Худшая миссия Какузу

      Какузу вернулся под утро с плохо отмытыми от крови руками. И сказал вслух то, что было и так очевидно:       - Уходим.       Хидан сонно откинул перепачканное кровью одеяло и сел, нашаривая ногами ботинки. Какузу отметил, что это была его постель, но не сказал ни слова.       Хидан наскоро натянул штаны и обувь, набросил плащ и повесил за спину косу, наконец выпрямляясь перед напарником и встречая его взгляд. Какузу выглядел уставшим, слегка потрепанным и грязным. И неожиданно спокойным. Хидан разглядывал его глаза, наслаждаясь их выражением.       - Иди вперед. Я догоню, - оторвал его от созерцания казначей.       Священник нехотя отвел взгляд и послушно шагнул к выходу. Лишь проходя совсем рядом с напарником, он на долю секунды ощутил странное желание ослушаться, но сдержался и вышел за дверь.       Коридор был по-сонному тихим, лишь из-за дверей изредка доносились слабые шорохи. Хидан старался двигаться неспешно, но сердце тревожно забилось от какого-то невнятного ощущения, и он невольно ускорил шаг. Нужно было поскорее убраться отсюда: из этой гостиницы, из этой деревни. Снова очутиться в лесу и убедиться, что все, что произошло с ним, не останется похороненным здесь. Что это теперь принадлежит ему.       Он торопливо спустился по лестнице и на секунду замер, осматриваясь. Было ожидаемо безлюдно. Входную дверь было видно с конца коридора – та была открыта нараспашку, через нее виднелся кусочек розового неба. С каждым шагом все сильнее чувствовался свежий утренний воздух, и ноги сами несли Хидана вперед. Осталось пройти стойку ресепшена; священник бросил в ее сторону беглый взгляд и невольно остановился.       Иоко подняла на него сонное лицо, махнув собранными в высокий хвост волосами, и удивленно распахнула глаза. Хидан, словно пойманный, неотрывно смотрел на нее.       - Уже уходите? – спросила она, нарушив молчание.       - Ага.       Иоко тоскливо перевела взгляд ему за спину, разглядывая косу.       - Жаль. Было весело.       Хидан коротко улыбнулся ей уголком губ и снова развернулся, намереваясь уйти.       - Эй! – жрец остановился и нехотя обернулся. – Как хоть зовут тебя?       Он поколебался с секунду, оценивающе разглядывая ее полное надежды лицо.       - Хидан.       Девушка едва заметно улыбнулась. Повисшую тишину нарушили далекие тяжелые шаги, и Хидан перевел взгляд в коридор.       - А напарника? – спросила она, разглядывая священника. Тот слабо усмехнулся, не глядя не нее. Его мысли были слишком заняты, чтобы думать о том, что это был вопрос ради вопроса.       - Какузу.       Шаги стали ощутимо громче, и спустя секунду показался казначей. Быстрым шагом он преодолел коридор и остановился рядом с Хиданом, хмуро поглядев на бледную от осознания Иоко.       - Проблемы? – спросил он, повернувшись к напарнику. Тот покачал головой, бесстыдно разглядывая зеленые радужки. – Тогда идем.       Какузу положил на стойку ключ, прижав его ладонью, мельком посмотрел на затихшую девушку и вышел наружу. Хидан, уходя следом, и вовсе забыл удостоить ее вниманием. Ни один из них не ощутил, как сверлит им спины ее напряженный взгляд.       Деревня была тихой в предрассветный час. Хидан непрерывно думал о том, чтобы побыстрее достигнуть деревянных ворот, но Какузу был непривычно медлительным. Эта его неожиданная расслабленность почему-то будоражила до колких, приятных мурашек. Казначей все еще был покрыт какой-то пылью, на плаще тут и там виднелись мелкие надрезы, но кожа под ними была невредима. Он шел, едва переставляя ноги, но гордо расправленные плечи говорили о том, что на то была его воля.       Хидан хотел нагнать его, но отвлекся на чьи-то далекие крики. Он не спеша обернулся, чтобы увидеть, как далеко в конце улице остановился человек, упираясь от одышки в колени. К нему подбежали еще двое, и первый ткнул рукой в сторону нукенинов. Крики раздались снова.       Хидан, усмехаясь, снова повернулся к напарнику:       - Что за кипиш ты там навел?       Какузу с секунду молча смотрел вдаль, довольно прикрыв глаза.       - Просто уладил одно дело.       Крики становились громче, но Какузу и не думал ускориться. Хидан с ухмылкой ждал развития событий.       Наконец, в поле зрения показались ворота. При входе в деревню этого было незаметно, но теперь Хидан отметил, что проходной пункт охраняли и с внутренней стороны. Ну или эту недобро смотрящую толпу согнали сюда только ради них. Священник присвистнул:       - Снова планируешь сбежать?       - Нет, - Какузу хрустнул шеей. – Не планирую.       Казначей сложил несколько ин, и толпа у ворот тут же открыла огонь, стреляя по ногам. Черная плоть Какузу не поддалась ни единой пуле, но Хидан со сдавленным криком повалился на землю.       Казначей сдержал секундный порыв и лишь скосил на напарника глаза. Если он сделает глупость, то каждому в этой толпе станет понятно, в кого нужно целиться.       - Подняться можешь? – тихо спросил он.       - Сука! Блять! – вопил Хидан, вцепившись в бедро. – Прямо в колено!       - Или ты поднимаешься, или становишься грушей для битья, - Какузу обвел глазами напряженных людей у ворот. – Или на руках тебя нести?       Священник фыркнул от смеха, все еще морщась.       - Звучит заманчиво, но я не фанат ролевых игр, - он, наконец, разжал ладонь и отпустил бедро. – Дай еще секунду, колено не работает.       - У нас нет секунды.       Стволы вновь поднялись, нацелившись в ноги, и казначей, почти не думая, шагнул в сторону, чтобы оказаться впереди священника. Взращиваемое на протяжении многих лет равнодушие настолько легко дало трещину, что это даже разочаровывало. Но он научится. Снова. Нужно лишь время. В голени ударили автоматные очереди.       - Уходим вправо, через пристройку. Я отвлеку их, ты перепрыгиваешь на ту сторону.       - Черта с два, - процедил Хидан, поднимаясь на дрожащих ногах. – Я отсюда просто так не уйду.       - Они уже поняли, что ты легкая мишень.       - Просто прикрой меня, и я их всех до единого перебью! – под конец фразы священник сорвался на крик, в ярости снимая со спины косу.       Какузу не стал останавливать его, когда он сломя голову побежал вперед. Головорезы снова открыли по нему огонь, но Хидан игнорировал пронизывающие его пули – только прикрывал колени одним из лезвий. С каждым шагом улыбка на его лице становилась шире, и шире раскрывались в ужасе глаза бандитов. Стволы поднялись выше, и одна из пуль выключила плечевой сустав на левой руке, но Хидан едва ли это заметил. Оставшиеся несколько метров он преодолел в один прыжок, размашисто полоснув косой: люди в ужасе отпрыгивали так далеко, как могли, наваливаясь друг на друга, но трем несчастным не повезло увидеть снаружи то, что должно было быть у них внутри. Раздались вопли – в основном тех, кто стоял рядом, кого забрызгало кровью и ошметками того, что было в кишечниках. Коса сверкнула еще дважды, собирая урожай; в воздух выстрелил алый фонтан из чьего-то горла. К незамолкавшим ни на секунду автоматам примешивались крики ужаса и начинающейся паники, резня стала походить на танец – изящный и непрерывный. Хидан жутко скалился. Бледный на фоне кровавого хаоса.       Какузу обернулся, отрываясь от представления, и замерший позади человек вздрогнул от его взгляда. В руке его был зажат нож.       - Ты убил господина Ямамото! – закричал он, словно оправдываясь.       - Поверь, он заслужил.       Мужчина успел сделать лишь пол-оборота, когда Какузу в одно слитное движение пробил черным кулаком его грудину. Откуда-то из тени террас выскочил еще один и тут же бросился прочь. Казначей вновь развернулся к воротам: там все еще суетливо шевелилась толпа профессиональных убийц, зажатых между страхом смерти и чувством долга, но никто не стрелял; Хидан тоже стоял неподвижно.       Священник что-то шептал зажатому в кулаке амулету под напряженным взглядом нескольких десятков глаз. Слышался ропот толпы и лязг затворов, но никто не хотел быть тем, кто разбросает по земле свои кишки, давая остальным шанс. Возможно, они бы так и остались стоять до скончания веков, если бы Хидан не перестал разговаривать со своим богом и не поднял на них глаза. Этого оказалось достаточно для натянутых нервов – кто-то из первого ряда неистово заорал и открыл огонь, целясь в грудь и голову.       Когда у смельчака кончился магазин, повисла зловещая тишина. Хидан что-то произнес, но Какузу был слишком далеко, чтобы расслышать слова, лишь увидел, как в ужасе отшатнулся стрелявший, пытаясь скрыться в толпе. Задние ряды не пожелали давать ему укрытие.       Хидан был быстр. Обманчиво расслабленный, покрытый ранами, он в одно мгновение преодолел мешающее ему расстояние. Полоснув лезвиями, он отпрыгнул назад – бандит схватился за подбородок, но почему-то не подумал падать замертво. Хидан сделал еще пару шагов назад и отправил лезвие в рот, пошло и широко проводя по нему языком. Какузу понял, что он сейчас увидит. И что не может оторвать взгляда. Священник наступил в кровавую кашу из требухи и начал чертить вокруг себя круг вымаранным ботинком. Толпа заметно поредела, но еще оставались глупцы, считавшие, что могут справиться. Или что смерть лучше того, что ждет их в случае побега. Какузу усмехнулся против воли, обводя глазами кучку трусливых бандитов, брошенных на убой – среди них не было ни одного шиноби. «Видимо, Ямамото здесь любят не так сильно, как старались показать». Взгляд вновь уперся в напарника.       Хидан закончил приготовления, и его кожа вмиг почернела. Взведенные до предела нервы толпы не выдержали этого зрелища, и вновь загрохотали автоматы. Вскрикнул бедолага с рассеченным подбородком, но никто не услышал его; он смог обратить на себя внимание, лишь повалившись на землю и заливая кровью ботинки товарищей. Толпа затихла, медленно осознавая. Хидан инфернально захохотал, задрав голову к небу.       Если до этого у кого-то из них еще оставались сомнения, то теперь возгласы ужаса были громкими и единогласными; бандиты бросились врассыпную. Какузу еще с секунду разглядывал демонически счастливое лицо Хидана, прежде чем решился закончить спектакль.       - Да ты просто чудовище, - как можно равнодушнее заявил казначей, приблизившись. Священник повернулся к нему: разорванная пулей щека абсолютно не помешала ему улыбнуться во весь рот.       - Спасибо, - с придыханием ответил он. Какузу сдержал усмешку. На краю сознания кольнула мысль о том, как возбужденно тот шарит взглядом по его лицу.       - Доволен?       - Неа, - Хидан широко вытер нос рукавом. – Слишком просто. Как тараканов давить.       - Нас не собирались ловить всерьез. Здесь все.       Ритуальный раскрас медленно сошел с тела священника, и вместе с ним исчезла его демоническая жутковатость, обнажив такое знакомое точеное лицо. И этот привычно пристальный взгляд снова начал казаться излишне интимным. Какузу ждал какой-нибудь реплики, хотя бы самой глупой и неуместной, но Хидан, как назло, молчал, усиливая неловкость. Казначей с запозданием понял, что они остались одни.       - Идем, - нарушил он повисшее молчание и первый перемахнул через пятиметровый забор, оттолкнувшись от деревянной пристройки. Спустя мгновение Хидан приземлился рядом с ним.       Какузу еще секунду размышлял, не спалить ли все здесь к чертям, но решил, что будет выше бессмысленного вандализма. Тем более, что он уже и так получил все, что хотел. Больше у него не было долгов к этому месту.       Теперь у него была другая забота. Казначей упрямо избегал смотреть на напарника, но даже так все равно чувствовал, как тот сверлит его взглядом. Какузу напряженно ожидал, когда же он начнет говорить, но Хидан не издавал ни звука. Так почему-то было даже тревожнее. Какузу осторожно двинулся вперед, ожидая подвоха, но Хидан послушно зашагал следом.       Все не могло быть так просто. Чего-то ждет. Или вот-вот…       - Какузу!       Вот и оно. Голос был определенно странным. Казначей ощутил, как по спине пробежали мурашки. Возможно, это было мелочно, но почему-то сейчас все казалось несколько иным, чем пару часов назад. Слишком сложным.       - Да стой же ты! - снова окликнули его, уже более требовательно и взволнованно.       Нукенин стиснул зубы и развернулся, стараясь своим видом отбить у священника охоту поднимать эту тему. Это даже не было осознанным решением, скорее отчаянным капризом разваливающего уютного мирка в его голове. Тот выглядел встревоженно, взгляд не отвел. Какузу сухо сглотнул, судорожно перебирая в голове варианты.       Ведь не может же он говорить о нормальных вещах с таким лицом.       - Я…       «Умоляю, молчи». Казначей думал, что умрет от нервного напряжения, пока Хидан не закончил:       - …должен помолиться.       Основное сердце пропустило удар. Потом опомнилось.       «Что??».       ***       От растерянности Какузу не проронил ни единого слова за все то время, что напарник сливался с пейзажем, безжизненно раскинув на земле конечности. Даже когда он поднялся и посмотрел на него расслабленным, благодарным взглядом, казначей не смог выдавить из себя ни единого слова, все еще переваривая, что это, мать его, было. И даже не догадываясь, насколько чаще подобные мероприятия теперь будут в его жизни.       Несмотря на это, идиллия была настолько крепкой, что Хидан решил помолчать в пути, отчего-то невероятно довольный. А Какузу долго не мог поверить, что на этом действительно все. И решить, рад ли он этому.