Вне времени | Out of Time

      Серый взгляд Дарклинга не дрогнул, пока он говорил, изучая моё лицо в поисках реакции. На мгновение меня парализовала мысль, что это может быть правдой, а затем, вспомнив, какой он лжец, я рассмеялась. Рассмеялась, потому что это было так абсурдно, и он не придумал ничего лучшего; потому что я была либо не в своём уме, либо далеко от любой жизни, которую я знала. Или и то, и другое. — Алина.       Мой смех внезапно оборвался икотой, и я прижала руку ко рту. — Нет.       Он нахмурился ещё сильнее. Мне показалось, что в его глазах промелькнула боль, но я сомневалась, что его можно ещё больше ранить. Это было представление, спектакль. Так и должно быть. Всё, что он сказал, было: — Это правда. — О, неужели? — мой голос был высоким, дрожащим. — Когда мы поженились? Какая у нас годовщина? — я подняла правую руку. — И кольца тоже нет. Ничего себе, семейная жизнь!       Он некоторое время смотрел на меня, затем полез в один из карманов своего кафтана и вытащил простое золотое кольцо. Он держал его между большим и указательным пальцами, чтобы я могла чётко его увидеть. — Я решил оставить его у себя, пока ты не поправишься.       Я уставилась на него, потом покачала головой. — Это может принадлежать кому угодно.       Но оно было слишком мало для его руки, размером с мои пальцы.       Дарклинг сунул кольцо обратно в карман. Я впервые заметила, что на нём было такое же. Я вспомнила его обнажённые руки, не украшенные кольцами или драгоценностями. Но теперь он носил золотое кольцо на безымянном пальце и что-то вроде перстня с печаткой, на котором был изображён его символ — солнечное затмение — на мизинце. — Мы поженились девяносто девять лет назад в часовне на территории дворца, — его голос звучал торжественно. Ни следа насмешки. — Его восстановили после того, как ты обрушила его на мою голову. Ты помнишь это? — Ты не мог придумать что-нибудь более правдоподобное? — прямо спросила я. — Чем что? — Девяносто девять лет.       Между его тёмными бровями появилась небольшая складка, но он не казался удивлённым. — Как ты думаешь, сколько тебе лет? — спросил он, с тем, что я могла бы назвать вынужденным спокойствием. — Восемнадцать? — Примерно столько. — И последнее, что ты помнишь? — когда я не ответила, он спросил: — Что плохого в том, чтобы рассказать мне, Алина? Это вежливый разговор. — Последнее, что я помню, — это то, как я убегаю от тебя, — огрызнулась я. — Последнее, что я помню, — это надежда, что ты умер в Каньоне.       Я надеялась на его реакцию, но он просто отстранённо кивнул и задумался: — Я думал, что это может быть так, хотя почему тогда… — Я не верю в это, — пробормотала я, глядя на свои руки. — В какую часть? — Всё это. Что я забыла столетие времени. Что я прожила столетие. Что я твоя жена, — мои губы не хотели произносить это слово. Я снова покачала головой. — Даже если бы всё остальное было правдой, я бы никогда не вышла за тебя замуж.       Дарклинг склонил голову набок. — Как бы мило я не просил?       Я сердито посмотрела на него. — И всё же ты это сделала, — он откинулся на спинку стула, закинув ногу на бедро. — Потому что ты хотела, чтобы гражданская война закончилась так же сильно, как и я, и мы были номинальными главами на противоположных сторонах. Это было частью условий твоей капитуляции, в том числе в обмен на жизнь твоих друзей. — Дай угадаю, ты всё равно их убил? — Это было бы пустой тратой времени. У тебя были полезные друзья.       Мне стало холодно. Ничто из этого не звучало неправдой; всё это было бы слишком легко опровергнуть, если бы это было так. Его голос и лицо не изменились, когда он это говорил. Хотя мне снова напомнили, что у него был большой опыт в обмане.       Хотя, основываясь на том, что я знала, как он относился ко мне, его опыт, казалось, заключался в том, чтобы говорить людям то, что они хотели услышать. Я вообще не хотела этого слышать. — Итак, я твоя жена, — медленно произнесла я. — И пленница.       Губы Дарклинга сжались в печальной улыбке. — Ты давно перестала быть пленницей. — Значит, я могу уйти?       Он не ответил.       Я откинулась на подушки. — Так и думала. Я хочу видеть Мала. — Со временем. — Нет, сейчас.       Его взгляд скользнул с моей макушки на ноги. — Его здесь нет, — медленно произнёс он. — И ты не в состоянии отправиться в это путешествие.       Я ощетинилась, но он не ошибся. Поток силы, возможно, заставил меня меньше чувствовать себя на пороге смерти, но я уже доказала, что могу ходить только пару минут, не теряя сознания. Мои конечности налились свинцом и болели. К тому же я неожиданно проголодалась.       И всё же он сказал мне, что Мала здесь нет. Это означало, что он где-то был. Он должен быть жив. Разве заботящийся обо мне Целитель-корпориал не подразумевал этого? Значит, не прошло и ста лет. Дарклинг просто хотел, чтобы я думала, что изолирована от всех, кто мне дорог, что я пережила всех своих друзей, но он отступил, когда я дала понять, что не купилась на это. Хорошо. — Я пошлю за едой и ванной, — голос Дарклинга снова стал мягким. Я не знаю, почему это так сильно раздражало. Он встал со стула, глядя на меня сверху вниз. — Мы можем поговорить снова, когда ты почувствуешь себя лучше... — Сами? — сухо спросила я.       Он холодно посмотрел на меня. — Полагаю, ты находишь это забавным.       Я встретилась с ним взглядом, готовая разоблачить его блеф. — Забавно. Ты никогда не говорил мне, как я должна была забыть всё это столетие. — Произошёл инцидент. Ты была... — он провёл рукой по лицу. — Позже. Я и так достаточно обременил тебя для одного дня. — Такой внимательный. — Я тебе не враг, Алина. Что тебе нужно, чтобы осознать это?       Нелепый вопрос. Я подняла обе брови и ничего не сказала.       Дарклинг покачал головой. — Тогда пора, — сказал он тихо, почти про себя. — Только время.       Он пересёк комнату, — которая была больше, чем я думала, — к двери в дальнем конце и остановился там, положив руку на дверную ручку, как будто ожидая, что я передумаю и позову его обратно. Затем, бросив на меня последний взгляд, он ушёл. Я услышала щелчок замка, скользящего на место; его шаги удалялись.       Напряжение покинуло моё тело как воздух из воздушного шара. Я упала на кровать и обнаружила, что смотрю на искусно украшенный сводчатый потолок, инкрустированный золотом. Это была та самая роскошь, которую я помнила по Малому дворцу, но ещё более показная. Оно имело смысл, учитывая то, что я знала о предыдущих обитателях Большого Дворца, но не так много, когда я думала о какой-то версии себя, живущей здесь. Конечно, не в течение столетия.       Я огляделась, впервые осматривая пространство. Казалось, что мебель была менее безвкусной, чем потолок. Полы были деревянными, покрытыми тут и там коврами, которые выглядели простыми и мягкими. Элегантная мебель была передвинута, чтобы корпориалы могли лучше следить за мной; низкий стол и стулья придвинуты к стенам, но я предположила, что большая пустая зона, которая простиралась перед кроватью, могла бы служить чем-то вроде гостиной перед заброшенным камином. Старое кресло, выцветшее на солнце и выглядевшее удобным, стояло перед большим окном, выходящим на лужайку, идеально подходящим для чтения или мечтаний. У меня упало сердце. Это было больше в моём вкусе.       Я не могла разгадать его. Мне действительно казалось, что я провела здесь какое-то время, но девяносто девять лет? Это казалось невозможным. Если Дарклинг не лгал мне, большое «если», я уже прожила не одну смертную жизнь. Никто из тех, кого я знала, не был бы жив. Даже если Мал не умер молодым, он был бы уже мёртв. Он был человеком.       Возможно, я должна была быть благодарна ему за то, что он не был здесь, но я не могла.       Целитель говорил так, как будто он был жив, а Дарклинг сказал, что он был где-то в другом месте. Я должна была держаться за тонкую нить надежды, что меня сбивают с пути, что не всё так, как кажется. Что я больше никогда не увижу Мала, только во сне.       В дверь негромко постучали. — Моя суверенная, — раздался женский голос из коридора.       Я моргнула. Дарклинг соизволил поделиться своим титулом? — Войдите, — позвала я.       Дверь открылась, и в комнату ворвались двое слуг, одетых, похоже, в дворцовые ливреи, но вместо белого с золотом, которые я помнила, они были одеты в угольно-чёрные, как слуги в Малом Дворце. На мгновение они были сбиты с толку беспорядком в комнате, затем подошли к моей кровати и слегка поклонились, опустив глаза в пол. — Дарклинг попросил нас сопровождать вас, моя суверенная, — сказала одна из них. — Мы очень рады слышать о вашем выздоровлении.       Я едва удержалась, чтобы не фыркнуть и не закатить глаза.       Но я понятия не имела, как мне вести себя по отношению к ним. Какое-то время меня баловали и прихорашивали в Малом Дворце, но тогда я ещё не была королевой — просто крестьянская девушка, оказавшаяся в необычных обстоятельствах. Я вспомнила легкомысленное, пренебрежительное отношение царицы ко мне и не хотела подражать этому. — Было бы неплохо принять ванну, — сказала я, прочищая горло. — И чай. И, может быть, что-нибудь поесть?       Если я говорила что-то не так, они не показывали этого. Обе кивнули и снова поклонились. Одна исчезла в белой комнате, чтобы наполнить горячую ванну, а другая ушла тем же путем, каким пришла.       Через несколько минут я уже лежала в дымящейся душистой ванне с маленьким столиком для подноса в пределах досягаемости. Он был нагружен фруктами и маленькими медовыми пирожными. Я потягивала обжигающе горячий чай, пока одна из слуг мыла мне голову. Я бы настояла на том, чтобы помыться самой, но не уверена, что они оставили меня в покое, даже если бы я попросила. После всех усилий, потраченных на то, чтобы сохранить мне жизнь, Дарклингу захочется помешать мне утопиться. Кроме того, у меня гудела голова, и я начала осознавать, насколько я всё ещё устала. Сон должен был быть последним, о чём я думала после двух месяцев в постели, но от пара меня клонило в него. — У вас такие красивые волосы, моя суверенная, — проворковала моющая их служанка. — Спасибо, — пробормотала я. Это казалось странным. Мои волосы никогда не были особенными: ни ярко-рыжими, как у Жени, ни естественно блестящими, как у Зои. Святые, вот я и скучаю по Зое. Я взяла сливу с подноса и на мгновение подержала её в ладони — спелая и, вероятно, сладкая.       Когда я откусила кусочек, то ничего не почувствовала.       Я сидела в ванне, пока мои пальцы не сморщились, понемногу съедая свои закуски, а затем позволила увести себя: тёплую, податливую и, возможно, в шоке. Я даже позволила завернуть себя в чёрное полотенце, с элегантной золотой вышивкой. Мои волосы были завернуты в полотенце поменьше.       Но когда они загнали меня обратно в комнату, я мельком увидела своё отражение в зеркале и остановилась как вкопанная. Одна прядь волос выбилась из-под полотенца и завилась у меня на затылке. Она была белой, как кость. — Моя суверенная? — спросила моя сопровождающая. Я бы никогда к этому не привыкла. — Я могу одеться сама, — тихо сказала я. — Пожалуйста, ты можешь идти.       Я ожидала большего протеста, но она просто поклонилась и оставила меня наедине с моим отражением, тупо глядя на меня из зеркала. Как только осталась одна, я сорвала полотенце с головы.       Влажные белые локоны упали мне на плечи. Я наклонилась вперёд, вцепившись в них, чувствуя влагу на ладонях — это было реально. Случилось ли это со временем? С моим предполагаемым возрастом? Волосы Дарклинга всё ещё были чёрными. Может, он их красил.       Странно, но остальная часть меня выглядела почти так же, как и всегда. Может быть, немного старше, но всего на пару лет. Моя кожа, как правило, прояснялась, когда я позволяла своей силе вытекать из меня, и мои щёки были более красными, чем я ожидала, но в целом я всё ещё выглядела болезненной и слишком худой. Несмотря на цвет, мои волосы не казались нездоровыми, ломкими или слишком тонкими, как это иногда бывало. Женя, или кто-то вроде Жени, явно стремился к этому. Смогу ли я увидеть её?       Единственным другим заметным отличием были складки рубцовой ткани на моём плече, или не совсем рубцовой ткани. Участки приподнятой кожи, равномерно расположенные друг от друга, выцвели, но местами потемнели, как от какой-то странной инфекции. Когда я повернула плечо, оно запульсировало от далёкого воспоминания о боли. Мне показалось, что меня что-то укусило. Я осторожно прикоснулась к нему и почувствовала странный укол, чьё-то желание.       Я не нашла бы ответов, которые хотела, глядя на своё лицо в зеркале, но я осталась рядом с ним на минуту, просто глядя в него и сжимая кожу на руке между большим и указательным пальцами, чтобы доказать себе, что я настоящая. Служанки оставили на кровати свежее бельё и сложенную ночную рубашку, которую я тут же надела. От прикосновения мокрых волос к голой коже мне стало холодно. На тумбочке стоял стакан с холодной водой, который я потягивала, оглядываясь по сторонам. Что касается комнаты, то это была прекрасная клетка.       Не зная, с чего начать поиски, я порылась в огромном позолоченном шкафу у стены, который, несомненно, принадлежал царице до меня. Мне показалось, что этого недостаточно для королевы; я убедилась, что одна из неоткрытых дверей за моим плечом была шкафом. Я снимала одежду за одеждой и обнаружила, что это были в основном чёрно-золотые кафтаны, или вещи, которые носили под кафтанами, из разных тканей для всех возможных случаев и погоды. Очевидно, это была повседневная одежда. Он не слишком отличался от содержимого моего гардероба в Малом Дворце.       Затем я попыталась открыть дверь, через которую ранее вышел Дарклинг — она всё ещё была заперта.       Я продолжала поиски. Одна из других дверей вела в маленькую студию с окнами, из которых открывался вид на дворцовые сады. Наклонный чертёжный стол у окна, который, я уверена, мог быть только моим. Рядом стоял мольберт с чистым холстом. Свежие краски ждали меня на маленьком деревянном столике рядом с мольбертом; на столе стояли полные чернильницы и красивый набор ручек. Пока я приходила в себя, кто-то сложил мои рисунки в аккуратную стопку, взял свёрнутые бумаги и перевязал их лентой.       Это было почти похоже на вынюхивание, чтобы просмотреть эту стопку рисунков, с таким же успехом они могли принадлежать незнакомцу. Но я напомнила себе, что они мои, и села за стол, готовая узнать больше о человеке, которым я была. Но когда я разложила все бумаги, это были только пейзажи: леса, горы с белыми вершинами, грандиозный водопад, вид на лужайку из окна передо мной. Рука, которая нарисовала это, была более искусной, чем моя, но если Дарклинг не лгал, у меня были десятилетия практики.       И всё же я нахмурилась. Должно быть что-то большее. Я была сыта горными вершинами, рисуя карты для армии. Где были лица? Конечно, я не преуспела в них, но я предположила, что художник, я, хотела бы увековечить память о близких мне людях. Людях, которых здесь больше не было.       Я никак не могла забыть все эти лица.       По крайней мере, теперь я могу это исправить. Я схватила одну из ручек и принялась за работу.

•━──────≪✷≫──────━

— Неплохое сходство.       Я начала просыпаться. Я заснула за чертёжным столом, пытаясь вспомнить очертания идеального Жениного лица. Когда я села, на рукаве моей ночной рубашки и, вероятно, на щеке были пятна чернил.       Дарклинг стоял здесь и изучал набросок Мала, который я закончила ранее, его руки были сцеплены за спиной. Он стоял в тени, и я не могла прочитать выражение его лица. Наступила ночь. Единственное освещение исходило от полной луны снаружи, выходящей на зелёную лужайку, а за ней — на лес, который отделял территорию Большого дворца от территории Малого Дворца, где спали Гриши. — Не прикасайся к нему, — рявкнула я, выхватывая бумагу и отодвигая её на другую сторону стола. Я огляделась в поисках свечи, но ничего не нашла. — Я и не собирался, — мягко сказал он. — Я пришёл проведать тебя.       Я встала и указала на себя. — Я в порядке, как видишь. — Я действительно вижу это. — Значит, ты зря тратишь время, — я вернулась в свою спальню, пытаясь увеличить расстояние между нами, но он молча последовал за мной. — Я хочу его увидеть.       Дарклинг вздохнул. — Мне сказали, что он отдыхает, — настаивала я. — В некотором роде, — его глаза снова остановились на моём лице. — Ты всё время расстраивалась, Алина. Я должен был как-то успокоить тебя.       Мои колени подогнулись, и я опустилась на край кровати. Внутри меня была только пустота. — Значит, он умер. — Да.       Я попыталась сосредоточиться на своём дыхании. Я должна была найти способ перенаправить горе, прежде чем оно разорвёт меня на части. Я посмотрела на него в ярости. — Ты помнишь, что я обещала тебе в ночь перед тем, как мы отправились в Каньон? — спросила я почти срывающимся голосом. — Я сказала, что если с ним что-нибудь случится, я буду сражаться с тобой до конца своих дней. Я сдержу это обещание. — Кто сказал, что с ним что-то случилось? Мальчик-отказник. Возможно, он умер молодым, или женился на хорошенькой девушке с фермы и умер во сне с восемью внуками у постели. В любом случае, он бы никогда не прожил так долго. — Нет, он умер молодым.       Дарклинг бросил на меня любопытный взгляд. — Откуда ты знаешь? — Потому что я никогда не вышла бы за тебя замуж, если бы он был ещё жив.       В тот момент, когда эти слова слетели с моих губ, я была уверена, что они были правдой. Я никогда ни в чём не была так уверена.       Через мгновение Дарклинг сделал шаг вперёд, в лунный свет. Это была жестокая ирония, что он всё ещё был красив, что он не был таким тёмным и извращённым снаружи, как то, что вело его изнутри. — Да, твой друг действительно погиб на поле боя, — тихо сказал он. — Но я к этому не причастен. Он был уже мёртв, когда я добрался до тебя.       Воздух покинул мои лёгкие. — Что? — Я его не убивал.       Я отрицательно покачала головой. — Какое это имеет значение? Если ты этого не сделал, то это сделал один из твоих солдат. — Нет, Алина, — он выглядел так, будто собирался сделать ещё один шаг в мою сторону, но передумал. Одна половина его лица всё ещё была в тени. — Ты сама сказала мне, что его кровь была на твоих руках. — Ты лжец, — прорычала я. — Я только передаю то, что мне сказали, — что-то похожее на печаль вспыхнуло в его глазах. — И я никогда не осуждал тебя за это. Иногда пути, по которым мы идём, требуют больших жертв, даже тех, кого мы любим. И хотя я никогда не понимал твоего увлечения этим мальчиком... — Его имя Мал. — Я знал силу твоих чувств к нему. Я знал, что значит для тебя этот выбор. И всё же я никогда не отворачивался от тебя. Кто-то… меньший мог бы прийти в ужас... — Заткнись! — воскликнула я.       Это его остановило. Мне показалось, или ему не очень-то велели заткнуться. В конце концов, он спросил: — Могу ли я ещё что-нибудь сделать для тебя? — Можешь убираться, — сказала я, схватив стакан с водой. — Ты можешь убираться!       Из последних сил я швырнула стакан ему в голову. К моему удивлению, он исчез как раз перед тем, как его ударило бы, и вместо этого стекло разбилось о стену.       Я уставилась на пустое место. Трюк? Иллюзия? Он был здесь, я была уверена в этом. Но для него просто исчезнуть вот так, не потревожив двери или окна, было невозможно. Я не могла придумать разговор, который мы только что обсуждали в своей голове. Могла ли я?       Может быть, у меня были галлюцинации. Возможно, весь этот кошмар был галлюцинацией. Но ощущение моих собственных ногтей, впивающихся в ладони, когда я сжала руки в кулаки, сказало мне, что всё это было слишком реально. Если это было правдой, если хотя бы половина того, что он сказал, была правдой, тогда я была монстром и убийцей, а Мал…       Я тихонько икнула и почувствовала, как горячие, злые слёзы покатились по моим щекам. От нечего делать я свернулась калачиком на кровати и заплакала.