что он зол. До скрипа зубов и сжавшихся с силой кулаков. Ему не нравится видеть Дрима таким. Не нравится видеть, как по-хозяйски с ним обращаются, как Дрим безропотно это принимает. Дрим никогда не станет смотреть на члена стаи так, словно перед ним пустое место. Настолько сосредоточившись на себе, на своих бушующих мыслях и попытках их сдержать, Джордж пропускает момент, когда из-под плаща ИксДи появляется вторая пара рук. Когтистая ладонь бесцеремонно обхватывает лицо Джорджа и притягивает к себе. Парень сперва пытается вырваться, отстраниться, но его держат крепко, капканом фиксируя в одном положении. Пока указательный и средний палец давят на затылок, большим ИксДи зацепляет и стаскивает очки. Затемнённые линзы исчезают, и яркий золотой свет впивается в глаза. Джордж не выдерживает, кривится и шипит. Божество эта реакция, кажется, забавляет. Как никогда в жизни Джордж хочет материться. А ещё достать из своего инвентаря алмазный топор и использовать его по назначению. Дрим заслуживает нескончаемую благодарность за то, что всё же уговорил свою команду оставить оружие за пределами леса в недоступном месте. Джордж не заводится так же легко, как Сапнап, но и у него есть свои пределы. — Всё это время я хотел увидеть твои глаза в живую. Узнать, действительно ли они разные и настолько яркие, как это видит Дрим, — комментирует ИксДи, продолжая осматривать Джорджа, словно он не живой человек, а просто декоративная дорогая кукла — товар для продажи. — Зелёный и голубой, как необычно. Сжав когти сильнее, ИксДи поворачивает голову из стороны в сторону, оценивая с разных углов. Это больно. Божество явно не рассчитывает свои силы или вовсе не беспокоится о чужом благополучии. Джордж чувствует, как один из когтей прокалывает кожу и по щеке бежит тёплая струйка. Он машинально дёргается и хватается за свисающую ткань зеленого рукава, но ИксДи даже не обращает на это внимания. Вместо этого стирает другой рукой очертившую подбородок кровь, проводя вверх и останавливаясь точно на ране. В этом месте распространяется странное тепло, за которым растворяется и боль. Остаётся лишь едва заметное покалывание, как после использования зелья исцеления. — А вот это уже лишнее. Приношу свои извинения. Забываю, что вы такие хрупкие и так легко ломаетесь, — может быть ИксДи и звучит чуточку виновато, но это едва ли сопоставимо с его действиями. Джордж видит красный на длинных пальцах, белых, как кость. ИксДи подносит их к своей маске, и неожиданно из густой черноты под капюшоном вытягиваются столь же чёрные длинные усики. И, словно это капли мёда, ИксДи слизывает кровь и втягивает отростки обратно под маску. Чуть не подавившись от омерзения, Джордж таращит глаза. Он даже не знает, что должен чувствовать. Происходящее начинает переходить все границы нормы, превращаясь в очень дурной сон. ИксДи вообще знает, что такое норма? Для него существуют эти условные границы дозволенного и запрещенного? Всё же и правила морали, и правила поведения были придуманы людьми. ИксДи больше походит на монстра, что так старательно пытается принять гуманоидную форму. Дрим всё ещё неотрывно наблюдает за происходящим с остекленелым взглядом, оставаясь безучастным. Словно ничего не произошло, ИксДи вновь склоняется над пойманным человеком. Джордж не мигая смотрит на его маску, отказываясь отвести или опустить взгляд. Несколько секунд они пристально смотрят друг на друга. Божество клонит голову, по-животному заглатывает воздух, явно принюхиваясь, и наконец отпускает лицо Джорджа. Тот сразу подаётся назад, упираясь в стену, встаёт в оборонительную стойку и стирает остатки крови со своей щеки. Как он и думал, рана полностью исцелена. — Ты не боишься, — монотонно гудит ИксДи. За интонацией можно почувствовать, как щурятся несуществующие глаза. — Людям свойственно бояться того, что они не понимают. От тебя не пахнет страхом. Только раздражением. Почему? — Потому что я знаю, что ты мне ничего не сделаешь, — дерзко скалится в ответ Джордж. Это очень рискованный ход, особенно после того, как несколько секунд назад ИксДи заставил его истекать кровью. Но то было случайностью, и это подтверждалось мгновенным исцелением. Джордж знает, что он делает, и ещё он знает, что ходит по очень тонкому льду. Но он устал просто терпеть. Слова Джорджа явно не приводят ИксДи в восторг. Сперва он смеётся, подобно лающей гиене, потом резко замолкает, наполняя то небольшое пространство между ними напряженной тишиной. Его крылья раскрываются, создавая объёмный непроницаемый купол. Явная тактика запугивания. — Очень смелые и дерзкие слова для столь маленького и хрупкого человека. Ты так уверен в своей правоте? Я могу сломать твою шею. Разорвать тебя на части, съесть со всеми потрохами, обгладывая мясо с твоих костей. И ты всё ещё не боишься меня? — каждое слово ИксДи заканчивает змеиным шипением. Джордж держится твёрдо, пытается не измениться в лице. Вместо этого он идёт напролом. — Ты этого не сделаешь, — обрывает столь простым фактом всю речь божества. Это всё равно что прыгать перед раздувшей капюшон коброй или махать красным флагом перед носом быка. Опасность теперь осязаема, она разливается в крови адреналином и заставляет сердце биться быстрее. Джордж пускает очередную стрелу. — И не называй меня человеком. У меня есть имя. Наверное, именно так выглядят безумцы, что идут с голыми руками сражаться с Визером. Где-то в голове Джорджа воображаемый Сапнап в победном жесте вскидывает кулак к небу и громко скандирует его имя, в то время как воображаемый Бэд ищет в своём инвентаре зелье от сумасшествия. Единственное подтверждение того, что Джордж на правильном пути — сам факт, что его ещё не разорвали на части, как было обещано. — Имя — это не просто звук, глупый человек. Имя — это статус. Имя — это дар и большая честь. Стоит мне произнести твоё имя, это сразу сделает нас равными. Ты действительно так самоуверен? — удивительно, но ИксДи не звучит злобно или взбешённо. В его голосе проскальзывает явная насмешка с неприкрытым интересом. Это наполняет Джорджа уверенностью продолжать. Даже если его следующие слова равноценны прыжку в пропасть без подстраховки. — Мы уже равны. Разве не так? Из-за него. Джордж кивает головой в сторону Дрима. ИксДи не бросается на него как бешеная собака и не пытается вырвать трахею. Сделав глубокий вдох, Джордж продолжает. — Дрим — наш лидер, мы его стая. Я, как и каждый из моих друзей, которых выбрал Дрим, теперь приравниваемся к остальным обитателям гнезда. Удостаиваемся тех же прав, что и блобы. Ведь стая столь же священна, как преданность божеству. Но мы не твои подчиненные, ведь не ты даровал нам имена. ИксДи внимательно слушает и не перебивает, пока Джордж в деталях повторяет и перефразирует всё, что ему когда-то сказал Дрим. Именно поэтому он так смел в своих высказываниях и действиях. Он доверяет Дриму достаточно, чтобы поставить на его слова всё. Даже собственную жизнь. Впервые с начала этой странной встречи ИксДи отстраняется от Джорджа. Переводит своё внимание на всё это время спокойно стоящего рядом Дрима, с чьей головы он так и не убрал руку. Водит пальцами, поглаживая и задевая рога. Тот сразу реагирует, прикрывает глаза и тянется к прикосновениям, как довольная кошка. Джордж невольно морщится, ему всё ещё неприятно даже просто наблюдать за этим. Это не выглядит естественным или добровольным, даже если нет хоть каких-либо доказательств этого. — Наглый, дерзкий, самодовольный, хитрый. Но ведь не это привлекло тебя в этом человеке, — шепчет ИксДи, перечисляя все ранее собранные обвинения, явно обращаясь к Дриму, как будто всё это время они вели не слышимый для Джорджа диалог. Выпрямившись, божество вновь возвышается над человеком, но в этот раз его присутствие больше не давит. — Даже если твои слова справедливы, будь на твоём месте кто-то другой, в той же ситуации, я бы не позволил подобного отношения. Джордж. Имя произнесено с такой резкостью и звоном, словно его неровно вырезали из стекла тупыми ножницами. ИксДи поворачивается и смотрит куда-то назад. На алтарь с каменными блобами. В то самое место, где Джордж нашёл брошенную статуэтку, поставил её на место, положил ягоды и впервые почувствовал на себе посторонний взгляд. ИксДи следил с того самого момента? Если да, то чем каменные фигурки столь важны, раз контакт с ними привлёк внимание божества? Или всё началось раньше? Так. Стоп. А откуда ИксДи вообще знает, как зовут Джорджа? — Ты первый человек, который вступил в этот храм за последние несколько тысяч лет. Последний умер бесславной смертью, — ИксДи выдерживает паузу, вновь поворачиваясь к Джорджу. В его голосе появляется что-то новое. Отличающееся от звериного рычания. — Но ты же первый за долгие-долгие годы, кто не попытался разрушить, украсть, осквернить. Последовал нашим обычаям и проявил уважение в священном месте. У тебя есть моя благосклонность, Джордж. Значит, я прощу тебе твою непозволительную наглость. Услышав это, Джордж наконец-то чувствует тёплую волну облегчения и отходит от стены. Ему только что спустили всё с рук, и надо бы спокойно стоять, благодарить и радоваться, что его идиотский план сработал, а ИксДи не горит желанием снести его глупую голову с плеч. Но тяжело потушить маленькую искорку гордости и самолюбия. Кто ещё способен столь смело смотреть в лицо божества и диктовать ему свои условия, так при этом ещё и выйти победителем? Словно почувствовав чужое самолюбование, ИксДи фыркает и резко добавляет: — Первый и единственный раз. Впредь будь аккуратнее с тем, что говоришь. Джордж натягивает нервную улыбку и энергично кивает головой, думая о том, как же ему не терпится рассказать о всём произошедшем остальной команде. Сапнап будет в восторге. Это не самое приятное и гладкое знакомство, но в итоге каждый оказался более-менее удовлетворён результатом. Сложив крылья и уменьшив яркость нимба, ИксДи словно становится меньше. Перестаёт нависать сверху. Он всё ещё равняется по росту Бэду, но теперь не пытается занять всё свободное пространство. Свет из внешнего мира вновь проникает в этот маленький подземный зал. ИксДи молча разворачивается, направляясь в сторону алтарей, к статуэткам, и наконец убирает руку с головы Дрима. Как только пальцы божества покидают его макушку, зелёные глаза избавляются от прежней пустоты и снова наполняются осознанием. Первые несколько секунд он осматривается, слегка трясёт головой, словно пытаясь отогнать дымку, но стоит ему заметить Джорджа, его лицо вновь озаряется улыбкой. Дрим громко чирикает слишком сложную последовательность звуков и прыгает вперёд. Джордж вновь ни черта не понимает, да и не пытается понять, вместо этого принимается детально осматривать друга, ища какие-нибудь изменения после произошедшего. Но Дрим — всё тот же Дрим, каким он был до контакта с ИксДи, просто более лохматый, чем ранее. — Без понятия, что ты там щебечешь, но я рад, что ты в порядке. Дрим невнятно гудит, но что странно, не соглашается со словами друга. Вовсе на них не реагирует, а вновь оборачивается в сторону парящего у другой стены ИксДи. Джордж не хочет показаться дивой, которой нужно всё внимание, но он действительно чувствует себя здесь фигурой второго плана. К его облегчению, Дрим не пытается последовать за своим хозяином, а остаётся рядом с членом своей стаи, опершись на его плечо. Какое-то время они просто стоят в тишине. Дрим негромко урчит себе под нос, пока Джордж пристально наблюдает за спиной ИксДи. Как божество почти один в один повторяет его ранние действия. Слишком по-человечески садится на пол, расстилая вокруг себя крылья и зелёную ткань, и, достав что-то из своего длинного рукава, также делает подношение в ещё пустое углубление на полу. Не двигаясь, застыв, как одна из множества фигурок, разделяет с ними минуты тишины и покоя. Джордж беззвучно хмыкает. Как быстро они поменялись местами. Из западни, что неожиданно, их вызволяет тоже ИксДи. Когда Джордж уже думает, что божество просто исчезнет в очередной вспышке, оставив их и дальше разбираться во всём самостоятельно, оно наконец-то отстраняется от алтаря. — Вы не должны оставаться здесь дольше, чем дозволено. Солнце близится к закату. — Нас ищет Дриста и остальные из стаи. Уверен, что они уже рядом, — пытается противиться Джордж. — Рядом, но недостаточно, — обрывает его ИксДи и тянется вперёд. Если уж Дрим добровольно позволяет себя схватить, то Джордж с подозрением сторонится. Да, это по-детски, но неприятное ощущение от всего произошедшего ещё свежо. ИксДи, кажется, чужие придирки мало волнуют. Он просто резко хватает человека за запястье, тут же, не дожидаясь реакции, отрывается от земли и тянет своих попутчиков на буксире вверх. Спустя секунды уже сам Джордж обеспокоенно цепляется за его руку, боясь соскользнуть и с опаской наблюдая за отдаляющейся землёй. Нижняя пара крыльев ИксДи раскрывается и принимает человека, предоставляя дополнительную опору. Джордж не знает, как реагировать на такое проявление внезапной заботы, но пытается не дергаться лишний раз, чтобы не мешать. Несколько перьев касаются его кожи. Даже самое лёгкое трение вызывает в них едва заметный, нежный звон. А ещё они самая мягкая вещь, с которой когда-либо контактировал Джордж. Они едва ощутимы, почти невесомы, больше похожи на густой, сопротивляющийся тёплый воздух. Противиться желанию откинуться на божественные крылья очень сложно. Особенно когда Джордж краем глаза замечает, как Дрим преспокойно нежится в этих самых перьях. За последние полчаса Джордж перешел слишком много границ. Он не готов рисковать с этой.