Худшая миссия Какузу

      Вернувшись, Какузу обнаружил Хидана, со скучающим видом раскладывающего на кровати пасьянс. Судя по виду, карты явно принадлежали этой комнате и переходили от одного постояльца к другому. Тот поднял глаза и заинтересованно посмотрел на увесистый пакет у казначея в руке.       - Что это? – не успел спросить он, как пакет уже прилетел к нему на колени.       - Трос для твоей косы.       Хидан заглянул в пакет и действительно обнаружил там несколько метров стального шнура.       - Спасибо, - удивленно поблагодарил он и отложил пакет, провожая напарника взглядом. Тот призвал свою сумку и принялся перекладывать в нее вещи из второго пакета.       - Опять пялишься на меня? – беззлобно спросил он, не поднимая головы.       - Я думал, тебя перестало это бесить.       - А я думал, ты делаешь это, чтобы бесить меня больше.       - Неа. Вообще нет, - Хидан оглядел его с ног до головы. – Ты какой-то по-особенному мрачный.       - Под стать месту.       Священник недоуменно огляделся вокруг.       - Вроде, не так плохо.       Он заметил, как напарник на мгновение замер, прекратив копошиться в рюкзаке. Что он не так сказал?       - Не очаровывайся. Девчонка, скорее, исключение.       Хидан на секунду завис, прежде чем почувствовал вспыхнувшее раздражение:       - При чем тут вообще это?       Какузу вытащил руки из вещмешка и обернулся:       - Что тогда тебе здесь так понравилось?       - Я не говорил, что мне здесь нравится, я сказал, что бывало и хуже, - Хидан смотрел, как Какузу отвернулся и снова принялся перебирать вещи. Что можно так долго там ворошить? – Я не хочу остаться, если ты об этом волнуешься.       - Мне все равно, - казначей ощутил укол раздражения.       - Все равно, одному ли идти за горшком?       - Да.       - Тогда зачем было так нянчиться со мной? Оставил бы… - Хидан осекся, когда напарник начал медленно оборачиваться. Взгляд его был жестким, в голосе сквозили угрожающие нотки:       - Что именно ты хочешь услышать?       Не дождавшись ответа, он снова отвернулся.       - Что-нибудь менее мудаческое, - пробормотал Хидан достаточно громко, чтобы быть уверенным, что Какузу его слышит.       Внезапно раздался стук. Хидан перевел взгляд с двери на напарника, но тот даже не шелохнулся. Стук раздался еще раз. Убедившись, что Какузу не собирается открывать, священник поднялся с кровати и подошел к двери. Щелкнув замком, он распахнул ее.       На пороге стоял парень: чуть моложе Хидана, хмурый и слегка сутулый. Лицо его покрывали борозды шрамов.       - Иоко ждет.       - Кто? – Хидан наморщил лоб. Лицо парня приняло выражение непередаваемой усталости, и он молча развернулся прочь. – Эй! Эй! – священник кричал, высунувшись в коридор, но, поняв, что это бесполезно, захлопнул дверь и упер руки в бока, повернувшись к Какузу. – Хамло. Ну и что это за Иоко?       Лицо Какузу приняло выражение, очень похожее на то, что изобразил посланец.       - Это девчонка.       Хидан недоуменно посмотрел на него, ему понадобилась лишняя секунда на осознание. Взгляд его мгновенно стал скучающим.       - А.       Казалось глупым просто взять и уйти прямо сейчас. Разговор ощущался незавершенным, хотелось сказать что-то еще, но говорить было нечего. Священник смотрел на напарника, ожидая указаний или чего угодно, но тот даже не повернулся к нему. Только когда Хидан уже взялся за ручку, Какузу подал голос:       - Не засыпай у нее. Возвращайся сюда.       Хидан замер и против воли усмехнулся. «Есть причина? Или это чисто твое желание?», - подумал он, но не осмелился спросить вслух.       - Хорошо, - сказал он, все еще держась за ручку двери. Он медлил, надеясь услышать еще что-нибудь.       - Если не убьешь ее, облегчишь нам жизнь.       Еще одна ухмылка наползла на его лицо, на этот раз более широкая.       - Буду паинькой, - ответил он, раскрывая дверь.       Хидан вышел в коридор, закрыл за собой, не оглядываясь, и прислонился спиной к стене. Медленно и тяжело вздохнул.       Казалось, это был неплохой бонус, возможность сбросить напряжение, но почему-то сейчас он не ощущал ничего привычного: ни предвкушения, ни взбудораженности. Хотелось навечно приклеиться к этой стене и никуда не ходить. А еще лучше – вернуться в комнату. Это почему-то казалось важнее. Но Какузу явно не понял бы.       Хидан потер шею и поморщился. В этих мыслях ощущалось что-то неправильное. Не в том высокоморальном смысле, в котором Хидан должен был корить себя и ненавидеть, а в том, в котором Какузу это не понравится, и тот в наказание его выпотрошит. Если узнает, конечно.       Хидан покосился на закрытую дверь, словно казначей мог слышать его мысли. Но тот, к счастью, не мог. Значит, еще оставался шанс сделать все правильно, не навлекая на себя его гнев – шанс остаться. Хидан только сейчас подумал, что действительно хотел бы этого. Он ввязывался в это, как в очередную авантюру, слабо представляя, во что это выльется, но теперь желания стали четче. Да, он действительно хотел быть его напарником. Так долго, как только возможно.       Но для этого нужно было выполнять обязанности. Конкретно сейчас – найти девчонку. Хидан пригладил волосы, недовольно скривив лицо – после нескольких ночей в лесу уложить их было проблемой. Еще и душ был холодный, так что Хидан стал лишь слегка чище прежнего, а от одежды по-прежнему пахло прелой листвой. «Что ж, надеюсь, у подруги не завышенные ожидания», - подумал он и, отклеившись от стены, спустился вниз.       У входа никого не было, лишь за стойкой стоял Чжан. Хидан прислонился к стене рядом с ним и скучающе скрестил на груди руки. Обнаружив через пару минут на себе его пристальный взгляд, священник изогнул бровь. Наверное, стоило спросить про девчонку, но Хидан напрочь забыл, как ее зовут, и потому просто пялился на постепенно мрачнеющего Чжана. К счастью, Иоко появилась прежде, чем у Хидана появилось желание что-либо сделать.       Она вынырнула откуда-то из-за цветастой холщовой занавески и довольно прищурилась.       - Идем, - прошептала она, хватая его за запястье. Хидан натянул ухмылку и последовал за ней, едва поспевая – его волокли чуть ли не силком.       Как ни странно, но потянули его не за занавеску, а снова вверх по лестнице. С непривычки незнакомое здание было похоже на лабиринт, но при очередном повороте мелькнул снятый ими номер – священник чуть шею не свернул, провожая его взглядом, - а дальше уже было проще.       Наконец, забег кончился, и они вдвоем оказались в комнате, утонувшей в полумраке. По сути это был такой же номер, только более обжитый и лишь с одной кроватью. Иоко подпихнула его в спину, заставив пройти дальше, и заперла дверь. Хидан повернулся к ней, засунув руки в карманы плаща, и отвратительно ухмыльнулся, встретив ее взгляд. Девчонка, вопреки ожиданиям, томно улыбнулась в ответ и положила пальчики на его голую грудь, отталкивая чуть назад. Скользнув рукой по его коже, она обошла священника и чем-то зашуршала в тумбочке. Хидан вальяжно развернулся к ней лицом.       - Ну и зачем мы здесь? – с долей нахальства спросил он.       - Хорошо провести время, очевидно. Здесь, знаешь ли, довольно уныло, каждый думает только о деньгах, или убийствах, или похищениях, - Иоко захлопнула ящик и плюхнулась на кровать. – А ты – вы – какими судьбами здесь?       Хидан пожал плечами и сел на стул неподалеку.       - Работа.       - Точно кого-то похищаете, да? – весело спросила она. – Вы не выглядите, как порядочные наемники. Особенно твой мрачный друг.       - Он вообще-то бухгалтер, - Хидан широко усмехнулся. Фраза становится еще смешнее, когда знаешь, что это правда.       - Значит, махинации на бирже или продажи на черном рынке, - Иоко вытянула руку и осмотрела ногти. – Можешь не прикидываться хорошим мальчиком, здесь таких не водится.       - Кто знает, может, я первый.       - Ага? – девчонка хитро взглянула на него. – И что мне с тобой таким хорошим делать?       - А что умеешь?       Иоко принялась загибать пальцы:       - Танцевать с веерами, петь, играть на двух инструментах, играть в маджонг…       - Маджонг? – перебил ее Хидан. – Тебе что, восемьдесят?       - Чуть меньше, - она улыбнулась уголками губ и села чуть собраннее, наклонившись к священнику. – Это важно?       - Вообще пофиг. Но, наверное, лучше не говори, сколько.       - Заметано, - Иоко снова улыбнулась. – Но можешь не бояться, у детей этих штук обычно нет.       На этих словах она подняла футболку, обнажая пухлую грудь. Хидан скользнул взглядом и вздернул бровь:       - Воу. Может, сначала поговорим, за ручки подержимся?       - И это мне восемьдесят? – Иоко фыркнула и отпустила футболку, резко поднимаясь.       «Блять, надеюсь, я ее не обидел», - тут же подумал священник, уже размышляя, как сказать Какузу, что придется-таки доплатить жирному. Но девчонка не выбежала в истерике, а просто резво переместилась к большому секретеру, скрываясь в его недрах.       - Вруби музыку, - донеслось из-за дверцы.       Хидан осмотрелся вокруг, не совсем понимая, что он ищет. Наконец, в поле зрения попался стоящий в углу старенький приемник, и священник потянулся к нему, не вставая со стула. Щелкнул тугой, старый тумблер, и из устройства полилась мелодия. Не слишком расслабляющая, скорее, наоборот, но Иоко, кажется, нравилось – торчащие из-за дверцы ноги начали слегка пританцовывать. Хидан продолжил оглядывать помещение, пока девушка не приблизилась к нему, отрывая от занятия – в руках у нее были два стакана с чем-то шипучим.       - Выпьем? – улыбнулась она, тряхнув фиолетовой копной.       Хидан подозрительно разглядывал пузырящуюся жидкость, вспоминая Какузу, выбившего у него напиток из рук. Иоко не давала сосредоточиться, настойчиво тыкая в него стаканом.       - Не трусь, - подколола она его и немного отхлебнула. – Видишь?       Хидан ухмыльнулся, глядя на нее, и взял тот, из которого она пила. Насмешливо он коснулся им второго; стаканы небрежно звякнули.       Стараясь сильно не задумываться, он залпом опрокинул содержимое и встретился с Иоко глазами. Та лукаво улыбнулась, оторвав от губ едва отпитый стакан. Хидан мрачно усмехнулся, чувствуя, как она забирает опустевший стакан у него из рук.       - Смелый, - прошептала она, обвивая его шею руками, - люблю таких.       Неожиданно все в комнате поплыло. Музыка, еще недавно звучащая где-то на периферии, ударила по ушам, и Хидан почувствовал, как его подтащили к кровати. Комната завертелась, и он приложился головой об подушку, не сразу поняв, что его просто опрокинули на постель. Иоко засмеялась, запуская руки под его расстегнутый плащ. Прикосновение теплых рук расслабляло, и соображать было все труднее. Священник пытался сфокусироваться, но сознание текло, постоянно ускользая, и он одурманенно накрыл ее ладони своими, скользя пальцами выше, к предплечью. Там он гладил до странности нежную кожу, снова и снова, словно силясь что-то отыскать, но никак не находил и лишь недоуменно смотрел в ее лицо. «А где они?». Туман сгущался. «А что я ищу?».       Внезапно руки выскользнули из-под его пальцев и дернули вверх футболку, обнажая гладкий живот; мелькнула какая-то тень, сделав белоснежную кожу на миг смуглой. Хидан сморгнул этот мираж, но продолжал бестолково шарить глазами, не понимая, что он ищет на этом округлом, мягком теле. «Почему я вообще здесь? Я должен быть…». Иоко нагнулась к нему, зависнув над его губами, и дразнила, играла с ним, оглаживая его крепкий торс. Приятно. Хидан завороженно провел пальцами по ее волосам, пропуская пряди сквозь них. Темные, как ночь… нет, нет, фиолетовые, они же были фиолетовые. Комната вновь повернулась, исказившись сильнее, и волосы стали черными, чернее смолы, щупальцами стекая с его пальцев. Сердце почему-то забилось в ужасе и в болезненном предвкушении.       - Раздевайся, - сказала Иоко, и голос ее расслоился неестественно низким эхом,словно в сломанном радио. Хидан провел рукой по лицу, тряхнув головой, и комната на мгновение замерла, снова вернув ее волосам фиолетовый цвет. Тело боролось с тем, чем его опоили. Девушка слезла с него, и священник вскочил на ноги и сбросил с себя плащ и штаны, цепляясь за эту секунду просветления, но когда руки легли на его грудь, обнимая со спины, он снова провалился в дурман. Пальцы, выкрашенные темным лаком, выводили на нем странные узоры. Губы что-то шептали ему, и шепот казался рычащим, грубым, до боли привычным. «Где я мог его слышать?». Он знал этот тон, но еще никогда он не казался ему таким преступно сладким. На плечи ему упали черные волосы, и Хидан почти задохнулся от ощущения манящего запрета. Его пальцы легли на чужие ладони, но почти тут же снова бестолково зарыскали по чужим предплечьям; возбуждение собиралось в паху, несмотря на не покидавшее ощущение обмана. Что-то было не так…       - Может, хватит уже пялиться?       Священник резко развернулся, сбросив с себя чужие руки. Иоко стояла перед ним, нагая и растерянная.       - Что? – запоздало переспросил он.       - Спросила, на что ты так долго смотришь. Совсем накрыло?       Хидан медленно покачал головой, рассматривая ее: пухлые соски, ложбинка пупка, бритый, гладкий лобок. Чистые, розовые ногти. Это не то, что он видел.       Священник сглотнул, медленно осознавая. Сознание неожиданно прояснилось, но легче не стало. Медленно он сжал ее плечо, плавно толкая назад, пока ее колени не подогнулись у края кровати. Иоко не могла отвернуться от его мрачного взгляда и нервно морщила лоб.       - Что-то не так?       Хидан вновь покачал головой, не сводя с нее глаз. Мысль мелькнула стремительно и коротко, словно молния. В одно движение он схватил с тумбочки недопитый ею стакан: жидкость опасно качнулась внутри, перед тем как нукенин опрокинул ее в себя. Хидан глубоко вздохнул, и Иоко робко попыталась ухмыльнуться.       - Я две дозы еще никому не давала.       - Не боись, - тихо ответил он, зачесывая назад волосы. – Коньки не откину.       Реальность вновь дрогнула. Иоко хищно улыбнулась, и склеры ее глаз потемнели. Радужка блеснула зеленым. Черные ногти вцепились в резинку его белья, и Хидан, чувствуя, как бешено колотится сердце, поспешил впиться в расчерченные шрамами губы.