Римлянки из Эллады

Трибун уже почти нанес удар – единственный, точный… Но внезапно откуда-то позади послышался звук римского рога. - Ого! – проконсул, который уже мрачно думал, не пора ли несколько поторопить друга, потому что времени у них может не остаться ни для чего, теперь встрепенулся с надеждой. – Мне не чудится?! Ответом ему были действия врага – охрана работорговца резко метнулась в стороны, то ли в надежде бежать, то ли пытаясь противостоять, пусть и не понимая, откуда взялся этот противник и пришел ли он на помощь старым или это просто сторонний враг, а может быть, враг и их врага, которых можно между собой столкнуть. Вот только думать было некогда, потому что легионеры подхватывали пилумы, готовясь их метнуть. На осажденных больше не нападали, и проконсул с Олием уже спокойно вышли из пещеры, чтобы видеть происходящее. На равнине перед их взглядом бывшие стражники каравана метались в поисках дороги, чтобы сбежать. Ровным маршем со всех сторон на них шли римские воины. Выжить удалось немногим – кто сплотился в центре, а не бросался на мечи и копья легионеров. Когда их окружили, недавняя охрана работорговца поспешно сдалась, понимая всю бесполезность сражения – их оставалось человек пять. - Премий Петроний Эмилий! – хмыкнул Луций, увидев всадника, направившего коня в их сторону, и уже определив, кто привел войска. - Интересно, как он тут оказался? – отозвался Олий. Трибун привычно отметил самое главное: появление человека из Рима, а не из тех, кто прибыл с ними, а значит, с ним могли прибыть и новости. Вот только позади, среди легионеров, хорошо знакомые ему лица, что добавляло вопросов. Девушки, осмелившиеся также выйти из пещеры, хотя и не приблизились, а стояли несколько позади римлян, с удивлением смотрели на приближающегося всадника. Мужчина был, безусловно, хорош собой. Словно выточенные резцом черты лица и нос с горбинкой ясно выдавали его римское происхождение, даже если бы на нем не было римских одежд. Только светлые волосы и слишком белая кожа, почти не тронутая загаром, так не вязались с образом римлянина, что невольно вызывали некоторое недоумение. - Здравствуй, Луций Корнелий! – командующий прибывшими войсками соскочил с коня, приветственно отсалютовал проконсулу. – Приветствую, Олий Корнелий! Рад вас видеть, как вижу, вы и без меня почти справились. Ему отозвались таким же приветствием, которое было бы дежурным, если бы в голосе не звучала искренняя радость встречи старых друзей, а не спасителя и спасенных. Они и вправду давно дружили, так что за официальным приветствием последовали короткие объятия, подтверждающие радость встречи. - Ты здесь и с моими центуриями, - произнес трибун, вновь пробежав глазами по лица легионеров. – Как это возможно? - Здесь только половина твоей центурии, - отозвался Премий. – И одна моя, взятая в сопровождение. Если бы знал, что именно тут творится, обошелся бы и десятком легионеров, тут и воевать не с кем. - А чего ожидал ты? – заинтересовался Олий. - И как ты тут оказался? – напомнил предыдущий более важный вопрос проконсул, желая сразу понять, действительно ли это посол из Города. - Я прибыл с приказом от Сената на рассвете прошлого дня, - с готовностью пояснил Петроний. – Велел будить вас, чтобы сообщить срочные новости, и обнаружил, что вас нет ни в городе, ни в доме. И непонятно, куда вы делись. Личные рабы были без чувств. Когда их привели в себя, уверяли, что вы отправились в спальню и отослали их. А что произошло потом и почему они валялись возле порога спальни, они не знали. Легионеры на всех постах утверждали, что вы не выходили никуда. Как никто не покидал и город… - Врут, - бросил Луций. - Очевидно, - кивнул посол, - я тоже решил, что кто-то из них лжет, поскольку хоть кто-то должен был вас увидеть. Я не стал разбираться, решив оставить временно решение этой задачи. Важно было найти вас самих, виновные найдутся после. Пришлось подключить лучших следопытов, у меня есть один из дикарей, он-то и обнаружил, что возле выхода из тайного хода, который был в доме, следы людей. А за городом, неподалеку от этого хода, отыскал следы целого каравана. Возможно, невольничьего. - То есть жрецы тут могут быть и не при чем, - пробормотал проконсул. - Ты успел поссориться с местными жрецами? – немедленно заинтересовался Премий. – Не думал, что ты пойдешь на такое… - Не терплю лицемеров. А ты отправился по следу? - Да, я оставил все ваши основные войска под командованием их офицеров, решив, что город надо держать по-прежнему под контролем. Ну а по следу отправился с небольшим отрядом, как видите. Я полагал, что тут может быть гораздо больше противников, но, как вижу, вы с ними почти разобрались сами. Жаль, что не успел помочь и даже просто предупредить вас, хоть я торопился, как мог. - О чем предупредить? – нахмурился Луций, припоминая допрос работорговца и отчасти догадываясь, что может услышать: он знал, что торговцу из Рима заплатили, оставалось несколько кандидатур, кто мог это сделать. - Их наняла Аннея, - вздохнул собеседник. – Я узнал об этом с опозданием. Не знаю, чья именно идея, ее или ее новой подруги… Он бросил короткий взгляд на Олия. - Я слышал, что она нашла там защиту, - хмуро подтвердил трибун. – И пока никто ее так и не наказал? - Увы! – вздохнул Премий. – Но замыслили и подкупили они работорговца уже давно. Я же узнал недавно, незадолго до того, как мне Сенат объявил свою волю. Меня несколько успокаивало, что от тебя пришла весть, проконсул, о разводе. Я посчитал, что это знак того, что тебе уже известна правда. Впрочем, ты нажил себе врагов. - Ее семейка, - поморщился Луций. - Да, - вновь кивнул прибывший. – Теперь они повсюду распространяют о тебе гадости, чтобы ты не получил должности консула на ближайших выборах. - Мне плевать на их сплетни, - отмахнулся проконсул. - Однако твоя семья… - Молчит и не отвечает им, кроме моего брата, которого никто не слушает, как урода, - завершил Луций. – Я предполагал, что так будет. Хвала Марсу, мои удачи говорят за меня! Скажи, что за приказ ты привез? - К сожалению, только формальности, - пожал плечами Петроний. – Мой приказ был отдан довольно давно, я умышленно задержался после, потому что получил твое сообщение о разводе и хотел понять, чем это обернется. Сенат велел собрать войска, назначить новое управление в городе, оставив здесь то число легионеров, которое ты сочтешь достаточным. И готовиться к возвращению в Рим. Кампания проведена успешно, твое нахождение тут, как и нахождение Олия с войсками считают излишним. - Это все? – Луций удивленно приподнял брови. Сообщение и вправду было слишком простым, все это он предполагал и так, но это же мог привезти посол, попутно объявив и волю Сената о том, как же поступить с жителями греческого полиса и окрестностей. Отправляться с этой вестью отдельному послу не имело смысла. - Из того, что я должен был сообщить, да. Но есть еще приказ, который везет другой посланник, хотя поначалу именно я должен был его доставить… Происходило и вправду что-то странное, само известие о том, что почему-то посланника заменили, удивляло. А то, что Петроний оттягивал момент, поражало еще больше. Тем более что в дальнейшем он поменял тему, вновь проговорив то, о чем вроде бы уже говорил: - Я специально не стал дожидаться его, а поспешил уехать сам, чтобы предупредить тебя об опасности, полагая, что угроза пленения еще возможна. Но вы, я смотрю, и сами неплохо управились… *** Луций и Олий невольно переглянулись: постоянное возвращение к теме, которая им самим никак не казалась важной и интересной, подсказывала, что Премий очень не хочет говорить о том, отчего ему не стали поручать послание. Петроний тем временем, продолжая удерживать свое внимание на новой теме, будто впервые внимательное оглядел поле боя. - Тут не меньше пяти дюжин полегло вашими стараниями! Но, кажется, не все из них охранники. Как так получилось? - Я как-нибудь после расскажу, - отозвался Луций. - Приветствую! – их разговор прервал появившийся центурион. – Проконсул, что делать с пленниками? Премий тем временем с интересом взглянул на стоявших позади командующих девушек. Он и раньше заметил их, но за разговором было некогда рассматривать, а теперь, пока их отвлекли, можно было лучше разглядеть всех. Эллинки, судя по всему. Вероятно, те, с кем они проводили ночи в доме Артемия, если верить словам легионеров и личных рабов. Стоит признать, что хороши, пусть и после долгого измученного пути, несмотря на усталость и запыленность. А уж каковы они, наверное, отдохнувшие и после ванны, масел и духов?! - Отправить на ближайший рынок, любому работорговцу, - велел Луций центуриону, решая судьбу пленников. - А может, надо избавиться? – вмешался Петроний, правда, невольно поморщившись, что приходится такое предлагать. – Неприятно, конечно, и не хочется устраивать тут резню, но ведь они все были свидетелями пленения римлян, тем более, римского проконсула. Не хватает, чтобы об этом смели шептаться! - Они могут не знать о том, кто это был, - возразил Олий. – И даже наверняка не знали, торговец никого в это не посвящал. - Но точно увидят, что против работорговцев и хозяев можно бунтовать, - покачал головой Премий. – Это опасно, поскольку может привести к новым восстаниям. А в Риме, ты сам знаешь, и так последние годы неспокойно с рабами, особенно в южных провинциях. Я полагаю, нам следует избавиться от всех свидетелей. Трибун бросил взгляд на Елену и ее сестру. И Петроний, перехватив этот взгляд, после короткой паузы хмуро бросил: - Да, и от них тоже. Центурион уже шагнул к девушкам, готовый исполнить пока не прозвучавший приказ. На самом деле готовый или увести на казнь, или для развлечения легионерам, или к прочему отряду рабов, но в любом случае дожидаясь подтверждения от проконсула. Дафна и Елена в страхе попятились – они отчего-то немедленно поверили, что именно так все и будет. Конечно же, римлянам не нужны свидетели их позора! И бывшее хорошее отношение к ним, и нежное прощание этой ночью, и помощь и защита во время всего этого кошмара – все это еще не повод думать иначе… - Не тронь! – остановил центуриона Луций, но объяснять свое решение не стал. – Нет нужды. Всех рабов проверить, нет ли среди них кого-то достойного, особенно граждан Рима. Если нет, то всех, вместе с их недавними конвоирами, передать любому торговцу за ту цену, на какой сойдетесь. Работорговца и его помощника оставить, отправить в город с нами, там прилюдно объявить преступниками за попытку поднять руку на римских граждан. Позже я отправлю их на арены цирка, будет урок другим глупцам. - Думаешь, достаточно? – Олий также засомневался. Конечно, он и не думал поднимать руку на Елену и Дафнию, понимая, что они никогда об этом даже не заговорят, но в отношении других рабов он не был уверен, что следует проявлять милосердие. – В чем-то Премий прав, могут пойти неприятные слухи. Сейчас у нас есть возможность сделать так, что эта история никогда не станет никому известна. - Станет, - пожал плечами проконсул. – Легионеры не менее болтливы, особенно после нескольких кружек. Они и сами случайно разболтают. - Ну рабы могут все это запомнить и говорить о том, что из рабства можно бежать, - напомнил трибун, не обращая внимания на то, с каким беспокойством его слушают девушки, просто рассуждая вслух. - Если они попытаются бежать, это будут проблемы тех хозяев, кто их купит, - возразил Луций. – Пусть занимаются воспитанием рабов. А слухи… они послужат доказательством того, что римского гражданина нельзя превратить в раба, он не варвар! А тот, кто попытается пойти на такую дерзость, будет жестоко наказан. - Тоже убедительно, - пробормотал Петроний. Олий лишь согласно кивнул. Центурион, отсалютовав, отправился исполнять приказ, но был остановлен трибуном, который припомнил о возможной цели работорговца. - Вот еще что: здесь где-то неподалеку должна быть бухта, где находится корабль торговца. Возможно, они занимаются еще и пиратством или контрабандой. Сколько нужно, по-твоему, людей, чтобы их всех взять? - Обычно их бывает не очень много, - прикинул центурион. – Думаю, большая их часть ушла с торговцем, так что дюжины три легионеров будет достаточно. - Тогда действуй, - одобрил Олий. – Кого назначить, решай сам. С этим он отпустил офицера. - Премий, пока мы еще тут, - произнес Луций, - распорядись дать два плаща, а то эти дикари и тяжелый поход испортили наряды эллинских цариц. Не появляться же дамам в таком виде перед легионерами. Посланник Сената вновь, уже с нескрываемым интересом, глянул на девушек. Проконсул явно видел в них не просто пленниц для услады. Хотя то, что посланник пока слышал в городе, указывало именно на просто забаву. Привычный знать все и пользуясь тем, что был в дружеских отношениях с проконсулом и только что прибыл сюда, а потому не знает подробностей, Петроний намеренно съязвил: - Какая честь! Не каждый день римский проконсул оказывает такое внимание женщине, будь она трижды царица и отдай она хоть все свое царство нашему народу! Это и вовсе ее обязанность. Впрочем, возможно, ее таланты этого стоят, - он усмехнулся, намеренно останавливая взгляд на округлостях девушек. - О, ты поосторожнее, особенно с таким дерзким интересом! - иронично ответил ему Олий. – Ты сейчас смеешь подшучивать над невестой проконсула! А за это и другу придется отвечать, ты же понимаешь. Петроний опешил, такого он точно не ожидал. - Я сдержу свое обещание, - хмуро бросил Луций, будто желая дать понять другу, что эту тему он обсуждать не желает. - Как тебе будет угодно, - чуть качнул головой Олий. Премий растерянно кивнул, отходя за плащами. Тем самым он дал себе время обдумать новость. Он знал, что Луций если любит, то страстно, поэтому само по себе решение жениться на эллинке было вполне в духе проконсула. Вот только как к этому отнесутся в Риме? Все же это не простой гражданин… Будучи сам сыном римлянина и его вольноотпущенницы, принятый и воспитанный отцом, который долго не мог обзавестись наследником, а когда тот наконец появился, не посмел дать ему первым свое имя, но подчеркнул его первенство, Премий Петроний не видел ничего постыдного в любви римского гражданина и женщины из другого народа. Но прекрасно знал, что его мнение разделяют далеко не все. Хотя брак римлянина, к тому же патриция, и дикарки – это уже не так допустимо даже для него. Впрочем, даже Рим примет супругу – эллинку, думал он. Римляне признавали, что если есть в мире не варвары, помимо них самих, то это эллины. А брак с женщиной другого народа для римлян может быть допустим, если вспомнить предание о том, что первые женщины, вошедшие в дома «сыновей волчицы», были похищенными сабинянками. Так что эллинка, да еще, судя по всему, из древнего благородного рода, вовсе не самая плохая партия. Да, пожалуй, все это укладывается и в характер проконсула, и можно объяснить и семье, и всему Городу. Вот только как отреагирует Луций, узнав, какой приказ и кто именно везет ему из Сената? С этой мыслью он и вернулся к проконсулу уже с плащами для девушек. Но заговорить о новостях по-прежнему не спешил, поскольку ему самому эта тема была крайне неприятна. К счастью, пока и друзья к ней не возвращались. *** Приказ был исполнен в точности. Около четырех десятков легионеров, после короткого допроса работорговца, который был вынужден признаться, где его ждет корабль, отправились на захват помощников этого мерзавца. Пленники под охраной из других четырех десятков легионеров (больше было не нужно, поскольку дальше они, если надо, получили бы помощь людей Лукулла) были отправлены в ближайший город-порт, где можно было продать рабов. Оставшаяся примерно половина центурии отправилась в обратный путь, охраняя двух пленников – торговца с его помощником – и командиров с девушками. - Про тебя я едва не забыл, - перед тем, как увели рабов, Луций остановился возле пленника, который накануне отнял у Дафны плошку с водой. – Центурион! Этого – в кандалы и в город. Отправится на арену. Отвернувшись, он направился к девушке. Елену и Дафну усадили на единственного коня, на котором прибыл Петроний – легионеры привычно передвигались пешими. Проконсул, которому полагалось бы ехать в седле, обратный путь тоже шел пешком наравне с легионерами. Впрочем, в таком поведении никто не видел ничего странного: своего полководца солдаты знали давно, как знали, что он наравне с ними берется рыть траншеи, ставить лагерь и идти в бой. А женщины – ну это же женщины, слабы и беспомощны, что с них взять. Хотя высшее командование шло вместе, рядом с конем, которого Олий вел в поводу, в остальном они мало отличались от простых легионеров и центурионов – и знали, что именно за это их и любят солдаты. - Я торопился не только чтобы предупредить о работорговце, - наконец воспользовался случаем заговорить о том, что его волновало, Премий, мысленно надеясь, что к разговору о том, почему послание привез не он, они не вернутся. – Я хотел также заранее предупредить о том приказе, который везет посланник Сената. - И что это за приказ? – спросил Луций, хотя и догадывался, что приятного в нем будет мало, раз Петроний так откладывал этот разговор. - Наказание в виде огромного штрафа для города, - подтвердил тот. – Конфискация имущества всех, кто смел противиться Риму – даже если это сопротивление выражалось лишь в разговорах, поддерживающих мятежников. Ну а их самих следует отправить на рынки или арены Рима, если годятся… - Они хотят, чтобы я собирал доносы? – возмутился проконсул. – Как иначе мне узнать, кто в городе кого поддерживал и о чем говорил?! И после этого они говорят, чтобы я возвращался в Рим, оставив тут легионеров?! - На этом настаивали… те, кого ты обидел, - вздохнул Петроний, который ожидал этой реакции. - Хотят, чтобы мы здесь застряли надолго, - предположил трибун. – Они прекрасно знают тебя, Луций, знают, что ты не захочешь просто отправить в рабы всех, на кого укажут в городе, понимая, что каждый сосед будет кивать на своего соседа. И как ни крути, но какой-то из приказов Сената будет не исполнен. Возможно, нам простят то, что мы задержимся в Элладе… но тогда нам не попасть на раздачу консульства. - Все так, - подтвердил Премий. – Свои цели они не озвучили, конечно, но зато смогли добиться от Сената согласия, что измену надо искоренить. Анния сама везет тебе приказ, она… и есть посланник. - Вот как?! – проконсул выругался. – Она желает показать, что в силах мне приказывать?! Нет, они хотят показать!.. - И именно поэтому послание забрали у тебя? – угадал трибун. Петроний досадливо передернул плечами – все же правду было никак не скрыть, разгадать это было слишком легко. - Ни я, ни твои сторонники, Луций, не смогли отстоять простую идею, что довольно одного посланника. Аннии сделали красивый ход, объявив, что приказ о справедливом возмездии, привезенный женщиной, вынудит эллинов лучше признать его, а то, что тебе его вручит бывшая жена, покажет, что ее и твой род по-прежнему дружен и служит для общего блага Рима, а не пытаются уничтожить друг друга. - Я в жизни не слышал ничего более глупого! – сплюнул проконсул. - Ты же не будешь спорить с волей Сената? – нахмурился Олий. – Сейчас определенно не лучшее время для этого. Тебе благоволят наши легионы, благоволят в Республике многие римляне, но от тебя отвернутся почти все патриции, если пойти против Сената. Ты не докажешь, что все это происки только Анниев… - Тем более, что тебя в этом может не поддержать собственная мать, - напомнил Премий. – И кто знает, что скажет твой отец. Луций молчал, не отвечая доводам друзей. - Не забывай, - решился Олий на последнее. – Наши солдаты – не единственные, есть еще легионы Помпея, Лукулла! Луций некоторое время еще помолчал, взвешивая. Неприязнь половины сенаторов и их родов, рожденная Аннией, это пустяк. Но война с Сенатом? Это почти наверняка приведет к войне внутри страны. Намек трибуна был очевиден: можно возглавить легионы против любой силы, даже против Сената, но не только он обладает легионами. - Я не Марий*, - хмуро произнес Луций наконец. – Я не поведу легионы на Рим ради собственной выгоды или обиды. Олий и Премий облегченно выдохнули: значит, гражданской войны не будет. В нынешних условиях только братоубийственных сражений им не хватает! Не стоит пытаться повторить судьбу что Мария, что Суллы. - Но и слепо повиноваться я не буду, - бросил проконсул, хотя пока не поясняя своего решения. – Когда прибудет Анния? - Полагаю, дня через два, а может, и позже, - пожал плечами Петроний. – Ты же знаешь, она не торопится, отправилась позже, чем я, путешествовать хочет со всеми удобствами. Да и ей на руку, чтобы ты сидел тут дольше. Луций кивнул. Ему, возможно, это тоже на руку. - Хорошо, - объявил он. – Тогда у нас еще будет время все обдумать и обсудить. И подготовиться к встрече, а может, и к отъезду. - А что там со жрецами? – напомнил Премий. - Если коротко, то мне пришлось притащить их, как пленников, - пояснил Олий, - поскольку они укрывали мятежников. После Луций их отпустил, конечно, но заставив прилюдно осудить всех, кто идет против воли Рима. Впрочем, возвращаясь к этому похищению, я склонен думать, что работорговец не мог знать про тайный ход, нужен был кто-то, кто помог договориться ему с рабыней. Жрецы для этого очень подходят. - Значит, с них я и начну, - буркнул Луций, но было понятно, что он и вправду собирается вступить в серьезный конфликт. Петроний аж цокнул языком. Да уж, служители храмов такое не прощают, а у них было больше возможностей говорить свободно даже с теми, кто стоял за городом… *** Двигались они с короткими передышками, на ночлег останавливаться не стали. А темп шага римского легиона был гораздо быстрее, чем шаг рабовладельческого каравана. Поэтому уже с сумерками этого дня они ступили в город. Первым делом Луций повторил приказ повесить пленников, которых они привели с собой. В то время как трибун, вызвав ближайшего офицера, отправил центурию к храму Зевса, велев схватить всех жрецов и их помощников, а также унести из здания все, что может представлять какую-то ценность, от посуды до статуй. Он бы отправился с ними и сам, но чувствовал, что слишком устал после двух таких дней. - Велеть подать ужин? – раб Олия, Гаипор, склонился в поклоне, искоса поглядывая на хозяина и опасаясь, что тот зол на него за свое пленение. - Вели приготовить ванну, - бросил трибун. – Поесть пусть подадут туда. Все проверь лично, от масел для воды до каждого блюда! И если явится кто-то из командиров, немедленно сообщить, что бы я ни делал в этот момент. Раб поклонился и бросился исполнять. - Квинт, - Луций подозвал центуриона, который встретил его на входе в виллу. – Сегодня поставишь в доме охранять входы людей из своей когорты. И если завтра я обнаружу, что кто-то из рабов сбежал… Центурион подтянулся, услышав угрозу в голосе проконсула. - Ты понял меня, - кивнул Луций. Он посчитал пока лишним раскрывать, что он знает о предательстве Киры. Возможно, она тем самым выдаст того из солдат, кто способствовал ее плану в ту ночь – а кто-то мог и быть, несмотря на помощь жрецов, девица могла обольстить легионера, хотя бы просто чтобы работорговцу было проще проникнуть на виллу. После этого он, обняв за талию Дафну, отправился в ванну. Как и Олий, он безумно устал. И желал смыть дорожную грязь вместе с кровью побежденных, а еще больше желал спать, поскольку это была уже вторая бессонная ночь у них. *** Город едва отошел от одного шока, как его ожидал второй. Это эллины поняли, когда к храму маршем направились легионеры, спешно окружая по периметру священное здание. И на сей раз их было гораздо больше, чем в прошлый раз, когда варвары посмели захватить жрецов и даже провести их прилюдно как пленников! Вот только очень скоро каждому жителю стало ясно, что волноваться следует вовсе не за служителей культа, а за самих себя. На главной площади города глашатай зачитал послание всем, что позапрошлой ночью горожане посмели поднять руку на своих господ, посмели уже после того, как были побеждены в честном бою, посмели трусливо и вероломно – и именно за это будут наказаны! Те, кто совершил самое страшное преступление уже сейчас будут подняты на кресты за городом, судьбу же остальных решат в самом скором времени. В этот раз римляне не ограничились двумя жрецами и их помощниками, схвачены были все, до последнего служки, всех их, частично содрав с них одежды, провели сквозь толпу испуганно притихших эллинов. Следом за ними римские легионеры… понесли священные сосуды, дары, реликвии и предметы из храма! Именно это наиболее ярко показало всем эллинам, что случилось самое страшное. Если до того варвары врывались в отдельные дома, забирали добро оттуда, вроде бы наказывая исключительно мятежников (хотя часто это были наиболее зажиточные люди города), то теперь римляне уносили ценности города – а в подвалах храма хранилось немало золота и серебра, пожертвованных или преподнесенных в качестве дара, хранилась и казна города, которую туда спрятали, как в священное место, посчитав, что захватчики не осмелятся грабить храм, опасаясь гнева богов. Но если для варваров более не было запрета на грабеж даже алтаря Зевса, то что говорить о домах простых горожан? Никто более не сомневался, что в самом ближайшем будущем их ожидает ужасная участь. По рядам эллинов пробежал гул плача и ужаса, люди уже не слышали, что римлянин говорит, что пока честным горожанам бояться нечего.