Римлянки из Эллады

Из небольшой комнатушки, выделенной Спартаку лишь потому, что он был чемпионом, Элена не выходила. После того, как гладиатор поверил ей, девушка была защищена. Как от него самого, так и от посягательств мужчин. Спартак уверил ее, что ей нечего их бояться. Но Элена боялась не только их: прекрасно понимая, что от господ ее никто не убережет, девушка предпочитала нигде не появляться, чтобы не попасться на глаза кому-то из стражи – они-то слушаться гладиатора не станут, для них она просто рабыня. Удача ли ей сопутствовала, хранили ли боги или ее «покупатель» попросту забыл о ней, а может быть, никогда ею и не интересовался, всего лишь делал то, за что получил деньги от кого-то, но несколько дней ее не трогали. Спартак появлялся только ближе к вечеру, уставший после тренировок. Обычно приносил ей что-то из еды. - Ешь! На этот раз гладиатор пришел не вечером, внутренний двор виллы заливал яркий солнечный свет. Кажется, еще и полудня нет. Перед ней шлепнулась тарелка с каким-то варевом. Наверное, бобы, отрешенно подумалось девушке. Эта мерзкая каша уже не лезла в горло. Но мысль о том, что ей нужны силы - дождаться, когда Олий наконец найдет ее - заставляла перебороть себя, так что и в этот раз Элена взяла тарелку, давя в себе чувство отвращения. - Я нашел способ передать весть твоему мужу. Эти слова заставили эллинку задрожать и, окончательно забыв про еду, взглянуть на гладиатора. Он передал наконец? Как скоро Олий узнает – ведь находились они вовсе не в Риме и даже не рядом… - Надеюсь, он поспешит с помощью, - добавил Спартак. – И надеюсь, ты не забудешь своего обещания. - Конечно, - кивнула Элена. Уговор был прост: гладиатор находит способ сообщить ее мужу о том, где она, взамен она сделает все, чтобы он воссоединился с женой. Странно, что у нее не потребовали обещания свободы – то ли Спартак не верил, что она может такое обещать, то ли полагал, что в этом римляне все равно обманут. Но сама эллинка давно мысленно дала себе зарок, что если выберется отсюда невредимой, вымолит у мужа любые блага для защитника. - Олий поможет, уверяю тебя! – горячо повторила она то, что уже твердила много раз и вслух, и про себя, защищая свой разум и славу мужа. - Надеюсь, он поспешит, - повторил Спартак. - О чем ты? – хмурый вид и какое-то напряжение, исходившие от собеседника, заставили Элену насторожиться – он словно бы чего-то опасался, а если боится он, тот, кого тут боятся все, то что же грозит ей… В этот момент в комнатке появился охранник. - Идем! Элена не сразу поняла, что этот приказ относится и к ней тоже – все-таки поначалу стражник обратился к гладиатору. Поэтому поначалу она только вжалась в стену, стараясь не привлекать внимания охранника. Но тот перевел взгляд и теперь смотрел прямо на нее. А не дождавшись послушания, невозмутимо схватил девушку за локоть и потащил за собой почти волоком – ноги эллинки попросту не слушались. Перед глазами тоже все расплывалось, она даже не поняла, следует ли за ней гладиатор или нет. *** Дафна проводила почти все время в доме мужа своей сестры. В первую очередь, потому что сам Луций был здесь, если только не пропадал где-то в городе. А оставаться в доме, где постоянно можно столкнуться с Гнеем или Марцией, девушке не хотелось. Но и в немалой степени причиной было то, что она надеялась так скорее узнать новости о Елене, это подпитывало надежду наконец услышать, что сестра нашлась. Поскольку Публия была рада ее присутствию, Дафния оставалась здесь, пока это было возможно. Благодаря этому девушка научилась лучше владеть собой и вести себя, как следует римской матроне. И если бы не отсутствие сестры, можно было бы говорить о том, что Дафна просто проводит время у родни. Однако прошло уже несколько дней с момента исчезновения Элены, а никаких новостей о ней не было. Ее по-прежнему никто не видел, никаких следов отыскать не получалось. Олий очень осунулся, он почти не ел – только для поддержания сил, не получая, кажется, никакого удовольствия от того, что глотал – и почти не бывал дома, упорно продолжал поиски, не желая даже слышать о том, что Элены больше нет в живых. Для него по-прежнему главным было то, что тела девушки тоже не нашли, в портах в качестве пленницы-рабыни не замечали. Дафна была признательна ему за это. Пока был кто-то, кто верил, что Элена жива, в ее сестре также теплилась надежда вновь увидеть родную душу. Луций, конечно, не по своей воле уделял меньше времени этим заботам, но он был больше занят политикой. Судя по тому, что девушка от него слышала, в Сенате решали судьбу пленника, которого привез муж: самозванец был очень ценен для царя Вифинии, тот желал лично его казнить в назидание всем подданным, а Рим поэтому желал выторговать для себя как можно больше обязательств от царя. Так что супруг тоже не часто бывал и у себя, и тут, в доме Олия, все чаще они только делили ложе ночью – не более. - А, вот и ты! Иди ко мне! Узнав от рабыни, что Луций только что прибыл, Дафна поспешила в триклиний, если не надеясь на новости, то желая хотя бы провести с ним какое-то время, пользуясь тем, что он наконец появился днем – у них будет возможность поговорить... Но девушка застыла на пороге при виде открывшейся ее взгляду картины. Ее муж возлежал, жадно глотая вино из кубка, утоляя жажду от зноя на улице и набираясь сил. Край его одежд был поднят, и не оставалось сомнений в том, чем занята одна из рабынь дома, устроившись на коленях рядом с ложем господина. - Иди ко мне! – вновь позвал ее Луций, отставив кубок и поманив девушку рукой, будто бы она могла решить, что его слова относятся к кому-то еще. Или все-таки могла? Дафна, с трудом переставляя ноги, приблизилась к мужу. Она сама не понимала, что ее так взволновало и… рассердило? Супругу позволительно успокаивать страсть с рабыней, если жены не оказалось рядом. Что не так? Почему она чувствует… обиду? Или как назвать те чувства, которые клокочут в ней? Девушка присела на край ложа. Но немедленно пришлось наклониться: Луций, обняв ее, притянул к себе. И жадно впился поцелуем в губы. - Ты устал? – прошептала Дафна, когда он прервал поцелуй. - Очень, - подтвердил проконсул, тихо выдохнув сквозь зубы и, ненадолго охватив затылок рабыни ладонью, заставил ее двигаться быстрее. – День вышел… непростой… слишком много дел было. - Есть новости? – эллинка сидела спиной к рабыне и старалась даже не думать о том, что та делает. Просто обняла мужа, чуть поглаживая по груди. - Увы, по-прежнему ничего. Вскоре он вновь привлек жену, целуя. Дафния ответила со всей страстью, будто бы пытаясь так убедить его в том, что все то, что он в этот момент испытывает, подарила ему одно лишь она, что рядом нет иной женщины. - Ты грустна, - заметил он, отсылая рабыню, когда в ней уже не было нужды. – Что-то не так? Тебя кто-то обидел? - Нет… просто волнуюсь за сестру, - попыталась уйти от ответа Дафна. – Столько дней никаких новостей. Конечно, я верю в то, что все будет хорошо, я вновь приносила сегодня жертвы богам, но все же… - Не обманывай, - покачал головой Луций, прерывая супругу. – Ты сейчас совсем потерянная. Больше, чем раньше. Что не так? Девушка молчала, мысленно ругая себя за глупые обиды, причин которых она и сама понять не могла. Она ведь уже почти смогла поменять тему, она распалялась, потому что и вправду очень боялась за Елену – но муж хорошо знал ее, это там, в Элладе, он верил больше ее словам, сейчас он угадывал ее чувства. - Это отец? – продолжал допытываться проконсул. – Или мой братец тут побывал? Не может ведь быть, чтобы тебя чем-то задела Публия… - Нет, конечно, нет, - Дафна покачала головой. Мысли путались, она никак не могла придумать причину для мужа, чтобы не заставлять его мучиться подозрениями. А он настаивал и ждал ответа. И ведь он угадывал то, что она чувствует! Может быть, и не надо ничего скрывать? Если он так хорошо понимает ее, значит, между ними есть что-то большее, чем уважение, может быть, Афродита, или как ее называют тут, Венера, одарила их общим чувством на двоих? - Это так глупо, наверное, - решилась признать правду, какая она есть, Дафния. – Мне почему-то стало очень… обидно, когда я увидела эту рабыню возле тебя. И при этом тебе было хорошо с ней… Луций тихо засмеялся, отчего жена еще больше смутилась. - Ну вот… я говорила, это так глупо, - пробормотала она, мысленно досадуя на то, что вдруг поверила в немыслимое. - Немного, - со смехом согласился мужчина. – Я даже не помню, как выглядела эта рабыня, просто поддался желанию. Но… Знаешь, мне приятны твои чувства. Они означают, что я тебе не безразличен. Проконсул крепче обнял девушку, притягивая к себе. Дафна с робкой улыбкой взглянула на него. - Ладно, чтобы не давать тебе повод для ревности, постараюсь не пользоваться рабынями, когда ты так близко, - усмехнулся Луций. И вдруг добавил серьезно: - Тем более, я был не прав, изливая страсть на рабыню, когда у меня есть ты. *** Олий появился в вестибюле дома и коротко велел рабу принести вина. Очередной день, очередные поиски. И очередная неудача. Желание утопить печали было нестерпимым. Думать о том, что завтрашний день тоже не принесет хороших известий, не хотелось. Лучше напиться, даже если завтра он не сможет больше ничего делать. - Могу ли я видеть господина трибуна? – донеслось от двери – гость вошел, пользуясь тем, что за хозяином еще не успела закрыться дверь. - Кто ты? – Олий повернулся, рассматривая юношу-раба. - Мой господин Нумерий, сын магистрата Капуи, - поклонился тот, угадав по виду мужчины, что это какой-то знатный римлянин. – А господин трибун Олий Корнелий здесь проживает? Это его дом? Он сейчас тут? Паренек был смел и нагл – спрашивает у того, кто очевидно выше его по положению, а не топчется в ожидании, когда к нему обратятся. А может, просто сообразителен: увидал, как перед Олием открывали дверь и понял, что это наверняка хозяин, и раз уж он начал разговор, то отчего бы и не продолжить. В любом случае трибун посчитал пока излишним наказывать странного посыльного из Капуи. - Это я, - объявил Олий. – Что ты хотел? - У меня поручение от господина. Точнее, не от него самого, а от одного гладиатора, чемпиона Капуи. Трибун удивленно поднял брови. Он не собирался получать сообщения даже от какого-то сына магистрата, но чтобы какой-то гладиатор передавал ему послания?! Кем он себя возомнил, что решил о чем-то просить? - Мой господин благоволит ему, - продолжал посыльный – видимо, передававший слова сам понимал, насколько все это выглядит странно, а потому добавил какое-то объяснение. - Этот чемпион так дерется… Поэтому мой господин снизошел до его просьбы и осмелился отправить меня к тебе, господин… Трибун принял чашу с вином от появившегося слуги и собирался было велеть выставить говорливого паренька… Но передумал. Все было и вправду слишком удивительно, но отчего бы и не выслушать это послание? Выгнать он всегда успеет. - Давай опустим рассказ о его сражениях, - устало одернул Олий посыльного, который вновь сбился на победы гладиатора. – Что за послание тебе велено передать? - Велено сказать, что та, которую ты ищешь, господин, будет на ближайших играх в Городе. Завтра. Ищи ее хорошо, там, где ты совсем не ждешь найти, и делай это как можно скорее. Я спешил со всех ног, своих и лошадки, чтобы успеть… - На! Трибун отрешенно сунул посыльному денарий*. - Ох, спасибо, господин! Спасибо! – паренек начал отбивать поклоны. Наверное, ему никогда не давали больше асса*. - Тебе велено сказать еще что-то? – вновь прервал его Олий. – Что значит твое послание? Кто еще был при этом сообщении? Почему сын магистрата просто не может пригласить меня к себе или привезти ее сюда? - Нет, господин, - покачал головой мальчишка. – Я передал то, что было велено, больше я ничего не знаю, клянусь! - Ступай… Олий задумчиво хмурился. Завтра в Риме и впрямь игры. Если он верно понял слова посыльного, то Элена будет там. А как еще он должен понимать это послание? Но почему ему не сообщили, где она сейчас? И где именно она будет? И отчего послание ему пришло из Капуи? Да притом через сына магистрата, но от… гладиатора? Ответа на эти вопросы трибун не видел. Наверное, ему просто надо набраться терпения и дождаться завтрашнего дня. Но где ее искать завтра? Странно надеяться увидеть ее на соседней скамье. Как странно думать, что эти скамьи будут где-то пустовать - как обычно, завтра яблоку будет негде упасть. Толпа падка на зрелища, сидеть будут везде, даже в проходах. Да и мальчишка сказал – там, где не ожидаешь найти… Но даже если предположить, что он увидит ее. Как она там окажется? С кем? С сыном магистрата? С самим магистратом? Почему было тогда так прямо и не сказать? Да и непонятно, при чем тут гладиатор. Несомненно, что тот, кто сообщал ему эту новость, опасался называть имена и место. Значит, ему есть чего опасаться. От усталости и вина кружилась голова и подкашивались ноги. Определенно, сам он ничего хорошего придумать не сможет. И точно ничего не сможет осуществить, ему нужна помощь всех легионеров… *** Олий решительным шагом направился к комнате, выделенной для проконсула и его жены, пока они гостили здесь. Раб сказал, что гость уже тут, прибыл не так давно и отправился в комнату, куда поспешила и госпожа Дафна – возможно, придется прервать их ласки, но трибун надеялся, что не помешает. - Прошу меня простить, - он появился на пороге, когда Луций уже недвусмысленно задирал подол платья жены. - Елена? Она нашлась? – эллинка отстранилась от мужа, торопливо поправляя одежду, но не покраснела, как обычно, кажется, она перестает так смущаться своей страсти, как это было там, на ее родине. - Можно сказать и так, - кивнул трибун и обернулся к родичу: – Мне сообщили, что она должна быть завтра на играх. Но не сказали больше ничего. - Что ей делать на играх? – пробормотал Луций, еще не до конца остыв от страсти, а потому пока не в силах внятно мыслить. – А кто принес известие? Почему он настолько неточен? Можно тряхнуть его… - Не получится, - вздохнул Олий. – Посыльный просто передал слова, он ничего не знает, кроме имени своего хозяина. - Но она же… сама будет тебя искать, - робко предположила девушка. - Если бы это было так, она уже меня нашла бы, - заметил Олий. – Луций, мне нужна помощь, мне нужно твое одобрение... Мне нужны все легионы. - Хочешь захватить Цирк? – насмешливо бросил тот. – Почему бы нет. Думаю, если ты скажешь легионерам, что это нужно, чтобы освободить твою жену, они сотрут его в пыль. Надеюсь, что попутно сотрут и половину отцов-сенаторов. - Пока я просто хотел бы, чтобы легионеры были там везде. И везде искали ее. Она может быть в любых одеждах, сопровождая кого угодно. - Неплохая мысль! Луций уже взял себя в руки и тоже мог внятно рассуждать, а потому вернулся к тому, кто все же сообщил известие. Олий коротко пересказал, и, услышав про гладиатора и Капую, проконсул ненадолго задумался. Что-то такое он слышал недавно… - Кто-то из центурионов, - наконец припомнил Луций. – Он докладывал о том, что жена Глабра очень дружна с супругой одного ланисты из Капуи. - Кто такой ланиста? – осторожно спросила Дафна. Но Олий ее не слышал, он соединял все воедино. Разумеется, ланисты порой общаются с богатыми римлянами – в основном в тех случаях, когда те хотят устроить игры. Порой по Риму ходили слухи, что та или иная почтенная женщина посматривала на гладиаторов с иными желаниями. Так что, возможно, супруга Глабра подружилась с женой ланисты только по этой причине. И все же совпадение слишком удивительно… - Гладиатор услышал что-то в разговоре жены Глабра? – Олию не хотелось предполагать более ужасную версию. Он и сам не хотел думать о другом, а тем более – озвучивать это при Дафне. – И он, рассчитывая на покровительство, решил передать эту весть? - Если только… - Луций хотел было высказать иное, но столкнулся с испуганным взглядом жены. – Идем в таблиний, надо собрать легионеров! Трибун кивнул, и до самого кабинета не было произнесено ни слова. - Ты же понимаешь, что про Элену раб мог… не только услышать? – тихо и хмуро спросил Луций, когда они оказались наедине. - Я убью их, - мрачно, но спокойно отозвался Олий. – Глабра, его жену, этого проклятого ланисту – всех, кто в этом замешан. А если гладиатор и другие люди тронули ее… Его не спасет то, что он передал мне известие о ней. *** Того, чего она опасалась в данный момент больше всего, не случилось. Ее не отвели на потеху какому-нибудь захватчику. Но вскоре девушка уже не знала, радоваться этому или ужасаться. Ее вновь пихнули в повозку. Только теперь она была тут не одна – однако это вовсе не могло ее успокоить. По коротким фразам, которыми перебрасывались между собой гладиаторы, среди которых был и ее защитник, Элена поняла, что они направляются в Рим: кто-то жаждал победы, кто-то страшился смерти… С ними, конечно же, все ясно. Их везли на игры. Но куда и зачем везут ее?! Решили доставить в Город вместе с другими рабами – но к кому? Ехали долго. Элена не знала, откуда едут, хотя и понимала, что ее везут, фактически, обратно. Значит, будут везти столько же. Вот только она не помнила, сколько ехала тогда, дорога укачивала. Она могла ехать несколько часов, а могла и пару дней, в том своем измученном состоянии было совершенно невозможно этого заметить. В любом случае, времени было в достатке, чтобы гадать, что с ней будет дальше и страшиться этого будущего. Ее везут, чтобы отдать Олию, потому что с ним договорились? Но тогда не нужно было его предупреждать, в этом нет нужды… Гладиатор, конечно, мог этого не знать, но ведь он чего-то опасался во время их последней беседы, он точно волновался и несколько раз проговорил о том, что трибуну надо успеть. Может быть, он просто сообщил, чтобы Олию не пришлось за нее ничего платить, вместо этого ее попробуют отбить? А когда это может случиться? Очень хотелось поговорить со Спартаком, чтобы он разъяснил наконец, что же имел в виду, говоря о необходимости спешки. Но на разговор при посторонних она не решалась. А сам гладиатор с ней тоже беседу не заводил. Дорога и однообразие вокруг вновь убаюкивали. Элена сама не заметила, как задремала. Время от времени, как и по дороге сюда, она вскидывалась, когда страх проникал в душу, то, вновь успокоенная временной безопасностью вокруг и измученная сомнениями и непониманием, начинала дремать. Пару раз в голову приходила мысль попытаться сбежать. Но эллинка немедленно ее отбрасывала. Помимо того, что она снова была связана, повозку сопровождала охрана – на этот раз девушка это знала точно. Можно ли надеяться на то, что ее «поддержат» рабы? К сожалению, уверенности не было, а если никто из гладиаторов - то есть обученных бойцов - не делает попыток сбежать, то ей это точно не удастся. Конечно, Элена уже слышала, что многим гладиаторам нравится их судьба. Это было даже прибыльное дело: игры приносили деньги, и часто очень большие. Кроме того, обычный раб может рассчитывать получить свободу только при великодушном хозяине, у гладиатора же есть шанс заслужить любовь публики, а через нее – свободы. Обо всем этом девушка слышала когда-то. И тогда не придавала этому значения. Сейчас же она невольно думала, возможно, что они не пытаются сбежать, потому что этого попросту не хотят? Их было не так и мало в повозке… Впрочем, все они были без оружия, на руках и ногах гладиаторов были веревки, что тоже затрудняло возможность побега. Да и куда им бежать, если вокруг сплошь римские владения? Их вернут хозяину и жестоко накажут. Это для нее любое обращение к римлянам может быть спасением, но вовсе не для них, потому многие из них просто приняли свою судьбу… Вот только все это вряд ли можно было отнести к Спартаку. За то короткое время, что девушка видела и общалась с ним, Элена поняла, что он не остановится ни перед чем, лишь бы прийти к свободе. Значит, если бы шанс сбежать сейчас был бы, даже самый малый и призрачный шанс, гладиатор это непременно бы сделал. Даже тем более сейчас – когда у него есть обещание эллинки вернуть ему жену. Оставалось смириться и ждать: никакой возможности сбежать в этот момент нет. Разве что следует держаться рядом и следить за гладиатором, чтобы убежать, когда шанс наконец выпадет, но пока Спартак оставался слишком спокоен. Повозка загромыхала по камням – видимо, они въехали в город. И тут Элене подумалось, что все же ей следует выскочить, призвать людей – на нее непременно обратят внимание, кто-то вмешается… Однако она не успела это осуществить: пара охранников заглянули в повозку, один притянул девушку ближе, второй пихнул ей в рот кляп – увы, кажется, ланиста не хуже нее понимал все ее возможности. Вне Рима на ее крики попросту не обратили бы внимание – кто будет слушать рабыню? Да она и не знала, где именно они проезжали. А здесь и вправду кто-то мог заинтересоваться странной пленницей… Элене оставалось вновь только терпеть, гадая о своей будущей участи. И ее волнение лишь усилилось, когда повозка все же остановилась. *** Рассмотреть, куда ее ведут, что за здание перед ней, Элена не успела – яркий свет солнца после тусклой темноты повозки буквально ослепил ее. И в себя она пришла, когда уже входила в какие-то двери. На мгновение рядом с ней мелькнуло чье-то очень знакомое лицо. Вот только некоторое время Элена никак не могла вспомнить, где же его видела… В воспоминании вдруг всплыло насилие, случившееся с ней – то первое соитие, случившееся у нее с Олием. От боли и ужаса тогда у нее все плыло перед глазами, поэтому она плохо помнила лица вокруг. Но вот этот человек, который просил у трибуна позволения быть первым после него, ссылаясь на то, что именно он отыскал эллинку, очень ясно стал в этот момент перед взглядом Элены. Легионер Олия?! На мгновение зародившаяся было надежда, немедленно исчезла: уж если кто не станет помогать ей и что-то сообщать мужу, то именно тот, кто когда-то желал получить ее, но командир ему отказал. Что бы ни говорил Олий, но не все из его солдат восхищены ею, кто-то понимает, что ничего особенного она не сделала, а личные счеты только подогревают обиду. Может быть, муж где-то поблизости, однако он так и не узнает о ней, не узнает, что ее ждет. О своей участи она начала подозревать, когда ее вместе с другими, кто был в повозке, повели по каким-то коридорам. И привели к… решетке-воротам, закрывающих один из выходов гладиаторов на арену. - Еще есть немного времени, - негромко проговорил Спартак, подходя и останавливаясь рядом с ней. - На что? – дрожащим голосом спросила Элена. - На то, чтобы он или его люди нашли тебя тут. Девушка некоторое время молчала. Задавать этот вопрос было страшно. До холода внутри, сковывающего все. Но она должна знать все до конца... - А если… нет? - После того, как публику развлекут зрелищем забавным, - гладиатор кивнул в сторону арены, куда уже направлялись прегенарии, - настанет время иных развлечений. Сначала – казнь всех, кто пошел против Республики. Твой муж уважаем. Но даже он не посмеет потребовать остановить это зрелище. И он ничего не сможет сделать, когда тебя бросят диким хищникам. Тебе, конечно, дадут меч. Для забавы. Ты же не сможешь им ничего сделать. - Он обещал… защитить от любой опасности, - прошептала Элена, бледнея, но сама себе твердя напоминание о его слове. - Но это значит пойти против воли всей Республики. *** Олий был с семьей, как велел его долг. Хотя отчаянно хотелось самому вести поиски. Не потому, что он не доверял легионерам, а просто потому что бездействие заставляло чувствовать себя беспомощным мальчишкой. Публика привычно шумела. Кто-то делал ставки, кто-то обсуждал новости, женщины, которых тут быть не должно или которые должны держаться там, где плохо видно арену, щеголяли нарядами и прическами на лучших местах Цирка. Когда вышли первые бойцы, на них почти не обратили внимания: скучное и редко интересное зрелище, публика была занята разговорами. - Не понимаю, почему ее до сих пор не нашли, - хмуро бросил Олий. - Возможно, еще не пришла, - проговорил Луций, напряженно поглядывая на своих легионеров, мелькавших порой в толпе. Вооруженных мечами и в броне их бы сюда никто не пустил. А потому они были без доспехов, а из оружия разве что имели кинжал за пазухой, так что никакой драки они затеять тоже не смогут, пусть их и много. - Возможно, - согласился Олий. Служители тем временем утаскивали с арены мертвые тела, посыпали песком и опилками места сражений. Затем на арену выпихнули… - Всеблагие боги! – выдохнула Публия. Мужчины выразили изумление гораздо более крепкими словами. Дафния почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Затем Олий вскочил на ноги. Надо спешить, сейчас выпустят зверей! - Ты не посмеешь ничего сделать, - холодно заметил сзади него кто-то. Трибун обернулся. Цезарь…