Дрим постепенно приходит в себя. И это не быстрый процесс. Он не знает ни времени, ни места своего нахождения. Даже собственное тело — не больше чем глухое онемение. Воспоминания — провал.
Он ощущает себя разбитым, раскиданным по туманным просторам собственного разума. И каждый осколок нужно аккуратно подобрать, соединить. Это требует неимоверных сил, ведь даже просто думать сейчас тяжело. Любая мысль сравнима по весу с наковальней, которая тянет вниз. Давит. Жмёт.
Можно не бороться. Можно залечь на дно и наслаждаться тишиной собственного пустого разума. Здесь нет забот. Нет горечи. Нет ярких, отвлекающих эмоций. Ничего шумного и абсурдного.
Только тишина и покой.
Но также здесь нет их.
Их. Они. Сперва Дрим даже не может вспомнить имена. Только мелькающие на задворках сознания образы. Всполохи ощущений и тепла. Столь обволакивающего, что от него невольно хочется мурчать, не ощущая голосовых связок.
Их силуэты и голоса, полные эха. Их обещание ждать столько, сколько потребуется. Их непрекращающаяся забота и беспокойство.
Они там. Они всегда были там. В самых дальних и глубоких закоулках разума, вросшие и ставшие его неотъемлемой частью. Они как маяк. Огонь решимости, заставляющий действовать. Бороться с навеянным сном.
Хотя бы ради того, чтобы вспомнить их имена, Дрим готов прорываться через пелену тумана и тяжести. Он должен вернуться к ним. Вспомнить их. Увидеть. Ведь они ждут.
Вот только что-то изменилось… Что-то странное, неуловимое с первого раза. Заставляющее Дрима вертеться встревоженным зверем внутри своего сознания. Он словно не может найти удобное место.
Собственные мысли, разум, ощущения теперь кажутся Дриму другими. Его и не его одновременно. Знакомые, но абсолютно чужие.
Слишком смущённый, Дрим погружается дальше, к пульсирующему сгустку собственных спутанных воспоминаний. Каждое приходится отделять. Вытягивать. Сплетать заново в общий поток, просматривая и переживая уже прошедшее. Обрывки прошлого мелькают перед глазами как яркие, цветные мячики. Они полны запахов, эмоций, даже вкуса, и Дрим даже не замечает, как радостно устремляется за ними. Бегает с радостью ребёнка, играет, стараясь поймать. Кувыркается с образами Джорджа. Смеётся с голосом Сапнапа. Наблюдает за рассветом с Бэдом. Готовит проекты с Сэмом. Наслаждается тишиной рыбалки с Каллаханом. Собирает цветы с Понком и Алиссой.
Разыгрывает новую сцену с Томми, подыгрывая его дурашливым распрям.
Но в какой-то момент появляется зуд. Навязчивое желание, которое становится только сильнее. Как ненасытный голод, постоянное стремление что-то получить. Чем-то завладеть. Ограничить. Подчинить. Контролировать. Это не просто мимолётная идея, это зараза. Опухоль, ранее таившаяся и скрывающаяся. Она набухает, вытесняя другие мысли. Вытягивает все силы и соки, кормится и проникает глубже в голову. И от неё уже почти невозможно избавиться. Она становится центром. Ядром, подчиняющим себе все остальные уголки сознания.
И тогда Дрим понимает, что больше не узнаёт себя. Там, в своих воспоминаниях. Он видит человека, оболочку: пшеничные волосы, белая кожа, зелёная одежда.
Всё тот же человек, которым должен быть Дрим, теперь в светящейся фиолетовой магией броне. Он носит с собой топор и щит. Он окрашивает свои руки кровью, а чужие земли — порохом и грязью. Его лицо всегда скрыто за маской, а его стая заглушена. Теперь всегда где-то в стороне.
У Дрима есть эти воспоминания. Действия. Эмоции. Мысли, полные зацикленных повторов. О контроле, власти, утерянных возможностях и слишком большом количестве планов. Но Дрим просто не может их понять. То, что казалось раньше столь неизмеримо важным, теперь не больше чем далёкий, неразборчивый шум. Бессмысленные ценности и идеи, изжившие себя и не находящие больше отклика.
То, что являлось раньше частью Дрима, отрезали кривыми ножницами, оставив неприятный ноющий шрам. Фантомные боли утерянного, от которых начинает мутить.
А потом Дрим из прошлого поднимает лук и натягивает стрелу, направляя её прямиком на Томми. Он это делает. Это он готовится сделать тот самый последний выстрел.
И он промахивается.
Всё неожиданно обрывается. Срывается в глухую тьму, полную странных звуков, эха, чувства удивления и… боли. Так много разрывающей на части боли, что Дрим в панике отдергивает себя от этих воспоминаний. Всеми силами старается уйти. Отстраниться. Сбежать. Но он не может! Он заперт в своей голове, прижат к невидимым границам.
Ему нужно найти выход! Ему нужно сбежать! Ему нужно… Проснуться.
И тогда всё наконец-то соединятся. Приобретает смысл. В голове щёлкает осознание.
Дрим с писком падает, но не на твёрдую землю. Не в поглощающую пустоту. А на что-то мягкое и теплое. Белое и плотное окружает со всех сторон. То ли облака, то ли крылья ИксДи, которыми божество нежно укрывает щебечущих, любопытных детёнышей.
Перед глазами плывут мыльные разводы. Несколько секунд Дрим сосредоточенно щурится и моргает, прежде чем окружение приобретает контуры и чёткость. Больше не часть странного, слишком долгого сна. Над ним всего лишь потолок самой обычной комнаты самого обычного дома, по стенам которого прыгают солнечные зайчики.
Дриму нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя. Хотя бы просто привыкнуть. Всё окружение неожиданно яркое, чёткое, громкое, большое. Много. Слишком много. Мир напрыгивает на Дрима со всех сторон, сжимая его голову в когтистых тисках. Больше нет толстого слоя зеленой слизи, которая служила надёжной защитой и передавала информацию через сложную систему связей. Каждый аромат, звук, цвет, теперь идёт напрямую к Дриму, вызывая сенсорную перегрузку. Заставляет его испуганно закрыть глаза, нырнуть обратно во тьму, словно улитка, прячущаяся в своём домике. И только успокоившись, маленькими шажками попробовать снова.
Сперва прочувствовать собственное тело. Потом окружение. Звуки. Запахи.
И только последним шагом, Дрим решает открыть глаза. Мира всё ещё много, но теперь с этим легче справляться.
Тихо. Тепло. Дрим на кровати, среди одеял и подушек. Не внутри своей головы, окруженный слишком странным сном. Не на мосту, где его тело разрывает от боли, а он не может от неё уйти. Даже толика воспоминаний о том моменте заставляет Дрима вздрогнуть и поморщиться.
Теперь всё произошедшее расставлено по полочкам и рассортировано, с каждой мыслью, с каждой эмоцией и каждым ощущением. И даже если после той стрелы, оказавшейся в его теле, все воспоминания резко обрываются, Дрим точно может сказать.
Первое — он проиграл. Второе — он очень сильно облажался. Перед собой. Перед своей стаей.
Дрим не любит проигрывать, поэтому он всегда делал всё, чтобы этого не произошло. За всю его жизнь случалось не так много событий и битв, записанных не на его счет. Всего парочка тренировочных Мэнхантов и та битва один на один с Техноблэйдом.
Умея оценивать как свои силы, так и силы своего оппонента, Дрим не сомневался победе на дуэли с Томми. Поэтому, только увидев возможность снова поставить мальчишку на место, Дрим не задумываясь и не оглядываясь согласился. Ведь это был шанс. Заполучить в свои руки ещё одну зелёную ниточку постоянного контроля, которую Томми ещё и самостоятельно протянет ему! Чужое унижение. Принятие своего положенного места! То, чего Дрим так долго добивался.
Тогда это вызвало у Дрима немалый восторг. Ликование, ожидание своей скорой безоговорочной победы.
Сейчас — лишь ощущение кислоты на языке и чего-то неприятного.
Томми действительно не его уровень, но и Дрим тогда на мосту не был на своём. Слишком самоуверенный. Высокомерный. Ослепленный идей и желанием.
Именно в этом он облажался.
Сейчас, размышляя обо всём произошедшем, Дрим видит то, что не замечал раньше. Скопившуюся тяжесть и усталость своего тела, оставшуюся с дней перед дуэлью. Тогда Дрим почти не спал. Едва отдыхал. Полностью отказался от столь необходимого для своего внутреннего «я» времяпровождения со своей стаей. Он был полностью поглощён своей человеческой частью. Своими человеческими желаниями и стремлениями.
Последние дни перед сражением — всегда вне базы. Всегда в разработке планов, подготовке ресурсов, наблюдением за своими противниками и заключением договоров и контрактов. Переговоры с Эретом заняли не одну долгую ночь. Вербовка Панза — и того дольше.
Это походило на помешательство, которое с каждым днём становилось только сильнее.
Уже тогда Дрим находился на грани. Но он продолжал игнорировать эту часть себя до последнего, как что-то ненужное. Слабое и бесполезное. Снова.
И это его подвело. Натягиваемая стрела выстрелила. Всё скопившееся сорвалось, и в какой-то момент от перенапряжения Дрим просто потерял ориентацию. А потом чуть не потерял свою жизнь.
Заслуженно. И… Возможно, даже к лучшему. Ведь теперь Дрим видит. Понимает, где он перешагнул черту.
ИксДи оказался прав. Потянувшись за всем человеческим, Дрим поглощал и пробовал всё, что находилось в его доступе. Не только светлое, но и грязное. И оно оказалось столь же увлекательным и захватывающим.
Теперь же… Теперь же…
Дрим поднимает голову и смотрит на свое белое, гладкое тело.
Спустя столько лет, он больше не человек. Нет нужды притворяться, быть, стремиться. Простой ум, простые желания. Лишённый своей человеческой части, Дрим видит все её изъяны. Ранее неимоверно сильное желание контроля, стремление к власти, идеальной мечте — сейчас всё это так незначительно. Глупо. Далеко. Странные решения и странные мысли, от которых Дрим испытывает только смущение.
И возможно, что-то похожее на стыд. Если это не слишком сложная и далёкая для него эмоция.
Дрим предпринимает первую попытку подняться, опершись на руки и подтянув к себе ноги. Растерянно моргает, ощущая пустоту там, где располагались его конечности. Всегда были. Почти все четырнадцать лет — это немалый срок. И даже если Дрим прекрасно осознает, что он больше не выглядит как человек, что его настоящее тело сейчас в своём первозданном виде, избавиться от рефлексов — сложно. Дрим ощущает себя детёнышем, беспомощно вертящимся в подстилке из листьев и грязи. Но теперь здесь нет старших, которые поддержат его и помогут. Ко многому придётся привыкать и учиться заново.
Неловко покрутившись на животе, Дрим пробует вновь и упирается головой. Уже успех, вдохновляющий Дрима сразу же предпринять попытку и встать. Слишком поспешно. Тело идеально построено, инстинкты подсказывают нужное положение, но сознание всё ещё ищет утерянную опору, заставляя качаться и заваливаться. На очередной попытке Дрим не выдерживает и раздраженно свистит. Теперь все прошлые мучения с хождением на двух задних кажутся пустяком.
Когда наконец-то удаётся встать, полностью выпрямившись, слегка откинувшись назад, Дрим ещё несколько секунд привыкает к изменению перспективы. Ранее обычные, повседневные вещи неизмеримо большие. Стулья и стол — величественные горы. Одеяло — океан из облаков. Лежащее рядом тело — массивный титан из древней легенды, который держит на своих плечах всю землю.
И да, тело. Не одно, а три сразу. То, рядом с которым он находится, ещё одно, лежащее, по-видимому, около кровати, и то, занявшее собой стул у стены. Все они спят, погруженные в свои массивные сны.
Даже хотя Дрим, к своему стыду, не сразу узнаёт их лица, всё из-за той же смены размеров, он заметил их присутствие, как только уловил запах.
Его стая здесь. Все они. Укутанный в несколько одеял Джордж. В привычной манере похрапывающий Сапнап, который почему-то сложил руки и голову на кровать, пренебрегая возможностью разлечься рядом и столкнуть Джорджа, занявшего слишком много места. И Бэд, спустя месяцы отсутствия, снова с ними, дремавший сидя, и явно собиравшийся стеречь чужой покой, но сам попавшийся в чары Морфея.
Провалы в памяти не дают Дриму вспомнить, как долго он находился без сознания, но ему кажется, что он не видел своих друзей слишком долго. Слишком давно. Он тосковал. Он скучал, и Дрим даже не может сказать, откуда у него эти чувства.
Несколько секунд, минут, Дрим просто наслаждается шумом их дыхания, их запахом и присутствия. Наклоняет голову вперёд, подмечая линию широкого шрама посередине своего тела. Это не резкое открытие, скорее неприятное принятие факта, который Дрим ранее откладывал.
Он ведь должен был умереть. От той стрелы. Так почему он ещё жив? Ощущение проходящего насквозь острия было реальным. Как и боль. Сам Дрим не смог бы выкарабкаться. Тогда он уже ощущал приближение неотвратимой смерти, готовность её принять, встретить. Значит ли, что его спасли Джордж и Сапнап? Но как? Что именно они смогли придумать за столь малый промежуток времени?
Так же, как тогда, в гнезде, откинув свою человеческую часть, Дрим и сейчас ощущает ленивую думку. Мысли непроизвольно липнут друг к другу и думать слишком много и слишком долго утомляет. Полная противоположность почти моментальной, человеческой поспешности. Но Дриму больше она не нужна. Все ответы можно узнать у членов своей стаи, которых пора и будить.
Дрим вскидывает голову, смотря на Джорджа. Точнее, на тот ворох конечностей и одеял, который, судя по запаху, должен быть Джорджем. Голова теряется где-то среди подушек и выделяется копной чёрных волос.
Теперь всё, что остаётся — это забраться на него.
Даже если Дрим помнит, как раньше в детстве с легкостью пробирался куда угодно хоть по вертикальной поверхности, просто скользя по ней, сейчас всё, что он может — это цепляться ртом за ткань и подталкивать себя вверх. Дрим не гордый, но чувствует себя нелепо.
Оказавшись наконец-то наверху, Дрим быстро находит нужный ориентир и прыгает по направлению к голове.
План прост — разбудить Джорджа. Дрим больше не может полагаться на свой размер и силу, значит стоит бороться с чужим глубоким сном более радикальными методами. Укусить за нос или потянуть за ухо кажется не такой уж и плохой идеей. Главное — чтобы Джордж спросонья не перепутал Дрима с мухой и не попытался прихлопнуть. Дрим только недавно смог убежать от Госпожи смерти. Не хотелось оказаться на пороге её владений второй раз.
Джордж спит, пуская слюни. Мирно наслаждается сном, даже не подозревая о затевающейся шалости. Дриму уже не терпится услышать его возмущенные вскрики. Возможно, это лишь его природная задорность. Может, он просто соскучился. Но когда Дрим уже подготавливает все свои силы, чтобы перепрыгнуть человеку с плеча на лицо, неожиданно он что-то замечает. Едва уловимое ощущение, которое кажется странно знакомым, но всё ещё слабым, чтобы его идентифицировать. Тогда он начинает осматриваться. И замечает… Что-то…
Оно там, на бледной коже под подбородком — проглядывающие чёрные линии, но Джордж спит в нелепой позе, наклонив голову вперёд, и это мешает обзору. Но неизвестный рисунок как раздражающий звон где-то далеко в голове, который невозможно заглушить. И Дрим не выдерживает. Он должен узнать, что это. Разобраться. Он сразу забывает о своём прежнем плане и соскальзывает на шею Джорджа. Импульсивно, не задумываясь, тыкается мордочкой вперёд, стараясь заставить человека сдвинуть голову. Дрим усердно ворчит, толкая и ворочаясь на одном месте.
Вот только он забывает одну простую вещь — Джордж не любит, когда кто-то трогает его за шею. А ещё он ужасно боится щекотки.
Джордж вздрагивает. Махает рукой, стараясь согнать нечто со своей шеи и подскакивает, ошарашенно осматриваясь и моргая. Дрим, конечно же, с комариным писком отлетает, мысленно ругая себя за такую поспешность. Без своей человеческой части он вновь действует очень импульсивно, не думая лишний раз. Хорошо, что приземление в одеяла оказывается мягким.
Несколько секунд они просто смотрят друг на друга. Глаза Джорджа широко открыты и наполнены сонной дымкой. Дрим невинно мигает, продолжая лежать и наблюдая за своим другом вверх ногами. Он просто рад снова видеть эти разноцветные глаза и лицо, полное эмоций. Как мало нужно для счастья.
— Фу, Дрим, ты же знаешь, что я ненавижу пауков… — невнятно бормочет Джордж, всё ещё нервно потирая ладонью свою шею. Но через несколько секунд он замирает. Морщится и часто моргает, уставившись на блоба как на седьмое чудо света. Открывает и закрывает рот, прежде чем выпалить, — Дрим?!
Дрим однозначно трещит и энергично кивает. Он так рад, что его узнали. Он так рад слышать своё имя в чужом голосе. И тогда Джордж с громкий вздохом бросается вперёд. Путается в простынях и заваливается вперед, оказавшись лицом точно перед блобом. Растерянно хмурится. Протягивает вперёд руки, но тут же отдёргивает, боясь прикоснуться. То ли он не до конца верит, что это не сон, то ли считает, что его друг хрупче фарфора. Ни на секунду не прекращает смотреть, даже, кажется, забыв моргать.
Повозившись на месте как червяк и наконец-то поднявшись, Дрим вскидывает голову, приветствуя Джорджа трелью. Добродушно улыбается и кивает, слегка покачиваясь из стороны в сторону, как цветок под лучами солнца. Сам допрыгивает до сжатых пальцев Джорджа и утыкается в них. Успокаивающе трётся, негромко мурча, не разрывая зрительный контакт. Показывая, что с ним всё в порядке и он никуда не исчезнет. Тогда Джордж находит в себе решимость, раскрывает ладонь и сперва гладит блоба по голове. После неуверенно притягивает ближе к себе.
— Дрим… Это действительно ты! — голос Джорджа полон радостных искр. — Ты в порядке! Я уже так испугался, что это очередной дурной сон, — срываясь на жалкий, тихий смех, вполголоса шепчет Джордж, не желая громкими словами разрушить этот чудесный момент. Его глаза полны дождливой радости. На лице счастливая улыбка, за которой прячется пережитая боль.
Дрим никогда не желал видеть что-то подобное на лицах своих друзей. Тем более никогда не думал, что он станет причиной этого. Его вина. Его просчёт.
Джордж явно хочет обнять Дрима. Прижать его к себе в широкие, твёрдые объятия, от которых бы захрустели кости. Передать так всю свою радость и одновременно пережитый стресс. Но теперь такой возможности нет.
Дрим перед Джорджем, столь же белый и столь же хрупкий как снег. Нет атлетического тела, которое способно выдержать множество ударов и тысячи забегов. Белый улыбчивый лик, похожий на маленького призрака — на выпорхнувшую из тела душу. А ведь действительно, сейчас перед Джорджем, в каком-то смысле, находится душа Дрима — настоящий он. Такой же, каким он был тогда, когда Джордж вглядывался через слои зеленой слизи в улыбчивого блоба, который решился довериться ему, открыться.
Лучше представлять в голове эти образы, чем обрывки дурного кошмара, где такое же маленькое существо рвало у него на руках зеленой кровью и рыдало, прося о помощи. Даже от самого малого отрывка произошедшего у Джорджа живот скручивается в приступе тошноты. Теперь это хочется забыть. Закопать и сжечь. Но воспоминания станут уроком. Напоминанием.
— Прости… — Джордж даже не замечает столь лёгкое слово, выскользнувшее вместе с выдохом.
Дриму эта просьба ни в коем случае не нравится. Он резко вздёргивает голову, переставая нежится о чужие пальцы, а на его мордочке появляется это комичное, сморщенное выражение, едва похожее на злость. Две морщинки между блестящих чёрных глаз-бусинок и столь же широкая улыбка — весь спектр мимики. Наблюдая за этим взрывом возмущения, Джордж не может сдержать смешок. Что не приходится по вкусу блобу.
— АЙ! — громко вскрикивает Джордж, отдёргивая укушенные пальцы и тут же недовольно тыкая ими обратно в Дрима. — Ты чего делаешь! Совсем одурел! Я же извиниться пытаюсь, а ты зубы распустил!
Энергично в несогласии качая головой, как заведённая игрушка, Дрим продолжает тянуться вперёд, заставляя Джордж притянуть к себе руку, не желая быть укушенным повторно. Видите ли, он тут перед своим другом душу открывает, а тот ему зубы показывает! Но Дрим не останавливается. Ловит чужие разноцветные глаза и пристально-пристально смотрит, не прекращая издавать звуки. Только через несколько секунд вслушивания, Джордж понимает, что повторяющаяся трель — не бессмысленный набор звуков. Слова.
— «Нет. Ты не должен. Не твоя вина. Не твоё. Нет вины.» — настойчиво из раза в раз повторяет Дрим.
Ведь Джордж не должен извиняться. Это не он начал ту войну, не он потерялся в собственных желаниях и не он поднял лук и стрелы для поединка.
Дрим уверен, что если бы не Джордж и остальная стая, он был бы уже мёртв.
Джордж не соглашается и не перечит. Молчаливо смотрит на Дрима усталым взглядом и вновь тянет вперёд руку, и, только убедившись, что его больше не будут кусать, накрывает пальцами голову Дрима. Даже не чешет. Просто ощущает ответное давление. Ведь сейчас, несмотря на чужие слова, он никак не может винить в произошедшем Дрима. Может потом, когда эмоции утихнут и останется только логика и здравый смысл, он взвесит и обдумает всё произошедшее с чистой головой. Может, они даже поговорят об этом. Все вместе.
После произошедшего это кажется такой мелочью.
— Дрим?! Джордж?! — вопль над самым ухом заставляет обоих вздрогнуть, а их пузырь уединения — лопнуть. Только услышав его, Дрим в предвкушении поворачивается.
Сапнап — громкая взорвавшаяся бомба. Он, в отличие от Джорджа, не мелочится. Только проснулся из-за недавних вскриков, но уже без сна в глазу, налетает на Дрима. Обхватывает его, прижимает к себе. Похоже на объятия медведя, но Сапнап остается бережным, несмотря на захватившие голову эмоции. Блоб удивлённо пискает, но не пытается вырваться. Подняв голову и увидев широко раскрытый взгляд друга, столь же широкий, как и его улыбка, радостно и приветливо щебечет.
— Ты в порядке! И ты проснулся! — Сапнап продолжает с детским трепетом и обожанием держать блоба. Постарайся их сейчас кто-нибудь разлучить — парень устроит из-за этого драку.
Сапнап вскидывает голову и с таким же воплем радости налетает и сметает в капкан объятий другой рукой уже Джорджа. Тот чертыхается, не ожидая такого внимания. Хотел мирно отсидеться в стороне, но теперь не судьба. Первые несколько секунд Джордж, как кот старается уйти от чужого прилива радости, но быстро сдаётся и смиренно откидывается на подставленное плечо.
— Аккуратнее. Раздавишь. Сперва меня, потом Дрима, — беззлобно ворчит Джордж, на что Сапнап только хихикает и прижимает своих друзей к себе только сильнее.
— И я тоже рад снова тебя слышать, Джордж, — счастливо поёт Сапнап, жмурясь. Кажется, он хочет затискать своих друзей до смерти. Эмоции льются через край, и Дрим чувствует, даже через одежду, как Сапнап нагревается. — И тебя, Дрим. Так рад. Вы оба в порядке и наконец-то проснулись! Даже не знаю, что может быть лучше.
— Может, чтобы трое стали четверкой? — аккуратное предложение со стороны.
Новый голос, новое присутствие. Бэд незаметно переместился со стула и теперь сидит на краю кровати и просто наблюдает за своими друзьями с нежной улыбкой. Но не пытается приблизиться, кажется, боясь неловко столкнуть кого-то или придавить. Кровать действительно не сильно соответствовала габаритам демона. Но когда это их останавливало? Джордж закатывает глаза и поднимает руку, словно предлагая место под собственным боком. Дрим в нетерпении подпрыгивает на месте, зазывая Бэда к ним своим писком.
— Бэээд! Не тяни резину. Давай! Нам для полного счастья только тебя не хватает. Быром сюда, — растягивая слова, зазывает Сапнап, окидывая демона слегка прищуренным взглядом, который даёт понять: не пойдёт сам — заставят.
Уговаривать долго не приходится. Аккуратно, выбирая каждое движение, Бэд приближается к ним. Даже если не влезает на кровать полностью, оставив ноги свисать где-то на полу, пристраивается рядом. Идеально между Джорджем и Сапнапом, как подходящий кусочек пазла. Тихо хихикает и вздыхает, продолжая извиняться за свои рога и взволнованно постукивая хвостом по полу.
Дрим же сразу выпрыгивает из рук Сапнапа и скачет к Бэду. Заваливается, падает, кувыркается, но как по расчёту приземляется точно на плечо демона. Не прекращая хихикать и урчать, поднимается и вжимается мордочкой в чужую щёку. Кажется, Бэд сейчас растает, а его лицо лопнет от улыбки.
— Я так счастлив, что вы в порядке, — шепчет Бэд и поднимает взгляд на Джорджа. — Вы оба перепугали нас до чёртиков. Чтобы больше так не делали, а иначе моё старое демонское сердце не выдержит. Кстати, как вы себя чувствуете? Может позвать Понка? Он здесь недалеко, проверит.
Дрим, осмотрев себя с ног до головы, отрицательно качает головой и звонко трещит, давая понять, что с ним всё в порядке. Несмотря на сохраняющуюся лёгкую усталость, он давно не чувствовал себя настолько свободным.
— Со мной всё хорошо, — после недолгого молчания, со странной осторожностью отвечает Джордж. — Голова только немного болит… И спать хочется.
— Джордж! Ты спал все семь дней! Прекращай, — ворчит Сапнап, тыкая брюнета пальцем в центр лба.
— Разве? — звуча действительно удивленно, переспрашивает Джордж, слегка хмурясь. Смотрит на Бэда, вопросительно приподняв бровь и ища подтверждения чужим словах. Демон лишь кивает, заставляя Джорджа ещё более смутиться. — Хм. Вот оно как… А я и не заметил.
Какое-то время они просто лежат. Без какой-либо цели, сложившись в сложную мозаику из сплетённых рук и просто вслушиваясь в дыхание друга друга. Совместная тишина. Мгновение уединения и покоя, затягивающее пережитые раны и ссадины. Как долгожданный перевал после долгого путешествия. Кто знает, когда они смогут отдохнуть вновь и по каким причинам им придётся отправиться в путь.
Дрим тоскливо замечает, как же ему не хватает длинных рук. Сейчас он бы очень сильно хотел обнять каждого из своей стаи, но он… Вряд-ли в ближайшее время сможет воссоздать себе оболочку. На это потребуется время и немало ресурсов, а также восполнение энергии и сил. Это не отрастить потерянную конечность. Это начинать с нуля.
Поэтому сейчас Дрим просто беспечно перепрыгивает от одного своего друга к другому. По кругу. Греется на груди Сапнапа, возится в волосах Бэда, жмётся к ладоням Джорджа. Ранее Дрим умел скрывать свою любовь к чужому вниманию и ласкам, сжимая свои желания до минимума и норм человеческого поведения. Теперь всё на показ и в открытую.
— Джордж, с тобой точно всё в порядке? — мягко, вполголоса, с искреннем беспокойством, переспрашивает Бэд, слегка повернувшись и теперь смотря прямо на своего друга. Дрим перестает играться с Сапнапом и тоже заинтересованно поднимает голову.
— Да, да, не беспокойтесь, — дёрнув плечом, как на автомате по шаблону отчеканивает Джордж. Между его бровей появляются морщинки, а сам он отстранённо блуждает взглядом по комнате. Но осознав, что молчание затягивается, а за ним все ещё внимательно наблюдают, тихо вздыхает. — Нет, правда. Со мной всё в порядке. Вам не о чем беспокоиться.
Бэд с Сапнапом обеспокоенно переглядываются, но не пытаются надавить, что не уходит от внимания Дрима. Здесь что-то есть. Между ними тремя. О чём Дрим всё ещё не в курсе.
— Хотя знаете, я тут подумал, нет, со мной не всё в порядке! — неожиданно громко заявляет Джордж, меняя тему. Поднимается, выпутываясь из общего клубка объятий. — Я проспал неделю и если и ел, то совершенно не помню этого, и теперь голоден как зверь!
— О, конечно, конечно, — тут же оживляется Бэд, вскакивая со своего места.
Наблюдая за тем, как все одним за другим покидают их уютное гнёздышко Сапнап, по-детски обиженно выпячивает губу и бурчит, обзывая всех предателями. После с тоской косится на Дрима, ожидая, что и тот покинет его. Но блоб отрицательно качает головой и льнёт под пальцы друга, как бы прячась в домике. Сапнап довольно ухмыляется.
— У нас заготовлены все продукты, нужно только приготовить, — тем временем объясняет Бэд, кружась по комнате, полностью погрузившись в мысли о будущей готовке. — Если тебе хочется чего-то конкретного, то только скажи! Всё сразу подам на стол.
— Обычный грибной суп было бы неплохо, но, честно, готов съесть что угодно — задумчиво говорит Джордж, пододвинувшись к краю кровати и уже собираясь подняться.
Только для того, чтобы с грохотом плашмя упасть на пол. Пытаться сразу встать и ходить после целой недели бездействия и лежания на одном месте — плохая идея.
— Джордж! — вскрикивает Бэд, сразу же оказавшись рядом со своим неудачливым другом, теперь распластавшимся на полу. Сапнап, отсадив блоба на кровать, тоже бежит на помощь. Дрим не собирается сидеть в стороне и прыгает в направлении происшествия, но пока он скачет, Джорджа уже поднимают с пола и устаивают обратно на кровать. Тот стыдливо отводит взгляд и краснеет, зажимая ладонью пострадавший лоб. С громким вздохом разочарования откидывается обратно на кровать, прямо перед Дримом.
— Всё же я позову Понка. Пусть осмотрит. А то ты ещё себе голову сломаешь, — причитает Бэд как заботливая мать, укрывая Джорджа обратно одеялом и приглаживая его волосы, параллельно отдавая команды. — Сапнап, ты пока сходи, поищи лёд. Нужно приложить холод на эту дурную голову, чтобы посреди лба не вырос рог. Единорог нам не нужен. — Бэд поворачивается и указывает пальцем на наблюдающего за происходящим блоба. — Дрим, на тебе самое важное — присмотри за Джорджем, чтобы не пытался снова подняться.
Ощущая себя ребёнком, Джордж недовольно бурчит, но послушно остаётся на месте, пока Дрим энергично кивает. Бэд, прихватив за собой Сапнапа, исчезает из комнаты, в последний момент заглянув через маленькую щелку в двери и хитро прищурившись. Дрим сразу по-солдатски вытягивается и мысленно отдаёт честь, готовый нести свой пост. Он уверен, что справится с полученным заданием. Рост решительности не помеха. Даже если придётся бросаться под ноги и кусать за пятки.
Джордж всё это время лежит без единого движения и звука, так что может показаться, что он опять воспользовался тишиной и заснул. Дрим не может долго болтаться на месте и бездействовать. Поэтому, потакает очередному глупому порыву, который бы никогда не позволил себе да и не смог осуществить, находясь в облике человека. Дрим намерен забраться на лоб своего друга и прилечь на набухающий синяк, как кошка на больное место. А что? Там высоко, тепло и просто удобно. Как от такого отказываться? Да и может таким способом ему удастся облегчить боль и страдания своего друга. Блобы вообще-то на несколько градусов холоднее людей. Не лёд, конечно, но тоже ничего.
И вот, вдохновленный столь замечательной идей, Дрим собирается покорить вершину. Но в самый последний момент останавливается. Случайно бросает взгляд на больше не прикрытый участок кожи под подбородком Джорджа, где виднеется небольшой чёрный рисунок, похожий на татуировку.
Дрима словно примораживает.
Лик его хозяина — крест с улыбкой. Чёрные линии, которые выжгли на человеческой коже как клеймо. Ещё свежее. Тлеющее и пахнущее едким, горьким. И оно улыбается. Насмехается. Заявляет о своём новом праве и владении. Напоминает о тщетных попытках Дрима увести свою стаю как можно дальше от чужого влияния.
Что? Как? Откуда? Это произошло, пока Дрим находился без сознания? Это то, о чём умалчивали остальные и почему несколько раз переспрашивали Джорджа о его самочувствии? Это ли причина, по которой Дрим избежал смерти? Ответ слишком очевиден.
Джордж, как оказывается, не спит. Поворачивается и хочет что-то спросить, но сразу замечает замолкшего блоба. Его прямой, стеклянный взгляд. И Джордж всё понимает. Вздрагивает и поспешно закрывает метку ладонью. Его плечи напряжены, глаза пристально наблюдают за Дримом, ожидая его реакцию, и в них есть странная мольба, просьба. Испуг. Так много эмоций, которые Джордж как по щелчку пальцев сразу прячет.
Дрим… Дрим же даже не знает что и думать. Сказать. Так много слов. Так много мыслей. Страх. Прострация. Удивления. Радость? Откуда? Радость от той части, которая всегда обожала внимание божества и всё ещё стремилось служить, даже спустя столько лет. Всё ещё хотела оказаться под его светом и крыльями, где все мысли вытесняются его волей. Эта часть Дрима противно пищит, приветствуя расширение сферы влияния своего хозяина.
Джордж теперь носит лик ИксДи. Теперь он носит его знак. Его запах и волю, впитанные в кожу и циркулирующие вместе с человеческой кровью по всему организму. И это не только тело. Оно погрузилось глубже, отпечатавшись на самом естестве Джорджа. Даже если попытаться выжечь, отрезать этот маленький кусочек кожи, метка появится вновь.
Она пахнет им. Она излучает его энергию. Это как заявление. Табличка? Ошейник? Цепь — светящая и красная. Как та же нить, что связывает ИксДи с каждым своим подданным. Та же, которая, скорее всего, сейчас тянется к Дриму, и с помощью которой ИксДи так легко пробирался в его голову и наблюдал за происходящим его глазами и ушами. Вот только Дрим получил её вместе со своим же именем. Джордж же…
Знает ли вообще Джордж, что это такое? На что он согласился? Джордж никогда не являлся частью воли какого-либо божества. Как знает Дрим, он даже не придерживался какой-либо религии сервера. Джордж должен был принять это добровольно. Добровольно связать свою душу с сущностью ИксДи. Это ведь сделка?
Гипотетически, из книг и коротких рассказов, Дрим знал, что это возможно, как что-то общее для всех божественных сущностей, но он никогда не видел, как это происходит. Он не знает условий, последствий и исхода. Он даже никогда не думал, что ИксДи пойдёт на такое, с его глубоким пренебрежением и настороженностью по отношению к людям. Но видимо, в этот раз божество решило перейти и через черту. Он так сильно хотел заполучить себе Джорджа, что даже не стал церемониться?
Но он зол. Дрим точно зол. До пробивающегося рычания, бегающей по телу дрожи и желания что-нибудь укусить. Эта злость без направления и цели как раздражающая головная боль, сбивающая с толку. Ведь на кого он должен злиться? На себя, что не смог это предотвратить? На ИксДи, который смог обыграть их всех и теперь, скорее всего, насмешливо наблюдает через глаза Дрима за разворачивающимся представлением? На Джорджа, который добровольно пошёл на это?
Винить себя? Винить остальных? Смиренно принять или бегать в истерике?
В комнате тишина. В голове Дрима так громко, что хочется закрыть уши. У него уже начинает болеть голова. Он банально устаёт. Теперь Дрим больше блоб, чем человек. Думать слишком долго, слишком много и сложно утомляет его маленькое тело.
Дриму хочется опустить руки. Но у него нет рук и всё, что он может, это уткнуться головой в шею Джорджа и раздраженно проворчать. Он хочет назвать Джорджа идиотом и тупицей, но в лексиконе блобов нет равнозначного сочетания звуков. Лишь что-то приблизительно похожее.
Джордж удивленно хмурится, когда слышит, что через трель его называют курицей без головы. Они пересекаются взглядами. Кажется, Джордж хочется избежать этот разговор, но когда-то в прошлом, Джордж уже бегал от Дрима, не желая вовлекать того в водоворот своих эмоций и проблем.
— Джордж. Джордж! Как? Почему? Ты же… — Дрим бормочет. Лепечет. Срывается на шипение. В своём нынешнем состоянии у него не получается создавать длинные предложения, ведь мысли обрываются, перепрыгивают и теряются. Это как невозможность сосредоточиться на чём-то одном слишком долго. — Ты же понимаешь? Ты не понимаешь… На что согласился! Что принял. Ты не должен был…
— Дрим, — прерывает чириканье Джордж. Его голос звучит твёрдо, уверенно, а сам он решительно смотрит на Дрима. Сталь в его глазах прибивает Дрима к месту, заставляя закрыть рот и невольно ссутулиться. — Я сделал то, что должен был. Ты умирал на наших руках, и у меня просто не оставалось другого выхода. ИксДи мог тебя спасти, и я не думал дважды. И не пытайся говорить, что я не должен был так поступать. Должен. И сделаю так же ещё раз, если это понадобится.
Последние слова звучат как лезвие, прервавшее любую возможность для Дрима перечить. Джордж уже давно всё решил и обдумал, и нет смысла пытаться его переубедить. Да и как с таким можно спорить? Как можно спорить с готовностью жертвовать собой ради других?
И это давит на Дрима с двух сторон. Ведь он всегда ставил благополучие членов своей стаи выше собственного. Они не должны жертвовать собой ради него! Но в то же время, окажись Дрим в похожей ситуации, он поступил бы точно так же.
Есть понимание ситуации. Не принятие.
— Ты ведь знаешь, — уже тише добавляет Джордж. — У меня никого нет, кроме стаи, и я не представляю свою жизнь без вас. Любого из вас.
Дрим не смеет вставить даже хоть что-то против этого. Ему всё ещё хочется кричать. Злиться. Думать и верить, что был другой способ, другая возможность. Но это эгоистично, наполнено эмоциями и лишено смысла. Они не могут вернуться в прошлое. Дрим же должен расплачиваться за свои ошибки жертвами друзей.
— Что попросил? Какое условие? — осторожно спрашивает Дрим. Мысленно он уже собирает самые курьёзные варианты, ведь божества всегда жадны в своих желаниях. Дрим знаком с алчностью ИксДи не понаслышке.
— Он назвал это дружбой, — неловко перебирая слова, отвечает Джордж, хмыкая и пожав плечами. — Кто знает, что ИксДи вложил в это понятие.
Дрим бы тоже хотел знать. Ответ смущает и сбивает с толку ещё больше.
Какое-то время они молчат. Не знают, что сказать друг другу. Дриму нужно время, чтобы его эмоции утихли, особенно сейчас, когда рациональное мышление не его конёк и в каждое мгновение его бросает то в холод, то в жар. Джордж же всегда знает собственные границы и то, когда он готов идти на диалог. Но он всё равно не может оставить затихшего и ссутулившегося блоба.
— Я разберусь в этом. Обещаю, — шепчет Джордж, накрывая Дрима одной из своих ладоней, и прижимает к себе, аккуратно поглаживая по голове. Небольшой скулёж вырывается из горла Дрима против его воли, и он щурится, инстинктивно вытягиваясь навстречу прикосновениям одного из членов своей стаи в поисках успокоения и тепла. Обещания, что всё будет хорошо.
Дверь открывается и в комнату заваливается запыхавшийся Сапнап, видимо выполнивший своё поручение по поиску льда. Он удивительно точно улавливает повисшее в воздухе напряжение, но, перебросившись с Джорджем коротким взглядом, словно переговорив с ним без слов и всё поняв, не пытается вмешаться. Только кивает.
Уже через минуту в дверном проёме появляется Бэд с Понком на буксире. Ни Дрим, ни Джордж не пытаются повторно поднять тему метки при остальных, но они оба знают, что не смогут убрать её в дальний ящик.
По итогу осмотра Джордж получает огромный пластырь с мазями на уже синий, опухший лоб и целый список лечебных упражнений, различных массажей и полноценную диету на следующие несколько дней. Всё как доктор прописал. Точнее Понк, который ещё и пообещал внимательно контролировать исполнение всех назначений, из-за чего в его сторону летит волна ворчаний и недовольных взглядов от Джорджа. В ответ сам Джордж получает охапку друзей, которые грозят следить за ним в оба глаза, пресекая любые попытки увиливания.
Также Понк осматривает и Дрима, но из-за банального незнания анатомии своего пациента, это больше походит на попытки защекотать. Блобу просто не удаётся сидеть ровно, и он постоянно вертится и юлит от чужих пальцев, едва сдерживая себя от того, чтобы их укусить. Понк быстро сдаётся. Заключает, что Дрим здоров и награждает блоба, как послушного ребёнка, ягодой. Дрим ясно замечает, как Понк неловко косится на него, потому сам подпрыгивает вперёд и предлагает себя почесать, получая в ответ радостный вздох.
Вот только даже хотя Дрим добровольно идёт на контакт и льнёт к пальцам Понка, он не может отрицать едкое ощущение напряжения, от которого у него не получается избавиться. Только когда мужчина наконец-то убирает свою руку, оно пропадает. И это удручает. Ведь Дрим не хочет видеть в Понке чужака. Понк — его дорогой друг и приятель, и ощущать что-то подобное к нему кажется подлым. Но, к сожалению, это не то, с чем Дрим может бороться. Это то, с чем ему придётся встретиться.
После стольких лет в облике человека, под толстым слоем защитной оболочки, Дрим всего неделю находится без неё. И меньше чем несколько часов проживает без неё осознанно. Дрим просто не привык к своему новому… Состоянию. Он ощущает себя голым. Голым и открытым. Теперь всякая мелочь опасна и всё может навредить.
В окружении стаи и знакомых запахов инстинкты самосохранения, требующие относится ко всему постороннему настороженно, притуплены. Но как только Дрим выберется за пределы этого дома в нынешнем облике, это сразу станет более острой потребностью.
***
Следующие несколько дней начинаются с готового завтрака и поглощающего уюта. А также громко выкрикивающего в роли будильника Сапнапа, зазывающего всех оставшихся просыпаться как можно скорее. Каждый раз, прежде чем встать, Дрим не может отказать себе в маленьких слабостях и не понежиться в запахе своих товарищей, оставшемся на одеялах и подушках.
Они вновь ночуют все вместе. На этой небольшой кровати, едва предназначенной для двоих, они находят места для каждого. Это одновременно наименее комфортное место для сна, где кто-то всегда упирается тебе в бок коленом или ногой, но и столь же уютное и притягательное. И Дрим так соскучился по этому чувству. По этой возможности проснуться посреди ночи, чтобы убедиться — все рядом и в безопасности. Ему, как самому маленькому, выделяют отдельную подушку, но по итогу Дрим бессознательно мигрирует от одного члена своего стаи к другому. Находит себя то на груди Сапнапа, то под подбородком Бэда, то и вовсе на лбу Джорджа.
Даже если Бэд постоянно норовит соскользнуть или ударить кого-то во сне хвостом, а Сапнап получает подушкой за свой храп, стая наслаждалась их уютным гнёздышком.
Джордж всё ещё тяжел на подъём. Даже больше, чем раньше. По полученным наставлениям Понка, оздоровительное расписание Джорджа теперь начинается с девяти часов утра. Для человека, который недавно спал дни напролёт, а до этого редко когда поднимался раньше обеда — это почти что невыполнимые условия. Поэтому Джорджа фактически приходится вытаскивать с кровати силой. А поскольку за подъём теперь отвечает Сапнап, это проходит максимально экстремально.
Для достижения цели Сапнап не чурается сбрасывать Джорджа на пол, а если эффекта нет, подхватывает к себе на спину и несёт на улицу. Уже там бесцеремонно скидывает сонного, но уже предчувствующего всю степень надвигающейся опасности парня в утреннюю траву. И то, если повезёт. Если не везло, Джордж оказывался погружен в заранее подготовленную бочку с водой.
Утренние водные процедуры тоже находились среди наставлений Понка.
За такие выходки Сапнапу грозили жестоким нагоняем, парой тумаков и целой стеной матов. Сапнап на все угрозы довольно кивал и улыбался, наблюдая за попытками Джорджа догнать его. Безуспешно. Уже через несколько метров Джордж оседал на земле, тяжело дыша, жалуясь на боли в ногах и бросая молнии в сторону своего друга.
Дрим едва ли разбирался в физиологии людей, но помнил неловкие дни после потери конечностей и попытки их отрастить. Но также он верил, что Джордж мог восстановиться намного быстрее и просто ленился и избегал трудностей, не прикладывая всех своих усилий. Сапнап же утверждал, что причина в недостатке мотивации, а злость — хорошее топливо. Из всей команды его методы по встряхиванию Джорджа оказывались наиболее эффективными, поэтому никто не вмешивался. Сам Джордж ныл и обзывал это издевательством. А также грозился, что рано или поздно наподдаст своему тренеру за такие выходки.
Дрим прекрасно знал злопамятность своего друга, которая становилась взрывоопасной смесью вместе с терпеливостью и умением держать обещания.
Рано или поздно Джордж точно найдёт способ отыграться.
В другие дни ответственность за расталкивание и поднятие Джорджа берёт на себя сам Дрим. Да, он не может разбудить Джорджа силой, но у него есть другие хитрости. Например, укусить за ухо, или, притворившись ползающей змеёй, забраться за шиворот. Оба представленных способа срабатывали отменно. Но не без изъянов.
Первые несколько попыток закончились тем, что перепуганный и всё ещё сонный Джордж в страхе откидывал Дрима к противоположной стенке, а потом долго извинялся и причитал. Дрим же просто радовался успеху, не испытывая какой-либо боли или дискомфорта от удара. Его мягкое тело легко справлялось с нагрузками. Конечно, если это не что-то острое и протыкающее. Дрим всё ещё с опаской сторонился каждого ножа, вилки, и конечно же, стрел.
После полученных повреждений, накопившегося стресса и просто неприятных воспоминаний, Дриму нужно время чтобы вернуть свою способность к маскировке. Он даже не может дать точные сроки. И это раздражает. Тяготит. Заставляет пытаться вновь и вновь, но любая попытка сосредоточиться, создать что-то маленькое вызывает неприятную дрожь и ощущение провала посередине тела. Прямо в месте шрама. Как будто стрела вновь прорывает его кожу. Дрим всегда пугается этого ощущения. Отдёргивает себя. Извиняется перед своей стаей и обещает, что вернёт свой прежний облик при первой же возможности. Они, как всегда, относятся с пониманием. Успокаивают и говорят, что не заставляют его торопиться. Напоминают, что они готовы ждать столько, сколько потребуется. Их слова помогают, но в то же время Дрим чувствует сильную потребность не затягивать. Продолжать пробовать, даже если это больно.
Любой блоб без своих способностей, оказавшись на территории, не находящейся под присмотром их божества, становится беззащитным. Доступная жертва. Лёгкая добыча, способная только прятаться и убегать. Дрим не любит это чувство, но ему приходиться оставаться на территории их временного укрытия во избежание проблем и опасностей.
Но он хотя бы не один. Рядом Джордж, который так же прикован к одному месту до момента своего полного восстановления и получения одобрения от Понка. Сам Джордж, кажется, не сильно то и обеспокоен своим затворническим положением. Он чередует неловкие попытки отжаться, подтянуться и приседать с чтением книг и разгадыванием каких-то древних свитков из их старых приключений. Дрим рад просто находиться рядом с Джорджем. Слушать его голос, возиться в его руках и подтягивать его способность говорить на языке блобов. Но всё равно Дрим очень скоро начинает скучать. И впадает в уныние. Не только из-за бушующей внутри его тела энергии и желания хоть что-то делать. Раньше он мог хотя бы занять чем-то свои руки.
Очень тяжело мастерить, сооружать и писать, пользуясь только ртом и языком. Дрим пробовал. Перемазался в чернилах и наелся опилок. Было вкусно, но Джордж очень долго ворчал и причитал, отмывая измазанного блоба и вычищая из его острых зубов застрявшие кусочки дерева.
Не то что бы Дриму не понравилось внимание к своей персоне.
Остальные из стаи быстро замечают его поникшее состояние и с радостью приходят к Дриму на помощь. Конечно, никаких путешествий в Нижний мир и расследований катакомб и шахт, но даже небольшие вылазки для Дрима как глоток свежего воздуха.
Сапнап начинает брать Дрима на охоту. Держит блоба на своём плече или сажает в грудной кармашек, давая тому хороший обзор, пока сам целится из лука или разведывает следы. Бэд же водит Дрима с собой на спокойные и равномерные прогулки по серверу, где он собирает ресурсы и потакает маленьким желаниям блоба, таким как собрать охапку цветов или поймать для него «вон ту» бабочку.
Глубоко на СМП они не заходят, и Дрим догадывается, что Бэд специально сторонится этого, всегда сворачивая в нужный момент.
Лишь единожды, заплутав, они оказываются у ветвящейся желтой дороги. Она манит глаз и предлагает вступить на неё.
Бэд настороженно наблюдает за реакцией Дрима. Блоб же несколько секунд смотрит в разные стороны, улавливая принесенные ветром знакомые запахи. Чувства странные. Одновременно ностальгия по тёплым дням и событиям и лёгкая тревога от ещё свежих, болезненных воспоминаний, что стразу всплывают на поверхность. А они даже не на месте дуэли. Дриму хочется пройти дальше, заглянуть в Общественный дом, узнать, как изменились земли, может, встретить тех, с кем давно не удавалось пересечься. Ведь это то самое место, которым Дрим так долго жил. Горел, выстраивая по кусочкам. Он посвятил СМП так много сил и времени, желая взрастить его в чудный цветок, чтобы увидеть, как он распуститься.
Но в то же время…
— Не сейчас. Ещё нет, — негромко чирикает Дрим.
Бэд понимающе кивает, разворачивается и идёт в противоположном направлении. Чтобы отвлечь, заводит шарманку о том, что они могут подхватить с собой удочки с Джорджем и заняться рыбалкой. Дрим внимательно слушает, быстро переключившись на новую и увлекательную идею, но всё же в самый последний момент зачем-то оборачивается.
Возможно, ему кажется, но он видит чей-то человеческий силуэт, мелькнувший на горизонте, но он слишком быстро пропадает, чтобы различить. Сам Дрим слишком быстро отворачивается.
В тот же вечер, как и говорил Бэд, они собираются на рыбалку. Устраиваются на чистом песчаном берегу протекающей рядом реки. Наслаждаются видами, пением птиц и звоном бегущей воды, которая вместе с течением уносит из головы все мысли о проблемах. Необходимое мгновение безмятежности.
Джордж и Сапнап сразу сцепляются друг с другом в бессмысленный спор, который очень быстро становится очередным соревнованием. Победит тот, чей улов окажется больше к моменту, когда небо окрасится оранжевым. Проигравший выполняет желание победителя.
Звучит очень заманчиво. Раньше бы Дрим с радостью присоединился к этой перепалке, теперь он смущенно наблюдает за спинами своих друзей. Он понимает, что в этом нет их вины, только его, но обида неприятно колит.
Бэд — вновь чудо с небес. То ли планировав это раньше, то ли заметив тоскливый взгляд блоба, он решает вмешаться. За какие-то минуты изготавливает из ниток и палок маленькую удочку, нацепляет на её конец кусочек хлеба и протягивает Дриму.
Сказать, что Дрим в восторге — ничего не сказать! Со стороны это такая мелочь и Дрим всё ещё не может полноценно участвовать в соревновании, но то, что он вновь может заниматься чем-то привычным, безмерно радует. Возвращает эти беспечные кусочки прошлого. Блоб радостно бегает и прыгает от одного своего друга к другому, гордо показывая каждому свой подарок. А после, наловчившись, берёт удочку в рот и деловито закидывает снасть в воду. Всё это происходит около самого берега, где вода достаёт всем людям до щиколотки, а Дриму почти до шеи, сводя любые шансы на достойный улов к нулю, но он не отчаивается. Продолжает уверенно закидывать, просто наслаждаясь причастностью к общему процессу. И ему даже не надо превращаться для этого в человека!
Пойманный головастик почётно помещается сверху всякой другой рыбы.
Через ещё несколько удачных попыток и расширившегося улова, Дрим решает, что он принёс достаточно пользы обществу и отдаёт удочку обратно Бэду. Попросив спрятать её в карман на другой день, Дрим бросается обратно к мелководью, где принимается радостно плескаться и ловить проплывающих мальков и рыбёшек более привычным для себя способом — ртом, разыгрывая свои маленькие инстинкты охотника. Блобы — нечастые хищники, но и острые зубы им даны не для вида и жевания травы. Хотя единственное, что удаётся поймать Дриму — полный рот водорослей, мелких камней и улиток.
Слишком увлеченный своим новым занятием, Дрим совершает ошибку. После очередной неудачной попытки спотыкается, падает и полностью уходит под воду с головой. Кажется, паники нет и он должен с легкостью встать, но грязевая муть из-за поднявшегося песка нарушает ориентацию в пространстве, заставляя слепо вертеться на месте и скрести брюхом по дну. Всего несколько секунд, но их достаточно, чтобы коварное течение вцепилось в блоба своими холодными пальцами и потянуло за собой обездвиженным грузом.
Дрим даже не успевает испугаться. Только пищит, когда понимает, что теперь его тянет не вода, а вполне осязаемые, тёплые пальцы.
— Дрим, ты чего удумал! — обрушивается на блоба голос Сапнапа, но за его коротким всплеском недовольства проскальзывает обнажившийся страх.
Сапнап, скорее всего, оказался ближе всех остальных и первым заметил чужое бедствие. Он держит Дрима на ладонях, и тут же нагревает их, высушивая блоба. Внимательно осматривает на наличие повреждений.
Выплюнув изо рта всю грязь, Дрим поднимается, извиняющее трещит и опускает голову. Он думал, что справится. Думал, что полностью контролирует ситуацию. Точнее, он так надеялся на это. Он прекрасно осознаёт своё нынешнее состояние, но порой ему очень не хватает прежней самостоятельности. Как для блоба, для него нормально полагаться на свою стаю, но очень долгое время Дрим занимался совершенно противоположным.
Он был именно ведущим. Лидером. А не беспомощно бултыхающимся маленьким существом. Собственная слабость теснит.
Всех этих проблем можно избежать, если бы Дрим превратился в водоплавающую птицу, утку например. Блоб хмурится и бросает короткий взгляд на свой шрам. Он всё ещё тянет.
Больше к воде Дрим не лезет.
К вечеру, когда все вёдра заполнены рыбой, а Джордж старается отжаться хотя бы несколько раз, пока на его спине победно сидит Сапнап, к ним ненадолго заглядывает гость. Старый друг. Дрим с Бэдом одновременно улавливают знакомый запах ещё до того, как его владелец появляется на виду и смотрят в одну сторону.
Спустившись к реке, Каллахан сразу направляется к ним, прытко перепрыгивая через камни и торчащие коряги. Он радостно машет Джорджу с Сапнапом и обменивается объятиями с Бэдом. Перед Дримом, что в нетерпении кружится на одном месте, в ожидании своей очереди, опускается на колени. Каллахан впервые видит Дрима таким, но от него не чувствуется удивления, а каждое его действие наполнено уверенностью. Словно он знает о внутренней тревоге Дрима по отношению к тем, кто не относится к его стае, и не тянется к блобу. Предлагает тому сделать это самому.
Жестикулируя, Каллахан объясняет, что пришел ненадолго всех повидать. Рассказать им различные маленькие новости остальных их знакомых и друзей. Про Понка, про Панза, про Сэма. Про новых участников, появившихся совсем недавно на СМП. И вновь так учтиво, Каллахан обходит всех остальных — жителей Л’Мэнбурга.
Дрим, устроившись в руках Джорджа, внимательно слушает, словно ему рассказывают приятные сказки на вечер. Они успокаивают, навевают лёгкую дрёму.
Каллахан за всё время ни разу не упоминает Алиссу. Дрим чириканьем привлекает к себе внимание Джорджа, заставляя того наклониться.
— Как Алисса? Давно не слышал. Где она? — сконфуженно переглядываясь с остальными переводит вопрос блоба Джордж.
Каллахан дёргает своим оленьим ухом. Отвечает не сразу. Несколько секунд смотрит на Дрима, вновь этим взглядом, с пониманием того, о чём он не должен знать и неожиданной толикой грусти. Может, меланхолии? Дрим не может разобрать.
— Она ушла, Дрим. Она покинула СМП и эти земли уже как месяц, — показывает жестами Каллахан, а когда видит, как глаза блоба расширяются, он предугадывает и отвечает на ещё не озвученный вопрос. — Она ушла, незадолго после того, как у вас начался весь этот конфликт с Л’Мэнбургом. Успела точно перед всей войной. Я не знаю, куда она отправилась.
Дрим удивленно моргает. Новость слишком неожиданная. Первые несколько секунд он даже не верит в неё, ведь это звучит как шутка. Тогда Дрим оглядывается на всех остальных и видит только подтверждение.
— Мы думали, ты знаешь. Она прощалась с каждым, — негромко поясняет Джордж.
Дрим сконфуженно оседает, уставившись в одну точку. Тревога, смятение закручиваются внутри него. Он знал? Он должен был знать? Когда это произошло?
Как он вообще мог упустить что-то подобное? Дрим знал Алиссу. Давно. И он знал, что она бы никуда не ушла без прощальных слов или хотя бы последней весточки, обделив кого-то из своих друзей. Значит, проблема не в ней? Что-то случилось? Она не смогла его найти? Или…
Всё дело в нём самом.
События тех дней для Дрима — мешанина мелькающих образов, шумных мыслей о надвигающейся битве с Л’Мэнбургом, планирования следующего хода и предсказания шагов противника. И поглотившее желание заполучить. Победить. Помешательство. Сосредоточенность только на одной единственной цели. Даже его собственная стая при приближении последнего сражения лишь мелькала где-то на задворках, в стороне, как далёкие тени.
Неужели… Неужели Дрим просто не заметил её? Её приглашения на встречу? Проигнорировал?
Почему это вообще произошло? Как Дрим вообще мог… Как он вообще мог отмахнуться, упустить её? И ведь Алисса была с ними с самого начала. С тех дней, как фундамент СМП только закладывался. Одна из первых, кто откликнулся на его приглашение и поддержал его идею .О спокойном, счастливом месте. Пристанище для всех. Участвовала в создании. Верно ждала их возвращения, выручая и все последующие дни. Дрим верил, действительно верил, что она останется с ними навсегда.
Возможно, у неё действительно появились дела. Что-то неотложное и более важное. Ведь Дрим никогда не принуждал оставаться здесь навсегда. Но в то же время, Дрим подозревает — уход Алиссы кроется не во внешних причинах. Не из-за случайной новости издалека.
Причина была здесь.
И возможно, Дрим мог бы это предотвратить. Поговорить с ней, переубедить. Найти решение. Но он просто не заметил, как она отдалилась. Как она всё реже стала участвовать в обсуждении планов, предлагать свои идеи и появляться на собраниях. Не заметил, как она искала его компании. Возможности поговорить наедине, с глазу на глаз. И как она вовсе… исчезла.
Голову Дрима тогда занимали совершенно другие вещи. Человеческие желания и азарт. Но это не оправдание.
Раз ушла она, могли уйти и остальные. Понк, Сэм, Каллахан. И Дрим бы так же этого не заметил? Так же бы игнорировал до последнего момента?
— Я… Понимаю, — чирикает Дрим, подняв голову и кивнув. Пытаясь заверить всех, что всё в порядке и исчезновение Алиссы не ранило его.
Они всё понимают. Они всё видят. Решив больше не задерживаться, стая поднимает затихшего блоба, прощаются с Каллаханом и направляются обратно в дом. Небо всё равно уже начало покрываться звёздами.
***
— ИксДи, он… Он появляется в моих снах, — неожиданно произносит Джордж.
Они вновь всей стаей лежат на одной кровати ради ощущения компании и единения, пока каждый занят чем-то своим. Бэд читает какую-то книгу, свесившись как кошка половиной тела на пол, Сапнап играется с Дримом, а Джордж просто лежит между ними, иногда впадая в неглубокую дрёму или перебрасываясь дурацкими шутками и случайными мыслями.
Но то, что он произносит сейчас, заставляет всех тут же замереть, переглянуться и отвлечься от своих дел.
Прошла почти неделя, как Джордж и Дрим пришли в себя и решили отложить разговор об ИксДи и сделке… до лучших времён. Все эти дни Дрим, как и остальные из стаи, внимательно наблюдали за своим другом. Искали изменения в поведении. Намёки, что Джорджа что-то беспокоит. Но всё оставалось тихо. Джордж был цел, здоров, ел за двоих, ворчал так же, как обычно и ленился при любой возможности.
Хотя всё же кое-что было.
Джордж спал. Много. Не просто ночью. Посреди дня, после обеда, в перерывах между упражнениями. Он очень часто дремал, закрывая глаза и выпадая на несколько минут из реальности, чтобы проснуться как ни в чём не бывало.
Дрим надеялся, что это лишь последствия истощения от проведённого ритуала, о котором ему рассказал Джордж. О том, как они призвали ИксДи. Дрим, конечно, не был в восторге, узнав подробности. Авантюра была опасной.
Ведь проведение любого ритуала вызова для людей крайне утомительно. А когда ты зовёшь одно из божеств… Ритуал потребует жертву. Он потребует безмерного количества энергии и сил от призывающего для создании связи.
Ритуал жаден. Ритуал не знает меры и ограничений. Если для завершения понадобится вся жизненная энергия человека, он заберёт её.
Когда много месяцев назад этот ритуал проводил Дрим, желая вернуть Дристу, это не было проблемой. Ведь у него, как и у каждого блоба, уже существовала связь со своим хозяином, полученная вместе с именем. Всё что требовалось тогда, это потянуть на себя и позвать.
Джордж же рисковал. Джордж мог просто умереть от истощения.
Дрим выбирается из-под рук Сапнапа и прыгает в сторону Джорджа. Оказывается у него на груди и утыкается мордочкой ему в пальцы. Негромко щебечет. Спрашивает.
— Как давно?
— Хм… Возможно, с самого начала? С того момента, как я заключил с ним сделку? Не знаю. — Джордж пожимает плечами, неуверенно покусывая щёку. Оставляет большие пробелы между предложениями. — Первое время я действительно думал, что это просто, ну вы знаете, сны. Странные и надоедливые сны, конечно… Но ведь с каждым бывает, что ему снятся одни и те же места и одни и те же… Люди.
Джордж замолкает. Собирается с мыслями. Бросает быстрый взгляд на своих друзей. Каждый из них кивает, давая понять, что слушает. Дрим кладёт свою голову на чужое запястье.
— Я думал, что произошедшее тогда с Дримом, с ИксДи оказало на меня слишком большое эмоциональное влияние, поэтому мой мозг так зациклился. Надеялся, что как только я отвлекусь, займусь чем-то другим, всё прекратится.
Джордж звучит таким уставшим. Он явно думал о происходящем долгие часы, дни. Пока все отдыхали, Джордж терзался сомнениями, вновь скрываясь и не подпуская остальных, запершись в собственных мыслях. Дриму хочется его поддержать. Как-то помочь. Но всё, что он может — это негромко заурчать.
Бэд откладывает книгу и пододвигается ближе. Сапнап поднимается на локти. Джордж дарит каждому из них улыбку благодарности прежде чем продолжить.
— Но он всё ещё там. Спустя неделю, ИксДи всё ещё в моих снах. И да, вы скажете, что это просто игра моего воображения но… Это не просто статичная картинка моего мозга, — Джордж запинается, облизывает губы. — Он ждёт меня. Каждый раз, когда я просыпаюсь или собираюсь снова лечь спать.
— Что ты имеешь в виду? — удивленно спрашивает Бэд, взволнованно маша хвостом у пола.
— Это сложно описать, — Джордж хмурится, но при этом выглядит вполне расслабленным. — Это как чье-то присутствие. Желание в твоей голове, но ты знаешь, что оно не твоё. Чужое. И ИксДи всегда желает, чтобы я заснул. Вернулся обратно в сон к нему. И знаете, он достаточно нетерпелив.
То, что ИксДи пробрался в чужую голову, звучит как что-то вполне реальное. Для божества нет непреодолимых преград: материальных, физических, ментальных. Всё зависит от того, захочет ли он их пересечь. Джордж теперь разделяет с ним связь и чувствовать его он тоже может. Конечно, это значит, что сам ИксДи позволяет столь необычную привилегию.
— Поэтому ты так часто спишь? Последние несколько дней. — уточняет Сапнап.
— Ага, — неожиданно энергично кивает Джордж, оживившись. — Но это не происходит насильно или что-то такое. ИксДи не может заставить меня заснуть, просто порой он становится как раздражающая нетерпеливая собака, что лает за дверью и просит уделить ему чуточку внимания.
Джордж смеётся над собственным сравнением, и Дрим понимает, что тоже хихикает. Смеяться, что твоего бога сравнили с собакой — кощунство, но сдержаться трудно.
— И что он хочет от тебя? В этих снах. Нахер ты ему вообще сдался? — злобно бурчит Сапнап, недовольно хмурясь. Несложно представить, что если бы перед ним сейчас появилось упомянутое божество, Сапнап не пожалел бы опалить его крылья или прописать хороший удар.
— Кажется… Прошу, не смейтесь, — Джордж поднимает перед собой ладони, словно пытается всех задержать, а на его губах появляется озорная улыбка. — Кажется, ему просто нравится моя компания.
Звучит невинно. Звучит просто.
Только услышав ответ, Сапнап кажется уже готов сорваться и закричать, что это чушь собачья. Бэд удивленно хлопает широко открытыми глазами и заинтересованно поднимает уши. Дрим же гудит.
— Он никогда ничего не требует от меня. В этих снах, — продолжает Джордж, пока все его друзья находятся в смятении. — Мы вдвоём просто тусуемся? И это всегда так странно, ведь это сон и ИксДи манипулирует им, как ему вздумается. Делает, что хочет. Каждый раз мы оказываемся в совершенно разных местах, стоит мне только попросить. Тех, которых я бывал или никогда и не видел. Он даёт мне различные вещи. Иногда это целые приключения, простые прогулки, путешествия по моим воспоминаниям. А иногда мы просто болтаем? — Джордж удивленно вскидывает вперёд руки, словно сам не верит, о чём говорит. — Он любит рассказывать мне различные истории и легенды. Два дня назад я вообще пытался объяснить ему, что такое шутка! Шутка! Он даже не знал, что это, и мне приходилось учить его, как ребёнка.
Значит, ИксДи действительно просто нравится компания Джорджа? И таким хитрым способом он лишь заполучил себе быстрый доступ? Быть рядом? В голове Джорджа, там, где могут находится только они вдвоём и никто не сможет вмешаться.
Дрим помнит слова ИксДи. С той ночи под луной, когда они оказались наедине. Воспоминания сами прокручиваются в голове, сохраняя и это характерное звериное рычание, соскальзывающее после каждого слова.
» — Хочу понять… Почувствовать… Разобраться… Хочу того же. Также. "
Божества любопытны. Божества ищут различные способы скоротать века жизни. Иногда им свойственно выбирать любимчиков. Новые игрушки. Главное, чтобы они не сломали их в процессе.
Дрим ёжится, внимательно приглядываясь к Джорджу. Его друг не выглядит обеспокоенным, напуганным. Нет, нет, скорее заинтересованным. Оживленным. Полным предвкушения. Ни капли страха. Сомнений. Он горит идей, новым приключением, которое теперь ожидает его каждый раз, когда он заснёт.
— И каждый это сон… Это так реально, — Джордж вздыхает, смотрит вниз на задумавшегося блоба и гладит того у шеи, заставляя Дрима невольно вытянуться. — Это даже не похоже на сон. Порой я забываю, что просто нахожусь у себя в голове и должен проснуться.
— Как бы там ни было, почему ты просто не пошлёшь его?! — резко прерывает своего друга Сапнап, уже горящий боевым настроем и выпускающий из носа струю чёрного дыма. — Зачем тебе все эти проблемы?! Скажи, чтобы он отъеб… — резко получив толчок хвоста в спину, Сапнап прикусывает себе язык, виновато смотрит на Бэда и только после, менее распылённо бросает. — Чтобы он отстал от тебя.
Если бы всё было так просто.
— Сапнап. Это ведь была сделка. Их нужно выполнять. Я пообещал быть его другом и теперь не могу просто так отвернуться от него.
Смиренно объясняет Джордж. Вновь задерживает своё взгляд на Дриме и проводит пальцем около шрама на маленьком теле, из которого, кажется, совсем недавно вытекала вся жизнь, превращая белый в отвратительный серый. Цена сделки. Цена договора. И она стоила того.
— И мы не можем ничего с этим сделать. Просто оставить так? — с неверием переспрашивает Сапнап, смотря на всех присутствующих. Бэд виновато опускает голову. Дрим молчит.
— А у нас есть другие варианты? Идеи? — уточняет Джордж, скептически приподняв одну бровь.
И даже если бы они могли каким-то образом отказаться, разорвать эту связь, как бы сам Дрим этого не хотел ради того, чтобы точно удержать Джорджа в безопасности от непредсказуемого влияния и желаний ИксДи, это очередной риск. Божества не терпят, когда обещания и договоры расторгаются. Это может привести не только к полному аннулированию условий… Но и ответным последствиям.
Идеальная ловушка, капкан, из которой невозможно вырваться. В которой Дриму и его стае остаётся только стоять в стороне и наблюдать.
Конечно, если они не смогут предложить что-то более ценное взамен. Звучит как глупость. Взятая с потолка идея. Это шанс. Глупая надежда, чтобы не чувствовать себя беспомощным и прижатым к стенке.
Дриму приходится подавить прилив злости. Он сейчас здесь ни к чему.
— Раз пока всё, что требует и хочет ИксДи — это компанию и дружбу Джорджа, возможно нам не стоит паниковать, — размышляя, предлагает Бэд. Он складывает руки на груди и задумчиво хмуриться. — Возможно, он никогда не потребует чего-то большего. Ведь обычно всякие сделки, основанные на ритуале, действуют в оба направления. Пока всё спокойно, пока нет даже предположений о худшем исходе, сейчас у нас есть самое главное - время, чтобы разобраться в ситуации. Подумать. Подобные сделки и ритуалы уже должны были проводится на сервере и нужно просто поискать информацию. Если не здесь, то будем искать в Нижнем мире.
С каждым словом голос Бэда становится всё уверенней. И эта уверенность невольно заражает. Восполняет дух всех присутствующих.
— Джордж же может сблизиться за это время с ИксДи, и раз вы действительно стали… — Бэд показывает пальцами кавычки, — друзьями, может, он расскажет тебе больше?
Это действительно звучит как план. Что-то, чего они смогут придерживаться. Найти достоверные источники. Раздобыть больше информации. Работа с двух фронтов, где стая ищет в реальном мире, а Джордж — в своих снах.
Джордж понимающе кивает, давая понять, что идея Бэда его устраивает. Находясь в центре внимания, в центре самого беспорядка, он продолжает оставаться крайне спокойным и уверенным в том, что он справится. Сапнапу явно не нравится эта позиция. Он бы лучше взялся за оружие и разобрался со всем силой и битвой, но не все проблемы можно решить подобным образом.
— Джордж, — зовёт своего друга Дрим, заставляя того обернуться. — Главное, говори нам. Не молчи. Если что-то не так. Что-то случится. Ты не один. Вместе.
Вместе. Всегда вместе. Они справятся.
