Маленькие секреты

Наедине с ИксДи Дрим чувствует себя маленьким и несмышлёным, как раньше. Когда каждая травинка тянулась к небу с упорством дерева, а мир был необъятен и едва ли осязаем. Существовало только гнездо, окружающий его кусочек леса, любимые родственники и тёплые, приветливые руки божества. Не было ничего более важного, чем смотреть на него, слушать его, подчиняться ему. ИксДи был его солнцем. Луной. Центром. А потом Дрим понял, что мир это не идеальный стеклянный шар. Что у любой тропинки есть продолжение, а у любого ручейка — начало. Даже сейчас Дриму кажется, что руки ИксДи легко могут подхватить его, поднять от земли. Крылья — нежно укрыть, спрятав от мира в своих звенящих светом перьях. Голос— наполнить его разум, вытеснив все сомнения, вопросы и тревоги. Именно поэтому Дрим останавливается. Не делает последние несколько шагов, выдерживает между собой и своим хозяином расстояние, чтобы не дать ИксДи прикоснуться к нему. Это всего несколько метров, но они ощущаются глубокой пропастью, в которую затягивает шагнуть. Сейчас Дрим хочет мыслить ясно. Самостоятельно. Здраво. Без чужой воли, которая находит путь в сознание и формирует его по собственному желанию. Вот только это всё равно сравнимо с подростковым бунтом. Если ИксДи захочет, прикажет, чтобы Дрим подошел, он не сможет воспротивиться. Сделает. Даже держась на расстоянии, Дрим чувствует энергию божества, манящую его к себе. Это не резкие рывки за поводок. Это похоже на прикосновение к ладони бестелесных нежных рук, что аккуратно тянут на себя. Они стоят посреди волнующегося, как океан, поля, смотря друг на друга. ИксДи не пытается приблизиться, надавить своим присутствием, чтобы подтолкнуть. Позволяет Дриму его вольность. Вместо этого божество разворачивается и плывёт вперёд, молча предлагая прогуляться вместе. Дрим семенит рядом, плечом к плечу, перескакивая с ноги на ногу, чтобы не отставать. Они двигаются наравне, а ведь обычно блобы всегда следуют за своим хозяином, пропуская того вперёд. Трава перед ИксДи расступается, как вода перед носом корабля, а за мерцающими крыльями в небо брызгами поднимаются светлячки. Фигура божества всё также внушительна, величественна, но теперь Дрим смотрит на неё по-другому. И возможно, самую малость, он жалеет, что больше не может разделить с другими блобами тот невероятный детский восторг и обожание. Яркий образ, некогда затмевавший всё, потускнел. Возникли ли эти изменения уже тогда, два месяца назад, когда Дрим вызвал ИксДи для передачи Дристы? Обострились ли они всего за одну последнюю неделю, стоило оказаться его стае и хозяину на разных чашах весов? Они идут вперёд без цели и места назначения. Не пытаясь перегнать друг друга, но держа общий ритм. Обходят вокруг гнезда, встречая по пути дремлющее стадо коров и бессонно плутающих одиноких лошадей. Кажется, рядом с божеством у Дрима есть вся ночь, которая не закончится, пока ИксДи того не пожелает.  — У тебя есть новости, — произносит ИксДи, разрушая тишину своим звенящим голосом, не останавливаясь и продолжая плыть вперёд. — Ты со стаей покидаешь гнездо? То, что он знает об этом, неудивительно. Даже если Бэд и пытался говорить тихо, рядом находилось достаточно блобов, которые могли уловить клочок информации и сразу передать её в руки хозяина. Дрим не зол на своих родственников из-за этого. Прекрасно понимает. Не обвинять ж птиц в том, что они поют по утрам.  — Да, в ближайшие несколько дней, — прочистив горло, отвечает Дрим, краем глаза наблюдая за божеством. Его маска «смотрит» вперёд, но парень прекрасно ощущает на себе пристальный взгляд. — Точно не завтра. Нам ещё нужно собраться и попрощаться. Всем очень понравилось гнездо, они не захотят отрывать его от своего сердца. Точно будут скучать. Уголки губ Дрима машинально поднимаются, когда он вспоминает все улыбки и смех, которые гнездо подарило его стае. Это не преуменьшение. Его друзья за такой небольшой период времени действительно полюбили как это место, так и его обитателей. Сообщить им завтра о скором отбытии будет трудно. Тяжелее только наблюдать, как потускнеет их взгляд, а под тяжестью грусти и разочарования опустятся их улыбки. Даже если они уже догадывались, что срок приближается и время иссякает. Здесь тяжело считать дни. ИксДи отвечает не сразу. Сначала постепенно замедляется, останавливаясь. Кажется, вместе с ним замирает и ветер. Парящие светлячки устремляются к божеству, оседая на его крыльях и темном плаще, украшая его и превращая в подобие ночного неба над их головами. — Ты покинул дом на долгие годы, — безэмоциональный голос ИксДи отдаёт глубоким, как дно океана, эхом в голове Дрима. — Отказался от всякой моей помощи, а потом исчез. Отвернулся, не желая оглядываться и вспоминать. Спустя четырнадцать лет наконец-то вернулся, но на сколько? На быстротечные две недели. Дрим отводит взгляд, а в его ядре разрастается чувство вины, чьи шипы ранее притуплялись самим фактом возвращения в гнездо. За всей радостью забылось, как Дрим старательно избегал прошлого и себя настоящего. Но вина не из-за того, что собирается уйти сейчас. Из-за того, что как упрямый баран не попытался вернуться раньше. ИксДи звучит не как родитель, который отчитывает своего ребёнка, а как судья, зачитывающий личное обвинение подозреваемому. Беспристрастно. Прямо. — Четырнадцать дней, — продолжает божество. — Четырнадцать восходов, четырнадцать закатов. Крупинка в песочных часах. Едва ли сопоставимо, — чуть поворачиваясь, он склоняет голову в сторону Дрима. — Почему бы тебе… И твоей стае не остаться чуть дольше? Они будут рады. Мы будем рады. Дриму не удаётся ответить сразу, он прикусывает внутреннюю часть щеки. — Почему ты вновь пытаешься сбежать от нас, Дрим? — вполголоса тянет ИксДи, смотря на ребёнка, который хочет спрятать свой взгляд в земле. — Так легче… Вернуться назад по морю. Через горы слишком опасно, я не хочу рисковать своей стаей, — объясняет Дрим, пытаясь держать свой голос как можно ровнее. — Я могу переправить вас по безопасному пути, — резко прерывает его ИксДи с какой-то странной насмешкой в конце. Он словно бросает в лицо Дриму самое очевидное решение. — Найти вам другую возможность переправы. Телепортация тоже возможна, если вы скажете мне необходимые координаты. — Да, но мы дали обещание, — голос Дрима предательски вздрагивает. — Паффи будет нас ждать… Что-то меняется. Неестественный холод начинает покусывать человеческую кожу Дрима, а воздух тяжело оседает в его ложных лёгких, цепляясь за стенки словно коготками. ИксДи резко поворачивается к нему. Спиной он перекрывает свет полной луны, и массивная тень падает на Дрима. Всё, что освещает потускневший нимб божества, это искаженная, широкая улыбка на маске. Когда ИксДи вновь говорит, Дрим слышит не разнобой звучаний. Это чёткий, слишком знакомый женский голос, от которого в голове сразу возникает образ мягкой улыбки и цветочный запах. Сперва его ядро инстинктивно радостно подпрыгивает в щенячьем ожидании желанной встречи. Но тут же замирает. Ведь здесь только они двое. Голос ИксДи теперь — голос Паффи. И это не то, как пытается повторить и воссоздать чужие голоса Дриста. Схожесть слишком реальна. Вместе со словами божества в голове Дрима всплывают воспоминания двухнедельной давности. Как он и Паффи вглядывались в только появляющиеся на горизонте из-за дымных облаков очертания острова. Её голос. Её интонация. Её слова. — Через две недели жди мой корабль! Мы не сможем слишком долго стоять на одном месте, ведь наше время вместе с контрактами поджимает, а товар на судне тоже имеет свой срок годности. Захочешь остаться дома подольше, не беспокойся! — Паффи делает шаг вперёд и встаёт перед Дримом, кивая ему. — Прекрасно понимаю. Даже можешь не предупреждать нас! Мы с командой постоим, насладимся видами, подождём три дня и уплывём с чистой совестью дальше. Вот только уже дальше вам придётся выбираться самим. Но, думаю, для вас это раз плюнуть! Так же, мистер «лидер самой отбитой команды по поиску приключений на свою пятую точку»? ИксДи даже заканчивает монолог так же, как она. Этим лёгким, душистым смехом. Голос Паффи, исходящий от столь неподходящего, несоответствующего образа, ощущается как пощёчина. Дрим не может пошевелиться. Вздохнуть, моргнуть, хоть что-то ответить. Как пойманный в свете олень, он прикован к одному месту. Из-за шока ли это? Из-за неожиданности? Из-за впивающихся как колья вопросов? Ведь откуда и как вообще ИксДи знает её голос? Как идеально он смог повторить её речь, манеру, слово в слово? Словно находился тогда там, на корабле, рядом с Дримом и Паффи всё это время. Или всё дело в том, как его собственные слова легко направляют против него самого? ИксДи склоняется ещё ближе, сохраняя при этом ранее установленную Дримом дистанцию. Его крылья раскрываются, сбрасывая с себя светлячков, как пыль. — Ты хочешь от меня честности, но сам даёшь мне только ложь, — словно через сжатые, острые зубы шипит ИксДи ледяным голосом. — Здесь не «обещания», здесь нет «лёгкого пути». Просто ты так сильно хочешь вновь увидеть человека с рогами и облачными волосами, что, не задумываясь даже о других возможных вариантах, готов без сожаления бросить нас. Оставить. Вновь. Выбираешь их вместо нас. Чувствовал ли себя Дрим хоть раз столь незащищённым, беспомощным и обезоруженным? Даже со всеми слоями зелёной оболочки, он ощущает, словно его настоящее тело схватили и резко выдернули. Голос ИксДи становится прежним, хоть Дриму и кажется, что он всё ещё слышит отголоски эха Паффи. С яркой насмешкой божество воркует, и каждое его новое слово проходит через оболочку Дрима, больно цепляясь за ядро. — Дрим, Дрим. Ты перенял от людей не только их облик и язык, но и их недостатки. Заразился их гордостью. Враньём. Стоило ли этого всё то потраченное время? Все эти годы блуждания, поиска. То, как ты цепляешься за своих людей, как лелеешь полученную связь, наблюдать за этим так… Дрим напрягается. Не может по-другому, когда речь заходит о его стае. Что хотел сказать ИксДи? Смешно? Глупо? — Горестно, — заканчивает божество. Но в этот раз в последнем слове нет насмешки или издёвки. Жалость. — Они хрупки. Они мимолётны, — отрешённо продолжает ИксДи, как будто вырывает эти слова из далёкого, туманного прошлого. — Они короткие строчки кода этого сервера. Даже не кирпичики. Песчинки. Отданное им время едва ли сравнимо с тем, что позволено нам… Тебе. Либо ты переживёшь их, либо они уйдут сами. Откажутся от тебя. Ведь им свойственно предавать. Они всегда предают. Их умы непостоянны, а память коротка на данные ими самими же сладкие обещания. Речь ИксДи, наполненная неподдельной уверенностью, пережитым опытом, и даже едва ощутимой печалью, заполняет голову Дрима, перемешивая его собственные мысли. Они сбивают с ног. Наслаиваются друг на друга, поют протяжным эхом, как на заевшей плёнке. Сложно думать. Сложно разбираться. Найти ответы на вопросы. Найти самого себя. Сама возможность, что его друзья, его стая, оставят его, пугает до одури. Настолько, что от этого начинает мутить. Возможно, какой-то частью себя Дрим готов принять смерть, подготовиться к ней, ведь она неизбежна. Часть естественного цикла. Предательство — нож в спину, что разорвёт и пройдёт насквозь. Ведь они обещали. Ведь они приняли. Становится просто больно. Дрим не хочет верить. Он отказывается верить и принимать. Ведь когда он сам думает о чём-то подобном, ему легко сомневаться и прятать. Весело отмахнуться, как от назойливого вздора. Когда говорит ИксДи, это воспринимается как неизбежная истина. Слова божества проникают в его сознание лезвием ножа. И остаются там. — Нет, нет… Нет! — едва находя в себе голос, вскрикивает Дрим, на мгновение выбираясь из нарастающего шума в собственной голове. Он начинает тараторить, словно произносит мантру. Словно вскрикивает молитву, надеясь, что она будет услышана и исполнена.  — Они останутся со мной до конца! Они моя стая! Куда бы я ни направился, что бы я ни сделал, они последуют за мной! Будут рядом… Что бы ни случилось, что бы я ни выбрал! Это отчаянный крик. Маска перед ним улыбается. — Я смотрю, ты также заразился человеческой глупостью, — нежной колыбелью поёт ИксДи. — Или ты действительно всё ещё столь наивный ребёнок. Дрим не хочет думать. Он не может думать. Его сознание — саморазрушающийся вихрь из неприятных образов, эмоций, отрицания и собственного страха. Ему кажется, что его голова сейчас взорвётся. Перед глазами плывёт, а в ушах звенит. Ему хочется, чтобы это всё прекратилось. Хоть на мгновение. Нужно дать заднюю, вернуться к началу, чтобы обдумать, привести всё в порядок. Но справиться самому уже невозможно. Всё идёт под откос. И тогда он сам делает шаг вперёд. Падает в пропасть, сокращая расстояние. Вжимается лицом в шёлковую ткань, требовательно вцепляясь в неё пальцами. Тянет на себя. Длинные когтистые пальцы приветливо и бережно зарываются в его волосы. Божественное присутствие благосклонно наполняет смятенное сознание. И наконец-то становится тихо, всё успокаивается. Буря стихает. Невесомый комфорт и уют. Дрим по собственному желанию пускает чужое влияние, заглатывает его большими, бесконтрольными глотками. Пока не начинает терять ощущение собственных пальцев, ноги не подкашиваются, а тело не становится ватным и едва ощутимым. Тогда его с готовностью подхватывают широкие крылья, усиливая эффект в разы. Дрим с полуприкрытыми глазами откидывается на них, зарываясь в невесомой мягкости. ИксДи прижимает его к себе, как новорождённого. Дрим похож на переполненный блаженством и теплом бочонок, в котором всякие собственные мысли и воля тут же растворяются. Но это всяко лучше того, что происходило несколько секунд назад. Это желанная тишина и безмятежность. ИксДи опускается на землю. Укладывает на плащ, расстелившийся кругом, Дрима, но продолжает прижимать к себе. Лениво перебирает пальцами пшеничные волосы, цепляясь за рога. Слегка наклоняется, вглядываясь в полуприкрытые, мутные, как от пьяни, зелёные глаза. Сейчас ИксДи может просто сказать. Вложить своё желание в чужие, открытые нараспашку мысли, чтобы Дрим отказался от своей идеи столь поспешного отбытия и остался здесь. На неделю. Больше. И потом, когда Дрим отстранится, придёт в себя, он даже не поймёт, что произошло. Подумает, что это его собственное решение продолжить радостное, беззаботное времяпрепровождение в гнезде с родственниками и стаей. Но ИксДи не делает этого. Он прячет крылья, сжимает свою энергию и слегка отстраняется. Продолжает держать руку на рогатой голове, но невесомо, на самых кончиках волос, не касаясь напрямую. — Ты перенял многое от людей, но даже это лишь маленькие кусочки, которыми ты только играешься. Пробуешь. Когда-нибудь ты поймешь, что такое человеческая жадность, эгоизм, жажда власти, контроля. Интересно, как же ты поведешь себя тогда, — шепчет божество вполголоса, размышляя вслух. Дрим помаленьку приходит в себя, едва осознавая эти слова. Рассеянно моргает и смотрит на своего хозяина, плавая в ощущениях. Самообладание постепенно возвращается, но приковывающая к земле вялость остаётся. Успокоившиеся мысли наконец-то плавно текут, как ручей, и Дрим может трезво оценить ситуацию. Например, факт того, что соврал в лицо своему хозяину (удивительно, как он вообще смог это сделать). Не смог признаться не только ИксДи, но и самому себе, что выбрал встречу с Паффи вместо гнезда. Одна чаша весов так просто, за мгновение перевесила другую. Но это едва ли простое решение, ведь вина продолжает грызть, отрывая куски плоти и оставляя душевную боль. Разочарование. В самом себе или в ситуации? Дрим точно знает — если упустит эту возможность, то может потерять Паффи из виду вновь. На долгие, долгие годы без шанса на новую встречу. Она снова скроется за океаном. Он останется здесь, на земле. Дрим… Должен хотя бы передать ей координаты следующего места, куда он и его стая направятся дальше. Он хочет провести вместе с ней ещё несколько дней. Гнездо останется на этом полуострове. Оно неизменно и вечно, как само время. Блобы поймут. Его маленькие родственники с радостью проводят и с такой же радостью встретят. Примут обратно. Не важен разрыв по времени между этими двумя событиями. ИксДи же просто говорит что думает. Едва ли за его словами есть желание манипулировать. Сколько бы он ни злился на решение Дрима, он остается в стороне, не вмешиваясь. Он дал Дриму волю и самостоятельность и не раз говорил, что не в праве это отбирать. Как бы действия Дрима ни перечили его собственному видению мира. Божество всесильно. Как владелец сервера он прожил дольше, должен знать больше. Его слова не могут быть неверны, но в этот раз Дрим не прислушается к его предостережению. Он готов рискнуть и ошибиться. А ещё он уверен, что разбирается в людях получше ИксДи. Следующие несколько минут Дрим лежит около ИксДи, чувствуя, как длинные пальцы цепляют и тянут его локоны. Божественное влияние всё ещё ощутимо, и оно полностью рассеивает какие-либо признаки тревоги и беспокойства, обхватывая знакомым ощущением безопасности. А значит, придавая смелости и решительности действовать. Всё же Дрим шёл на эту встречу не просто так. — У меня есть несколько вопросов, — язык кажется толстым и неповоротливым, неприятно вжимающимся в зубы. Контролировать речь трудно, и Дрим, путающийся в координации, невольно перепрыгивает с урчания на человеческие слова. — Знаю. Чувствую, — гудит ИксДи. — Будешь ли ты… Отвечать на них? — Мне нечего скрывать, — ИксДи водит крыльями, снова встряхивая осевших на перьях светлячков. — Мне нечего утаивать. Я не лгу. Я не человек и не смертный, за моими словами нет последствий. Едва ли хвастовство, лишь факт. Говорит что думает. Делает что хочет. Дикая, звериная простота и честность. — Задай мне конкретный вопрос и получишь конкретный ответ, — тем временем продолжает ИксДи. Он убирает руку, прячет её в длинный зелёный рукав и отклоняется назад. Это немое предложение. Если они действительно собираются говорить, нужно находиться лицом к лицу. На равных. Кое-как собравшись, Дрим заставляет себя подняться, постоянно хватаясь за землю, в итоге даже не встав на ноги. Давно он не чувствовал себя настолько состоящим из желе. Кажется, одно резкое движение, и вся его маскировка рухнет и развалится на земле зелёной лужей. Наверное, так же ощущается похмелье у людей. Поэтому Дрим просто садится перед ИксДи и, скрестив ноги, подражает его позе. Тот неотрывно смотрит, давая понять, что слушает. — Следил… Следил ли ты за мной, — начинает Дрим, внимательно наблюдая за чужой реакцией. — За моей стаей, пока мы держали путь в гнездо? — Да. Ответ приходит сразу, даже без секундного промедления. Как и было сказано: конкретный вопрос — конкретный ответ. Хотя у Дрима уже набралось достаточно улик для доказательства этой теории, ему нужно прямое подтверждение. Осталось разобраться в деталях. — Ты отправлял к нам блобов? — Нет. И об этом… Дрим тоже догадывался. Хоть ему и тяжело уловить замаскировавшихся блобов, особенно, если те отточили свои навыки и держались на расстоянии, он на сто процентов уверен, что на корабле Паффи не путешествовало ни одного его родственника. Вынюхал бы. Заметил. Никто не мог подслушать тот разговор и передать его. Значит, было что-то другое. Способ, благодаря которому ИксДи следил, не выдавая себя. Причина, почему он знает имена его друзей, голос Паффи и другие мелочи, такие как разный цвет глаз Джорджа. То, что ИксДи вообще воспроизвёл весь монолог Паффи, доказывает — он не скрывает. — Тогда каким образом ты следил за нами? — Так ты не знаешь? — ИксДи, явно смущённый, клонит голову набок. Несколько секунд задумчиво рассматривает сидящего перед собой. —  Хотя, если вспомнить, все годы в гнезде ты был заинтересован только людьми и ничем больше. Всегда отказывался от предложений принять участие в слежке, когда я отправлял новые стаи за пределы гнезда, в дальние земли. — Что ты имеешь в виду? — сбитый с толку, переспрашивает Дрим. Он чувствует себя глупо. Кажется, что он упускает ответ, лежащий перед самым его носом, в то время как все остальные уже давно в курсе. За то недолгое время в гнезде, прежде чем покинуть его, Дрим действительно изолировался от остальных. Стоило появиться первым росткам любопытства, все его интересы и стремления сконцентрировались на людях. Помешательство, не иначе. Сосредоточенный на одном, он бессовестно выпал из жизни гнезда, как неподходящий элемент пазла. Пропускал даже такие важные для остальных события, когда ИксДи собирал молодых блобов и отправлял их на миссии на просторы сервера. Знал о происходящем лишь по коротким рассказам старших и вернувшихся. Хотя его едва ли волновали детали или даже техническая часть, главное, чтобы рассказали о людях и далёких землях. Реакция божества разжигает очень старое подозрение. Даже вздорную, глупую идею, давно забытую, но мелькающую на задворках сознания. — Мне не за чем отправлять слежку куда-то, где уже есть один из моих детей, — с неожиданной нежностью и тоном, которым мать объясняет ребёнку, куда ночью исчезает солнце, напевает ИксДи. — Тогда я с лёгкостью могу увидеть через него всё сам. Как я и говорил, вы мои глаза и уши. И Дрим помнит. Но он никогда не воспринимал эту фразу серьёзно. Прямо. Несколько секунд Дрим пялится на ИксДи, не зная, что сказать или даже подумать, пока божество, кажется, забавляется наблюдением за чужой реакцией. От данного открытия Дрим не испытывает внезапный шок, страх или какой-либо дискомфорт. Он просто сбит с толку тем фактом, что не знал этого раньше. Принимает как данность. То есть да, это значит, что у Дрима для ИксДи приватной жизни нет, но для него, как для блоба, это едва ли проблема. — Значит, ты можешь видеть и слышать через меня? — уточняет Дрим, поочередно указывая на свои глаза и уши. — Да, — ожидаемый короткий ответ. — И как часто… Ты наблюдал? — Иногда. Это всегда утомительно, смотреть и слушать через чужое восприятие, особенно на далёком расстоянии, когда ребёнок обладает столь независимым сознанием и так упорно отдаляется от своей семьи. Требуется слишком много внимания и сил на поддержание связи. — Как давно? — уточняет Дрим. — Сразу после того, как ты позвал меня и передал Дристу, — монотонно рассказывает ИксДи. — Я не мог быть уверен, что ты действительно примешь моё приглашение и захочешь вернуться в гнездо. Ты слишком сильно отдалился от дома. Дрим кивает, запрокидывает голову к звёздному небу, вырисовывая взглядом созвездия и неторопливо обрабатывая полученную информацию. Долгое время по просьбе Дрима ИксДи действительно держался от него как можно дальше, никоим образом не вмешиваясь. Может, и вовсе забыл о его существовании. Но потом —  неожиданный призыв. Затем —  внезапное возвращение блудного сына, а вместе с ним, под боком, как приданое — стая из обычных игроков. Столь противоречивых, но всегда привлекающих взгляд, людей и не менее редкого и необычного демона —  вишенки на торте. ИксДи сразу поддался любопытству. Воспользовался самым доступным и быстрым способом, потянув за давно ослабленную связь, чтобы следить за жизнью стаи из первых рядов на протяжении последних двух месяцев. Полное погружение. Да, ИксДи сказал, что это утомительно, так же утомительно, как и поддерживать постоянную безопасность гнезда, держа его на обмотанной чувствительной паутине. Но у Дрима есть подозрение, что он едва ли упускал возможность заглядывать на огонёк при любой возможности. Хоть каждый день. Даже если это ограничивалось парой часов или несколькими минутами. От того неудачного спасения от взрыва и раскрытия перед Бэдом. Может, присутствовал в голове Дрима и во время небольшой, но столь насыщенной стычки с Джорджем. Слушал их разговоры и планирование посетить гнездо. Путешествовал до самого корабля и точно наблюдал за взаимодействием с Паффи. И Дрим даже не подозревал. Ничего не почувствовал и не заметил. Ведь нить натягивалась только в одну сторону. Это объясняет всё. Откуда ИксДи заранее знал имена всех. Почему так легко и без проблем принял стаю Дрима в гнездо, едва проверяя. Даже то, почему не поспешил с привычной настороженностью на первую встречу, достаточно уверенный в безопасности гнезда и том, что Дриста справится сама. Контролировал ситуацию от начала и до самого конца. Объясняет всё, кроме одного. — Я ответил на все твои вопросы? — интересуется ИксДи. — Нет, — на выдохе говорит Дрим и снова смотрит на божество. Осталось последнее. — Почему ты так интересуешься Джорджем? После всего последовательного перебрасывания вопросами и ответами, Дрим ожидает того же и сейчас. Но в ответ ему приходит неожиданная тишина. Божество не реагирует на вопрос внешне. Нет изменения в его энергии или каких-то внезапных всполохов силы. Но он просто молчит. Как застывшая статуя, вокруг которой вместе с ветром кружатся светлячки. Столь резкие изменения от такого важного для Дрима вопроса малость напрягают. ИксДи ведь говорил, что не врёт. Будет ли считаться, если он просто уйдёт от ответа? Имеет ли Дрим вообще право настоять или должен уступить, довольствуясь полученным? Неожиданно крылья ИксДи вздрагивают, а он сам издаёт протяжный гул, похожий на полувздох. И начинает говорить. Неразборчиво. Медленно. Словно вырывая обрывки собственных свежих мыслей. Ведь до этого никогда не задумывался об истоках своих действий. Не искал причины своих желаний. Вопрос Дрима — первое, что заставляет его наконец-то подумать. Неаккуратно распутывать сложный клубок собственных поступков. И это едва ли выходит красиво. — Ты смотришь на него. Много. Чаще, чем на остальных членов своей стаи. По-другому. Пристально. Детально. И я смотрел на него вместе с тобой. Наблюдал, — голос ИксДи становится монотонным эхом. Он резко поднимает голову и смотрит прямо в глаза Дрима напротив. —  Разговоры. Вечера, дни и ночи. Тишину и крики, единение и вздор. Видел через тебя, чувствовал через тебя. Чувствовал, но не понимал. Не понимал и не понимаю… Хочу понять… Почувствовать… Разобраться…Хочу того же. Так же. Голос божества резко срывается на звериное рычание. Рваное, перемолотое через голодный зубастый оскал. В это мгновение свет нимба мигает, и в тени силуэт ИксДи обостряется, вытянувшийся в стойку приготовившегося перед прыжком хищника. Но в следующую секунду наваждение исчезает. Луна беззаботно выкатывается из-за облаков, а горизонт неторопливо впитывает персиковые оттенки. ИксДи же выпрямляется, как ни в чём не бывало, и просто наклоняет голову, беззаботно ожидая следующий вопрос. Ничего не произошло. Сказанное для него ничего не значит. Просто обещанный ответ на очередной вопрос. Самой правильной реакцией Дрима должен быть испуг или хоть какая-то тревога или настороженность. Но недавний прямой контакт и близость к ИксДи притупляют эмоции Дрима. Держит его расслабленным. Что позволяет направить возникшую энергию в совершенно другое русло —  размышления. О выборе дальнейших действий. Полученный ответ ИксДи — не злодейский монолог. На самом деле, едва собранный, неоформленный поток мыслей. Беспорядок из желаний, порывов, любопытства и интереса. Это искренне, без подтекста, обнаженно, но тем и опасно. Он как ребёнок, увидевший чужую игрушку и захотевший себе такую же. Но едва понимающий, как и зачем она работает. И совершенно не знающий, что нужно сделать, чтобы её получить. Конечно, до тех пор, пока у него не появится желание просто отобрать. Даже если Дриму не нравится это сравнение, в какой-то степени он понимает ИксДи. Это знакомо. То же самое он ощущал в первые годы жизни, когда только тянулся к неизведанному миру. К людям, всему с ними связанному. Почти не понимающий, но желающий того же. Получить, завладеть и всё-таки понять. Но сколько бы сходств сейчас между ними ни было, для Дрима выбор уже сделан, а чаши весов взвешены. Защитить члена своей стаи при малейшем признаке опасности — естественное желание. ИксДи ходит кругами, наблюдает на расстоянии и не решается сократить дистанцию. Пока что. Он будет ждать. Откладывать поспешные действия, собирая необходимую информацию. Они точно покидают гнездо в ближайшие дни. Ранее это было просто желанием. Теперь — необходимостью. — Это всё, что я хотел знать, спасибо, — благодарит Дрим, в человеческой манере наклоняя голову. Даже после всего услышанного, он не ощущает злобы, тревоги, хоть чего-то отрицательного по отношению к ИксДи. Всё такое же обожание. Это неизменно. И он надеется, что это его собственные чувства. ИксДи не отвечает. В открытую смотрит на Дрима. Обводит взглядом его человеческую форму, чтобы остановиться на уровне живота. Там где находится ядро, скрытое за зелёной тканью толстовки. Настоящее. Неподдельное. Возможно, последняя оставшаяся частичка Дрима — того маленького блоба, который с широко открытыми глазами и детским восторгом принимал своё имя. Дрим смотрит в ответ, наблюдая, как лучи восходящего солнца отскакивают от сложенных белых крыльев, наполняя воздух вокруг яркими переливами. Всё ещё завораживающе. Всё ещё чарующе. На мгновение всё становится как раньше, до того, как их разделило потерянное время и множество километров. ИксДи тянет вперёд руки, останавливаясь около самого лица Дрима, едва касаясь пальцами его скул. Вновь ощущается тепло. Дрим аккуратно подаётся вперёд, закрывая глаза. И тогда чувствует, как божество пробирается в его инвентарь и вытягивает из него два предмета. Точнее, один. Знакомая маска, подаренная этими же руками много лет назад ложится на лицо Дрима. В этот раз больше не разделённая на две половинки. Целая. — Навевает воспоминания. Ты вновь готов отправиться в путь. И вновь попросишь меня не вмешиваться. Всё не так уж и изменилось, — едва слышно, почти что шёпотом произносит ИксДи. Он неожиданно нежно водит пальцами по вновь целой маске, задевая пальцами начерченную улыбку. Есть шанс, что Дрим откажется и от неё — прощального подарка. От хрупкого кусочка, напоминающего о доме. Ведь его преданность больше не принадлежит ни этим землям, ни их обитателям, ни их владельцу. Но Дрим аккуратно перехватывает маску и сцепляет ремешки за головой. Прохладная керамическая поверхность приятно прижимается к коже. Встаёт на своё место.