Худшая миссия Какузу

      Едва проснувшись, Хидан услышал короткий приказ собираться. Удивленный и сонный, он огляделся вокруг, отмечая темнеющее небо, но ничего не спросил, только поднялся на ноги и встряхнул плащ, на который умостился в процессе сна. Наскоро запахнувшись в него, он демонстративно выпрямился, показывая, что собран, и неторопливо побрел вслед за Какузу, когда тот запечатал его вещмешок.       Когда прогулка уже перевалила за четверть часа и прохладный вечерний воздух окончательно взбодрил его, Хидан, наконец, решился спросить. Какузу ожидаемо отмахнулся и продолжал либо игнорировать его, либо говорить загадками. Это бесило, но не то чтобы Хидан всерьез рассчитывал на что-то другое.       Еще через час резко стемнело. Лес снова стал более лиственным, а значит, менее просматриваемым. Какузу закрутил головой, оглядываясь.       - Как рука? – тихо спросил он.       Хидан крепко сжал ее в кулак и повернул в суставе.       - Нормально. Но нити пока оставь.       Какузу сухо кивнул и снова продолжил осматриваться. Священник тоже оглядывался, слегка сбитый с толку, и замер, когда далеко впереди вспыхнули желтые проблески.       - Там огни, - прокомментировал он очевидное.       - Да.       - Ты сказал, мы больше не приближаемся к поселениям?       - К тем, что есть на карте.       Хидан замолк, недоверчиво сверля напарника глазами.       - И что это за деревня, которой нет на карте?       - Деревня тех, кто не хочет, чтобы их находили.       Огни приближались и явно принадлежали какой-то очень большой деревне. Слишком большой для тех, кто не хочет, чтобы их находили.       - Как же бесит, что из тебя все надо вытягивать, - вполголоса пробурчал священник, напряженно всматриваясь в даль.       Неожиданно в тропу прямо перед их ногами вонзился кунай.       - Друзья или враги? – послышалось откуда-то сверху, но деревья не позволяли рассмотреть часового.       - Здесь каждый друг – это будущий враг, - четко произнес Какузу, не давая Хидану возможности вставить слово, и подбросил ввысь монету. Монета блеснула, скрывшись в листве, и обратно уже не упала. Они спокойно прошли вперед.       - Какузу, блять… - зашипел Хидан, но казначей перебил его:       - Тихо.       Жреца хватило на полминуты неторопливой ходьбы, и он рванул напарника за плечо, заставляя развернуться к нему.       - Какузу!..       Казначей шикнул и зажал ладонью его рот, вслушиваясь. Хидан на удивление послушно замер, переваривая новые ощущения. Наконец, нукенин оторвал руку от его лица и кивком приказал идти дальше.       - В деревни мы не ходим, потому что там на нас могут быть ориентировки. В этом месте нет никаких ориентировок, потому что здесь она есть на каждого первого.       Хидан заново осмотрел полосу сверкающих огней вдалеке.       - Так это деревня отступников?       - Отступников, головорезов, наемников и просто тех, кого ни одна деревня не желает видеть в своих рядах. Наш последний оплот перед страной Железа. Заночуем, пополним запасы, разживемся информацией и свалим побыстрее.       Священник иронично вздернул бровь.       - Есть кто-то, кого стоит бояться?       - Нет. Но и ничего хорошего ждать не стоит.       Огни оказались гигантским проходным пунктом, вокруг которого неторопливо расхаживали люди с огнестрелом. Большинство из них курили, из-за чего ворота казались утонувшими в тумане. Вправо и влево от них уходил бесконечно длинный деревянный забор.       - А почему, блять, сразу было не сказать? – прошипел Хидан, хмуро разглядывая внушительную постройку.       - Боялся, что ты выкинешь глупость.       Хидан криво усмехнулся и повернулся к нему:       - Как будто это помогло.       Какузу нахмурился еще сильнее, но ничего не ответил, наблюдая за развернувшимися в их сторону людьми с автоматами. Не сбавляя шага, он направился к проходу, как сбоку неожиданно прилетело:       - Друг или враг?       - Теперь и на воротах проверка пароля? – холодно спросил казначей, не поворачивая головы.       - Перестраховка. С тобой явно чужак.       - Он свой. Беспокойство ни к чему, - бросил часовому Какузу, уже проходя через дверь. Хидан, сделав лицо кирпичом, прошествовал следом.       Едва кончился деревянный тоннель проходного пункта, на нукенинов набросился шум толпы. На каждом углу кто-то торговал, ругался или пьяно дебоширил. Хидан во все глаза смотрел по сторонам, слепо идя за Какузу. Спустя несколько поворотов они зашли в одно из строений, вместо двери у которого была нитяная занавеска из бусин и раздражающе немелодичная музыка ветра.       Какузу без приветствий бросил на стол горсть монет, прихлопнув ее ладонью.       - Комнату на двоих.       Толстый мужик за стойкой насмешливо взглянул на него, не притронувшись к деньгам.       - Цена выросла, друг.       - Неужели? – пробасил нукенин, перекрывая гомон в помещении.       - С тобой чужак. Риск высокий, цена высокая.       Хидан озадаченно скользил взглядом по людям вокруг, пытаясь понять, чем он так сильно выделяется.       - Не дури меня. Здесь каждый день новые лица.       - Чжа-а-ан! - внезапно ворвался в разговор женский голос. Из-за второй занавески вынырнула девушка и обняла толстяка со спины, повиснув на нем. - Не будь букой. Ты посмотри на этого мальчика, - она хищно стрельнула взглядом в сторону Хидана. – Такой милашка. Разве может он доставить много проблем?       Чжан скептически поднял брови, пытаясь заглянуть ей в глаза, но она неотрывно смотрела на Хидана, томно ему улыбаясь. Ее фиолетовые волосы падали толстяку на плечи, шелковыми волнами спускаясь на стойку. Она выглядела молодо, но была сильно накрашена, что накидывало ей лет десять. Возможно, так и задумывалось.       - Черт с вами, - Чжан усмехнулся и бросил на стойку ключ. Какузу тут же схватил его и обернулся на Хидана. Тот неловко усмехнулся, глядя на длинноволосую кокетку, и поспешил за напарником.       Едва дверь за ними закрылась, Какузу повернул внутренний замок и призвал вещмешок, тут же принявшись рыться в нем.       - Не покидай комнату без особой нужды. И прими душ. Сначала я схожу на разведку, потом пойдешь к той майко.       - Что за майко? – спросил Хидан, занятый разглядыванием комнаты.       - Девчонка, которой ты строил глазки. Это плата за то, что с нас не содрали больше денег.       Священник недоуменно замер, нахмурив лоб.       - Разве майко – это не ученица гейши?       - Верно, - в голосе казначея скользнуло удовлетворение. Хидан решил расценить это как похвалу.       - Та что-то не сильно похожа была.       - Ты думаешь, здесь где-то есть школа? Естественно, она беглянка.       Хидан озадаченно попытался вспомнить, как она выглядела. Обычная деваха, разве что накрашена чересчур. Привычка?       - И что я с этой заготовкой гейши делать буду? В домино играть?       Какузу красноречиво посмотрел на него. Хидан округлил глаза.       - То есть я что, проститутка? – возмущенно воскликнул он.       - А ты как будто против, - равнодушно ответил казначей, отворачиваясь.       - Одно дело забесплатно, а так… - Хидан пригладил рукой волосы, неуютно поежившись. Искоса он посмотрел на напарника, но тот старательно игнорировал его. – И откуда ж ты узнал, что она майко?       Какузу помедлил с ответом, роясь в вещах.       - Помню ее с прошлого раза.       Хидан расплылся в ехидной улыбке:       - Тоже оказывал услуги, значит? Или она тебе? Гейши, однако, недешевые.       - К услугам гейш ее планы на тебя никакого отношения не имеют, уж это-то ты должен знать. И ей было одиннадцать, - священник резко затих, и казначей поспешил добавить. – Это значит «нет».       - Черт, и давно это было? Не окажется сейчас, что ей двенадцать?       - Нет, не окажется, - сухо ответил Какузу. Хидан недоверчиво отвел взгляд, снова принявшись оглядывать комнату.       Взгляд его упал на стоящий на тумбочке графин с водой. Священник налил себе немного в стоящий тут же стакан и уже поднес к губам, как стакан подпрыгнул, выбитый у него из рук. Стекло глухо ударилось об ковер, чудом не разлетевшись, только выплеснув на пол все содержимое.       - Эй?!       Хидан возмущенно поднял глаза, но поток ругательств не успел вырваться из его рта. Какузу неожиданно тревожно смотрел на него, и недовольство на лице священника сменилось недоумением.       - Ничего здесь не пей, - голос казначея был напряженным.       - Ты ведь помнишь, что меня нельзя убить, - неуверенно выговорил Хидан. Какузу, словно опомнившись, вновь отстранился.       - Здесь подливают не только яды.       Пока Хидан приходил в себя, Какузу запечатал сумку, проверил что-то во внутреннем кармане плаща и вылетел за дверь. Священник сел на кровать, чувствуя себя слегка сбитым с толку. Только сейчас он понял, что напарник взял для них один номер. Тому Какузу, которого он знал, нужна была веская причина, чтобы это сделать.       ***       Казначей шел по коридору быстрым шагом, не в состоянии перемещаться спокойно. Место его нервировало. Эта миссия превращалась в какое-то турне по отвратительным воспоминаниям.       На краю сознания ощущалось смутное беспокойство, но Какузу никак не мог понять его природу. Возможно, не сильно и пытался. В последнее время он с осторожностью копался в чувствах – результаты порой были пугающими. Логические доводы о том, что Хидан неубиваем, ни к чему не приводили. Хотя позволяли с облегчением думать о том, что он беспокоится о чем-то другом.       Может, это все из-за лишнего внимания, обращенного на них? Хидан выделялся: был молод, свеж и раздражающе беспечен. Красная тряпка. Какузу спросил себя, чего конкретно он опасается, но снова не нашел ответа. Откуда же эта тревога?..       Нукенин оборвал мысль и замер, когда навстречу ему из-за поворота вышли люди. Трое мужчин в черном и один в домашнем красно-белом кимоно, идущий слегка впереди – с гордой осанкой и легким налетом первых седин и морщин. «Серьезно? Ну конечно, когда, если не сейчас».       Стук четырех пар обуви нарушал тишину безлюдного коридора. Какузу стоял неестественно прямой, напряженный, и все больше мрачнел с их приближением. Наконец, мужчины остановились. Тот, что был в кимоно, слабо улыбнулся уголками губ:       - Здравствуй, Какузу. Так смело с твоей стороны. И так глупо.       - Не помню, чтобы у меня был повод тебя бояться, Ямамото, - прорычал казначей. Мужчина выдержал паузу, с интересом разглядывая его.       - Я не про твое возвращение. Скорее, про то, что ты заимел слабое место и все равно сунулся сюда.       - Какое еще слабое место?       Ямамото едва заметно вздернул уголки губ:       - Которое ты привел с собой.       В груди тревожно кольнуло, но казначей не дрогнул ни единым мускулом.       - Он мне никто.       - Да? А плащи случайно в одном месте купили?       - Очередной напарник. Расходный материал.       - Как хорошо, что я могу верить тебе на слово. А то внезапно показалось, что ты слишком стараешься убедить меня в этом.       Какузу мрачно смотрел на него исподлобья. Слишком большая пауза, нужно соображать быстрее.       - Просто знаю, чем это кончится. Не хочу проснуться посреди ночи от звуков того, как вспарывают посланных тобой головорезов. Или они теперь охранники?       - Эти ребята? – мужчина насмешливо фыркнул и обернулся на парней в черном. – Это не охрана. Это, скорее, демонстрация власти и моя страховка от несообразительных гостей. Не люблю, когда меня лишний раз беспокоят.       - Я говорил не об этих. А о тех, кто охраняет твое новое сокровище.       Какузу выделил последние два слова, чувствуя, как удовлетворение разливается по груди: глаза Ямамото едва заметно расширились, улыбка стала неестественной.Подручные неловко зашевелились и напряженно посмотрели на босса. Тот вперился немигающим взглядом в нукенина.       - Так зачем ты пришел, Какузу? – в его голос пробрались резкие нотки.       - Затем же, зачем и всегда: ночлег, оружие, информация. Ты мне не нужен.       Ямамото пристально посмотрел ему в глаза, словно мог прочесть в них его мысли. Он медленно зашагал навстречу, и приспешники запоздало двинулись за ним. Какузу не мигая смотрел на него, пока тот не поравнялся с ним, слегка задержавшись около его плеча:       - Если это так, то с рассветом вы уйдете. Не встретив сопротивления, не опасаясь погони. Но если ты решишь забыть про мое щедрое предложение, я лично приду напомнить.       И, как ни в чем не бывало, прошел мимо. Его подручные следовали за ним, выдрессированно не поворачивая голов, но опасливо кося взглядами.       - Ты не настолько силен, чтобы мне угрожать, - рыкнул казначей, оборачиваясь.       Шаги за спиной замедлились.       - Так и было. Но ты даже не представляешь, насколько ты теперь слабее.       В груди вскипал гнев.       - Можешь проверить, ты неприятно удивишься, – прорычал казначей. Ответ Ямамото был мрачным и угрожающим:       - Зачем? Я просто начну с мальчишки.       Шаги снова ускорились, удаляясь вдоль по коридору.       Только когда все четверо скрылись за углом, Какузу почувствовал, как дрожат от напряжения сжатые кулаки. Джионгу беспокойно шевелилась под кожей, чувствуя его гнев. Казначей до боли стиснул зубы, пытаясь унять ее, но та не подчинилась, поощряя его ярость.       Нечеловеческий рык разорвал тишину коридора, и чернильные нити выстрелили из швов, кое-где проткнув ткань плаща. Словно этого было мало, нукенин с размаху впечатал в стену судорожно сжатый кулак – брызнула щепками деревянная обшивка. Рассеченные костяшки тут же отозвались болью, слегка отрезвляя, но другая, старая боль жгла сильнее, подкармливая его ярость.       Многие десятилетия казначей накапливал силу, становясь все безжалостнее и неуязвимее. Его было почти невозможно победить. И тем сильнее угроза приводила его в бешенство: угроза слабака уничтожить то, до чего тот в силах добраться. Это ни за что бы не смогло сработать на этот раз, но старая боль вспыхнула с новой силой, ножом вырезая на сердце давно выученный урок: терять - это больно.       Какузу пытался воззвать к разуму. Ведь это всего лишь жалкая манипуляция, к тому же бессмысленная. Хидан ему совершенно чужой. Их абсолютно ничего не связывает. Не так давно казначей бы сам заплатил любому, лишь бы от него избавиться.Он совершенно точно ничего к нему не испытывает. А если бы и испытывал, то никогда бы не смог его потерять. Хидан бессмертен. Его не убьет ни перерезанное во сне горло, ни перерубленный позвоночник, ни оторванная голова. Все зарастет, будет как новое. Сойдут следы от любых пыток, восстановятся любые увечья. Отрастет все, что будет потеряно. Можно жечь его, ломать, рвать и резать – это не убьет его. Даже если делать это бесконечно долго.       Какузу заставил себя разжать челюсти, ощутив боль в зубах.       «Годы работы в одиночку псу под хвост. Чертов Лидер. Надеюсь, ты доволен».       Какузу стоял, опершись о стену рукой, и не шевелился. Джионгу почти ласково перешивала треснувшую кожу. Так легко выйти из себя. Теперь он действительно ощущал себя слабее.       Недоумение граничило с разочарованием. Нужно бороться? Взять и до корней выжечь все, что сделало его уязвимым? Или уже поздно? Может, стоит просто принять это, и жить станет легче? Создать новые правила? Или это слабовольные мысли, которые нужно до последнего гнать прочь?       Хотелось вернуться в комнату. Это помогло бы прояснить мысли, найти ответы, но он подавил это желание и выпрямился. Никаких выводов и решений. Не сейчас. Работа не ждет. Нужно что-то купить, что-то узнать и добить, наконец, план отхода. И побыстрее.       А затем еще кое-что сделать.       По коридору Какузу ступал уже уверенный и мрачный – такой же, как и всегда.