Маленькие секреты

Бэд замечает строение сразу, как только оно появляется на горизонте. Массивная каменная стена даже не старается сливаться с окружающей зеленью. Наоборот, она величественно заявляет о себе, становясь демонстрацией человеческой силы. Чёрная, тянущаяся к небу выше всякого дерева, покрытая предупреждающим окрасом из ядовито-жёлтых полос. Идеальное доказательство того, с какой легкостью человек подчиняет и преобразовывает природу, заставляя её смиренно прижиматься земле, опозоренную своей никчемностью. Путешествие Бэда, которое должно было занять всего какой-то месяц, затянулось. А поскольку этот СМП, как и его обитатели, жил в собственном темпе, не оглядываясь на конкретного демона — возникновение новых построек и проектов было ожидаемо. И даже если Бэд не смог присутствовать рядом, чтобы наблюдать, как это место развивается и растёт на глазах, помимо тоски он ощущает и гордость. Ведь перед ним очередное доказательство — план Дрима работает. То, что начиналось как маленькая идея, процветает и не думает останавливаться. Приближаясь, Бэд вглядывается, подмечая всё больше деталей, и уже в нетерпении ускоряется, желая ознакомиться с новой постройкой лично. Но неожиданно поток ветра, ранее беспечно трепавший верхушки деревьев, меняет своё направление и ударяет в лицо волной запахов. И тогда демон останавливается как вкопанный. Замирает. С недоверием щурится и даже слегка приоткрывает рот, инстинктивно пытаясь поймать больше воздуха. А когда понимает, что не ошибся, вскидывает голову и вострит уши, сосредоточивается на собственном чутье, изучая им окружение словно радаром. Тогда он видит полную картину. Чувствует, как там, за плотными, непроглядными тёмными стенами, ритмично бьются сердца. Полные энергии, они в разном, но общем ритме гоняют тёплую кровь, струящуюся под тонкой кожей. Одни — чуть быстрее, другие — с большим отрывом. Молодые и взрослые. Люди и гибриды. Демон наизусть знает пылкий стук сердца Сапнапа. Неторопливый и размеренный ритм сердца Джорджа, и, конечно, слишком прыткую, точно не человеческую, заведённую трель Дрима. Вслушивался в них каждый раз на протяжении последних лет, засыпая под эту общую песнь, которая была для него вместо колыбели или счёта овец. Поэтому Бэд точно может сказать — там незнакомцы. Чужаки. И казалось бы, появление новичков или, вполне возможно, уже полноценных жителей СМП, не должно так удивлять. С чего бы? Бэд давно знал о планах Дрима приглашать людей со всего сервера в их маленьких уголок спокойствия и уюта. Бэд оказался первым, с кем Дрим, пусть и смущенный, но полный решимости, поделился этой идеей, желая узнать чужое мнение. И конечно, Бэд обрадовался. И конечно, он поддержал стремление друга. Не только из-за собственного открытого нрава. Дрим не часто стремился выбраться из созданного им маленького кокона общения и редко искал новые связи, довольствуясь собственной стаей. Бэда всполошила не возможность нового знакомства. То был запах, окружающий территорию. Едкий, неприятно оседающий на языке и прилипающий к задней стенке горла вместе с пылью, заставляющий невольно кашлять. Запах пороха, жжёной земли и дыма. Он кажется слабым, выветренным, больше похожим на призрак чего-то большего. Как слой пыли, опустившийся и поглотивший окружение после массивного взрыва. Его эпицентр — сама постройка, столь же черная, как гарь. Последняя при более детальном изучении оказывается не просто одиночно стоящей стеной в поле. Это — полноценная крепость. Построенная по всем военным канонам для долгой, изнурительной обороны и контроля окружающих территорий. Каждый её блок отмерен и поставлен знающим умом с определенной целью. Война. Битва. Сражение. Всё вместе, как пазл, собирается в голове Бэда в предупреждающий красный огонёк. Крепость, да и ещё такого масштаба, это не то, что строят в местах, предназначенных для умиротворенного проживания. А для макета или простых детских игр, кто-то должен был потратить на неё слишком много свободного времени. Единственное, что держит Бэда в спокойствии и даже некоем добродушном любопытстве — отсутствие среди всей этой какофонии ароматов одного особенного, сладковатого запаха. Того самого, от которого невольно, в проблеске инстинктов, у Бэда обычно сводило челюсти и учащалось сердцебиение. Запаха свежей крови. Бэд слишком сильно уходит в глубь собственных мыслей, пытаясь разгадать столь причудливую загадку, встретившуюся прямо на пороге его дома. Ища подсказки, складывая улики, он продолжает неподвижно стоять на месте, упустив течение времени. В настоящее его возвращает несильный удар по плечу и знакомое, раздражённое ворчание за спиной. — Бэд, какого фига ты стоишь как истукан и пялишься на стену? Разве не ты всё причитал и гнал меня, утверждая, что нужно торопиться? — Доброе утро, Скеппи. Откинув верхушку походного рюкзака, висевшего за спиной Бэда, и теперь высунувшись из него, Скеппи слабо постукивает кулаком по плечу демона, одновременно пытаясь разглядеть представшее перед ними препятствие. Его волосы, полные алмазных крупинок, топорщатся в разные стороны, неухоженные после сна среди всякой домашней утвари. Голубые острые глаза недовольно, сонно щурятся. Бэд приветливо улыбается другу. Отсыпаться в рюкзаке для Скеппи уже обычное дело. Ещё в начале их дружбы, много лет назад, когда демон впервые предложил подобный способ передвижения, гибрид алмазного голема фыркнул и горделиво отвернулся, посчитав это слишком унизительным. Скеппи ещё долгое время утверждал, что никогда не поменяет своё мнение, но оно оказалось не столь твёрдым, как драгоценный камень, покрывающий его тело. Когда в дуэте разница между напарниками больше, чем несколько метров, и один может спокойно таскать другого на руках, как плюшевую игрушку — перевозка в рюкзаке логичное решение множества проблем. Лучше, чем просто таскание на плечах. Небольшие короткие ножки не поспевали за широким, звериным шагом массивных лап. Последние несколько дней они находились в постоянном движении, едва ли давая себе возможность на перерыв. Точнее, этим занимался Бэд, толкаемый вперёд желанием не затягивать своё отсутствие ещё дольше и банальной тоской по своей стае. С приближением земель Дрима всё более востребованным становилось стремление Бэда наконец-то увидеть их лица. А ради этого он мог пренебречь и несколькими часами сна. С чем точно не был согласен Скеппи. По итогу, прошлым вечером, через ворчание и ругательства, он смог заставить взбалмошного демона замереть и закрыть глаза ради небольшого отдыха. Пусть тело Бэда с наслаждением воспользовалось передышкой, сознание так и не утихло. Бэд не смог заснуть, ворочаясь и подскакивая несколько раз за ночь и напряженно отсчитывая время, а потом и вовсе подскочил с первыми лучами солнца. Аккуратно подхватил спящего и даже через полудрёму ворчащего Скеппи, Бэд уложил его в рюкзак, предварительно закутав в одеяло, и сорвался с места, чувствуя прыгающие искры радости от долгожданного возвращения и встречи со своей стаей. Уже представлял, как заключит их в широкие объятия и даже постарается поднять всех сразу, не обращая внимание на недовольные вопли. То, что сейчас стоит перед ними — не входило в планы. Возможно, Бэду нужно это просто проигнорировать, пройти мимо и сразу направиться к Общественному дому, минуя ненужные проблемы. Но что-то в этой ситуации очень неправильно. Аномально даже. Хочется хотя бы просто разведать ситуацию и потушить всколыхнувшуюся тревогу. Да и ведь поприветствовать новых соседей и, возможно, будущих друзей — правило хорошего тона. — Хээээй! Земля вызывает Бэда. Приём, — растягивает в ухо Бэда Скеппи, теперь свесившись с его плеча, ритмично тыкая пальцем в чужую щёку. Когда демон дёргает ухом и растерянно моргает, алмазный гибрид закатывает глаза. — Ты снова потерялся в собственных мыслях, возвращайся. — Извини? — Бэд смущенно улыбается. Подхватив рюкзак поудобнее, Бэд подходит ближе к крепости. Касается её поверхности рукой, подмечая, сколь камень близок к цвету его шерсти. Запах здесь в несколько раз сильнее, он пронизывает блоки, из которых сделана стена, тонкими нитками. Но если присмотреться, что Бэд и делает, прищурившись и пригнувшись почти вплотную, становится понятно, что она неоднородна. Стена состоит как из старых блоков, так и из новых, недавно возложенных. Как будто крепость недавно наполовину разрушили и собрали заново. Это причина столь сильного запаха пороха? Её взорвали? Была ли это жестокая шутка или что-то более серьёзное? — Я не знал, что тебе нравится разглядывать стены. Вот каждый раз узнаю о тебе что-то новое, — монотонным голосом комментирует Скеппи. — Нет, нет, что ты, —  Бэд качает головой. —  Просто эта крепость новая. Когда я уходил, её здесь не было. Интересно, кто её построил. — Так чего гадать, — фыркает Скеппи и бесцеремонно спрыгивает на землю. Ловко приземлившись и даже не шелохнувшись, сразу бежит вдоль стены. — Вон, там вход, — указывает далее в направлении, где действительно можно увидеть, как внутрь крепости проникает одна из ветвей жёлтой деревянной тропы. — Уверен, что хозяева здесь и с радостью нас примут и ответят на все вопросы! — Стой! Скеппи! — восклицает Бэд и бежит следом, надеясь предотвратить воплощение едва ли удачной идеи. — Мы не можем просто так ворваться без приглашения! Нам нужны хотя бы гостинцы или что-то похожее. — Ой, да не ворчи и не занудствуй, — закатывает глаза Скеппи и непринужденно машет рукой. Впереди появляется силуэт. Перед ними мальчишка со светлыми волосами в бледно-красной рубашке. На ходу он старательно проверяет своё снаряжение и кирку, видимо готовый отправиться за ресурсами, бормоча себе под нос. Возможно, он бы и мог просто пройти по прямой, даже не оборачиваясь, но очень тяжело не заметить сверкающего как алмаз небольшого гибрида и черного как сама пустота демона почти под три метра. Бэду приходится проявить все свои усилия и ловкость, чтобы подоспеть в последний момент и захватить Скеппи. Притянуть к себе, пока тот ворчит и дёргается как дикий енот, явно недовольный тем, что с ним обращаются как с маленьким животным. Бэд решает, что выслушает все возмущения и извинится потом. Но когда он выпрямляется, то сразу встречается с чужим напряженным взглядом. Несколько секунд они просто смотря друг на друга. Бэд знает, какое первое впечатление может оказать на неподготовленных людей его внешний вид, особенно на детей. Поэтому пользуется старой тактикой. Делает шаг назад, опускает уши и чуть прижимает голову, стараясь сделать себя меньше и не менее угрожающим. Больше похожим на добродушную собаку. Растягивает губы в тёплой улыбке. Мальчишка не предпринимает никаких действий. Не пытается отскочить и сразу вытянуть меч при виде монстра из старых легенд. В нём нет привычного страха, который может возникнуть даже на лице закаленного человека, при встрече с Бэдом. Зато есть эта взрослая, явно не соответствующая возрасту, настороженность. Не та, спонтанная, похожая на испуг. Обдуманная, как аккуратный выбор нужной тактики в настольной игре. Взгляд оценивает. Ищет опасность, намёки на неё. Бэд не привык видеть такое в детях. Уже долгие годы. Но этот взгляд, это напряжение в позе ему знакома. Из прошлого, старых воспоминаний. Там, где земли сожжены, дома разрушены, а воздух наполнен криками падальщиков и металлическим запахом крови и страданий. Дети войны. Мальчишка перед ним не утонул в отчаянии, но прожитое оставило неизгладимые шрамы. Но невидимые шрамы пропадают, сменяясь дерзкой ухмылкой и уверенно сведёнными бровями. — Приветствую! — восклицает подросток, расправив плечи и в крутом жесте закинув кирку себе на плечо. — Моё имя Томми, но можете называть меня большой парень, ведь всё что я делаю невероятно большое и великое! На это заявление Скеппи слишком громко фыркает, явно не впечатленный позёрством. Сцепляет руки на груди, продолжая висеть в захвате демона, и скептически осматривает мальчишку перед собой. Бэд же подыгрывает чужой игре. — Привет. Моё имя Бэд, а это — Скеппи, — представляется демон, последовательно указывая хвостом на себя и своего друга. Несложно заметить, что глаза подростка теперь осматривают Бэда с ярким восторгом и любопытством. — Никогда таких как вы не видел, — приговаривает Томми, деловито щурясь. Даже делает шаг назад и упирается подбородком в кулак, словно учёный, изучающий ранее неведанную формулу, и детально оглядывает гостей с ног до головы. — Вы новенькие? Если да, то вы пришли точно по адресу! Я могу провести вам экскурсию, и как удобно, что мы начнём с самой главной достопримечательности не только этих земель, но и всего сервера! Л'Мэнбург. Широко махнув рукой за спину, Томми указывает на крепость, чьи стены угрожающе нависают над ними, закрывая солнце. И хотя от неё веет холодом, некой скрытой угрозой, Томми расплывается в широкой, белоснежной улыбке, словно говорит о своём дорогом друге, с которым прошёл не одну битву и не один праздник. Томми говорит играючи, но его уверенность неподдельная. Искренняя. Возможно, это лишь детская наивность. Может, нечто большее. И даже если мысленно Бэд не согласен с чужими словами, даже если черные как обсидиан стены вызывают у него зуд тревоги, он не собирается вступать в глупый, бессмысленный спор. Хотя, на личный вкус Бэда, на СМП и до его ухода существовали строения и проекты намного более значимые и нисколько не менее величественные. — Спасибо за предложение, Большой парень Томми, но мы не совсем новенькие, так что экскурсия не требуется, — отказывается Бэд, покачивая головой. — А я новенький! Впервые здесь! — влезает в разговор Скеппи, вскинув руку и маша ногами в воздухе, явно с целью просто привлечь к себе чуточку внимания, не желая оставаться простым слушателем. — Да-да, Скеппи здесь впервые, — поясняет за него Бэд, — а вот я — нет. Фактически, я тут живу и очень давно. — О. Тогда ты живешь где-то под землёй? Ты подземный гоблин? — шутливо интересуется Томми. — Тогда зачем ты выбрался на поверхность? Скеппи громко прыскает от смеха, услышав такое сравнение, Бэд же энергично машет головой, нисколько не обиженный на ошибку. Ведь не каждый житель наземного мира осведомлен об обитателях нижнего, а Томми — всего лишь подросток, со многим ещё не знакомый. Бэда множество раз путали с чертями, рогатыми эндерменами, чупакабрами и даже лешими, а вот подземные гоблины — что-то новое. — Ох, нет-нет. Мне просто понадобилось покинуть это место ради небольшого путешествия, а так я живу в этих землях с момента их основания. Скорее всего, нам просто не удалось пересечься. Так что это мне, как более старому жителю, стоит тебя поприветствовать и сказать — добро пожаловать! — То, что ты жил здесь раньше, не делает тебя круче меня, — безлобно бурчит Томми. — Да и вообще, до моего появления на СМП, это было то ещё унылое местечко. Уверен, что только из-за моей известности и популярности сюда стали приходить и остальные. — Мне казалось, что и раньше здесь было очень мило, — пожимает плечами Бэд, спокойно не соглашаясь со словами подростка. — Дрим и остальные исправно трудились, чтобы всё обустроить и превратить окружение в уютный уголок. Неожиданно мальчишка вздрагивает, а его глаза расширяются, словно от удара током. Он несколько секунд молчит, смотря куда-то в пустоту, прежде чем с настороженностью переспросить: — Ты… Знаешь Дрима? — говорит вполголоса, будто боится, что их могут услышать. Словно это не имя, а страшный секрет или слово, навлекающее беду. — Да, — кивает Бэд. — А ты? Подросток вновь не отвечает. Да и не успевает. Их перебивает громкий голос и увесистый, торопливый шаг. — Томми! Это мужчина. Брюнет с кудрявыми волосами и аристократичными чертами лица. Его одежда выделяется, так как больше походит то ли на парадный костюм, то ли на военную форму, ведь состоит из синего пиджака с белой рубашкой и большим количеством золотых пуговиц. — Томми, вот ты где! Хорошо, что не ушел далеко, у меня есть ещё один небольшой список материалов, которые нам понадобятся, — обращается к подростку мужчина, протягивая тому небольшой смятый листок. Только когда Томми, недовольно сморщившись, забирает бумажку себе, незнакомец выпрямляется и обращает внимание на гостей. Он не проявляет хоть каплю эмоций на их специфичный вид, лишь вопросительно приподнимает бровь и слегка ухмыляется. Словно зная, что у него есть всё свободное время которое он пожелает, мужчина неторопливо достает сигару и зажигает её. Бэд видит мужчину впервые, но он уже знает, кто перед ним. У подобных ему схожие привычки и повадки. Лидер. Вождь. Такие заводят толпу своими пламенными речами, делая язык смертоноснее всякого меча и поднимают в небо флаг, как единственное оружие. Они могут быть столь же доброжелательны, сколь и жестоки. — Приветствую вас, господа! Сделав затяжку, мужчина обращается к Бэду, в старой аристократичной манере спрятав руку за спину и слегка наклонившись. Вот только демон не может сказать, действительно ли он придерживается старых, вышедших из человеческой моды традиций, или это всего лишь игра на публику. — К сожалению, я не смог поприсутствовать на моменте знакомства, так что, не сочтите за грубость, мне бы хотелось вновь узнать ваши имена, — незнакомец выдыхает дым. — Прайм, я же просил тебя не курить рядом со мной! — морщится Томми и отгоняет серое облако подальше от себя. Мужчина косится на подростка, как на несмышлёного брата и всё же, цокнув языком, бросает сигарету и давит её ногой. — Конечно! Я Бэд. Это Скеппи. Я уже ранее проживал здесь и теперь вернулся обратно из небольшого путешествия, — повторно представляется и кратко обобщает уже прошедший диалог Бэд. — Тогда с возвращением! — мужчина звучит действительно искренне, так что Бэд невольно стухает, чувствуя вину за прежнюю подозрительность. — Вы живете где-то по близости? Будем очень рады заиметь столь доброжелательный дуэт в качестве наших соседей. Честно, до того, как Бэд ушёл, у него не было отдельного дома как такового. Скорее, небольшой склад с сундуками, где он хранил вещи. Всё остальное свободное время он кочевал со своей стаей, останавливался там, где хотели этого они. Спальным местом оставались прижатые друг к другу вплотную кровати, становившиеся уютным гнёздышком на всю компанию. Иногда они обустраивались прямиком в Общественном доме, в другие дни и вовсе под открытым небом, наслаждаясь одеялом из звёзд. Поэтому Бэд едва ли беспокоился о личной крыше над головой. Так что да, чисто технически, Бэд вместе со Скеппи сейчас малость бездомные. Но несмотря на скрытое за призмой вопроса предложение, столь удобное сейчас, Бэд всё равно решает учтиво промолчать. — И да, забыл представится, — словно случайно вспомнив самое важное, с налётом извинения добавляет мужчина. — Меня зовут Уиллбур. Уиллбур Сут. — Уииилл, зачем тебе целый стак овечьей шерсти! — неожиданно прерывает их разговор Томми, недовольно тыкая в центр списка. — Не мне, а нам, — поясняет Уилл, полностью сосредоточившись на подростке и оставив Бэда со Скеппи в качестве смущенных зрителей. — Таббо с Фанди хотят сделать ещё больше цветных флагов. И главное, не забудь про порох и цветы. Нам понадобится много красителей. — О, вы готовитесь к празднику? У кого-то день рождения? — сопоставив в голове все ингредиенты, интересуется Бэд из самых лучших побуждений. Ведь если есть возможность повстречать именинника, откладывать поиск подарка ни в коем случае нельзя. Несмотря на смазанное первое впечатление, которое теперь похоже на простую, излишнюю надуманность, эти люди теперь соседи Бэда. Он должен относиться к ним так же, как относится к Понку, Аллисе, Сэму и остальным. Стоит Уиллбуру услышать вопрос, его глаза загораются. — Да, вы абсолютно правы. Видите ли, у нас важная дата, — неторопливо начинает Уилл. — Ровно семь дней, как мы смогли отвоевать независимость Л’Мэнбурга вместе с нашей свободой. Ровно неделя, как была написана декларация независимости, а наше государство родилось второй раз, восстав из пепла и крови, словно птица феникс. Слова Уиллбура — это сладкое, настоявшееся вино. Он упивается ими, преподнося всем слушающим на золотом блюдце в серебряном бокале. С таким опьяняющим вдохновением говорят о чём-то столь важном, что способно вытеснить по значению всю остальную жизненную мелочь. С большим энтузиазмом может только петь свои молитвы священник в момент служения. Томми, которого Уиллбур притягивает к себе за плечи, слушает и разделяет чужое пламя. Зажигается от него, широко улыбаясь, теперь энергично поддакивая каждому слову. Бэд тоже слушает. Слушает и не может пошевелиться. Сказать что-то в ответ. Каждое слово оседает в голове глубинным эхом, отскакивающим внутри черепной коробки. Он просто не верит чужим словам. Думает сперва, что ослышался, ошибся. Ведь не может такого быть. Война. Восстание… Отдельная земля? Какой бред! Зачем месту, предназначенному объединять людей, сближать их, высокие стены и столь слащавое звание как страна и нация? Ведь это совершенно противоположное, это границы, отдаляющие и разделяющие. Рушащие и настраивающие против друг друга. Как это могло произойти? Как Дрим мог такое допустить? Разве он не брал на себя обязанность поддерживать мир на своих землях? В дали от бурь и смут — его мечта. Он же так избегал всяких конфликтов, специально отдалился от всего остального бушующего сервера. Являлся ли он соучастником… Войны, или просто оставил всё на самотёк, не желая вмешиваться? А остальные из стаи? Джордж и Сапнап… Да, последний едва ли имел спокойный и миролюбивый темперамент. Скорее, Сапнап походил на мальчишку, который при первых звуках начинающееся драки, сам сиганёт в её центр, не разбираясь в причинах и последствиях, заранее приготовив кулаки. Но точно не Джордж. Джордж, который скорее всего лучше проведет несколько часовой спор, чем решится потянуться за мечом. Чтобы вывести Джорджа из себя, заставить его прибегнуть к насилию, нужно очень сильно постараться. А может, Бэд просто что-то не так понял? Может, не было никакой войны и вся революция — лишь небольшой словесный конфликт? Ведь могут же люди решать свои проблемы и разногласия, используя дипломатию? Бэд знает, что это очень наивно, но порой ему так хочется верить в самое лучшее, что есть людях. Он знает, что врёт сам себе. — Что значит… Революция? — негромко интересуется Бэд, боясь получить ответ. Наверное, со стороны сейчас он похож на потерянного ребёнка, а не на векового демона, повидавшего больше, чем всякий здесь стоящий. — Что вы имеете в виду, воевать за независимость? Скеппи замечает изменения в голосе своего друга и обеспокоенно вскидывает голову, ища его опущенный взгляд. Тянется и в жесте поддержки сжимает ладони Бэда собственными, которых хватает обхватить только два пальца демона. — Самая настоящая война за независимость, мой друг, — отвечает Уиллбур, понаблюдав за Бэдом со скептицизмом и пожав плечами. — Иногда так происходит, что желанием и мнением меньшинства пренебрегает, их не берет во внимание более сильное и властное большинство. И тогда оставшимся на краю, не способным быть услышанными, остаётся только одно — браться за оружие и оплачивать свои права кровью. Уилл говорит об этом с такой лёгкостью, словно обсуждает погоду со своим соседом. Улыбка Томми же с каждым словом старшего тускнеет, а ранее яркий взгляд заполняется тучами. Больше он не выглядит столь вдохновленным и даже уклоняется от руки Уиллбура на своём плече. — С кем именно… Вы воевали? — спрашивает Бэд, хотя уже уверен, что уже знает ответ. — Дрим и его фракция, с кем ещё, — фыркает Уиллбур. — Король и шайка его подчинённых. Раз ты жил здесь раньше, должен их знать. Честно, мы находились на грани поражения, и я уже думал что это всё — конец. Но потом, Томми в дуэли один на один с Дримом, вырвал нашу победу из чужих рук! Уиллбур вновь тянется к Томми, смотрит на него, ожидая, что подросток подхватит его слова, оживится в бурном смехе и привычных громких выкриках, нахваливая свою победу и величие. Но вместо этого плечи Томми падают, а сам он сжимается и дарит старшему изломанную, натянутую улыбку. Не говорит ни слова. Он словно хочет спрятаться, избежать этого разговора. — Да… Я знаю их. Они мои друзья… Дрим — мой друг. Эти слова Бэд уже шепчет, едва ли замечая, что говорит вслух. Он слишком потерян в собственных мыслях и эмоциях, пытаясь обработать услышанное. Найти этой несуразице разумное объяснение. Хорошую причину. Уиилбур не слышит постороннего бормотания. Для Томми эти слова созвучны с громом. Он замирает, словно от удара, и смотрит, действительно смотрит, на Бэда. По-другому, с осознанием и неприкрытым испугом. Кажется, ещё мгновение и подросток развернётся и убежит. Как дрожащий крольчонок, увидевший лису. Но он остаётся на месте. Его руки дрожат, коленки сводит, но Томми пытается сделать шаг. Он должен что-то сказать. Он хочет что-то сказать. Так много мыслей вертится на его языке и не одна кажется правильной. Да и его ли это место говорить? Нужно ли тут вообще его мнение и слово? Не лучше ли сделать вид полной непричастности? Но Томми не может. Это всё вина, что толкает его вперёд. Вина, что заставляет страдать его от бессонницы с момента дуэли и кривиться теперь каждый раз, когда Уиллбур или кто-то другой поют свою шарманку о его победе. О его геройстве. Но Томми не герой. Он не считает себя таковым. И никогда не хотел им быть. Это как медаль, которую пришили ему на шею без его согласия. Они так и не заметили, что тогда произошло на мосту — Уиллбур и остальные. Даже Туббо. Даже сам Томми всё ещё не знает, что случилось с Дримом. Единственная достоверная информация — отсутствие тела и реакция Джорджа и Сапнапа. Чужая боль. Чужой гнев. И ведь спустя неделю, Томми так и не смог пересечься с кем-то из них. Как будто они все решили спрятаться. Планируют план для контратаки? Или переживают потерю… Не то чтобы Томми целенаправленно искал встречи с ними. Наоборот, как трус, избегал всякого места, где раньше так любила тусоваться команда Дрима. Но вместе с этим со странной, извращенной надеждой, слишком часто оборачивался и ожидал, что увидит их силуэты. Уж лучше пусть они будут теми, кто отрежет ему все пути отступления и прекратит эти детские догонялки. Наконец-то заставит встретиться с последствиями своих действий. И вот это происходит. Друг Дрима. Прямо перед Томми. Ещё не знающий, что произошло, но уже догадывающийся. Разве это не ответственность Томми — сказать ему правду? Его вина. Его бремя. Их взгляды пересекаются. И Бэд видит всё это. Всю это сбивающую с ног волну эмоций и переживаний в широко раскрытых глазах подростка. То, что пытается вырваться, разрывая мальчишку изнутри. Это похоже на диалог без единого слова. И Бэд всё понимает. Он разворачивается и бежит. Полученной от Уиллбура информации уже достаточно, бури во взгляде Томми — тем более. Здесь больше нечего решать или искать. Сейчас Бэд должен находиться в совершенно другом месте с совершенно другими людьми. Со своими друзьями. Со своей стаей. Демон исчезает, не сказав ни слова на прощание. Уилл пытается его окрикнуть, но очень быстро сдаётся. — Возможно, я поспешил с выводами насчёт него, — машинально достав из кармана ещё одну сигарету и пытаясь её зажечь, размышляет Уилбур. Томми не отвечает. Молчит про тот шёпот, который услышал из уст демона. Со дня дуэли, вся правда о произошедшем с Дримом остаётся грязным, личным секретом в голове Томми. Никто из жителей Л’Мэнбурга не пытался узнать больше. Наверное, они и не хотели. Если же Фанди и Туббо и могли задумчиво спросить, где же пропадает команда Дрима всю прошедшую неделю, то Уиллбур ни разу о них даже не заикался. Всё внимание старшего занято поиском новых участников для их маленькой, но гордой страны из четырёх каменных стен и одного грузовика с хот-догами в центре. Томми не замечает, как нервно сжимает в комок список с необходимыми для праздника ресурсами.

***

Бэд никогда не ставил себе цели взять под своё крыло как можно больше потерянных душ. Как-никак, он выбирался из Нижнего мира не для того, чтобы становиться нянькой-сиделкой. Но шутка ли, что, в какой-то степени, Бэд взрастил и наставил каждого из своих товарищей. Всё началось с Сапнапа. Бэд нашёл его плутающим на краю перепуганной деревеньки, чьи жители сетовали на огненного демона. Они говорили об уродливом монстре, который уже несколько месяцев пугал их стада и ворошил загоны с домашней живностью, оставляя коров без молока, а собак с охрипшими глотками и обожжёнными боками. Неудивительно, что к моменту появления Бэда, люди, в преддверии наступления холодов, находились на грани. Уже брались за вилы, арбалеты и освященную воду, готовые направить своё гнев и страх на источник своих несчастий. Используя капельку терпения, доброты и нежных слов, Бэд усмирил неизведанного зверя и обнаружил за слоем сажи и ворохом длинных неопрятных волос перепуганного и голодного ребёнка. Оставить такого позади демону не позволило его слишком человеческое сердце (да и ещё не утихший гнев сельчан, грозившихся закончить свой смертоносный поход). Забрал с собой, не думая превращать случайность в традицию. Подросток, прятавший лицо за маской, оказался интересным дополнением. Сапнап просто притащил Дрима за собой на буксире, как обычно дети приводят на показ к своим родителям найденного в подворотне и вытащенного из лужи щенка. Мальчишка со слишком странным запахом и отстранённым взглядом, который знал и умел поразительно много, но при этом ошибался и терялся, казалось бы, в самом естественном. Знал, как вскрывать замки, прыгать с обрыва и сражаться на мечах, но не понимал, зачем носить обувь, пугался лошадей и по несколько часов смотрел на себя в зеркале. Сейчас Бэд уже и не может сказать, что именно заставило их троих сблизиться и объединиться, сперва в неловкую группу, потом уже и полноценную, неразлучную команду. Его собственная привязанность и желание присмотреть за неожиданным подопечным? Может, горящая дружба Сапнапа и Дрима, которые вцепились в друг друга, словно искали всю жизнь, не желая отпускать. Может, то был чужой азарт, сравнимый по яркости с лучами самого солнца, и столь заразительный, что Дрим, казалось, мог с помощью него двигать горы и вести их за собой. Горы так и не сдвинулись. Правда, через несколько лет появился Джордж. И Джордж явно отличался от всех остальных. Он не был ребёнком. На момент их первой встречи он был уже более самостоятельным и ответственным, чем каждый второй среднестатистический взрослый за тридцать. С уже сформировавшимися взглядами и целями в жизни, Джордж не казался тем, кто нуждается в наставлении или даже в компании взбаламученных путешественников. Да и кто за такими последует? Кто вообще глянет в их сторону по собственному желанию? Каким-то образом Джордж оказался в первом ряду желающих. А потом он покинул порог цивилизации и комфорта. Как оказалось, впервые. И вся его прежняя уверенность, собранность и профессионализм распались, оставив Джорджа чуть ли не голышом на просторах дикого сервера. Парень двигался следом за командой Дрима лишь на тяге собственного энтузиазма и упёртости. Сперва все относились к нему скептически. Но очень быстро оттаяли. На фоне своей разношёрстной стаи, для посторонних Бэд действительно мог показаться уставшим родителем. Недвижимая опора для всей группы. На него полагались. На него оглядывались. К нему обращались, когда не могли обратиться к кому-то другому, ища поддержку или просто возможности выговориться. Бэд никогда не отказывал. Принимал и отдавал всё, что мог. И в какой-то степени это было правдой. Но только наполовину. Ведь несмотря на всё, Бэд — отвратительный пример для подражания. Он не идеален. Он знает множество фактов, секретов, его жизненный опыт более чем в сто лет и, кажется, он может выкарабкаться из любой ситуации. Но всё это становится бесполезной рухлядью под простым давлением такой простой вещи как эмоции. Например, как сейчас. У Бэда самая банальная паника. Если бы кто из его сородичей увидел — засмеял и унизил, ведь это удел слабых. Удел жертв. Всё, что может сделать Бэд — это закрыть глаза и дышать сквозь зубы, пытаясь сохранить ровный ритм дыхания. Выходит плохо. Действительно плохо. Каждый вдох заканчивается нежеланным рычанием, а зубы сами выходят дальше из дёсен. Он не может сосредоточиться. Не может нормально думать. Он кипящий котёл из противоречивых эмоций и мыслей, которые приходится сдерживать, даже если они обжигают. А в голове полный беспорядок. Нет смысла сомневаться в словах Уиллбура. Они правдивы. Они правдивы так же, как и существование крепости, построенной для обороны, как и запах пороха и выжженной земли. Эта правда видна во взгляде Томми, полном обнаженного испуга и щемящей вины. А значит, война действительно была. Кровь пролилась. И его стая — не победители. Сам факт того, что что-то плохое могло случиться с одним из его друзей, товарищей, семьи, срабатывает как спусковой крючок. Всё, что способно навредить его близким — приоритетная опасность, с которой нужно сражаться, бороться, не на жизнь, а на смерть. И это заставляет организм Бэда реагировать соответствующим образом — ответный выброс адреналина, который вспенивает кровь. Зубы готовы рвать, когти и рога — пронизывать врага. Врага, которого уже нет. При столкновении с опасностью реакция людей состоит всего из двух вариантов — бей или беги. Демоны всегда только атакуют. Набрасываются первыми, не давая противнику даже шанса. Это самый банальный, древний инстинкт. Бэд борется с этим порывом своего естества всю жизнь и сейчас, спустя долгое время спокойствия, заглушить его наиболее сложно. Его тело в предвкушении материальной опасности, противника, зудит, желая броситься вперёд. Желая чужой крови, мести. Бэд ненавидит эту часть себя. Стыдится и прячет. Она очередное напоминание о его истинной природе. Спустя ещё несколько секунд он просто не выдерживает. Садится на землю и упирается головой в собственные колени. Пытается не дышать, не говорить, не шевелиться. Создать кокон из пустоты и тишины, в надежде, что это поможет. Успокоит так же, как мешок, надеваемый на голову, успокаивает животных. Неожиданно демон чувствует вторжение. Прикосновение извне, хлопающий хрупкий пузырь. Холодные маленькие руки, что обхватывают его за скулы и нетребовательно тянут. Успокаивающе гладят, перемещаются на лоб, где убирают мешающие волосы и прижимаются к рогам. Созданная много лет назад связь между двумя душами натягивается. Знакомое ощущение присутствия успокаивает. Помогает сосредоточиться. Отделиться от своей бушующей дикой части. Пусть и не сразу. Скеппи даже не нужно ничего говорить или хоть как-то комментировать произошедшее. В такие моменты они могут понимать друг друга без слов. Всё ещё цепляясь за чужие прикосновения, как за якорь, Бэд делает вдох, выдыхает и натужно кивает, давая понять, что теперь ему лучше. Слегка подается вперёд, упираясь лбом в плечо Скеппи. Точнее, пытается. Их значительная разница в росте и размере создаёт комичную картину. Алмазный гибрид неловко держит себя на месте, стараясь не завалиться на бок от давления. Но ему не тяжело. Он не отступает, а продолжает гладить демона, как собаку по голове, давая тому полностью прийти в себя. Если Бэду нужна твёрдая как алмаз опора и поддержка, Скеппи готов ей стать. Несмотря на огромное количество различий, они идеально дополняют друг друга. Наконец-то ощутив себя полностью собой, а не комком паникующих мыслей и инстинктов, Бэд находит силы вернуться к изначальной цели. К тому, что он пытался сделать до того, как вжался в землю под гнётом собственной неразберихи в голове. Найти свою стаю. Человеку на месте Бэда пришлось бы обежать каждый уголок и заглянуть в каждое здание, надеясь только на удачу и свои быстрые ноги. Демону же достаточно довериться собственному чутью. Как в поиске запахов, так и в ощущении тока крови в знакомом, выученном наизусть ритме. Чтобы охватить как можно большую территорию, найти иголку в стоге сена, Бэду нужно сосредоточиться, очистить мысли и освободить разум. Всё ещё пульсирующая связь и поглаживания по голове от Скеппи помогают. Поля, леса, зелёные рощи, небольшие пещеры и шахты. Множество километров звуков и запахов, которые Бэд отбирает с особой тщательностью, отбрасывая всё ненужное и лишнее. И тогда, спустя минуты поисков, Бэду удаётся поймать. Уловить. Там, среди шелеста листвы, журчания воды и блеяния овец. Щекочущая нить слабого запаха. Узнаваемый пульс. Тот самый. Все три и рядом. Так же, как на протяжении множества ночей под боком друг друга. В глазах Бэда начинает щипать и он не может сдержать улыбку. Они живы! Они вместе! Что бы ни случилось за время его отсутствия, его стая всё ещё цела и продолжает держаться друг за друга. Осталось малость — вернуться к ним. Едва успев открыть глаза, Бэд в нетерпении бросается вперёд, и тут же сбивает с ног Скеппи, не ожидавшего такого рвения от ранее спокойно стоящего демона. Желая восстановить опору, алмазный гибрид машинально хватается за рога демона. Что оказывается плохой идеей. Бэд сразу поднимается на ноги, а Скеппи, оказавшись в воздухе, не выдерживает и соскальзывает. Громко ругнувшись несколькими бранными словами, он уже ожидает неминуемой встречи с землёй, но Бэд вовремя ловит своего друга и прижимает к себе, ни на секунду не прекращая возбуждённо махать хвостом. Он даже не упрекает гибрида за использование грязной речи, а сразу бросается в нужном направлении, прижав Скеппи к своей груди. — Нашёл? Как они? — окрикивает демона Скеппи, придя в себя после небольшого падения и наконец-то найдя удобное положение в руках демона. — Живы. Вместе, — наспех отвечает Бэд, продолжая улыбаться. Возможно, его радость преждевременна, ведь у него всё ещё нет полной картины произошедшего, он не представляет, какие были последствия. Но даже этих двух фактов достаточно. Самое страшное не случилось, значит с остальным они могут разобраться. Всего несколько минут, а они уже преодолели массивное расстояние в несколько тысяч блоков. Для Бэда такая скорость — пустяк, но желая бежать ещё быстрее, демон не замечает, что в какой-то момент, перепрыгивая через очередное поваленное дерево, он приземляется на все четыре конечности и продолжает бежать, так и не поднявшись на ноги. Так привычнее, быстрее и легче маневрировать. Скеппи же, зная, что рано или поздно это случится, вовремя перебирается на спину демона. Чтобы не упасть во время очередного прыжка, хватается за волосы Бэда, как наездники держатся за гриву дикой лошади. Их встречает небольшой домик уютно устроившийся на берегу реки. Такие строят чтобы переждать ночь, а после оставляют пылиться в одиночестве. Но небольшой загон с блеющими овцами и даже вытоптанная тропинка подтверждают обратное — дом обжит и нередко встречает в своих стенах гостей-путников. Расположение так далеко от центра СМП, вкупе с непримечательностью и простотой, делает дом прекрасным укрытием. Для тех, кому не хочется лишнего внимания. Только приблизившись, Бэду удаётся распознать владельца ещё одного ритма сердца. Он узнал его раньше, но целенаправленно игнорировал в связи со сложившимися приоритетами. Мозг, сосредоточенный на обнаружение только своей стаи, откинул всё ненужное и даже по-своему очевидное. Понк выходит из загона с овцами, держа в руках ведро, видимо, только что напоив животных. Он столь сосредоточен на собственных мыслях, что замечает несущегося к нему с другой стороны поля огромного чёрного зверя в самый последний момент. А когда перед ним на все четыре лапы приземляется рогатый демон, Понк испуганно вскрикивает, отпрыгивает и с грохотом роняет ведро на землю. Овцы обеспокоенно громко блеют и кружатся за ограждением, чувствуя присутствие опасного хищника. Скеппи, накидывая на себя вид профессионального ковбоя, как ни в чем не бывало салютует Понку с загривка Бэда, пока демон пытается отдышаться и привести себя в порядок. Возможно, он чуточку переборщил. Возможно, в самый последний момент он едва смог отдернуть себя и не наскочить на гипотетическую жертву. Кто именно ей мог стать — Понк или одно из копытных, думать сейчас не хочется. — Прайм, Бэд! Зачем так пугать! Я чуть все три жизни свои не потерял, — возмущённо кудахчет Понк, то ли для драматизма, то ли от настоящего шока, схватившись за сердце. Отдышавшись, он всё перестаёт жаться и делает шаг вперёд, но всё ещё укоризненно смотрит на своих друзей. — С возвращением. Нам тебя очень не хватало. Привет, Скеппи, не ожидал, что ты тоже к нам заглянешь. — Дарова, — отзывается Скеппи. Скеппи уже хочет потянуться вперёд к Понку за ударом кулаками, но тут его снимают со спины. Несмотря на всю торопливость, Бэд всё равно аккуратно опускает друга на землю и только после подскакивает как заведённый, начиная тараторить, обрушивая на собеседника шквал вопросов. — Понк, я так рад тебя видеть. Извини, что задержался так надолго. Ты в порядке? Они в порядке? Они же здесь? Они должны быть здесь. — Тише, тише, — пытается замедлить и успокоить своего друга Понк. Он кладёт свою правую ладонь на локоть демона, а указательный палец левой прижимает к собственным губам. Бэд мгновенно прикусывает язык и виновато опускает уши, понимая, что невольно перешёл на слишком громкий тон. — Да, Бэд. Они здесь и они в порядке… — на мгновение Понк запинается, хмурится и отводит взгляд. — Физически. Ты действительно много пропустил, мой друг, и тебе есть что наверстать. И возможно, не всё, что ты услышишь, придется тебе по душе. Понк говорит спокойным, равномерным голосом, внимательно следя за реакцией демона. Хвост Бэда тут же начинает обеспокоенно бить по земле, а рот слегка приоткрывается. — И я говорю тебе это не для того, чтобы напугать. Перед тем, как я пущу тебя за порог, я должен быть уверен, что ты справишься. Будешь держать себя… В руках… Не то, что бы я не доверял тебе и твоей сдержанности, — быстро уточняет Понк, тяжело вздыхая. — Стресс… Это не то, что им сейчас всем нужно. «Сейчас им нужна поддержка их друга.» Последнее остаётся недосказанным, но Бэд умеет читать между строк. Чувствовать атмосферу. Ему хочется тут же закивать, заверить, что всё будет хорошо и напрямую броситься внутрь, оттолкнув всякую преграду. Даже самого Понка, стоящего на пути и не дающего Бэду наконец-то увидеть свою стаю. Но это совершенно противоположно тому, о чём его просят. Понк, конечно, выглядит маленьким по сравнению с возвышающимся демоном, но его поза отдаёт непоколебимой стойкостью, с которой придётся считаться. С такой не хочется схлестнуться по собственной глупости. Тогда Бэд даёт себе несколько секунд. Последние несколько секунд, чтобы окончательно подготовиться, унять внутренний грохочущий призыв к действию. Когда он чувствует, что готов, то кивает Понку и тот, уловив чужую решимость, улыбается и отступает, готовый проводить за собой. Они могут идти. В последний момент Бэд оборачивается на неожиданное ощущение пустоты, ранее заполненной постоянным присутствием. Скеппи стоит поодаль, не двигаясь и провожая друга взглядом. — Скеппи? Что-то случилось? — обеспокоенно окликает его Бэд. Он уже хочет развернуться и подойти к нему, но алмазный гибрид поднимает ладони и отрицательно качает головой. — Бэд, всё нормально. Может, я не до конца понимаю ситуацию, но могу сказать, что всем вам понадобится пространство и время. Да и я не столь хорошо знаком с Дримом и ребятами, поэтому не хочу мешаться и играть роль третьего колеса. Не беспокойся. Я пока похожу, поприсматриваю место для нашего с тобой особняка и загляну чуть позже, чтобы сказать всем привет. Скеппи улыбается, в привычной манере высовывает язык и разворачивается, отдаляясь короткими шагами вприпрыжку. Когда того действительно требует ситуация, Скеппи может быть очень проницательным по сравнению со своей обычной наглой и дурашливой натурой. Бэд не собирается заставлять его идти насильно. Скеппи действительно знаком с командой Дрима только через него и Сапнапа, и заставлять своего друга неловко притворяться частью мебели в углу комнаты, по крайне мере, нелепо. Понк открывает дверь, пропуская Бэда в небольшой коридор, заполненный множеством раскиданных вещей. Начиная от книг, склянок с зельями, знакомых веников засушенных трав, развешенных под потолком, и заканчивая простой домашней утварью. — Прости за творческий беспорядок, — извиняется Понк, перешагивая через мешок с картошкой. — Я слежу за состоянием Джорджа и Дрима последние несколько дней и мне намного удобнее, когда все необходимые вещи находятся под рукой. — Следишь за их состоянием? — переспрашивает Бэд, зацепившись только за самое главное. — Что ты имеешь в виду… Неожиданно дверь, ведущая в единственную комнату, распахивается. На пороге стоит Сапнап. Лохматый, в измятой одежде, с ошарашенным, испуганным взглядом, как будто он только что увидел призрака. Он без отрыва смотрит на Бэда, даже не моргая. — О, Сапнап! Ты проснулся как раз вовремя, — приветствует его Понк, а после сразу отходит в строну, явно ожидая, что Сапнап напрыгнет на Бэда. Но этого не происходит. Сапнап остается на месте, не решаясь подойти. Опускает глаза, прикусывает внутреннюю часть щеки, нервно сжимает ладони. Он напряжен, натянут, сдерживает в себе нечто, рвущееся наружу. Каждое его движение, каждая мелочь знакома Бэду уже давно. Он знает Сапнапа как свои пять пальцев. Это страх. Это вина. Смятение. Поэтому Бэд делает шаг первым, даже не раздумывая. Аккуратно притягивает Сапнапа к себе, так же, как делал это множество раз в прошлом. Когда Сапнап был ещё маленьким крикливым детёнышем, боящимся чужой доброты столь же сильно, сколь и своего отражения. Родные прикосновения, в такой знакомой манере перебирающие его волосы, размораживают Сапнапа. Он наваливается вперёд. — Боже, Бэд, ты наконец-то здесь. Наконец-то здесь. Я так боялся, что с тобой что-то случилось. Что ты не вернёшься… Особенно после произошедшего с Дримом и Джорджем. Я бы просто не выдержал этого… Бэд… — Сапнап проглатывает слова. — Прости...Я не справился. Я облажался. Прости, прости меня, это моя вина. Сердце Бэда раскалывается на кусочки. Он так сильно хочет защитить Сапнапа от всей этой горечи и печали, но всё что он может, это обнять сильнее. Негромко, нежно нашептать ему. Ведь боль Сапнапа не внешняя — внутренняя. Такие раны тяжело залечить. — Тише, тише. Всё хорошо. Не торопись. Теперь я рядом и я так виноват, что задержался. Я должен был вернуться намного быстрее. Намного раньше. Не сдержал обещание. — Я просто рад, что ты вернулся… — выдыхает Сапнап. — Ждать одному изо дня в день, не зная, что будет дальше — тяжело. Мне уже казалось, что я застрял во временной петле… Дыхание Сапнапа постепенно замедляется. Видно, как он делает один глубокий вдох, явно проглатывая подкравшиеся слёзы, продолжая упираться лбом в чужое плечо. Бэд не переспрашивает подробности брошенных фраз, даёт парню возможность прийти в себя. Пока двое стоят рядом, Понк аккуратно проскальзывает внутрь комнаты к кровати. На которой лежат двое. Дыхание Бэда спирает, а сам он невольно вздрагивает. Джордж и Дрим. В самом центре в коконе из одеял и подушек, они прижимаются друг к другу, как неразрывное целое. На первый взгляд может показаться, что они просто наслаждаются мирным сном. Вот только Дрим впервые за долгие годы, за всё время их знакомства, находится в своей настоящей форме. Той, от которой он отказывался, даже находясь в гнезде, окруженный своими родственниками. Джордж же, который притянул к себе блоба, словно закрывая собственным телом от стрел, очень бледный. Бледнее, чем обычно. Даже после всего поднятого гостями шума, они не шевелятся. Ни один из них не вскакивает, услышав голос Бэда, и не бежит к нему навстречу. Понк присаживается на край кровати и аккуратно высвобождает одну из рук Джорджа. Не пытается растрясти или разбудить, а просто кладёт к себе на колени, где, прижав пальцами кожу около запястья, считает пульс. Другую руку прикладывает ко лбу, проверяя температуру. Джордж всё ещё не просыпается. Даже не реагирует. Едкий страх оседает в животе и побуждает Бэда вновь обратиться к своему чутью. Проверить, убедиться, что прошлая радость не была поспешной ошибкой. Но сердца обоих мирно придерживаются ритма, без намёка на перебои. — Что с ними? Они в порядке? — обеспокоенно спрашивает Бэд. Он аккуратно отстраняется от Сапнапа и подходит ближе, упав перед кроватью на колени. Сам тянется и прикасается к обоим. Ощущает их дыхание, тепло, кожу. И вновь — ноль реакции. Для демона Дрим столь маленький, что Бэд спокойно может положить белое существо в центр своей ладони и спрятать. Ранее встреча с настоящей формой Дрима вызвала бы у Бэда прилив умиления и радости. Сейчас он почему-то ощущает лишь тоску. — Мы не знаем, что с ними, — подавленно признаётся Сапнап, приблизившись. Он звучит растерянно, устало. — Они вроде как в порядке, но оба впали в этот долгий, странный сон. Дрим спит постоянно. Джордж просыпается… Иногда. Только ест, пьёт и снова проваливается обратно, на день или того больше. Он… Даже не говорит ничего. — Физически они здоровы, — поясняет Понк, с профессиональными нотками в голосе, перекрывающими всякие эмоции. — Я не нашёл каких-то значительных отклонений, внешних или внутренних, но и это могу сказать только о Джордже. То, как он ведёт себя, похоже на последствие очень сильного истощения. Его организм экономит ресурсы и сводит деятельность к минимуму, направив все резервы на восстановление. Хотя я не уверен, что мои знания хоть как-то применимы к Дриму в этой… Форме. — Сбивчиво добавляет Понк в конце, опершись одной из рук в колени и сгорбившись, напряженно наблюдая за блобом. — Как долго это происходит? — спрашивает Бэд, не способный отвести взгляд от своих спящих друзей. Он, используя собственные, демонические познания, ищет подсказки, намёки, то, что могли не заметить Понк и Сапнап. Но ему всё ещё не хватает полной картины. Информации. Делать поспешные выводы крайне губительно — это значит кормить собственные страхи. — Все семь дней. Это началось сразу после того… Сразу после того как… Сапнап запинается и прикусывает язык. Сглатывает, словно боясь произнести следующие слова. В момент своего смятения бросает быстрый взгляд в сторону Понка со странной, молящей просьбой. Тот, конечно, замечает. Но не пытается возразить или возмутиться. Лишь вздыхает, понимающе кивает и, вернув руку Джорджа в прежнее положение и поправив небольшое одеяло, встаёт. Это похоже на неизвестную Бэду договоренность. И Понк, и Сапнап были готовы к этому разговору. — Если что-то понадобится, зовите. Я снаружи, — Понк хлопает Бэда по плечу, словно желает удачи, и направляется к выходу. Звуки его шагов, подобно тиканью часов, отсчитывают неизбежное. Как только он покидает комнату, плотно прикрыв дверь, тишина обрушивается на оставшихся неуютной, холодной массой. Сапнап сразу же начинает нервно кружиться на одном месте, постоянно вороша свои волосы и сжимая ладони. Тем временем Бэд извлекает Дрима из захвата Джорджа, желая рассмотреть поближе. Хотя вся предыдущая демонстрация доказала — они не проснутся, он всё равно делает это аккуратно, бережно. Он хочет проверить то, что сперва показалось ошибкой или простой игрой теней. Посередине тела Дрима неровный, длинный шрам, отличающийся шероховатой структурой от остальной гладкой белой кожи, как линия горизонта, разделяющая небо и землю. Должна была разделить маленькое тело напополам. От осознания холодеет спина. Ни у одного ранее встречаемого Бэдом блоба такого не было. Это не естественно. Это насильственно. Возможно, Бэд должен ощутить прилив гнева, злости. Но его инстинкты, обычно желающие крови, непривычно тихи. Их прижимает едкая, пробирающая печаль и простое разочарование. В себе. В ситуации. Но не в своих близких. — Сапнап, — шепчет Бэд, стараясь сделать свой голос мягче. Бэд знает, что парень за ним вздрагивает. Он также знает, что вся ситуация очень деликатна и зияет подобно свежей, ноющей ране, которая так и не затянулась, даже спустя семь дней ожидания. Сапнап очень легко заводится и не нужно подталкивать его дальше к краю, ведь это очень легко может привести к огненной вспышке (кто знает, сколько он их пережил за последние дни). Но и прыжки вокруг да около тоже ничего не принесут. — Давай так. Я видел Л’Мэнбург, — продолжает Бэд, сохраняя равномерный тон. Таким обычно пытаются успокоить напуганное животное. Таким тоном детям поют колыбели, когда они плачут о своих кошмарах. Он не требует, не давит. Предлагает. — Я встретил его жителей. От них я знаю, что произошла война, на которой они сражались за свою независимость. Я также знаю, что была проведена дуэль между Дримом и Томми. И судя по тому, что они готовятся праздновать, Дрим не вышел из битвы победителем. Все карты на стол. Им нечего скрывать друг от друга. Нечего и стыдиться. Бэд знает, что это сработает. Сапнап перестаёт мельтешить, подходит и присаживается рядом с демоном. Словно сбросив со своих плеч тяжелый груз, откидывается на плечо Бэда, ища его поддержку. Смотрит на Дрима в больших чёрных ладонях. Какое-то время он молчит, и Бэд его не торопит. — Дуэль была инициативой Томми, но почему-то Дрим согласился. Она проходила на стрелах, без брони, без зелий и в открытую, — неторопливо начинает Сапнап. После каждого предложения он делает небольшую остановку, то ли ища нужные слова, то ли окунаясь в события прошлого. Он откалывает от себя кусочки произошедшего, и это не происходит безболезненно. Возможность выговориться, открыться, принесёт облегчение, но только в самом конце. — Тогда я действительно верил, что победа за Дримом, и не пытался вмешаться. Даже подначивал его. Каким же я был идиотом. Сапнап выплёвывает последнее с особым ядом, явно направляя его на себя. Свою недальновидность. Но как он мог знать? Даже сам Бэд никогда бы не поверил в возможную неудачу. Дрим уже не раз рисковал своей жизнью, несмотря на личное негодование Бэда, но так ни разу и не оступился, полагаясь на свой профессионализм или слишком сюрреалистическую удачу. Последняя, видимо, оказалась не вечна. А возможно, причиной послужило что-то ещё. — Стрела попала ему в живот и прошла насквозь. Я даже не сразу понял, что произошло... А потом он растёкся прямо на наших глазах. На руках Джорджа, — голос Сапнапа вздрагивает. Ломается с хрустом стекла. — Он был таким маленьким. Дрожащим. Плакал, пищал от боли. Стрела проходила прямо здесь, и я всё удивлялся, как он ещё остается целым… Сапнап касается пальцем центра шрама. Он явно сейчас не здесь. Он там, в ужасе семидневной давности, повторно переживает всё заевшей плёнкой. Бэд не смог помочь им тогда, поэтому старается сделать хоть что-то сейчас. Обводит Сапнапа своим хвостом, прижимается головой к макушке. Даёт понять, что он рядом, и сам Сапнап теперь в безопасности и тепле. Всё прошло.  — Мы с Джорджем старались ему помочь. Закрыть рану. Я прижёг её, чтобы остановить кровь. Но это не помогло. Потом мы использовали зелье, и это тоже не помогло. Ничего, что бы ни мы делали, не помогало. Он умирал на наших глазах. Покрывался камнем. — Сапнап громко вздыхает. Говорит рвано, быстро, в попытках сбежать он застеливших его глаза образов. Неожиданно на его губах мелькает больная, измученная улыбка. — Я уже начинал истерить, как маленькая девочка, а Джордж, каким-то чудом держался, говорил, что делать. Даже заставил ударить себя, а я ему так вломил с перепугу, что чуть не выбил зуб. Даже столь маленькая капелька позитива, в такой гнетущей атмосфере, заражает. Бэд не замечает собственный короткий смешок. В этом был весь Джордж. Был... Несколько секунд они вновь сидят в тишине, наслаждаясь мгновением проскользнувшего света. — Но потом появился Рубин с его стаей, и они предложили… Что-то... — Бэд ожидает, что голос Сапнапа вновь просветлится при упоминании блобов, а особенно Рубина, их старого друга, ведь сам он очень рад услышать знакомые имена. Но этого не происходит. — Я не мог понять, о чём они говорили, но Джордж разобрался, ведь всегда был чуть лучше во всей это фигне с языками… И он согласился. Даже не раздумывая. Только позже я узнал о чём это всё… Но опять же, они обещали помочь Дриму! Спасти его! А он уже тогда покрылся камнем наполовину и не дышал… У нас просто... У нас просто не было времени на раздумья! Другого выхода! — отчаянно вскрикивает Сапанап, давя себе на переносицу. — Я доверился Джорджу и его суждению, ведь он всегда самый собранный и рассудительный среди всех нас. Голос Сапнапа становится всё тише. Он неуютно ерзает на одном месте и оглядывается на Бэда, ища его реакции. Демон только кивает, предлагая продолжить. Чуть сильнее сжимает хвостом, давая понять — что ни последует дальше, он всё так же останется рядом. Но имя, сорвавшееся с губ Сапнапа в следующие секунды, заставляет Бэда на мгновение замереть. То ли от страха, то ли от удивления, по его телу проходит дрожь. Кусочки истории наконец-то складываются вместе и итоговая картина нравится Бэду всё меньше. — Он вызвал ИксДи, — сквозь зубы цедит Сапнап, сжимая кулаки. — Он вызвал это чёртово божество! И они говорили, и Джордж просил спасти Дрима, но, кажется, всё пошло не по плану. Я едва смог разобраться, о чём именно они говорили. Появилась это невидимая стена, которая заглушала их речь и не давала мне пройти. Бэд хмурится. Когда в историю вмешиваются силы, неподвластные простым игрокам, это редко заканчивается хорошо. Это интриги и игры со смертными, где последние — лишь пешки или разменные фишки. В гнезде Бэд старался общаться с ИксДи так же, как и со всеми — наиболее доброжелательно. Но он не был глупцом. При возможности держал себя на почтительном расстоянии. Он знал, что божество носит улыбчивую маску не просто так. — Дальше, — выдыхает Бэд, когда понимает, что Сапнап погрузился в молчание. — Что произошло дальше. — ИксДи вылечил Дрима и сразу исчез, но кажется... Кажется, он сделал что-то с Джорджем, ведь он сразу впал в это… В это состояние. —  Сапнап выдыхает и потерянно смотрит на своего спящего на кровати друга. —  Но в тот момент я не понимал этого. Мне было так страшно, но одновременно так радостно, что Дрим теперь цел и в порядке. Больше никаких ран. Никакой крови. Очередная улыбка мелькает на лице Сапнапа, и он тянется к блобу. Гладит его пальцем, убеждая себя, что эта маленькая частичка радости и счастья — не сон. Так старательно обходит шрам. — Я взвалил их двоих к себе на спину и дотащил до СМП. Здесь их уже осмотрел Понк. Он сказал, что с ними всё хорошо, и они должны прийти в себя, нужно только дать им время и подождать. И мне ничего не оставалось, поэтому я ждал. День. Два. Но они не просыпались, словно и не сон это вовсе. Ничего не менялось и я вновь ничего не мог сделать. Только смотреть, — тело Сапнапа покрывается морозной дрожью. — Как и раньше, когда Дрим умирал у нас на глазах, а с Джорджем непонятно что творило это божество. Я мог только ждать, ждать и смотреть… Острая боль в голосе Сапнапа режет. Ощущается как своя. Неспособность помочь, вмешаться погружает в отчаяние. Собственная беспомощность живьем изъедает изнутри. — Нет, нет Сапнап, — торопливо шепчет Бэд. Разворачивается, обхватывает его за плечи и притягивает к себе. Стукается с ним лбами. Простой, домашний жест. Теперь постоянное напоминание — у Сапнапа есть личная опора, и он не должен взваливать всё только на себя. — Ты сделал всё, что в твоих силах. Ты поступил наиболее правильно и сделал всё как нужно. Всё хорошо. Не кори себя. Дрим жив благодаря вам двоим, и я уверен, что Джордж обязательно поправится. Бэд старается успокоить Сапнапа. Но, возможно, он старается заверить и самого себя. Ведь не только Сапнап сейчас полон вины. Не только он корит себя за ошибки и всё произошедшее. Полнится мыслей, что он был бесполезен, никчёмен. Что он позволил всему этому случится. Сейчас их мысли и чувства одинаковы. Ведь что сделал Бэд? Он ушёл. Он бросил их. Его просто не было рядом, когда его стая нуждалась в нём больше всего. Ради поддержки. Ради помощи. Ради простого утешения. И ведь, может, если бы Бэд остался, он смог предотвратить всё это? Разве это не его обязанность? Вмешаться раньше, чем возникли первые искры конфликта. Помочь найти решение и общий язык там, где этого не хватило. Может просто в самый нужный момент сказать такое простое слово как «Стоп». Ведь это то, что делают взрослые. Возвращаться назад, думать, как ты мог всё предотвратить, крутясь в различных вариациях несбыточного, загружая себя виной — порочный круг. Он ничего не даст. Ни к чему не приведет. Лишь к самоистязанию. И ещё большему количеству боли. Им всем самим чудом и жертвой Джорджа, подарен шанс. Нужно сосредотачиваться на том, что они могут сделать сейчас. Исправить то, что есть, а не то, что гипотетически могло произойти. — Мы справимся, - уверенно, полный решимости произносит Бэд. Он склонен верить предсказаниям Понка. Джорджу и Дриму нужно просто передохнуть и набраться сил. Главное находится рядом, контролировать их состояние и обязательно быть готовым приветствовать, когда двое решат вернуться из своего глубоко сна. А ещё начать разбираться и искать ответы в том, что именно ИксДи совершил с Джорджем. Очень редко божества выполняли просьбы смертных за просто так.