Худшая миссия Какузу

      Какузу медленно тащился по оживленной ночной жизнью улице, полностью теряясь в тени. Мимо плыли яркие разноцветные фонарики, хохочущие горожане, редкие музыканты и гудящие пьянчуги. Город бесил его.       Сразу за порогом гостиницы Какузу обдало знакомой атмосферой теплицы – к сожалению, дом прекрасно держал тепло и не собирался с ним расставаться. Мрачно казначей приблизился к стойке, нависнув над читающим газету мальчишкой. Тот вновь вздрогнул, когда нукенин заговорил:       - Второй не появлялся?       - Был буквально только что. Взял пропуск в баню.       Какузу позволил себе удивиться наличию здесь бани, но зато тут же нашел объяснение неадекватно высокой влажности. Небрежно кивнув парню, он все так же медленно направился к себе. Сил не было ни на саму баню, ни на очередные гляделки с напарником, поэтому сёдзи сразу же были закрыты на мелкую задвижку для пущей уверенности в том, что добровольно он сегодня больше никуда не пойдет.       Тяжело опустившись на футон, Какузу медленно клацал кнопками плаща. В голове среди белого шума мелькнула вялая мысль, что маршрут снова придется перестраивать – на этот раз подальше от городов. «Зато, кажется, я нашел его болевую точку», - подумалось следом, но радости от этого казначей не ощутил. Только огромную усталость от того, что три дня к ряду его насиловали в голову. «Пейн будет в ярости, если он сбежит. Но, блять, как же я буду рад».       Какузу действительно надеялся, что оскорбленный священник гордо покинет его, не прощаясь, и наутро миссия станет одиночной. Но все равно вслушивался в звуки из коридора.       Фальшивый рёкан шумел голосами постояльцев, шарканьем ботинок и звоном чашек о блюдца. Затем голоса стали тише, а мягкий свет, проникающий сквозь сёдзи, затух в едва ощутимое свечение. Гостиница засыпала. Какузу все еще сидел на футоне в расстегнутом плаще и уговаривал себя хотя бы лечь. Когда растворился последний источник света за перегородкой, говоря о том, что погасили даже фонарь ресепшена, Какузу тихо поднялся, чтобы раздеться. Аккуратно сложив плащ и капюшон, он пальцами прочесал волосы, удивившись, когда они успели так отрасти. Кажется, он действительно черт знает сколько уже не вылезал из своих тряпок, иначе бы давно заметил.       От размышлений его оторвал едва слышный звук шагов снаружи комнаты. Это мог быть просто случайный гость, пытающийся не разбудить остальных постояльцев, но их идеальная мягкость была слишком знакомой – она заставляла мышцы рефлекторно сжиматься. Так мягко ступать можно только в обуви, которую гражданскому негде достать. На перегородки легла тень чужака, и Какузу прижался к стене, чтобы не выдать себя. Укрепив руку, он сосредоточился, готовый броситься в любую секунду.       Но незнакомец застыл перед сёдзи, даже не думая вламываться внутрь. Он не складывал печати, не доставал кунай – его тень была абсолютно неподвижной, что делало его визит еще более странным. И когда терпение Какузу уже было на пределе, снаружи постучали, сотрясая хлипкую перегородку.       Казначей в недоумении развеял дзюцу, но подходить не спешил. Чужак не уходил, продолжая стоять под дверью. Когда из коридора постучали еще раз, Какузу окончательно убедился, что настолько паршивым убийцей быть просто невозможно, и в два шага оказался у сёдзи, открывая задвижку.       Приоткрыв створку, Какузу опешил и едва удержался от возмущенного возгласа. За раздвижной перегородкой оказалось хмурое лицо священника.       Хидан на миг переменился в лице, разглядывая непривычно раздетого напарника, но быстро стал вновь сосредоточенным.       - Мне придется заночевать у тебя. Надеюсь, ты не возражаешь, - мрачно выдал он, стискивая под мышкой свернутый футон.       - Возражаю.       Какузу попытался задвинуть дверь, пока еще сохраняя остатки самообладания, но Хидан вцепился в деревянную раму.       - Тебе что, пять? Кошмары мучают? – шипел казначей, не в силах как следует разозлиться – от удивления мысли комкались и терялись.       - А тебе? Пятнадцать? Это всего лишь номер, а не твое логово, - вяло огрызался беловолосый. Прежде, чем Какузу нашел бы силы как следует взбеситься, Хидан отпустил раму и молча выставил перед казначеем раскрытую ладонь. С нее сочилось, и не хватало пару кусков мяса. – Просто решил, что с тобой шансов договориться больше, чем с крысами.       - Ты что, не в состоянии прихлопнуть крысу?       - Мог бы – прихлопнул бы. Да даже сожрать бы себя дал, лишь бы не стоять здесь, - поморщился Хидан. – Только из крысиного помета к утру я вряд ли соберусь.       «К утру? Так ты еще и намылился продолжать миссию?», - удивился Какузу. Пока он пытался соображать, на автомате вылетело:       - Если пришел опять доводить меня, то можешь проваливать.       - Ты глухой? – начал раздражаться Хидан. – Я же только что тебе сказал!       - Что? Что пришел ночевать? – скривил он лицо.       - Да!       Пробурчав что-то презрительное, казначей подошел к футону и в одно движение свернул его в рулет.       - Ну так ночуй!       Наскоро всунув ноги в стоптанную обувь, Какузу вывалился в коридор, оттолкнув Хидана плечом. Священник раздраженно проводил взглядом его удаляющийся силуэт, неуклюже держащий под мышкой громоздкий сверток. С толикой удивления он понял, что напарник держит курс в конец коридора. Ухмыльнувшись, Хидан прислонился к стене и скрестил руки на груди, не желая отказывать себе в удовольствии наблюдать это воочию.       Уже занеся ногу над чужими татами, Какузу в нерешительности застыл. Сведя брови, казначей оторопело таращился на два десятка крыс, забившихся под стены по всему периметру комнаты. Крысы в ответ таращились на него и зловеще не издавали ни звука, только скребли по полу голыми хвостами. Поморщившись, Какузу заставил себя пройти внутрь. Глухой шлепок футона об пол вызвал всплеск непонятной активности, и мерзкое копошение наполнило комнату, просачиваясь в черепную коробку. Обреченно пытаясь выдумать, как перебить этих охочих до крови тварей, Какузу вновь услышал мягкую поступь позади.       - Что ты как неродной, ложись, - ядовито прозвучало из-за спины. Какузу предпочел не оборачиваться.       - Думаешь, я не смогу убить парочку крыс?       - Парочку сможешь. А остальные, почуяв пиздец, затаятся, - Хидан медленно подошел ближе и опустился до зловещего шепота, - чтобы сожрать тебя вместе с твоими тряпками, когда ты уснешь.       Какузу обреченно поморщился, уже понимая, что священник прав и теперь плешь ему проест, пока не добьется полной капитуляции. Казначей обернулся, нос к носу столкнувшись с напарником. Тут же захотелось взять его за горло под гордо вздернутым подбородком и стереть эту его наглую ухмылочку.       - Теперь-то ты чего от меня хочешь? Я уже оставил тебе тот номер.       - Хочу, чтобы ты признал, что спать вместе было адекватным решением.       - Да черта с два я буду с тобой спать!       Хидан фыркнул и, закатив глаза, вальяжно развернулся к выходу.       - Боишься, что буду приставать, ханжа?       Какузу скрипнул зубами. Хидан же, казалось бы, вполне довольный собой, проплыл до перегородки и застыл в дверном проеме, внезапно обессиленно уронив голову на одну из деревянных створок.       - Спать охота. Пошли уже, - выговорил он. – Я все равно не уйду.       Хидан напряженно вслушивался в молчание, не подозревая, что напарник просто потерял дар речи. Какузу, будучи морально готовым, что священник будет пить его кровь до самого рассвета, слегка растерялся. Крысы решили заполнить повисшую паузу и угрожающе зашевелились в тени углов. «Да какая разница сейчас. Ты будешь полным кретином, если продолжишь выпендриваться», - сказал он самому себе, бесшумно поднимая с пола футон. Брови снова съехались к переносице в полной готовности держаться в этом положении до первых лучей солнца.       - Больше такого не будет, ясно? – пробасил он на ухо беловолосому и протиснулся в коридор, избегая касаний.       Хидан удивленно смотрел вслед его удаляющемуся силуэту. И если уши его еще могли подвести, то глаза уж точно не обманывали. Священник, качнувшись, оторвался от перегородки и побрел следом.       Какузу уронил свой гигантский сверток на прежнее место и развернул, разглаживая скомканное белье. Хидан скользил изучающим взглядом, застыв в дверях.       - Почему ты согласился?       - Какая тебе разница?       - Я вообще не думал, что ты согласишься.       Какузу оборвал движение и обернулся.       - Ты же сам сказал, что не уйдешь?       Хидан пожал плечами.       - Да, думал, что мы всю ночь проторчим там, убивая крыс.       Какузу снова отвернулся, не желая показывать изумление на своем лице. «Вот же ж блять».       - Если уж избавиться от тебя варианта не было, то пусть так, - как можно спокойнее произнес он, оглядывая комнату. – Где твоя сумка?       Хидан округлил глаза, чертыхнулся и исчез за бумажной створкой. Какузу, стоя на коленях, удрученно смотрел на два лежащих рядом футона. Поднявшись, он растащил их в разные стороны, но размер комнаты не позволял сказать, что теперь они находились далеко. Утомленно вздохнув, казначей снова опустился на колени и распустил швы на спине. Маски с влажным звуком вырвались из его нутра, заполнив все пространство комнаты, и таращились на него пустыми глазами. Какузу таращился на них.       - Блять!       Казначей обернулся, обнаружив за спиной Хидана, в ужасе распахнувшего глаза. Разочарованно нукенин отметил, что напарник вообще ничего не предпринимает, просто ожидая смерти.       - Успокойся. Это мои.       - Твои?! – Хидан рассматривал чудищ, раскрыв рот, во взгляде медленно зарождалось осмысление. – Погоди, это же!..       Какузу молча ждал, пока священник прекратит тыкать в маски пальцем и скажет что-то членораздельное. Было очевидно, что беловолосый как-то узнал их.       - Это же маски с твоей спины! – Хидан нетерпеливо обшарил взглядом сидящего вполоборота напарника. – Так они и есть твоя сила?       - Не совсем. Но очень полезны в бою.       Хидан напрягся.       - Ты что, собрался драться?       - С тобой-то? Это будет похоже на избиение, - священник кисло отвел глаза. – Без них спать удобнее.       Лицо его удивленно разгладилось. Он рассеянным взглядом смотрел, как казначей готовится ко сну, все еще глазами облизывая его голую спину, и отмер, лишь когда Какузу с закрытыми глазами улегся под одеялом. Заставив себя оторваться, Хидан бросил у стены незастегнутый вещмешок с торчащим из него скомканным плащом, стащил обувь и задвинул за собой створку. Украдкой поглядывая на напарника, священник присел на свободный футон, стянул с себя штаны и, небрежно бросив их неподалеку, нырнул под одеяло. Не выдержав и минуты, он позвал его недовольным голосом:       - Какузу.       Казначей глубоко вздохнул.       - Что?       - Обязательно, чтобы они над душой стояли?       Какузу незаметно приоткрыл глаза. Зрелище таращащихся пустых лиц посреди черных силуэтов было действительно весьма неуютным. Казначей лишь подивился тому, что никогда не замечал этого раньше, и, изобразив недовольный вздох, заставил нити распластаться по стенам и потолку, переместив все маски из поля зрения. Комната вмиг стала уютнее, облачившись в такое родное: черное и шевелящееся.       Сон, уже тянущий к нему свои цепкие лапки, все куда-то ускользал, спугиваемый возней с другого футона. Шорохи, вздохи, пошкрябывания – в очередной раз вынырнув из полудремы, Какузу не выдержал:       - Ты сюда спать пришел или пыхтеть?       Хидан закинул руку за голову и взглянул на напарника.       - Мысли в голове. Не могу уснуть.       - У тебя? Мысли? Не смеши, - съязвил нукенин, переворачиваясь со спины на бок.       Хидан неуверенно скосил на него глаза.       - Думаю о том, что ты сказал. Между прочим, было обидно.       - О, ну извини, - ядовито прогудел Какузу, - Хочешь поговорить об этом?       Хидан заинтересованно приподнялся на локте, не в силах скрыть удивления.       - Да.       С того конца комнаты послышался раздраженный стон.       - Это был риторический вопрос.       Священник удрученно сжал губы и снова лег.       - Ты действительно так думаешь? – продолжил он после молчания. Ответом ему был еще одно утомленное восклицание.       - Ты заткнешься, только если я оторву тебе голову?       - Если тебя утешит, то это тоже не поможет.       Какузу резко опрокинулся на спину, хмуро уставившись в копошащийся потолок.       - Я ненавижу тебя. Как только завершим миссию, скормлю диким кабанам.       - Ты тоже, знаешь ли, не подарок.       - А тебя никто и не просит со мной связываться!       Хидан тоже смотрел в идущий легкой волной потолок. Нити окутали его своей чернотой и проникновенным шепотом. Ощущение нереальности усиливалось и душило тревожные инстинкты. Хотя они бы тоже его не остановили.       - Мы ведь напарники.       - Именно. Чертовски верно. Мы не братья, не друзья, не любовники. Нас связывает только работа. Этого мало, чтобы… - Какузу на секунду осекся, но Хидан не думал его прерывать, - чтобы так себя вести.       - Да вообще-то нет. Я ничего особенного не делаю, это ты больно уж остро реагируешь, - Хидан задумчиво вздернул бровь. – Боишься, что я реально чем-то для тебя стану?       - Заткнись.       - Да что заткнись-то? Да или нет?       - Не твое собачье дело.       - Да ты же мне почти прямым текстом сейчас говоришь, что я прав! Какой же ты упрямый гондон!       Какузу благодарил небо, что хотя бы сейчас этот идиот не таращил на него свои малиновые зенки. Утомленно он закрыл глаза.       - Ты идиот.       - Знаешь, что?..       - Ты идиот, - перебил его казначей, - потому что только идиот ищет себе трудности. На кой черт тебе водить со мной дружбу? Чтобы лить слезы, когда я умру? Или еще лучше – кинуться меня спасать и подохнуть следом?       - Да не!..       - Я не закончил, - нукенин выдержал паузу. Лишь убедившись, что Хидан не стремится ее заполнить, он продолжил. – У нас есть работа. И важнее всего – ее выполнить. Ничто не должно помешать тебе делать дело. Потому в Акацки нанимают только отступников: тех, кто все потерял, тех, кому некуда идти. Нас ничто не держит и ничто не связывает. Можешь попытаться отрицать это, но ты такой же. Идеальный наемник. Так какого хера ты пытаешься сделать себя слабее?       Какузу отвернул голову, все так же не открывая глаз. Хидан пялился в потолок, не смея взглянуть на него.       - Не знал, что у тебя в голове такое забористое дерьмо, - выдал он, нарушая повисшее молчание. – Ну, высказался, теперь моя очередь. Во-первых, рыдать я не буду, ни по тебе, ни по кому-либо еще. Во-вторых, ты что, уже собрался сдохнуть? Ты же, блин, бессмертный!       - Да не бывает бессм…       - Блять, да дай ты закончить! Хватит держать меня за кретина! Смерть – моя религия, правда считаешь, что я себя богом возомнил? – Хидан выдержал паузу, чтобы послушать колкости, но Какузу молчал. – Все мы там будем. Просто кто-то уже вот-вот, а кто-то не сразу. И мы с тобой – «не сразу». Стал бы я через всю страну тащиться ради кого-то другого.       Какузу открыл глаза. Он ждал продолжения монолога, но Хидан держал паузу. Казначей повернул голову и тут же напоролся на пронзительный взгляд. Темнота ночи полностью выела из комнаты цвета, делая радужку невнятно-бордовой, но Какузу все равно почувствовал некстати забравшиеся под шкуру мурашки. Этим взглядом беловолосый залезал под кожу, ныряя под ребра, и там сжимал обнаженную душу – совсем слегка, просто чтобы показать, как далеко он забрался. Стало дурно.       - Так вот зачем ты здесь? – вырвался тихий вопрос.       - Не «зачем», а «почему». Да, - Хидан продолжал смотреть на него. – Думал, это очевидно.       Какузу отвернул голову к потолку и постарался переключить внимание на волнующийся вокруг мрак. Нити влажно шелестели, на тихом режиме посасывая его чакру.       - Зачем?       - Что «зачем»?       - Ты вообще не представляешь, что я за человек. И даже отдавая себе отчет в том, что убить меня не удастся, ты навязался мне в напарники. О чем ты только думал?       Хидан недоуменно моргнул. Пауза затянулась, и казначей позволил себе возомнить, что заставил священника задуматься.       - А тебя это ебет?       Да уж, подумать так было действительно самоуверенно. Какузу фыркнул и закрыл глаза.       - Я действительно так думаю, - разорвал он повисшую тишину, – если тебе важно было знать. Я о той фразе. Но это не имеет никакого значения.       - Имеет, - Хидан неловко коснулся медальона на шее. – Это важно для меня.       - Мы всего лишь напарники. Мне плевать, чем ты увлекаешься, если это не мешает миссии. А ты чуть все не запорол.       - Не могу перечить тому, что определяет мою жизнь, - Хидан отвел глаза к стене.       Какузу глубоко вздохнул, закатив глаза, и повернулся к нему лицом.       - Значит, так, - Хидан заинтересованно перевел на него взгляд. – Завтра ты мне выкладываешь, какие еще фокусы ты можешь выкинуть на почве своего помешательства. И нам придется решить, что с этим делать. Ясно?       Священник удивленно шарил глазами по его серьезному лицу. Не сумев раскрыть рта, он молча кивнул. Еще секунду Какузу держал его взгляд, а затем перевернулся на другой бок. Хидан улыбнулся чему-то в своей голове.       - Эй, - окликнул он нукенина, но тот проигнорировал его. – А для тебя есть что-то важное?       - Деньги, - соизволил ответить он после недолгой паузы. Хидан презрительно фыркнул, заставив казначея продолжить. – Ты еще не понимаешь. Деньги – это сила.       - Вся сила, что мне нужна, у меня уже есть.       Какузу усмехнулся.       - Эта мысль приведет тебя в могилу.       - Не дождешься, - ухмыльнулся Хидан. – Я тогда не понимаю. Если для тебя так важны деньги, почему ты не набиваешь ими свои карманы? Ты ведь только и делаешь, что трындишь об организации. Акацки то, Акацки се. Что тебя с ними связывает, что ты о них так печешься?       «А куда мне идти, если она развалится? Снова слоняться по какой-нибудь захудалой стране?» - подумал казначей. Но вслух сказал иное:       - Ничего. Акацки – мой наниматель, и я делаю свою работу. Вот и все.       Хидан недоверчиво повел бровью и уже отвернулся к стене, как услышал прилетевший в спину вопрос:       - Если я умру, ты тут же свалишь?       - Возможно. Не думал об этом. В любом случае это будет еще нескоро, - он крепче закутался в одеяло. – И я умирать тоже не собираюсь, можешь не рассчитывать.       Какузу беззвучно усмехнулся и закрыл глаза. Хидан приоткрыл рот, чтобы сказать что-то еще, но передумал, давая напарнику наконец уснуть.