Как и сказал ИксДи, Рубину и остальным блобам предстоял совершенно другой путь. Цель, отмеченная словами их божества и заданными координатами. Существа с радостью провожают людей до портового города с той стороны моря, но не могут последовать дальше. Печально качают головами и смотрят в противоположную сторону, прощально тыкаясь мордочками в ладони. Тогда, ранним, ещё тёмным утром, Дрим напоследок аккуратно наклоняется к Рубину. Прикрывается ладонью и шепчет ряд цифр. То же сочетание, которое он совсем недавно передал Паффи. Рубин понимающе кивает и подмигивает.
Они расходятся, ещё долго оглядываясь вслед друг другу. Блобы принимают формы маленьких мобов и растворяются в глубокой чаще лесов. Обнаружить их вновь теперь едва ли возможно.
Стаю Дрима ожидает ещё одно путешествие длиною в несколько недель, наполненное воспоминаниями и поздними эмоциональными разговорами у костра. Без риска и ненужной опасности. Даже погода и, кажется, всегда следящие за ними недоброжелатели, решают оставить их в покое.
Города и сёла встречаются всё реже. Дороги сворачивают в сторону, тропинки исчезают под зеленым покровом. Следы людей и даже намёки на их существование бесследно испаряются с каждым днём, чем дальше они продвигаются. Чем ближе они становятся.
Когда они оказываются рядом, Дриму не нужен компас для определения направления. Он узнаёт место. Это мягкую гряду гор, раскинувшиеся поля и свободолюбивые поросли леса.
Место пахнет жизнью и энергией, как молодой, недавно открывший глаза организм. Чистый, незапятнанный, он доверчиво впускает к себе заблудших странников. Он приветствует их как старых знакомых, подставляя спину из лиственной тропинки, также как когда команда Дрима впервые вступила на его земли. Тогда открывающимся просторам только предстояло расцвести и наполниться красками, историей. Белый лист, новое начало.
Дрим не бывал здесь уже несколько месяцев, но кажется, ушёл только вчера. Только отправляясь в путь, команда не ставила себе жесткие сроки. Молодая, только получившая крышу и укрепившая свой панцирь-стены главная база нуждалась в развитии и редких ресурсах, как в пище. В том, что нельзя достать на заднем дворе или даже за соседним пригорком. Это даже не материал. Это люди. Новые участники, что с радостью откликнутся на чужое предложение стать частью чего-то большего.
Они отправлялись в путь всем этим, но не планировали задерживаться слишком долго.
И конечно, планы поменялись. Плести их дорогу взяла в свои руки шутница Фортуна, запутав самыми неожиданными способами. Никто не подозревал, что всё обернётся именно так. Встреча с маленькой Дристой — маленький снежный ком, что покатился с обрыва и стал впоследствии лавиной. Срыв всех покровов и раскрытие тайн, хранившихся долгие годы. Визит в прошлое. Принятие себя настоящего.
Ушли одни, вернулись совершенно другие.
Да, это растянуло путешествие, но в то же время зародило в Дриме желание вернуться. Так же как и гнездо, посетить ещё одно далёкое место, где остались важные люди и воспоминания.
Он сообщил всем о своём плане сразу после отплытия на корабле Паффи. Тогда же, когда передал ей точные координаты главной базы с приглашением приплывать к ним, если ей захочется. Паффи посмеялась в своей обычной манере, скрестила руки на груди и сделала вид, что детально обдумывает предложение. Но всё это лишь игра. Она дала обещание, что обязательно сменит курс своего корабля, как только расквитается со всеми оставшимися контрактами, а если потерпит неудачу, то просто выкинет эту стопку бумаг за борт.
Из стаи никто предложению Дрима не противился. С воодушевлением встретили и похихикали, что уже давно пора. В том числе из-за того что инвентари уже давно наполнены всем необходимым.
Идеально выстеленная деревянная тропинка, заложенная Дримом и Джорджем ещё в первые дни проживания здесь, когда защитой от дождей им служили палатки и ветки деревьев, ведёт прямиком в самый центр. Жёлтая змея, что блестит своей чешуёй и проползает между холмов и рощ. Даже на первый взгляд Дрим может сказать — над ней поработали и значительно расширили. Теперь она тянется намного дальше, служа прекрасным ориентиром и указывая нужное направление, как стрелка компаса.
Найти главную базу Дрим способен и самостоятельно, используя собственную память и чутьё. А также высокое, тянувшееся к самому небу остроконечным шпилем лимонное дерево. Оно как маяк, что светит своими пёстрыми листьями для заблудших путников.
Оказавшись рядом с деревом, все, как один, запрокидывают голову вверх, пытаясь разглядеть верхушку. Бэд привстаёт на носочки, вдыхая всей грудью приятный цитрусовый аромат, что веером прозрачного тумана стелется вокруг. Дрим прищуривается, вглядываясь в увесистые, свисающие с концов веток, желтые плоды, что украшают дерево, как праздничные новогодние шары, и отливают золотом под лучами солнца. Сапнап же хихикает, споря с Джорджем, сможет ли тот сбить стрелой один из лимонов. Парень в очках молча оценивает расстояние.
Дерево ново. Точно ново и явно неестественно. Рукотворно. Чтобы вырастить такого гиганта необходимо пристальное внимание и, кто знает, сколько костной муки и знаний ботаники. Которыми, как знает Дрим, не обладал никто из ребят, оставшихся на базе.
Значит, за время отсутствия появился кто-то новенький. Временный гость или постоянный житель? Случайно заблудший или получивший его приглашение? Кто бы это ни был, он решил оставить след на этих землях. Не разрушить, а привнести что-то новое. А значит, Дриму уже не терпится увидеться с ним лично. Как-никак это в правилах приличия хорошего хозяина встречать своих гостей.
Потоптавшись несколько минут в корнях гордого великана Дрим уже собирается отступить и направится дальше, как неожиданно раздаётся последовательность из стуков. Быстрых, чётких, профессиональных. Сапнап хлопает несколько раз в ладоши и бросается к стволу, к которому стрелой, через саму сердцевину, прибито два лимона. Джордж победно закидывает лук обратно за спину, поправляет очки
и довольно ухмыляется.
На горизонте появляется силуэт. На первый взгляд человеческий, он неторопливо движется к ним на встречу по той же самой тропе.
Стук маленьких копыт по дереву становится всё громче. У фигуры появляются знакомые, маленькие ветвистые рога на макушке, а тело оказывается укутано в соответствующий, немного по-детски комичный костюм оленёнка.
Бэд взволнованно махает хвостом.
— Каллахан! — радостно зовёт его Сапнап, подняв руку и маша.
Неудивительно, что первым встречает их именно он. Каллахан всегда обладал этим странным, порой мистическим чутьём, едва доступным для посторонних. Как третий глаз, что всегда приводил его в нужное время в нужное место. Или, как он сам смущенно пытался объяснить, окружающая природа сама подталкивала его вперёд.
Покидая главную базу, именно ему Дрим поручил следить за окружающими землями и порядком. Большая ответственность, но он ни на секунду не сомневался в своём выборе. Всегда тихий и скромный, Каллахан был именно тем, на кого можно безоговорочно положиться. Пунктуальный, внимательный и очень ответственный по отношению к любому делу. Дрим испытывает немало уважения к столь маленькому, но стойкому гибриду.
Калахан едва достаёт Сапнапу до плеча, а в разговоре всегда задирает голову или вовсе комично привстаёт на кончики копыт. Карликовый оленёнок с большими глазами и ярко-красным носом приближается к ним на тонких ногах и радостно машет пушистыми ушами.
Когда их пути наконец-то пересекаются и они останавливаются, Калахан приветливо широко улыбается. Несколько секунд детально осматривает команду Дрима, словно восполняет их облик в своей голове после продолжительной разлуки, прежде чем поднять перед собой ладони. Вычертить в воздухе жестами несколько простых слов.
«С возвращением. Я очень соскучился и рад вас всех видеть.»
— А мы то как соскучились! Извини, что исчезли так надолго и возложили на тебя всю ответственность, — тут же извиняется Дрим, чувствуя себя неловко.
Да, даже если они обговорили план задолго до того, как команда покинула эти земли и отправилась в путь, поглощенный своим путешествием Дрим даже подзабыл, что под его наставлением Каллахан несёт преданную службу. Исчезни стая на несколько лет, он, без сомнения, не пошатнулся бы и не усомнился ни на секунду. Продолжал бы порученное дело дело все годы.
— «Нет нужды беспокоиться. Это совершенно не в тягость, — показывает жестами Каллахан, едва покачав головой. — Мне даже нравится. Здесь так спокойно, а все, кто заглядывают очень доброжелательны.»
— У нас появился новенький? — спрашивает Джордж, указывая большим пальцем себе за спину. — Это он в ответе за то большое дерево?
— " Да, плод его трудов и старания, — энергично кивает Каллахан, после чего делает два шага назад. — Он как раз сейчас на базе и будет очень рад встретиться с вами.»
— И ты даже не скажешь, кто это? — интересуется Бэд, сопровождая свои слова жестами.
Все в их команде знают язык жестов, но именно Бэд использует его при разговоре с Калаханом, параллельно словам. Это их маленькая договорённость, как игра. Хотя Калахан давно дал понять, что это необязательно, он не останавливает чужой порыв учиться, а столь малый жест от окружающих его явно очень трогает. Это всегда можно понять по тому, как слегка поднимаются его уши, стоит Дриму тоже начать жестикулировать.
— «Неа, — с хитрой улыбкой выводит в воздухе гибрид, прищурившись. — Это сюрприз. И для него, и для вас. "
От сюрпризов невозможно отказаться.
Не став больше задерживаться, они продолжают свой путь по деревянной тропе. Очень скоро из-за холма появляются очертания знакомого здания, что кувшинкой плавает посреди широкого озера, сообщаясь с землей четырьмя одинаковыми мостами.
Общественный дом предстал перед своими хозяевами во всей красе. Прошедшие месяцы и пристальный уход пошли ему только на пользу. Он изменился вместе с новыми обитателями, и дело не только в более детальной облицовке. Бэд оставлял у входа и на нескольких окнах горшки с цветами, разбавляя место яркими красками, теперь же все подоконники ломились от обилия пышных красок и тянувшихся разноцветных лепестков. Даже отсюда легко заметить, что ранее небольшая рассада с той стороны озера, тоже находящаяся под заботой Бэда, теперь превратилась в яркий фейерверк цветов. Демон отдавал свои «ботанические сады» под надзор Сэма, вот только Сэм механик и строитель, но точно не ботаник.
Обнаружить виновника всех изменений несложно. Его макушка как раз выныривает из зарослей и непринуждённо осматривается. В одной из рук темнокожего парня садовая тяпка, другой он заправляет светлые волосы, выскользнувшие из-под красной маски, закрывающей всё его лицо, кроме глаз.
Кажется, он даже не сразу замечает. Ушедший в себя и задумчиво бормочущий что-то под нос, первый раз он бесцельно проскальзывает взглядом по группе существ, остановившихся на мосту и выжидающе наблюдающих за ним. Вздрагивает. С явным недоверием и скептицизмом, пытаясь решить, показалось ему или нет, поворачивается обратно. Словно увидев призраков, замирает, хлопая широко раскрытыми глазами, наблюдая, как Каллахан мило улыбается, подзывая к себе рукой, а Джордж фыркает.
А потом парень в маске взрывается.
Бросается вперёд. Запинается, валится и, раскидывая вокруг комья земли, в последний момент спасает себя от позорного падения в грязь лицом, выставив вперёд левую руку, при всём этом отказываясь выпускать из правой злополучную тяпку. И громко смеясь.
— Алисса! — кричит он, запрокинув голову и не прекращая бежать. — Дрим и остальные вернулись! Они здесь! Они здесь!
В следующую секунду он уже на мосту. Несётся со всей мочи со скоростью и намереньем тарана, угрожающе сверкая оружием земледелия. Он не остановится ни под каким предлогом. И все это знают.
Каллахан предусмотрительно отступает в сторону.
Дрим уже готов первым принять на себя бурный порыв радости, с готовностью разводя руки и широко улыбаясь. Но его, к счастью или к сожалению, опережают. Бэд на лету подхватывает парня в собственные объятия, прижимая его к себе, как котёнка. Тяпка со звоном стукается об землю.
— Понк! Я так рад тебя видеть! Мы даже не знали, что ты здесь! — воркует Бэд, энергично маша хвостом, как плёткой.
— Бэд. Я тоже рад. Ты даже не представляешь как, но, кажется, ты сейчас меня задушишь, — жалобно мяукает Понк, зажатый в тисках и не способный ни отстраниться, ни обнять в ответ.
Демон неловко хихикает и прислушивается к чужой просьбе, поставив парня перед собой. Тот делает вдох полной грудью, только для того, чтобы уже самому податься вперёд и обнять Бэда, комично доставая ему только до живота. Уже в следующую секунду Понк оказывается в объятиях рядом стоящего Дрима, напрыгивает со всей силы на Сапнапа, который приветственно хлопает по спине, и заключает в более спокойный обхват Джорджа.
— Сколько лет, а ты не изменился, — замечает Понк, сделав шаг назад и наигранно оценивая взглядом Джорджа. — Всё такой же прилизанный и напыщенный.
— Знаешь, ты не лучше, — беззлобно парирует Джордж, даже не сдерживая улыбку. — Как давно ты здесь?
— Пару месяцев уже как. Честно, получил письмо раньше, но не мог уйти, пока не разобрался со всеми делами, — отвечает Понк, оставаясь рядом с Джорджем и облокотившись на его плечо.
— Спасибо, что принял приглашение и решил присоединиться, — искренне благодарит Дрим, на что Понк фыркает.
— Как я мог оставить вас здесь одних? Вас, головорезов, без заднего хода и тормозного рычага, без надлежащего врачебного внимания — Понк показательно упирает себе в грудь большой палец. — Честно, удивляюсь, как вы вообще живыми возвращаетесь. Бэд, без обид, как по мне, ты прекрасно справляешься со своей работой по воспитанию этого детского сада.
Демон простецки отмахивается ладонью, словно это его обычная, ежедневная работа, на что все остальные из команды беззлобно ворчат или закатывают глаза.
Понк — старый друг. Доброжелательный и всегда готовый броситься на помощь при первом зове. Как твёрдая стена, что всегда прикроет и поддержит. Все познакомились с ним через Джорджа, а Джордж был знаком с ним, кто знает как долго. Впервые обратились к нему в особо тяжелый и непростой случай. Тот, когда самоуверенность и жажда риска разыграла с ними не самую лучшую карту. Джокер выпал на участь Сапнапа — отравленный клинок, всаженный ему в правый бок и прошедший очень глубоко и насквозь. Там было много крови, много слёз и запах горелой плоти, когда Сапнап, нагревая свои ладони добела и матерясь без перерыва, прижигал дырку в собственном животе, пытаясь хоть как-то остановить кровотечение. А может, это матерился сам Дрим. А может, это было первый раз, когда он плакал, дрожащими руками держа своего друга, не зная что делать и утопая в ощущении беспомощности.
Не самые приятные воспоминания. Один из тех моментов, когда Дрим понял, насколько его людские друзья могут быть беззащитны и хрупки. Как легко им оказаться на грани жизни и смерти.
Тогда нельзя было пускать всё на самотёк. Зелье могли гарантировать только внешнее благополучие, затягивая раны, но не всегда нейтрализуя яд. Даже если тогда они заставили Сапнапа выпить все их запасы волшебного пойла — это нельзя было назвать стопроцентной гарантией. Нужен был профессиональный взгляд, контроль, покой и возможность укрыться. Залечь на дно. Понк предоставил им всё это без лишних вопросов, как только увидел Джорджа и услышал его просьбу о помощи.
Пусть первые минуты их встречи и являлись образцом комедии.
Джордж привёл их в маленькую подсобку с подкошенным потолком — то ли книжный магазин, то ли ботаническая лавка, пахнущая бумагами, сушенным чабрецом и спиртом. С сонным, недовольным хозяином, который явно не ожидал гостей. Увидев посреди ночи в своём коридоре тёмные фигуры в плащах, мокрых, как от стекающей воды, так и от крови на рукавах, сперва Понк отважно набросился на них со шваброй, готовый драться не на жизнь, а на смерть. Потом этой же шваброй он заставил Дрима отмывать красные разводы с пола, в качестве символичной платы.
Малость за оказанные услуги и новообретённою дружбу.
Он один из первых, кому Дрим отправил письмо с приглашением.
— Спустя столько месяцев вы наконец-то здесь, я уже думал не дождусь!
Неожиданно доносится громкий знакомый женский голос откуда-то из-за спины. Все одновременно поворачиваются. Девушка со светлыми волосами неторопливо приближается с противоположной стороны моста. В одной из её рук ведро, в другой удочка, закинутая на плечо. Полное спокойствие и прикрывающая рот чёрная ткань придают ей вид отстранённой холодности. На самом деле, просто неподражаемой крутости, с которой порой не мог соперничать даже Сапнап.
Оказавшись рядом со всеми, она не набрасывается на них, в отличие от Понка. Протягивает кулак, с готовностью стукаясь костяшками с Дримом и всеми остальными по очереди.
Все знают, что она не сильно жалует нарушение личного пространства, поэтому даже Бэд не пытается втянуть девушку в объятия.
— Рад видеть тебя, Алисса, — приветствует старую подругу Дрим.
— Аналогично, — кивает головой девушка, а за маской виднеются острые уголки её губ.
Алисса едва ли изменилась, но Дрим не может перестать смотреть на неё. Не прекращая улыбаться, Дрим беззвучно, с облегчением, выдыхает. Он знал, что, вернувшись сюда, точно увидит Калахана, но не мог дать хоть каких-то гарантий насчёт остальных. Не мог быть уверен, встретят ли его пустующий общественный дом и заброшенные дороги, или радостные приветствия его друзей. Ведь здесь нет стен или стражи и каждый волен уйти по собственному желанию или нужде.
А если они здесь, если новые люди приходят сюда, а старые остаются, значит маленькая идея Дрима из прошлого становится реальнее.
Когда все проходят вслед за Алиссой, что приглашает наконец-то зайти в Общественный дом, а не стоять на пороге, Дрим замедляется. Держится последним, наблюдая со стороны за своими друзьями, за своей стаей, за своими землями и постройками, построенными непосредственно его руками или под его надзором.
Это мгновение, это осознание причастности к каждой окружающей мелочи и детали заставляет ядро невесомо дрожать. Так же, как дрожат крылья бабочки перед полётом.
Общественный дом не может похвастаться богатой внутренней отделкой, ведь он и не нуждается в ней. Его изначальное предназначение — стать центральным, связующим звеном. Местом, куда ведут все дороги и где пересекаются все прибывшие путники. Здесь можно перевести дух, подлатать снаряжение и безвозмездно пополнить свой инвентарь самым основным и необходимым. Общественный дом для общественного пользования.
Он первое сооружение, построенное общими усилиями. И он должен оставаться таким — общим.
Когда Дрим заходит внутрь, вдыхая полной грудью запах смолы и воска тлеющих свечей, его стая уже мельтешит по разным углам, как пчёлы-работяги. Избавляются от лишнего веса, расчищая свои инвентари и в тандеме распределяя собранное за месяцы трудоёмких поисков. Добыча богата и разнообразна, для многого нужны новые сундуки и места хранения.
Уставшая, грязная стая Дрима всё равно не смеет бросить дело на полпути, пока не поставит финальную точку. Даже хотя Джордж втихую пытается пристроиться в углу с надеждой прикорнуть, Понк, знающий, чем это может закончиться, бесцеремонно подхватывает его за плечи, утягивая в кипящую работу. И хоть Дриму нравится наблюдать за слаженной работой коллектива, он не смеет оставаться в стороне. Подскакивает к Каллахану, помогая тому с вываливающимися из рук книгами. С таким количеством пора задуматься о возможности пристроить библиотеку, чем точно заинтересуется Джордж.
Они тратят на всё про всё полчаса. Большое количество рук сокращает время работы в несколько раз. Сапнап выразительно потягивается, Бэд даёт победное пять Понку и Алиссе, а Джордж с громким вздохом падает мешком на первое, что оказывается рядом — верстак.
— Ну, парни, какие у вас дальше планы? — интересуется Алисса.
— Помыться, почиститься, отдохнуть и, самое главное, поесть, — последовательно перечисляет Дрим, покосившись на членов своей стаи, которые сразу оживают.
— Тогда давайте я приготовлю и накрою! Соберемся, поедим все вместе за одним столом, — тут же изъявляет свое желание Бэд, выступая вперёд.
— Бэд, не перетруждайся и притормози, — перебивает его Понк, выставляя перед ним руку, отрицательно качая головой. — Ты сейчас ничем не хуже всех остальных. Такой же вонючий, грязный и с мешками под глазами. Займись собой, передохни, а готовку предоставь всем нам.
Алисса утвердительно кивает, а Каллахан поднимает руки, показывая жесты.
" — Не беспокойся, мы умеем готовить. Прожили же как-то без твоего присмотра все эти месяцы. "
Бэд несколько секунд оглядывается и неуверенно топчется на месте, но, увидев чужую решительность, кивает головой. И сразу как будто сдувается, давая ранее скрытой усталости навалиться на его плечи.
— Есть ещё кое-что, — добавляет Дрим, заставляя товарищей, уже готовых выскочить за порог, остановиться. — Я должен рассказать вам о чём-то очень важном. Но для этого нужно, чтобы все были здесь.
Понк с Алиссой удивленно переглядываются, а Каллахан заинтересованно поднимает уши. Стая Дрима уже догадывается, о чём идёт речь — очень похоже начинался ещё один разговор три месяца назад.
Раскрыть уже и не такой и секрет тем, кому он доверяет, будет правильным. Дрим больше не сомневается. Чем раньше он это сделает, тем меньше проблем будет дальше.
— Где сейчас Сэм? Он же ещё здесь? — уточняет Дрим, невольно оглядываясь в поисках следов или вещей упомянутого гибрида крипера.
— И да, и нет, — отвечает Алисса. — Он всё ещё с нами, но последние пару недель зачастил пропадать. Занялся новым проектом — нашёл себе яму во многих блоках отсюда к северу и теперь копается там целый день напролёт.
" — Он строит себе личную базу, — быстро поясняет Каллахан. — Большой проект. Давно планировал и искал для этого подходящее место, собирал все необходимые материалы и рисовал чертежи.»
— И как скоро он вернётся?
— Только к вечеру или завтра утром, — недовольно фыркает Понк, сложив руки в замок. — Или вообще через несколько дней. У этого зануды только красная пыль и порох в голове. Как помешанный на своих проектах, уходит в них с головой и теряет чувства времени и приличия. До него порой докричаться тяжелее, чем до луны.
Дрим невольно ухмыляется, ведь полученное описание очень хорошо подходит старому доброму Сэму. Нисколько не изменился. Готов потеряться в своих проектах и потратить на них не только миллионы ресурсов, но и еще больше времени и сил. Недели, месяцы, даже годы, и все эти сумасшедшие затраты ради достижения итоговой цели. Выверенной миллиметр в миллиметр и вылизанной до блеска. Дрим знаком с механизмами на красной пыли, но все его познания крайне поверхностны, едва ли заходящими дальше обычных ловушек в полу из дырки и люка. Сэм же профи этого дела. Настоящая боевая машина.
Предложи ему самую безумную идею, и он заставит её работать. Скажи ему сделать невозможное — он превратит это в реальность.
Иметь рядом такого друга, как Сэм, это всё равно что обладать целой командой строителей, механиков и проектировщиков, но всё это сосредоточенно в голове одного массивного, но доброжелательного гибрида. Однако когда Дрим отправлял ему письмо с приглашением, он думал о возможной выгоде в последнюю очередь.
— Тогда, если не придёт сам, я отправлюсь и приведу его, — пожимает плечами Дрим. В отличие от свей стаи он едва ли устал и готов в том же темпе пройти ещё тысячу блоков туда-обратно.
" — Необязательно, — останавливает Дрима Каллахан, выступая вперёд. — Мы можем сообщить Сэму о вашем прибытии и позвать его сюда, не покидая Общественный дом.»
— У нас появились почтовые животные? — удивленно спрашивает Дрим, предполагая самый очевидный вариант и не припоминая, чтобы видел снаружи хоть какие-то загоны, кроме старого, обнесенного невысоким забором участка с овцами. Даже на всякий случай бросает взгляд в сторону окна.
Расстояния между игроками и жилыми постройками на сервере порой были крайне внушительными. Не в каждое место вела дорога и не в каждый уголок решались заглядывать отправленные посыльные. Поэтому вполне распространенное явление — специально натренированные животные: иногда собаки, кто-то пытался использовать пчёл, но самыми успешными в этом деле оставались вороны. Быстрые, сильные и порой поражающие своей смышлёностью птицы справлялись с доставкой писем с таким же успехом, как и доставкой плохих примет. Дай им конверт, пищу и нужные координаты с именем, и птицы пролетят на своих крыльях бессчётное расстояние, без устали и страха. Самые старые вороны умели доносить сообщение не на бумаге, а своим голосом. Такие способности одновременно и боялись и уважали.
Во многих верованиях вороны считались последователями Богини Смерти, и Дрим знает, что это чуть большее, чем просто легенды.
Преданные посланники служили своей госпоже, как и блобы своему хозяину.
Каллахан отрицательно качает головой и бросается к противоположной стене, цокая копытцами по полу. Забирается в один из сундуков, скрываясь внутри по самый торчащий и взволнованно дёргающийся хвост, энергично выкидывая всё ненужное прочь. Спустя секунды возвращается и гордо протягивает Дриму… Предмет. Честно, он не знает, как точно его охарактеризовать. Видит подобное впервые. Неуверенно принимает и начинает вертеть в руках, пока его команда собирается плотным кругом. Толкаются и ворчат друг на друга, пытаясь выбить себе место в первом ряду. Точнее, этим занимаются Сапнап и Джордж, Бэд просто встаёт за спиной Дрима и склоняется над ним, получая для себя прекрасную обзорную площадку.
Вообще предмет похож по форме на кирпич, вот только лёгкий, сделанный из железа, покрытый небольшими кнопками, содержащими на себе как обычные стрелки, кружки и квадратики, так и полноценный алфавит. Над ними большую часть одной из граней занимает затемнённое стеклянное окошечко. Не сдержавшись, Дрим подносит предмет к лицу и сперва обнюхивает, а после без задней мысли облизывает. Собирает привкус пепла, красной пыли и искрящихся чар, текущих под стальным корпусом. Значит, какой-то механизм. Маленький и очень сложный.
— Фу, Дрим, что за антисанитария! Он же несколько дней валялся среди пыли и блоков земли, — морщит нос Понк, на что Дрим прячет язык и виновато улыбается. Он и подзабыл, что только стая спокойно относится к его маленьким выходкам. Порой прямой близкий контакт является для блобов явственным способ знакомства с чем-то неизвестным, так же как для человека потрогать руками. Для незнающих это всё ещё может показаться странным.
— Так всё же, что это? — решает прийти на помощь Бэд и переводит тему.
— Одно из новых изобретений Сэма, — поясняет Алисса, подходя ближе. — Свежий прототип, но уже вполне функционирующий. Сэм назвал его коммуникатором.
— Коммуникатор, — повторяет слово Дрим, аккуратно проводя пальцем по кнопкам и соединяя в голове точки. — Получается, он нужен для общения?
— Для общения нужны два таких, и, так удачно, Сэм позаботился об этом. Идентичный коммуникатор сейчас находится в множестве блоков отсюда в руках нашего гибрида-работяги.
Алисса протягивает руку и нажимает на ранее незаметный рычажок сбоку. Все столпившиеся, словно дети, увидевшие впервые новогоднюю ёлку, с открытыми ртами и горящими глазами удивленно вздыхают, когда тёмное окошко мигает и загорается приглушенным, зеленым цветом. Экран кажется пустым, пока в самом нижнем левом углу Дрим не замечает мигающую прямую чёрточку.
— Я не знаю все детали, но, как нам пытался объяснить Сэм, два коммуникатора, находясь в определённом радиусе, как бы связаны друг с другом чем-то вроде нити. И с помощью этой связи они способны передавать информацию, как письма.
Пока Алисса объясняет, Дрим понимающе кивает головой, представляя в голове золотые нити паутины, с помощью которых ИксДи связывал себя с гнездом и своими подчиненными. Концепция знакома и вполне понятна. Божественные способности, воссозданные руками игрока и помещенные внутрь маленькой железной коробочки, легко укладывающейся в руку или задний карман.
Таким сложно не восторгаться.
Тем временем Алисса тянется и нажимает пальцами определенную последовательность кнопок, и на экране загорается небольшое окошко, помеченное именем из трёх букв — Сэм. Далее девушка уже с лёгкостью вводит небольшое сообщение. Буквы загораются белым.
«/Сэм, возвращайся в общественный дом. Дрим с командой вернулись.»
— Он называл это чатом — снова объясняет Алисса и торжественно нажимает на последнюю, центральную клавишу. Небольшое сообщение перемещается в самый верх экрана. — Вот, теперь он увидит это на своём коммуникаторе. Удобно, правда?
Дрим энергично кивает.
Даже если на сервере существует магия, а Дрим сам является подданным божества, маленькое изобретение в его ладонях кажется чудом. Созданное руками и упорным трудом, а не благодаря доступу к способностям сотворения.
Пока Дрим всё то не может наглядеться на коммуникатор, Сапнап и Джордж, пихая друг друга, уже тянутся вперёд, желая подержать в руках изобретение, но Бэд опережает их. Ворчит на взрослых детей, что это не игрушка и, перехватывая коммуникатор, передаёт его Алиссе. Та с благодарностью кивает.
— Пока есть только два, но Сэм обещал сделать ещё. Думаю, со всеми новыми ресурсами, которые вы принесли, работа у него пойдёт намного быстрее. Не беспокойтесь, у вас тоже будет свой, чтобы поиграться, — хихикает Алисса, кажется, пытаясь успокоить Джорджа и Сапнапа, которые смотрят на коммуникатор, как собаки на кусок сырого мяса.
Коммуникатор, прежде чем отправиться обратно в сундук, издаёт негромкую трель, и девушка демонстрирует всем экран. Сообщение короткое:
" Выдвигаюсь.»
Следующий час команда Дрима всеми силами приводят себя в порядок. И если Дриму достаточно просто надеть одежду почище, небрежно стряхнув всю пыль и грязь, то у Джорджа большие планы. После почти месяца плавания в диких источниках, он явно соскучился по хоть каким-то благам цивилизации. С головой ныряет в воду, занимая собой их самодельную ванную, для которой была сделана отдельная пристройка, и устраивает себе горячее ароматическое джакузи. Для запаха использует один из сборов Бэда. В качестве источника пузырьков просто сажает рядом с собой Сапнапа и заставляет того нагреваться. Плотные горячие пары заполняют маленькую комнату, превращая её в сауну.
Сам Сапнап такой участью мало доволен, пристроившись рядом с ванной и жалобно пиля заглядывающего Дрима тоскливым взглядом. Ведь ему едва ли нравится отыгрывать роль личного дворецкого, отсиживаясь на полу, пока Джордж довольно нежится в горячей ванне, для больше эффекта наложив себе на глаза половинки огурцов. Сапнап, наблюдающий за этим, фыркает, обзывает Джорджа особой зажиточных кровей и в пол голоса бурчит о том, как же не терпится броситься в ближайшую расщелину с лавой. Или, зачем мельтешить, сразу сигануть при первой возможности в сторону портала, находящегося как раз напротив общественного дома.
Доставать Сапнапа из Нижнего мира всегда проблематично, поэтому Дрим решает перестраховаться. Берёт дело в свои руки с помощью парочки вёдер и просто заполняет собранной лавой специально созданный для этого котёл.
Сапнап оказывается внутри быстрее, чем кот запрыгивает в пустую коробку. Сидит, пускает пузыри и удовлетворённо жмурится. И конечно же забывает снять верхнюю одежду, из-за чего теперь в маленькой комнате с потоками горячего воздуха летают обгоревшие обрывки ткани. Джордж, приоткрыв один глаз, отгоняет мусор от своего носа. Так вовремя заглянувший Бэд негромко вздыхает и отправляется за лишним идентичным набором одежды, уже заранее давно подготовленным.
По итогу все чистые, прилизанные и довольные оказываются на крыше общественного дома через полтора часа, откуда открывается прекрасный вид. К этому времени ребята, как и обещали, накрыли стол и заполнив его различным съестным, подтверждая свою самостоятельность и умение обращаться с готовкой. За что получают восторженное урчание и похвалу от главного профессионала. Бэд даже по-родительски треплет каждого по волосам. Кроме Алиссы. С ней он просто стукается кулачками.
Когда все уже готовы рассесться на свои места, на периферии появляется шум. Сперва Дрим различает топот тяжелых лап. Потом ветер приносит знакомый, слабый запах пороха, железа и красной пыли.
Сэм поднимается к ним раньше, чем хоть кто-то успевает встать. Он тяжело дышит, выпуская струи черного дыма от перенапряжения из своего респиратора и облокачиваясь на передние лапы. Он явно бежал. Нет, несся галопом, пренебрегая внутренним перегревом. Его зелёная гладкая шерсть лоснится от пота, а грудная клетка тяжело поднимается, пока он пытается отдышаться, сопровождая каждый вздох тихим шипением. Но не тем, которое издают криперы, готовые разорвать взрывом свою жертву на клочья, подкравшись со спины. Это смех. Лающий, с характерной хрипцой и ощутимой улыбкой, даже если она спрятана за маской.
В глазах Сэма прыгают радостные искры.
Наконец-то он восстанавливает дыхание и делает шаг вперёд, поднимаясь из лестничного пролёта. Теперь Дриму приходится поднимать голову, чтобы оказаться с Сэмом с глазу на глаз. Гибрид крипера — воплощение силы и дикой стойкости. Он уверенно стоит на всех четырёх лапах, возвышаясь своей человеческой частью над остальными людьми, вызывая ассоциацию с медведем. С той лёгкостью, с которой он поднимает килограммы обсидиана и перевозит на себе груз, пренебрегая лошадьми и другими ездовыми животными, он может повалить и сокрушить любого. Такую силу почитают и боятся.
Объятия Сэма аккуратные, бережные. Осознавая различия, он притягивает Дрима и остальных к себе в медвежий захват. Широкий, мягкий и тёплый. Под зеленой шерстью и кожей Сэма струится потрескивающая кровь, способная взбурлить при малейшей искре, запустив взрывоопасную цепную реакцию. Дрим же прижимается ухом, наслаждаясь её тихим хрустом, как наслаждаются шуршанием океана в ракушке или стуком чужого сердца за рёбрами.
Тут, кажется, даже не нужны слова. Вся команда просто находится в таком положении несколько минут, без капли неловкости или вопросов. Они знают Сэма долго. Достаточно долго, чтобы помнить, как он катал их на своей спине, когда они ещё были подростками. Конечно, всех, кроме Бэда. Демон просто весело наблюдал за происходящим, переговариваясь вполголоса с гибридом, как родители шепчутся о своих детях.
Сразу после этого они наконец-то оказываются за столом, а воздух наполняется общим смехом и стуком посуды. То, что еда становится только вкуснее, когда разделяешь её с близкими, всегда правда.
Пока все едят, Дрим ненадолго замирает. Обводит взглядом собравшихся. Заглядывается на раскинувшиеся за ними просторы, которые словно написаны солнечными масляными красками. Эта картина. Это мгновение. Это итог многих событий, случайностей и ещё большего количества решений. Возникает ощущение, что Дрим стоит на пороге чего-то важного.
Очень долгое время Дрим не мог найти ответ на, казалось бы, простой вопрос. Почему, случайно обнаружив новые, но столь приветственные и спокойные земли, далёкие от суеты и войн, что заполонили просторы севера, как чума, он захотел остаться. Нет, не просто остаться, а сделать что-то и вовсе для себя необычное. Можно сказать, нонсенс! Обустроить уголок, куда он сможет вернуться и где получится скрыться. Всё то, чего Дрим избегал долгие годы — задержаться на одном месте.
Но не только он один. Не только его верная стая. Ведь почему-то Дрим потратил долгие ночи, склонившись дугой над столом, кусая кончик деревянного пера и прокручивая в голове все знакомые имена и звенящие теплом чужие образы. Тех, с кем он повстречался, к кому привязался и к кому проникся доверием за долгие годы путешествий. Люди, гибриды и кто-то более сложный. Те, кого он запомнил, те, кому не подходила жизнь постоянных скитальцев, так как они предпочитали мирное, спокойное существование без опасности и рисков.
Тогда, борясь за аккуратность каждой буквы, Дрим вывел их имена рядом с ненавязчивым предложением заглянуть на предоставленные координаты. Остаться. Спрятал кусочек бумаги в конверт и поставил печать. Одни он передал заглянувшим в окно воронам, которые как будто заранее знали, что для них есть работёнка. Другие доставил сам в начале путешествия.
Приглашение.
В чём причина столь странного решения, перечащего его тогдашним стремлениям и взглядам? Всегда нестись вперёд, никогда не останавливаясь где-то слишком долго. Держать рядом только собственную стаю, что способна за ним поспевать. Без необходимости подстраиваться под кого-то ещё и сажать себя на цепь в одном единственном месте.
Ведь тогда в этом был весь смысл — смотреть только вперёд и не останавливаться, чтобы не обернуться и не увидеть оставленное позади.
Но теперь Дрим, новый Дрим, который наконец-то повстречал своё прошлое и вернулся к началу, кажется, понимает. Видит скрытые нити, что тянулись ещё тогда.
Это было не спонтанным желанием, взявшиеся из пустоты. Это попытка создать собственное гнездо. Желание, сплетённое из скрытой тоски, ещё тогда уверенного отрицания и игнорирования настоящего себя. Дрим так долго не давал себе вернуться в гнездо из прошлого, поэтому, невольно, попытался воссоздать его аналогию. Подобие из своего настоящего. Человеческого.
Замена? Копия? Всего лишь его обычное, природное стремление к безопасности и покою, столь страстно им же ранее подавляемое.
Но теперь, даже после всего произошедшего, идея не теряет свою актуальность и смысл. Дрим хочет остаться и продолжить развивать это место. Эту мечту. Не только для себя, но и для остальных.
— Ребята, — зазывает всех Дрим, отставляя в сторону кружку и складывая руки перед собой. Его стая сразу замолкает, отвлекаясь от всех своих дел. Сапнап перестаёт пытаться поджечь кукурузу, которую пытается съесть Джордж, а Бэд наклонятся вперёд, чтобы оказаться ближе к столу.
Дрим даже не сидит во главе стола, но одного его слова достаточно, чтобы привлечь всеобщее внимание. Он знает, что стая его поддержит, но уверен, что справится сам.
— Есть кое-что, о чём я должен был рассказать вам уже очень давно…
***
Истекают месяцы, и, честно, не так много происходит на землях Дрима. Не считая маленьких, едва ли серьёзных и больше постановочных стычек из-за предметов и материалов, которые больше походили на попытки детей отобрать друг у друга игрушку, всё оставалось мирно. Идиллия в лучшем её проявлении, больше похожая на сладкий сон.
Хотя Дрим не хочет в этом признаваться ни себе, ни своим друзьям, он начинает скучать. Томится в прямолинейном однообразии, от которого собственные мысли, не получающие привычные порции адреналина и задора, слипаются, образуя тромбы внутри головы. Этого можно было ожидать. Особенно после столь долгих лет непрекращающегося движения. Можно сказать, половину своей жизни Дрим провёл на ногах, едва ли задумываясь как живут обычные игроки сервера. Как они изо дня в день лениво встают с кровати, не пытаются сбежать за тысячу блоков к горизонту, а наслаждаются умеренной повседневностью.
Пока что Дрим воспринимает всё происходящее как ещё один опыт. Ещё одна возможность проникнуться людьми и их образом жизни. Дрим не смеет жаловаться или даже озвучивать свои переживания, ведь это именно то, для чего он работал, к чему стремился и на что согласился — покой и безопасность.
И всё это есть теперь у них на ладонях. Его друзья наслаждаются и веселятся, изучая прилегающие территории и улучшая постройки, не вздрагивая от каждого шороха или случайно сломавшейся ветки. Остальное едва ли важно.
Да и Дрим уверен: если он полезет от скуки и уныния на стены, он снова может собрать свою стаю и отправиться в очередное путешествие. Конечно, в этот раз на не столь долгое время.
Правда, даже эту идею нельзя осуществить в мгновение ока. К сожалению, на ближайшие несколько недель ряды стаи Дрима поредели.
Бэд ушел.
Нет, он не бросил их и не исчез без следа посреди ночи, перепугав каждого до белой горячки. Демон никогда бы себе не позволил играть так с эмоциями своих друзей. Всё чуточку проще и одновременно сложнее.
Несколько дней назад к ним залетала ворона. Целенаправленно спикировала с неба и села на плечо Бэда, гордо вытянув шею и демонстрируя небольшой цилиндр, прикрепленный лентой. Капсула для отправки писем. И, как не сложно догадаться, одно такое находилось внутри, адресованное единственному демону в округе.
Щедро накормив птицу, Бэд забрал сообщение и, не задумываясь, открыл его при всех. Чем дальше тот продвигался взглядом по тексту, тем беспокойнее становилось его выражение лица. Уши упали, хвост раздраженно метается у самой земли. Не нужно слышать чтение вслух, чтобы догадаться о примерном смысле написанного. А когда под конец демон закрывает глаза и, надавив себе на переносицу, ворчит одно единственное имя, всё как-то само собой становится на свои места.
Скеппи.
Понк сразу же пользуется возможностью и, хитро щурясь на Сапнапа, шутит про письмо от второго, давно потерянного отца. За что, конечно же, получает в ответ прыск смеха от Джорджа и огненный взгляд и поток раздраженного дыма от самого Сапнапа.
Удивительно, как многое может рассказать только упоминание одного имени. Например, о чём бы не сообщалось в письме, теперь Бэд не оставит это в покое. Не посмеет отложить в сторону и забыть. Скорее, сам возьмёт дело в свои руки.
Так и происходит. Уже к вечеру демон впопыхах собирает вещи, а никто и не смеет его остановить. Знают, что бесполезно. Да и сам Бэд просит не сопровождать его. Утверждает, что это только его проблемы и он не хочет ввязывать в это и свою стаю. Обещает вернуться как можно скорее, не задерживаюсь дольше необходимого. Только «разберётся с той передрягой, в которую в очередной раз влез этот глупый, алмазный маффин».
С тем, как часто попадал Скеппи в эти самые передряги, по личному опыту Дрима и частым рассказам Сапнапа, странно, что он только сейчас, спустя месяцы отсутствия контакта, решился кинуть зов о помощи. Видимо, в этот раз всё действительно серьезнее.
Все провожают Бэда на рассвете, наблюдая, как его высокий силуэт исчезает на горизонте, сливаясь с желтой дорогой. Демон никогда не врал и всегда сдерживал своё слово. Прощание проходит без печали и грусти, даже если в ядре Дрима неприятно тянет, пока он наблюдает, как один из членов его стаи становится всё дальше.
Он не говорит о том, что смотрит в направление исчезновения Бэда всю следующую ночь. Как и то, сколь холодно колит резко опустевшее спальное место, обычно занимаемое длинноруким демоном.
Дрим пытается не зацикливаться на этом. Так же как и его друзья, что вновь погружаются в глупые шалости, состоящие из попыток насолить друг другу при любой возможности. В чём особенно преуспевают Понк и Джордж, ведущие себя то ли как малые дети, то ли как кошка с собакой. Дрим не вмешивается в их тёрки, так как видит, что они оба наслаждаются происходящим. Поэтому переключается на другое. Вспоминает, что Сэм не так давно просил помочь ему с добычей материалов, а это уже звучит как хороший план на день.
Закинув в инвентарь необходимые инструменты и подтянув ремни на броне, чтобы та лучше прилегала к телу, Дрим довольно кивает сам себе и, подхватив поудобнее топор, спускается на первый этаж Общественного дома. И так и останавливается на лестнице.
Мальчишка. На вид лет так шестнадцать. Светлые волосы и белая футболка с красными рукавами. Стоит около стены с сундуками и с особой увлеченностью ворошится в одном из них, заполняя собственные руки его содержимым и периодически отправляя всё добытое в инвентарь. Ничем не примечательный и не выделяющийся. Таких на сервере тысячи.
Но инстинкты мгновенно воспринимают его как чужака. Неизвестного и опасного, заставляют Дрима невольно напрячься. С особо пристальным вниманием следить за каждым его движением. И даже если запах отдает чем-то знакомым, шансом, что они могли пересекаться где-то давно и далеко, ничем другим, кроме как опасностью, он не ощущается. Тогда Дриму приходится закрыть глаза. Убедить своё внутреннее Я воспринимать мальчишку не как чужака, а как новичка. Только прибывшего нового участника.
Собственная реакция даже на мгновение сбивает с толку. Столь резкое, предвзятое отношение для Дрима редкость, даже к незнакомцу.
Ведь это была ещё одна идея — встречать заблудших путников и предлагать им место и возможность остаться. Да и не только заблудших. Он ведь действительно оставил несколько сообщений с приглашением в свободном доступе.
Пока Дрим борется и перестраивает собственное мышление, мальчишка наконец-то отстраняется от сундука. И замечает застывшего на лестнице.
— Хэй! А я думал, что координаты ошибочны или все уже давно разбежались из этого захолустья, — ребёнок широко улыбается во все тридцать два зуба и гордо упирает себе в выпяченную грудь большим пальцем. — Меня зовут Томми, но всем незнакомцам и находящимся на самом первом уровне дружбы разрешается называть меня только как Большой парень.
Дрим сдержанно улыбается, и прежде чем сделать шаг вперёд, как можно ниже натягивает маску полностью скрывая лицо.
— Приятно познакомится, Томми, и добро пожаловать. Меня зовут Дрим, и я владелец этих земель.
***
Джордж не может сказать, когда всё изменилось и пошло не так. Это не резкое падение, а постепенно набирающая обороты лавина. Слишком много составляющих факторов. Слишком много связанных событий, тянувшихся и сбивающих друг друга как цепочка домино. Да, он может просто перевести стрелки и сказать, что всё началось с Томми. Сбросить вину на одного назойливого нового участника.
Вот только это не так.
Свешивать все грехи, всё произошедшее на плечи одного единственного подростка наивно, нелепо и так просто. Именно поэтому Джорджу так хочется это сделать. Ведь это освободит его и всех остальных от ответственности и необходимости решать и разбираться в последствиях. Ведь это не нужно, когда есть козёл отпущения. Жертвенный агнец.
Только Джордж знает, как лучше. Это поёт ему в голове тихий голосок с едва различимым тоном Бэда. Неудивительно, что именно демон становится воплощением совести. Даже когда его нет рядом, напетые уроки продолжают держать всю их команду на дорожке хоть какой-то шаткой нравственности.
За последние недели она истончилась до небольшого, тонкого каната, прогибающегося под весом совершенных ими поступков. И этот канат подвешен над бездонной пропастью. Нет смысла смотреть вниз и искать её дно, удивительно, как им ещё удаётся держаться. Вот только они на краю.
Но это именно то, что происходит на войне. Там нет морали, нет справедливости. За сколь яркой чешуёй змея бы ни пряталась в своих кольцах, её натура — это всё ещё жгучий яд и острые зубы. Сколь праведными целями они бы ни прикрывались, хватаясь за оружие, лезвия всё равно предназначены калечить и лишать жизней.
Джордж не наивен. Джордж прожил со своей командой много лет и повидал достаточно. Уже тогда они встречали и видели много, и не всегда их решения и поступки можно было воспеть в геройских песнях и сказаниях. Уже тогда они были на границе между белым и чёрным. Серый цвет всегда им подходил. Но ведь они всё равно отказывались убивать и искали лучший выход даже из самых сложных ситуаций, чем пролитая кровь. Сперва слова, потом когти и зубы. Это старый принцип. Надёжный. И он снова предложен именно Бэдом.
Неужели всё так быстро развалилось, стоило Бэду покинуть их? Родитель отвернулся, а дети с предвкушением схватились за спички.
Сначала Джордж с интересом наблюдал издалека за перепалкой между Дримом и Томми, не вмешиваясь. И со стороны находил происходящее даже забавным. Это была игра. Несерьёзная, глупая, ради детских дисков и их придуманной ценности. Обычное безобидное развлечение и возможность для Дрима встряхнуться. Избавиться от накатившей тоски и вспомнить старое: преследования, дуэли и отыгрывание заданных ролей. Чуть больше активности, чуть больше веселия и дурашливости. Снова вдохнуть полной грудью, без необходимости отправляться в очередное путешествие за множество блоков в даль.
И они наслаждались этим. Томми был занозой в заднице, но он заставлял мир вокруг себя вращаться под силой его же собственного притяжения. Хаос — вот чем был Томми.
Но у хаоса нет контроля. Он не подчиняется хоть каким-то правилам и установкам.
Дрим старался построить спокойное, миролюбивое место. Столь большой мечте был необходим порядок, и для его поддержания он установил правила.
Эти две переменные не могли сосуществовать. Им было суждено столкнуться.
В какой-то момент прежнее веселье потеряло свою яркость.
Томми не подчинялся. Томми нарушал. Томми привёл вслед за собой других игроков. Тех, кому так же не было дела до уже установленных правил и ограничений. Томми привёл с собой Уиллбура — мужчину со слишком большими амбициями и взглядами, чьи мечты и стремления не ограничивались уже существующими границами, а целенаправленно их переходили. Нарушали. Это не было случайностью. Это был вызов.
То, что начиналась как игра, загорелось пламенем революции и войны. И они наконец-то находятся на пороге её окончания. Это финишная черта.
Дома сожжены, динамит взорван, предатели раскрыли свои карты, а мосты разрушены и нет уверенности, что их получится восстановить. Сплести заново утерянные связи с людьми, которые стоят рядом с Джорджем, полные грязи, запаха пороха, свежей крови и ощетинившейся иголками злости. Поэтому Джордж пытается не смотреть на них. Игнорирует их присутствие, голоса и потемневшие взгляды.
Если подумать, он начал слишком часто игнорировать происходящее. Отстраняться, уходя в себя. Следовать, подчиняться и выполнять, не думая и не спрашивая. Причина проста — Джорджу не нравится, что происходит, но он не может просто взять и покинуть сторону Дрима. Он не может бросить свою стаю. Поэтому он остаётся, но в то же время уходит на второй план, берёт на себя роль пешки, полностью доверяясь Дриму, его решениям и суждениям. Ведомый и ведущий.
Дрим знает лучше. Он должен знать лучше. Не смотря на порой слишком яркую импульсивность, он всегда вёл их в самом верном направлении и носил звание лидера команды все эти годы не просто так.
Возможно, это была одна из первых ошибок. Возможно, попытайся они предугадать это раньше — искра не стала бы бесконтрольным пожаром.
Джордж морщится, пытаясь сохранять привычное холодное выражение. Подавляет рванный вздох и невольно сжимает стрелы в своей правой руке. Те же, которые он только несколько минут назад отсчитал из своего инвентаря и выдал Дриму. Те же, что теперь с готовностью натягиваются в чужой тетиве.
Они полетят на поражение. Одна из них точно попадёт в цель — вторая жизнь Томми.
Первую уже забрали. Сегодня, всего несколько часов назад, совсем недавно, и это так искривлённо неправильно. Люди не должны терять свою первую жизнь в шестнадцать лет. Эта жизнь не должна была быть забрана лезвием Дрима.
Воспоминание, как зачарованный меч его друга пронизывает насквозь мальчишечью грудь, словно это пиньята, ещё свежи. Ещё играет перед глазами яркими тенями искаженных лиц и пролитой крови, оставленной грязными разводами в той маленькой, тёмной комнате под землёй. Джордж делает вид, что ему всё равно. Он гонит беспокойство и сомнения прочь. Так правильно, так надо. Принесенные жертвы не должны быть напрасны.
Но голос с интонацией Бэда продолжает шептать, что он не прав. Может быть, они все не правы.
Что ни одна цель не может стоить чужой жизни.
Они встают друг на против друга — Дрим и Томми. Владелец этих земель и слишком смелый, самоуверенный мальчишка, который, несмотря на кровь, пропитавшую его революционный костюм, продолжает так бесстрашно смотреть в пустую, улыбчивую маску, заменяющую лицо напротив. Эта же маска провела его в первую смерть. И Томми готов вновь поставить перед ней на кон уже и вторую жизнь. Ради себя, своих друзей, куска земли, обнесенного забором, и глупой мечты с чужими убеждениями.
Идиот. Безумец.
А маска продолжает улыбаться.
Джордж и не помнит, когда Дрим в последний раз снимал её. Открывал свои эмоции для окружающих. И это теперь касается не только посторонних, но и его собственной команды. С того момента, как в небо поднялись черные стены Л’Манбурга, как были произнесены первые возгласы зарождающейся революции, Дрим схватился за свою маску и затянул как можно крепче, не желая показывать слабость, давать противникам даже малейшее преимущество.
Он закрылся даже от собственной стаи. С каждым днём керамическая улыбка словно прирастала. Уже и не понятно, остались ли за ней близкие зеленые глаза и солнечная россыпь веснушек.
Да, Дрим и раньше прятал своё лицо, но это никогда не затягивалось на столь продолжительное время. Хотя бы в моменты, которые он разделял со своей стаей, полностью доверяясь им, он снимал маску, открываясь. После посещения гнезда, заполучив маску после её разрушения обратно, и вовсе держал её на боку, не стремясь возвращать.
Теперь же керамическая поверхность словно вросла в его человеческое лицо. Может, теперь это тоже просто часть его оболочки.
И это пугает. Прошедшие несколько дней рядом с Джорджем словно находилось совершенно другое… Существо. Молчаливое. Затаившееся. Всегда настороже и на ногах. Будь это патруль, планирование следующих действий, долгое изучение одной и той же карты, или исчезновение под покровом ночи из общественного дома, для заключения скрытых сделок. Зациклившийся на столь желанной цели опередить, обыграть и вернуть себе контроль.
Сдвинутые вплотную в один ряд четыре кровати теперь кажутся несоизмеримо большими. Джордж и Сапнап — единственные, кто всё ещё неловко ютится на них.
Сделав шаг вперёд, Уиллбур откашливается в кулак и резко поднимает вверх ладонь. Без предупреждений и объявлений условий, ведь они уже известны каждому здесь присутствующему. Поставленное на кон обговорено и взвешенно. Свобода и диски — несоизмеримое противопоставление, едва ли необходимое.
Обратного пути нет, так же как и нет у Джорджа шанса вмешаться. Джордж не уверен, что он был у него раньше. Заявить, сколь бессмысленной он считает предложенную дуэль. Они уже выиграли. Их победа уже запечатлена в чужой, разорванной взрывом динамита земле, разрушенных стенах Л’Манбурга и отобранных жизнях, так зачем соглашаться?! Зачем идти на поводу?
Сколько бы Джордж ни смотрел на Дрима, сколько бы все эти вопросы, просьбы остановить всё это ни вертелись на языке, он знал, что его не послушают. Пешки не могут диктовать своим королям.
Дрим и Томми поворачиваются друг к другу спиной.
Таймер начинает свой отсчёт.
Это десять цифр. Десять шагов. Десять ударов сердца, которые каждый раз проваливаются сквозь грудную клетку куда-то в желудок Джорджа. Он наблюдает, затаив дыхание. Словно это он с готовностью натягивает тетиву лука, обращаясь в слух и натренированные годами рефлексы, подготавливая идеальный выстрел. Шея обливается холодным потом. Во рту пересыхает.
Дрим сильный. Он сильнее и опытнее каждого, кто сейчас находится здесь. Быстрее, проворнее, хитрее. Он не может проиграть. Это невозможно. Вероятно, именно поэтому Дрим согласился — в его голове нет даже самой мысли о неудаче, так зачем отказываться от побед, что преподносят тебе на блюдечке?
Тогда откуда это странное плохое предчувствие?
За много лет Джордж научился различать разные маски. Те, что оказываются под лицом, сливаясь с кожей и те, что надевают поверх. Поэтому он видит насквозь. Видит, как за спокойствием и уверенностью Дрима вертится напряжение. Тонкое, едва заметное, но осязаемое.
Пытаясь отвлечься, Джордж бросает короткий взгляд на Сапнапа, что стоит рядом. Его друг — полная противоположность. Он в предвкушении тянется вперёд, с наслаждением впитывая представление. Азарт горит в его глазах, улыбка светится ярким оскалом. Для него это матч, игра, в исходе которой он даже не сомневается. Самое интересное — увидеть, как противник в очередной раз упадёт со своего шаткого пьедестала. Почувствовать чужое разочарование вместе с приливом собственного превосходства.
Победа сладка, чужая неудача ещё слаще.
Шаг. Второй. Третий. Уиллбур отсчитывает, а Дрим и Томми продолжают отдаляться на противоположные стороны моста. Он — часть всё той же деревянной тропинки, которая должна была сводить людей вместе. Какая грустная ирония.
На мгновение, может только на мгновение, голос Уиллбура замирает. Словно он и сам не уверен, должен ли нажимать кнопку старта. Готов ли к последствиям. Одно слово — решающий ход. Это последняя партия.
«Десять» — на выдохе, сжато произносит Уилл, опуская руку.
Находящиеся на мосту мгновенно разворачиваются лицом друг к другу. Стреляют. Время дёргается с каждым их движением. Первая стрела. Вторая. Всё происходит слишком быстро, не давая шанса наблюдающим даже обработать происходящее. Больше похоже на мелькание образов перед глазами.
Томми неожиданно поскальзывается и падает, вспотевшие пальцы соскальзывают, непреднамеренно отправляя стрелу. Громко ругнувшись, мальчишка пытается перегруппироваться. Впопыхах, неуклюже и в слепую отправляет следом ещё одну, бесцельно и глупо. Она со свистом рассекает воздух. Томми же оказывается на земле, громко стукнувшись головой. Видно, как он замирает. Видно, как его глаза расширяются в ужасе осознания своей ситуации. Это нокаут. Это проигрыш.
Наблюдающие задерживают дыхание то ли в страхе, то ли в предвкушении, ожидая увидеть, как на их глазах крошится вторая жизнь подростка.
Но ничего не происходит. Дрим не пользуется возможностью и не стреляет на поражение в добычу, что открыла своё горло.
Томми, наконец-то осознав, что у него есть шанс, откатывается в сторону. Достаёт новую стрелу, поднимается и прицеливается, тяжело и громко дыша, обливаясь струями пота. Но он не стреляет.
Джордж смотрит в противоположную сторону и не верит своим глазам. Его внутренности холодеют, а он забывает, как дышать. Голова заполняется нарастающим гулом панического колокола. Или с такой скоростью трепещет его собственное сердце.
Дрим стоит в неловкой позе, широко расставив ноги в поиске равновесия и опоры. Склонившись вперёд он смотрит на стрелу, что проходит ровно сквозь его тело. Кажется, он даже не верит, что она там. Как и всякий, наблюдающий за происходящим. Лук выпадает из его рук и он тянется ладонью к древку, но стоит только пальцам коснуться поверхности, он резко отдергивает ладонь в сторону, словно обжигаясь, громко шипя сквозь зубы.
И в следующую секунду его шатает из стороны в сторону. А потом он начинает падать.
Джордж тут же срывается с места. Запрыгивает на мост и за секунду оказывает рядом с Дримом. Ему не важен громкий удивленный вздох, смешанный с поднимающемся к небу победными криками Томми и остальных. Джорджу так плевать на собственный проигрыш, чужую победу и всю эту надуманную войну. Важен только Дрим.
Дрим, что дрожащими руками цепляется за Джорджа, как за спасительный круг. Тянет к себе, заставляя наклонится. Как он продолжает что-то невнятно бормотать, срываясь на тихий булькающий треск, подобно сломанному приёмнику. Джордж не понимает. Джордж притягивает Дрима к себе, укладывая на колени, пытаясь быть аккуратным и внимательным, насколько ему это позволяют собственные дрожащие руки и скребущаяся под кожей нарастающая паника.
Что-то не так. Что-то определенно не так. До этого в Дрима уже попадали стрелы. Его пронизывали мечом насквозь, рубили топором, он даже переживал прямой взрыв динамита, лишаясь конечностей, но оставаясь совершенно нетронутым произошедшим. Такие повреждения не должны быть проблемой.
Так почему Джорджу кажется, что Дрим перед ним разваливается?!
Сапнап рядом. Джордж и не заметил, когда он оказался здесь. Он падает рядом и тянется вперёд, аккуратно отодвигая маску в сторону. Лицо Дрима безэмоциональное, а его глаза теряют прежнюю яркость, становясь призрачно тусклыми и пустыми.
И Джордж знает. И, Господи, Джордж знает, что происходит. Он тут же резко бросается ниже, пытаясь поднять зеленную толстовку, уже липкую от чужой столь же зелёной крови и пачкающую пальцы. Тело Дрима дёргается, словно от удара. Стрела прошла сквозь одежду, держа её на месте, так что ткань приходится грубо, но при этом аккуратно разрезать лезвием меча.
Перед глазами Джорджа, через застилающие слезы, встают образы прошлого. То, как, доверившись ему, Дрим взял его руку и положил к себе на живот. Показал настоящего себя. Маленького, белого и улыбчивого, спрятавшегося от всего мира под слоями ложной оболочки.
То, куда прошла стрела — то же место, куда прикладывал свою ладонь Джордж. Точно середина живота. Теперь там пузырится зелёная слизь и торчит древко, прошедшее острием насквозь.
С широко раскрытыми глазами, Джордж тупо смотрит вперёд. На мгновение в его голове нет ничего, кроме захлестнувшего ужаса и собственного громкого дыхания.
Тело Дрима растекается у них на глазах, теряя форму и становясь лишь пенистой жижей, которая пропитывает ноги Джорджа. Одежда оседает. Сапнап рядом всхлипывает. Получившие свою победу продолжают радостно скандировать хором насмехающихся голосов.
У колен Джорджа лежит пронзённый стрелой блоб.
