ДЖЕЙКОБ
Я чувствовал себя птицей, расправившей крылья. Получившей ранение, повредив самое основание крыла, а затем проснувшийся в одно утро и с удивлением обнаруживший, что крылья исправны и вновь могут возвысить меня до уровня облаков, стоит только немного оттолкнуться от земли. Вот только излечила меня не ночь и не отсутствие солнца, а простое осознание. Мысли подобны паразитам, разъедающим мозг — они имеют поразительное свойство обустраиваться там с таким комфортом, что даже сам человек не захочет от них избавляться. Легче жить с умирающим органом, нежели с пустотой в черепной коробке. Мыслям свойственно создавать кошмары, а кошмарам — порождать страх. Но единственное, что я получил от этих бесконечных адских ночей, так это зависимость. Я подпитывался кошмарами, прокручивал в голове несколько тысяч вариаций, выбирал наиболее подходящий и упивался им до самого рассвета. Многим людям присущи такие чувства, как слабость и желание скрасить свою жизнь. Раскрашивать бездну трагичными красками, цепляться за туманный воздух. Некоторым просто нужно страдать, чтобы выжить. Это ведь придаёт некий смысл и значимую драму жизни, верно? Весь этот год я пытался убедить своё сознание, что создаю проблемы и боль из пустоты. Что у меня есть всё, что я жив и здоров. Казалось бы, в чём дело, живи и радуйся. Выживают лишь те, кто побеждают призраки своего прошлого. Те, кто не теряют мужество и силу. Те, кто принимают себя со всеми кривыми углами и несуразными шрамами. Джейкоб Эванс, отчаянно верящий в то, что он кусок плоти, ещё способный на исцеление. Научившийся жить так, как хотел этого сам. Отгородивший себя от насилия, целиком замкнувшийся от кровавого мира. Вот он я, в Бостоне, среди толпы таких же обычных людей. Но есть и второй Джейкоб. Из снов. Он любит причинять боль, нести потери, разрушать всё, что только способно поддаться разрушению. Он мечтает задушить Луи Мэлоуна, мечтает последовать за отцом, мечтает видеть свои руки в крови. Его тянет к чёртовой тьме, к насилию, к бойцовской клетке. Он жаждет биться на ринге. Жаждет быть жестоким. Этот Джейкоб — воплощение моих детских желаний. Моя цель, мой идеал. Беспощадный и не добрый. А затем я вырываюсь из кошмаров, шарю рукой по постели, словно желая убедиться в том, что подушки не испачканы кровью. Костяшки пальцев не отбиты, под мышцами не набухает синяк. Я приподнимаюсь на кровати, опираясь спиной на изголовье, и подолгу смотрю на свою ладонь. На ней остался длинный косой шрам от осколка стекла, который некогда застрял в подошве кроссовок Айрис. Он напоминает мне про мою истинную сущность. Что я готов терпеть боль ради важных мне людей. Что насилие мне чуждо. И что я живой. Впервые за несколько месяцев мне позвонил отец. Я сжал пальцы на руле, вновь и вновь прокручивая в голове его слова, голос, знакомый тон. Это был единственный человек, чьё расположение получить мне казалось невозможным. Я знал, что отец любит меня так, как только способен на это сложное чувство, но в его глазах часто мелькало странное, тяжёлое и невыносимое выражение, когда он подолгу глядел на меня. Я часто гадал, что же это означает. В конце концов, сдавался и решал, что это должно остаться вечной загадкой. Но сегодняшний звонок вновь пробудил во мне старую надежду. Я надеялся разгадать мысли отца. Тщетно, однако всё же надеялся. Он позвал меня в Нью-Йорк. Это было больше похоже на приказ, нежели просьбу, но я знал этот тон. Он предоставлял мне выбор. Оставлял решение за мной. Я согласился. Давно пора было поставить точки в незаконченных предложениях, подвести заветную черту. Тревожное волнение накрывало меня с головой, как одеяло, под которым всегда зябко. И теперь я спешил к своему солнцу. Которое согрело бы и осветило всё вокруг. Которое вернуло бы в меня жизнь. Едва я достиг дверей универа, как замер в удивлении, увидев за голубоватым стеклом задумчивое лицо Айрис. Она протирала стекло, активно водя рукой, вооружённой тряпкой, по мутной поверхности. Я засунул руки в карманы брюк и остановился за дверью, с улыбкой глядя на неё. С её стороны стекло было замаскировано под зеркало, так что она видела лишь своё отражение. На улице вечерело, солнце медленно погружалось за горизонт, подсвечивая небо золотыми лучами. В это время универ почти пустовал, за исключением уборщиц и охранников. Я в насмешке склонил голову, когда Айрис начала ожесточённо тереть указательным пальцем упрямое пятно на стекле, которое не желало исчезать даже под воздействием моющего средства. Её роскошные волосы растрёпались, пряди выбились из косичек, прилипнув к влажной от пота гибкой шее. Я видел тёмные круги под её глазами, выпирающие косточки ключиц, выглядывающие из выреза тёмной рубашки. И всё смотрел и смотрел на неё, не желая отводить глаз, не желая даже моргать, ведь это означало потерять её из виду даже на долю секунды. Эта девушка казалась потерявшимся светом, глубоко притаившимся под Бостонскими развалинами. Айрис подышала на стекло, а затем хмуро вздохнула. Не выдержав, я осторожно толкнул двери, стараясь не задеть её. Она встрепенулась, пропуская меня, но когда её взгляд поймал мой, то тут же расплылась в искренней широкой улыбке. Я подошёл к ней вплотную, приветствуя поцелуем. Айрис прислонилась лбом к моему плечу, вдыхая запах моего тела. — Джейкоб! Я обнял её за талию, легонько поглаживая по спине. — Ещё одна работа? — я старался придать голосу беззаботную иронию, но не смог полностью скрыть беспокойство. Она весело кивнула. — Не на постоянной основе. Это лёгкий заработок. Было бы ошибкой упустить такую возможность. Мои глаза опустились на стойку с разнообразными моющими средствами. Чуть поодаль лежал целый ворох испачканных полотняных салфеток. — Мне так не кажется. Айрис приподняла бровь и насмешливо прыснула. — Кто-то ведь должен выполнять эту работу. Мне несложно. Её тело считало совершенно иначе. Каждый её мускул дрожал от усталости, пальцы рук покраснели и опухли от воды. Кожа на них сморщилась, рукава рубашки были испачканы грязной водой. Я приподнял её за подбородок. — Когда ты позволишь себе отдохнуть? Она весело улыбнулась и отстранилась от меня, поднимая с пола пульверизатор. — Отдых нужно заслужить, Эванс. Я накрыл её ладонь своей, останавливая. — Ты его уже заслужила. Давно заслужила. Она зевнула. — Ещё нет, — её рука выскользнула из моей хватки, и девушка вновь принялась за мытьё стекла, хмуро глядя на своё отражение. — Только вчера я узнала, что с самого начала осени Рут отказывалась от обеда в школе, чтобы сэкономить немного денег. Я считала, что выделяла ей достаточно средств на карманные расходы, но оказалось, что она копит деньги, чтобы помочь мне, — её губы расползлись в слабой улыбке. — Глупая девочка. Глупая добрая девочка. Вся в папу. У меня сжалась грудная клетка. Я обхватил её худое запястье. — Так нельзя. Ты угробишь себя, вот чем всё это закончится. Она сосредоточила на мне свой острый, как бритва, взгляд. — Во что ты веришь, Джейкоб? — В себя, — почти удивлённо ответил я. Айрис засмеялась. — Не сомневаюсь. А ещё? — В тебя. Она посерьёзнела. — А я верю в справедливость, Джейкоб. Верю, что всё это окупится. Верю, что на том месте, где были пролиты слёзы, вырастут ирисы. Верю, что каждый получит то, к чему стремился, ради чего трудился… Я верю в Бога, верю в жизнь, и верю в справедливость. И по этой причине я никогда не сдамся. Я ласково провёл пальцами по её испачканной пеной щеке. — А ты веришь в пятиминутный отдых, цветок ириса? Она засмеялась, делая вид, что всерьёз обдумывает мои слова. — Верю в то, что за эти пять минут без меня мир уж точно не развалится на части. Но это обойдётся тебе в… — Пять долларов. Каждая твоя минута стоит доллар. Я заулыбался как идиот. Она повела плечом. — Что ж, веди меня на оплачиваемый отдых, Эванс. Я галантно предложил ей руку, и девушка обвила моё предплечье своими изящными пальцами. Мы миновали лестничный пролёт, и уселись на кожаном диване на балконе второго этажа. Осенний ветер шевелил пряди волос на голове, развевал и надувал рукава рубашки, проникал под кожу, остужая бурлящую кровь. Айрис прислонилась головой к моему плечу, вздыхая. Я вытащил из кармана шоколадку, обёрнутую в фольгу, и протянул её сонной девушке. Она молча приняла её, но послала мне благодарный взгляд, разламывая её пополам. Я отрицательно качнул головой, но Айрис проигнорировала мои безмолвные возражения, прижимая шоколад к моим сомкнутым губам до тех пор, пока я не сдался и не приоткрыл их. Горьковатый вкус обжёг нёбо, медленно тая на языке. Девушка крепче прижалась ко мне, наблюдая за облаками, рассыпающимися на маленькие воздушные островки. Её дыхание под ухом успокоило меня. Есть несколько понятий о том, как же по-настоящему чувствуется жизнь. Первое — ты счастлив, свободен, сыт и здоров. В тебе кипит такая энергия, что ты чувствуешь себя так, словно готов сворачивать не горы, а целые миры. Второе — ты слышишь биение собственного сердца, как кровь шумно циркулирует по венам, как медленно меняется дыхание, становясь тяжёлым, и в то же время, тебе словно дышится намного легче, как если бы астматик нашёл свой закатившийся под кровать ингалятор и получил заветную порцию кислорода. Ты просто чувствуешь, что ты жив. Что ты — не просто человек. Что ты — нашёл то, что искал. Истинная жизнь это… Айрис Мейтнер. Я обвил пальцами её пальцы, закрыл глаза, проводя подушечками пальцев по линиям на её узкой маленькой ладошке. Она подняла голову. — Всё хорошо? — Да, — ответил я, сближая наши тела. — Думаю, да. Мы помолчали некоторое время. — Я хочу забрать тебя с собой на следующей неделе в Нью-Йорк. Её глаза расширились. — Зачем? — Чтобы познакомить тебя со своей семьёй. Её дыхание изменилось. — Это… Я изучающе заглянул в её глаза. — Ты можешь отказаться. Но я бы хотел, чтобы ты всё же согласилась. Обдумала предложение, и решила, действительно ли хочешь этого. — Это очень серьёзный шаг. Почему… — Потому что я уже сделал свой выбор. И теперь выбирать должна ты, — я провёл рукой по её спутанным волосам на затылке. — Таков уж я. — Знаю, знаю. Джейкобу Эвансу не по душе лёгкий флирт и бесперспективные отношения без будущего, — подразнила она меня, потираясь щекой о моё предплечье. — Он жаждет жениться на безвестной девушке из старых Мичиганских улиц, воспитать с ней кучу детишек, и стать идеальным отцом, — её голос изменился. " — Папа, папа, ну расскажи же, как вы познакомились с мамой? — О, это очень трагичная история, дети мои… Проклятая девушка сама запрыгнула ко мне в машину, пустившись в бегство в одном лишь подвенечном платье. Не будьте похожими на свою мать, не дай Боже и вам стать такими скрягами, убегающими от алтаря, лишь бы подзаработать несколько долларов. Будь бы в тот момент у меня мозги, которые я имею сейчас, то скинул бы её на асфальт и забыл навсегда, как самый страшный сон.» Я рассмеялся, и спинка дивана затряслась. — Ты совсем чуть-чуть прикрасила один момент. — Неужели? Какая я, однако, безжалостная. Подскажи, какой момент? Про несколько долларов? — Про то, что забыть тебя не получилось бы при любом исходе, — ответил я. Её улыбка погасла. Она выдохнула, поджимая губы. — Ты мог бы хотя бы раз подыграть мне? Не переводить мои шутки в очередные слова… Такие ужасные слова, от которых сердце буквально скачет галопом, немеют пальцы, кипит кровь и тому подобное... Я снова засмеялся. — Постараюсь. Между нами воцарилась тишина. — Я поеду с тобой, — внезапно нарушила она напряжение в воздухе. Затем вздохнула. — Ты уверен, что… — Также уверен, как и ты уверена в том, что доллар — лучший друг человека. — Это очень серьёзное заявление. Я запрещаю использовать подобные сравнения на законном основании, — рассмеялась она, и мы вновь замолчали. Тишина мягким светом окружила нас, а солнце окончательно исчезло за горизонтом. Темнело. Голова Айрис покоилась на моём плече. Я считал в уме. Пять долларов превратились в сорок шесть, но даже когда ночная тьма захватила Бостон в свои сети, а сорок шесть долларов округлились до сто тридцати, Айрис так и не шевельнулась, все также крепко прижимаясь ко мне.АЙРИС
Ноги, которые я заперла в тесных туфлях на восемь часов, возмущённо пульсировали. Но они были лишь тенью по сравнению с тем несмываемым пятном, в очередной раз появившимся внутри, на задворках души. Рут и Джейн были дома, но сейчас часы только указывали восемь утра, так что они обе спали. Шумел ветер, на небе редко вспыхивала молния, на миг освещающая землю. Пыль летела по воздуху, оседая на волосах, попадая в рот и нелепо хрустя между зубов. Вот вот должен был полить очищающий дождь. Я уже добралась до самого крыльца, когда надо мной раздался призывной свист. Я подняла голову. Алан сидел на крыше, свесив свои ноги в лакированных туфлях. Он расплылся в улыбке. — Моя прекрасная Айрис переехала? — весело спросил он. Сегодня парень был трезв как стёклышко. — В такой неплохой домик. Моя Айрис сумела найти хорошую работу? Шустрая боевая девочка. Я засмеялась, когда парень решил послать мне воздушный поцелуй, но едва не скатился вниз, когда поднял руки. Оперевшись локтями, он осторожно съехал набок и неудачно приземлился на гравий. Я с улыбкой подошла поднимать его. Алан вцепился в мою ладонь, которую поцеловал, прежде чем крепко сжать. — Скучал по тебе, моя Мейтнер. Я только приехал из Вашингтона. Бизнес проект. — Удачно? — Весьма, — он сощурился. — Ты не отвечала на мои звонки. — Не заметила. — Триста двадцать четыре звонков? — недоверчиво пробормотал Алан, а затем махнул рукой, засовывая пальцы в карман своего дорогого пальто. — Это всё из-за твоего развалившегося телефона. Взгляни на этот. Последняя модель. Прямиком из столицы. Таких в нашем Бостоне ещё нет. Я проигнорировала протянутую прямоугольную коробку с известной маркой компании. — Обойдёмся без подарков. Он обиженно надул губы, вздыхая. — Почему ты такая упрямая? Ты уже отказалась принимать от меня яхту и машину. Телефон по сравнению с ним — лишь жалкие копейки. У нас были невероятно противоречивые мнения про понятие «копейки». — Угостишь уставшего путника чаем? Или кипятком, мне неважно, — он засуетился, когда я потянулась за ключами, не отвечая. — Хорошо, готов просто глотать воздух, если ты будешь находиться в метре от меня. Я подавила смех, открывая дверь и приглашающе кивая внутрь. Алан радостно проскользнул в дом, с любопытством оглядывая помещение. Мебели пока было мало, но гостиная выглядела достаточно богато. Большую часть стены занимал изящно построенный камин, обложенный блестящими плитками. Алан присвистнул, а затем с гордостью посмотрел на меня. — Ты умничка, Айрис. Я смутилась. Дом был куплен на средства Джейкоба. Здесь я изменила лишь долларовые лампочки на дорогой люстре. — Однажды ты покоришь всю Америку и будешь жить не хуже самого Джеффа Безоса. Он последовал за мной на кухню и тут же рухнул на стул. Я потянулась к плите, чтобы вскипятить воду для кофе. Алан многозначительно приподнял брови. — Теперь, когда у тебя наконец-то всё наладилось, ты уделишь мне пару минут своего времени и исполнишь моё желание? — Смотря, что ты хочешь. Несколько ложек сахара в кофе — пожалуйста. Пирожные со сливочным кремом — отказано, — отшутилась я, вытаскивая из шкафчика керамические чашки. Тон парня обрёл серьёзность. — Я всегда хотел от тебя только взаимности. Алан приподнялся, внимательно наблюдая за моими действиями. Его взгляд остановился на моих губах. — Дай мне шанс. Сходим на свидание и… Мы ведь были почти женаты. — Почти… — медленно протянула я, улыбаясь. — Ключевое слово. Это был нелепый спор, не более. Кольца на пальце не было, верно? Как и священной клятвы про то, что я так самоотверженно разделю с тобой и горе, и бедность, и ложе. Парень подошёл ко мне со спины и опустил подбородок на мою макушку. Я интуитивно дёрнулась, но он сцепил свои пальцы на моей талии, окружая со всех сторон и впитывая в мою кожу запах своего пряного одеколона. Я вопросительно замерла, когда он склонился к моему уху. — Со мной ты никогда не познаешь бедность. И горе. Я укрою тебя от всего самого мерзостного и грязного, окружу заботой и богатством. Я не потребую от тебя ничего взамен. Ничего. Мне хватит твоего смеха, твоего неизменного оптимизма и шуток, той бурлящей жизни, что в тебе кипит, которой в тебе так много. — Надо же, какое великое «ничего». — С тобой я чувствую себя счастливым, энергичным, беспечным. Нет бизнес проектов отца, нескончаемых ожиданий матери, младших братьев, ненавидящих меня, ибо уже сейчас они видят во мне своего будущего конкурента. Нет всех этих деловых встреч, сделок и поддельных бумаг. С тобой я человек, а не ходячий дипломат с ноутбуком в руках двадцать четыре на семь. Я невольно покраснела, когда его влажные губы задели мой висок, а шёпот перерос в отчаянный хрип. — Ты не позволяешь мне даже сделать то, что могло бы сблизить нас. Ты постоянно занята. Всегда далека. Ужасно зависима от своих нескольких работ. И всё же, Джейкоб находит и время, и причины быть со мной, держаться рядом, обнять и успокоить. Ему не нужно моё разрешение, моя воля. Он просто есть. Он всегда находится в шаге от меня. И этого хватает, чтобы каждый раз я собиралась с силами и горела желанием жить, и жить, и жить… Я накрыла ладони Алана своими и решительно оттолкнула его. — Ничего не сможет нас сблизить. Я никогда не потянусь к тебе в ответ. Тебе давно пора сдаться. Он хмыкнул. — Согласись, это не в моём духе? — Вполне в твоём. Прими меня за провальный бизнес проект, который обещает банкротство всей твоей фирме, и тебя словно ветром сдует. Алан выгнул бровь. Мне показалось, что в коридоре раздался шум. — Даже обещай ты мне потери в миллион долларов, я бы не отступил. Я разлила кофе по чашкам, но помедлила минуту, задумчиво глядя на стену. — Почему? — Я уже озвучил причины. Поколебавшись, я выдохнула. Протянула ему чашку, и Алан принял её, согревая на пару свои пальцы с идеально ухоженными ногтями. Его губы растянулись в улыбке. Я облокотилась на столешницу, глядя на свою чашку кофе. Она должна была настояться для оседания кофейной гущи. — Твоя очередь. Назови причины, почему я должен от тебя отказаться. Почему должен поверить в то, что совсем тебе не нравлюсь. Назови причины. — Хватит и одной. Она сбежала с алтаря, — раздался знакомый голос, и я вздрогнула от неожиданности. В дверях стоял Джейкоб, засунув руки в карманы джинсовой куртки. Его взгляд остановился на моём удивлённом лице, прежде чем вновь метнуться к Алану. Тот поставил чашку на стол, выпрямляясь. — А он кто такой? Я не ответила, невольно радуясь появлению Эванса. Он прошагал ко мне, лаская пытливым взглядом. — Всё хорошо? Я утвердительно кивнула, и Джейкоб вопросительно повернулся к Алану. — Встречный вопрос. — Алан Харди, — холодно ответил тот, хмурясь. — Что ты забыл в доме Айрис? — Это и его дом тоже, — торопливо вмешалась я. Дом купил он, но я имела в виду не только это. Ему всегда были здесь рады. Разве не это означает слово «дом»? Место, в котором его ждут. Джейкоб приподнял брови, но спорить не стал. Его губы исказила мимолётная улыбка, но этого было достаточно, чтобы я смущённо вспыхнула, а Алан побледнел. Его лицо перекосилось. — Вы вместе? Молчание длилось ровно секунду. — Мы вместе. Каким же сладким на вкус и слух было слово «мы». Как виноградное варенье мамы, бифштекс, до хрустящей корочки обжаренный папой. Как яблоко, которое мы украли с Эвансом. Я повернула голову к Джейкобу, и он вновь улыбнулся, заметив мой прояснившийся взгляд. Алан сдвинул брови. — Это смешно. Сколько вы с ним знакомы? Месяц, три дня? Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы… — Достаточно хорошо, чтобы повестись на спор с венчанием? — спросил Джейкоб. — Достаточно хорошо, чтобы различать её шутки? Чтобы поверить в то, что можно надеть ей кольцо на палец, даже не получив взаимность? Парень покраснел от негодования. Я поймала его недоумевающий взгляд, вопрос, плавающий в нём, но промолчала, задумчиво опуская глаза. Алан мог быть настойчивым и настырным прилипалой, но он не был слепым. Заметив выражение моего лица, парень нервно пожевал губу, а затем поспешил покинуть кухню. Запах его одеколона ещё левитировал в воздухе, но когда входная дверь захлопнулась, то я почувствовала лишь облегчение. Джейкоб приблизился ко мне. Его взгляд просканировал моё лицо. — Айрис? Я неопределённо качнула головой, проводя ладонью по шее. — Всё отлично. Немного устала. — Тебя не было на заправке, — его глаза потемнели. — Мне сказали, что ты уволилась неделю назад. Я подняла на него глаза, почувствовав предательскую тяжесть в желудке, и как сильно запотели мои ладони. — Так и есть. Я уже там не работаю. — Ты успела найти новую работу? — Верно. — Где? Вопрос неприятно резанул слух, хотя и был озвучен его привычно тёплым голосом. Я выдохнула, неосознанно проводя пальцами по его плечу. — Не желаю тебе лгать. — Так не лги, — спокойно ответил он. — Тебе не понравится правда. Его глаза обрели решительную серьёзность. Джейкоб настороженно нахмурился, низко склонившись надо мной. Сердце тревожно заколотилось. Я поспешно покачала головой, пытаясь скрыть все чувства, и изо всех сил избегая его пронзительного взгляда. — Не вынуждай меня. — Не стану, — тихо пробормотал он. — Это связано с наркотиками? Я отрицательно мотнула головой. — Нет, конечно же нет. Это связано с… — мои пальцы сжались в кулаки. — Я не имею привычки оправдываться за свои действия. — В этом нет необходимости. Ты можешь просто сказать мне, что ты в безопасности? Что никто не прикоснулся к тому, что ему не позволено? С самого первого раза. Стрела, выпущенная им даже наугад, метко нашла свою цель. Наши взгляды встретились. После минутного колебания, я медленно покачала головой. — Не могу... Его руки крепко сжались вокруг моих. — Айрис. Тон стал требовательным, обеспокоенным, но в нём всё же проскользнула жёсткая крупица подозрения. Я закрыла глаза, желая провалиться сквозь землю. Истина рано или поздно должна была обнажиться, но это случилось слишком рано. — Мне нужны деньги. Чтобы воспитать и обеспечить двух девочек, мне нужны деньги, Джейкоб. Я сделаю всё, чтобы они не были ничем обделены. Проглочу гордость, если понадобится. Раздавлю себе горло, пожертвую всем, что у меня осталось, чтобы они были счастливы. Не смей осуждать меня за это, — я покачала головой, сжимая челюсть. — Не смей презирать меня за это решение. Кадык на его горле дёрнулся, кожа на скулах натянулась. Он приоткрыл губы, но я предупреждающе прижала к ним указательный палец. — Не проси меня рассказывать тебе то, что я не желаю озвучивать. Пусть всё остаётся таким же, как и прежде. Его глаза сузились, ноздри раздулись. Я заметила, как забилась венка на его шее. Недосказанность рушит целый мир, верно? Джейкоб сощурился. — Ты знаешь, что я не осужу тебя. — Знаю. — Тогда к чему эти слова, дьявол меня побери? К чему эта просьба? Я лишь хочу защитить тебя. Я отвела взгляд. — Не нуждаюсь я в твоей защите, Джейкоб. — А в чём? — он горько усмехнулся. — В чём ты нуждаешься? Ты никогда не просишь… никогда не просишь помощи. Делаешь всё, что тебе вздумается, даже не подумав о последствиях. — Ты уже сделал всё, что мог. Ты подарил мне этот дом. — Но не покой, — резко ответил он. — Одного дома тебе мало, чтобы обрести покой. Я гневно сверкнула глазами. — Думаешь, это всё моя алчность?! — Думаю, это всё твоя самоотверженность, — так же гневно отрезал он. — Когда ты начнёшь жить для себя? — Точнее, для тебя? Джейкоб тут же отпрянул. На его лице промелькнула обида, и я вздрогнула. — Прости, я не это имела в виду… Но ты слишком настойчив. Я уже живу, Джейкоб. Я уже живу. — У нас разные понятия о жизни. — Как и о деньгах. Я не пришла на всё готовое. Он горько ухмыльнулся. — Ты права. Мы чертовски разные. По какой-то причине, мне повезло больше. — Я не говорила, что тебе повезло! — сердито выпалила я, сдувая с лица пряди волос. — Не все проблемы… Джейкоб порывисто шагнул ко мне, обхватив мои щёки своими широкими ладонями. Его дыхание обожгло мне лоб. Пальцы горячо гладили скулы. — Я всего лишь хочу, чтобы ты не подвергала себя опасности, дурочка, — прошептал он. — Из-за чёртовых денег, которые не стоят того, чтобы ты терпела из-за них унижение и боль. Это лишь бумажки. — На которых построен этот мир, — пробормотала я. Джейкоб поморщился, как от кислого яблока. — Это не так. — Можешь думать всё, что хочешь. Но я не хрупкая кукла. Я научилась выживать, и уже ничего меня не сломит. — Ты сильна и устойчива, — согласился он. — Но ты не бесчувственная машина. Его руки тесно обвились вокруг моих бёдер. Он одним сильным рывком усадил меня на столешницу, и я задрожала, когда его пальцы погрузились в мои волосы, больно оттягивая их назад. Джейкоб принялся быстро расстегивать пуговицы на моей рубашке, обнажая плечи, небольшую грудь, живот. Я скрестила руки на груди, пряча под локтями изувеченную кожу рёбер. Он без усилий оттолкнул мои руки, и пристально вгляделся в посиневшие участки кожи. — Не смей жалеть меня, — прошипела я, игнорируя злые слёзы, обжигающие мне глаза. Джейкоб провёл костяшками пальцев по багровым синякам, оставшимся от мужских пальцев, не желающих отпускать мою талию. Он поднял на меня глаза, и я заметила, как же жутко они блеснули. — Ты продаёшь своё тело? — хриплым голосом спросил он, и я дёрнулась от унижения. — Убери от меня свои руки! — Отвечай, — его тон стал неприятно холодным. — Отвечай на проклятый вопрос. — Нет! — упрямо вздернула я подбородок. — Я не сплю за деньги. Его взгляд не стал мягче. — Кто это сделал? — Я не помню его имя. — Тогда вспомни его лицо, — прохрипел он, легко разворачивая меня к себе спиной, оглядывая лопатки, осматривая каждый сантиметр моей кожи. — Вспомни его голос. Вспомни хоть что-нибудь, — когда я вновь повернулась к нему лицом, Джейкоб наклонился ко мне. — Сколько ещё таких следов на твоём теле? Я стыдливо опустила взгляд на его ботинки. Их было достаточно. Джинсы скрывали под собой немало синяков. — Прекрати. — Раздевайся, — взорвал тишину его металлический голос. Я торопливо замотала головой, и он потянулся к молнии на моих джинсах. Я заметила злобную дрожь в его длинных пальцах, пока он разрывал ткань. Когда мои пальцы коснулись его, Джейкоб резко поднял на меня свои озверевшие глаза. Я умоляюще сдвинула брови. — Не надо… Несколько минут между нами царило гробовое молчание. А затем он дёрнул скулой, и приподнял меня за талию, освобождая из джинсов. Я подавленно вздохнула, когда ткань мятежно зашуршала, падая на паркет. Тонкая ткань белья прикрывала лишь бёдра, но остальное было доступно его взору. Джейкоб оглядел меня с талии до самых лодыжек, на некоторых участках кожи замедляя дыхание и стискивая челюсть. На его лбу запульсировала венка. Я откинула голову назад, выжидающе глядя на него. Он исчезнет из моей жизни так же, как и появился. Быстро, непредсказуемо, разрушительно. Джейкоб закрыл глаза, тяжело вздыхая. — И это того стоило? Нет. Я промолчала, и он открыл свои глаза оливкового цвета. Равнодушие на его лице казалось искусной маской, особенно когда в самых глубинах, тёмных дебрях глаз вспыхивал такой уничтожающий пожар, что казалось: он вот вот спалит весь мир дотла. В них читались самые страшные угрозы, ярость, злоба, непомерная, неконтролируемая. — Где ты была этой ночью? Неужели он серьёзно верит в то, что я ему отвечу, видя этот взгляд? Его глаза обещают глупость, болезненную глупость, которая обычно карается лишением свободы. Я поморщилась. — Не скажу. Меня не принуждали. Это был мой выбор. Хотелось повернуть время вспять и солгать ему в глаза. Хотелось никогда не видеть этих пугающих теней в его глазах. — Не существует такого выбора, чтобы тебе причинили боль, — зашептал он в мои губы, и я обвила его бёдра ногами, когда мужчина без колебаний подхватил меня на руки. Не ослабляя хватку, Джейкоб преодолел дюжину деревянных ступенек, открывая дверь моей спальни. Широкая кровать, оставшаяся от прошлых хозяев, занимала почти половину комнаты. Прямоугольное окно открывало вид на серое небо. Вспыхнула яркая молния. Ударилась о воздух и вновь растворилась. Эванс опустил меня на маленькие подушки, но я не разжала руки с его шеи, пахнущей сигаретами. Джейкоб сурово взглянул мне в глаза, и я почти улыбнулась. — Какой злой… Он не ответил, отстраняясь, и я поднялась следом, не размыкая наших крепких объятий. — Не оставляй меня одну. Желваки заплясали на его лице. Джейкоб шумно выдохнул, и склонился, когда я потянула его к себе. Стащила с него куртку, проводя ладонью по мышцам через чёрную рубашку. — Всё хорошо… — пробормотала я в его шею. — Со мной всё хорошо. Он сжал челюсти, вновь делая попытку отстраниться от меня. И я вновь удержала его за руку. — Эй, отважный рыцарь, прежде чем вы убьёте всех плохих парней, кто только посмел меня коснуться, может, на прощание вы всё же поцелуете меня? Его глаза округлились от потрясения. — Ты шутишь? В такой момент..? Я пожала плечами. — Это так плохо? Его губы тронула лёгкая улыбка, но затем он вновь угрюмо посмотрел на меня. — Адрес. — Бейкер-Стрит, 221Б. Он нервно выдохнул. — Айрис… Я покачала головой. — Можешь даже поколотить меня птичьим пёрышком, но адрес ты не узнаешь. Джейкоб нагнулся и припал к моим губам. Обрушил на мой рот глубокий поцелуй, заставивший сердце запрыгать, а колени задрожать. Его пальцы сжали копну моих волос. Я задышала тяжелее. — Джейкоб… — Адрес, Айрис, — прорычал он мне на ухо. Я вздрогнула, облизывая губы. — Ещё раз. Поцелуй меня ещё раз. Он уставился в мои глаза, а затем хрипло выдохнул и сдался, впиваясь, нет, почти вгрызаясь в мои губы. Я глухо ахнула, когда его пресс вдруг стремительно быстро оказался между моих ног. Джейкоб сжал мои запястья, не позволяя снять с него рубашку. Я начала извиваться под ним, как разбуженная змея, нелепо и сердито пытаясь высвободиться. — Нет, — угрожающе прохрипел он, и я сжалась от желания. — Нет. Я с трудом сглотнула, когда его губы коснулись моей груди. Поползли вниз, оставляя короткие, жалящие, как пчелиные укусы, поцелуи. Когда он опустился до уровня моих бёдер, я испуганно заворочалась на простыне. — Не смей, не смей… Снова. Он проник указательными пальцами под тонкие края трусиков, неторопливо спуская их вниз. Я рухнула на подушку, глядя в потолок, когда его ладонь накрыла мою кожу. Спустя секунду её место занял жаркий рот. Мои глаза расширились. Я согнула колени так, что едва не сложилась пополам. Кости словно лязгнули, когда язык Джейкоба легко преодолел все невидимые барьеры, проникая внутрь, делая плавные круги. Я спрятала пальцы в его лохматых волосах, чудом поборов смущение. Он прижался головой к моей руке, вынуждая меня направлять. Его язык всё ещё блуждал вдоль и поперёк по влажной и изнывающей коже, когда палец проник в меня, едва не заставив задохнуться от неожиданности. Я вся сжалась, захлёбываясь от нарастающего удовольствия, когда к указательному пальцу присоединился средний. Не прекращая медленно и искусно двигать ими, Джейкоб принялся посасывать наиболее уязвимую точку. Я забарахталась под ним, краснея всё больше. Каждую клеточку тела покалывало, а глаза отказывались видеть, создавая перед взором мутную плёнку. Я выгнулась, сжимая в кулаке его волосы, но когда он вдруг согнул во мне пальцы, то задохнулась от стона, разодравшего само горло. Во рту было сухо, горячо, но там, где сейчас всё ещё двигался язык Эванса, было совершенно иначе. Тело изнывало от возбуждения. Он уткнулся носом в внутреннюю сторону моих бёдер, осторожно вытаскивая пальцы, заменяя их губами, глядя в упор на мою пульсирующую кожу. Не будь я такой покрасневшей, то тотчас бы взорвалась от смущения. — Не смотри, — еле слышно прошептала я. — Не смотри, боже ты мой… Он поднял взгляд с моих бёдер на моё лицо. Его красиво очерченные губы и подбородок блестели от влаги, и я вновь тихо застонала, закрывая глаза. Тело всё ещё содрогалось от оргазма. Я соединила ноги, пытаясь закрыться от его взора, когда Джейкоб впился зубами в ямку под моими коленями. С губ слетел срывающийся стон. Совершенно обессиленная и выведенная из строя, я задрожала под его натиском. Словно хищник, он навис над моим телом, балансируя на самой грани. Я видела его желание, пронзающее его зрачки, его терпение, его невероятную силу воли. Он умел контролировать свои желания, крепко держать себя в руках, уметь подавлять похоть, достаточно, чтобы не превратиться в дикое животное. Я замечала борьбу в его глазах, но знала, что ему важно моё согласие, моя отзывчивость. Я приподнялась, цепляясь за его широкие плечи, прежде чем начать срывать пуговицы на его рубашке, оголяя натренированное тело. Оно казалось идеальным: от отливающей бронзой кожи до кубиков пресса, под которым струилась тонкая полоска из волос, прячущаяся за поясом брюк. На нём не было шрамов, ожогов, пугающих ран. Он казался безупречным творением скульптора. Я подняла голову, проводя пальцами по его мышцам. Дыхание Джейкоба сбилось. Он замер, словно бы малейшее движение испугало и оттолкнуло меня. Я выросла на тех Мичиганских улицах, где секс в ближайшей подворотне не был большой редкостью. Тёмные углы кишели женщинами, которые зарабатывали на жизнь своими телами. Приклеивая листовки и разнося газеты на рассвете, я не раз видела, как совокупляются парочки в тесных улочках под покровом только пробуждающегося солнечного света. Это не пугало меня, но я часто содрогалась от мысли, что когда-нибудь нищета затянет и меня на это дно. Но сейчас я была здесь, в душном пространстве спальной комнаты, где за окном сверкала молния. Ветер усилился. Песок бился о стекло, словно умоляя впустить его в комнату. Очередная вспышка, и очередной стук в груди. Разбушевавшаяся стихия всецело отражала все мои чувства. В неописуемой бездне самых разных эмоций, спутанных, как клубок ниток, пугающих, как молния за окном, сильных, как сердце Джейкоба, отличилась лишь незнакомая боль. Я схватилась за его ремень, усаживая его на кровать. Лицо Эванса исказилось, но он не вымолвил и слова.ДЖЕЙКОБ
Пряжка ремня зазвенела, когда пальцы Айрис легко преодолели преграду в виде молнии. Она тихо зашипела, а затем распахнулась. Я наклонился, чтобы поцеловать её, но девушка качнула головой, опуская голову. Её губы скользнули вниз по моим грудным мышцам, задев натянувшиеся от напряжённого ожидания мускулы. Она совершенно застала меня врасплох, когда опустила вниз ткань моих боксеров. Её подбородок оказался в опасной близости от моих тазовых костей. Я закрыл глаза, чтобы не кончить раньше времени, видя её там, где не надеялся увидеть ближайшие месяцы. Затем вновь их открыл, понимая, что не могу не смотреть на неё. Её пальцы обвились вокруг моей эрекции, и я втянул воздух сквозь стиснутые зубы, совсем потеряв голову. Айрис наклонилась, овевая сладким дыханием кожу, уже пульсирующую от нетерпения. Казалось, что все крупные вены лопнут, стоит ей лишь коснуться их губами. Она поймала мой взгляд, прежде чем принять мой кончик в свой влажный, буквально пылающий рот. Я зашипел, пытаясь контролировать своё тело. Прошло слишком много времени с тех пор, как меня касалась женская рука. С самого приезда в Бостон я оставался лишь в компании самого себя. Все мои, будь прокляты трижды, фантазии были связаны с Айрис, её идеальной кожей, васильковыми глазами и чёртовыми веснушками, обрамляющими это личико. Я чертовски долго мечтал о ней. Сейчас это казалось очередным кошмаром, который рассыпется в прах с восходом солнца. Я коснулся затылка Айрис, когда она начала двигать головой вверх и вниз, лаская меня языком, уделяя внимание основанию и кончику. Её движения были неопытными, скованными, зубы изредка задевали кожу, но я содрогался от удовольствия всякий раз, когда она шевелила губами. Удовольствие стало сильнее контроля. Долго я бы не продержался. Я потянулся к карману брюк, вытаскивая оттуда сигареты и зажигалку. Моё тело мелко дрожало, горячий пот струился по спине, и казалось, что через секунду я расщеплюсь на проклятые атомы. В полутьме, освещаемой лишь молнией, вспыхнуло красноватое пламя. Я поднёс дрожащую сигарету к огоньку, затягиваясь. Никотиновый дым проник внутрь, охлаждая, расслабляя. Я пытался сосредоточиться на дыме, ударяющимся о стенки моих лёгких, а не на губах Айрис вокруг моего члена. Тяжёлый стон прорезал глотку. Это чувствовалось слишком хорошо. Я сделал глубокую затяжку, но даже это не помогло. Айрис подняла на меня взгляд, и я вздрогнул, чувствуя, как бунтует тело, наконец-то получив желанное освобождение. Её пальцы, рот, язык… Всего этого было слишком много и одновременно ничтожно мало… Я потушил сигарету о металлическую портсигару, подаваясь вперёд, навстречу к ней. Она слегка закашлялась, когда чуть отстранилась, облизывая свои покрасневшие распухшие губы. Её взгляд замер на стене. Я обеспокоенно коснулся её щеки. — Тошнит? Хочешь стакан воды? Айрис медленно улыбнулась. — Нет, всё в порядке… — Понести тебя в ванную, чтобы ты прополоскала горло? Она засмеялась. — Всё хорошо, Джейкоб. Всё хорошо. Тебе понравилось? — Понравилось? — я неосознанно провёл ладонью по своим вспотевшим волосам. — Да… Конечно же да… Тысячи и септиллионы раз да. Да, да, да. Заметив мой затуманенный взгляд, она вновь рассмеялась. — Я рада. Но через секунду её лицо смущённо раскраснелось. Она выдохнула и прижалась ко мне. Я тут же обнял её, и девушка тихо засопела. Удовольствие всё ещё вибрировало внутри меня, когда я лёг на подушку, прижимая Айрис к себе, но прежняя ярость не исчезла. И не исчезнет, пока не сделаю то, что должен. То, что хочу.АЙРИС
Поездка отняла всего четыре часа, и прошла совершенно незаметно, пока я оживлённо разговаривала с Джейкобом, внимательно следящим за дорогой. За день до отъезда я испекла ореховые кексы, но мы даже не успели их попробовать. Нам всегда было о чём поговорить, и эти беседы казались нескончаемыми. Я привязывалась к Джейкобу всё больше и больше, и с каждым днём это чувство всё росло. Теперь жизнь без него казалась неполной, лишённой смысла и света. Его присутствие чувствовалось как должное, но отсутствие… Оно ощущалось как самые изощрённые пытки. Я судорожно искала его, когда его не бывало рядом, а когда он оказывался поблизости, то мне не хотелось его отпускать. Теперь его близость казалась нужной, как воздух и еда, хороший сон и физическая нагрузка. Нью-Йорк встретил нас неутихающим ливнем, но когда мы миновали ворота дома Джейкоба, то я увидела, что весь двор особняка в идеальном состоянии. Земля была сухой, так как широкий навес укрывал всю территорию. Едва машина преодолела гараж, как из дверей огромного особняка показался силуэт. Мы вышли из машины. Темноволосый мужчина оказался рядом за считанные секунды. Арчер Эванс. Его отец казался невероятно высоким человеком, но когда он обнял Джейкоба, то я поняла, что сын находится с ним почти на одном уровне. Они негромко разговаривали. Я почувствовала дрожь при виде его чёрных колючих глаз. Несмотря ни на что, они казались беспринципно жестокими, безумными, жаркими. Я знала о его репутации, грязной и порочной. Знала о его беспощадности. Но видеть его вживую и слышать о нём сплетни — было совершенно разными вещами. Взгляд Арчера остановился на моём лице, и его губы дрогнули в кривой улыбке, за которым пряталось странное веселье. Он определённо не ожидал увидеть незваную гостью. Джейкоб коснулся моей талии, мягко подталкивая вперёд, и я решительно протянула руку Арчеру. — Айрис Мейтнер. Мужчина без колебаний сжал мою ладонь, но я увидела отблеск удивления в его глазах. Возможно, немного женщин на этом свете первыми протягивали ему руку. Но у меня не было причин его бояться. Арчер наклонил голову, изучая меня взглядом, но он умел хорошо прятать свои эмоции. Тёмная маска — заглянуть дальше казалось большой и глупой неосторожностью. Но я заметила выражение его лица, когда он увидел Джейкоба. Он определённо дорожил своим сыном. Это делало его таким же смертным человеком, как и все, в моих глазах. И не таким уж жестоким, каким его принято считать. — Мама? — коротко спросил Джейкоб, и Арчер повернулся к нему. — Ждёт тебя, — он вновь перевёл сверлящий взгляд на меня, и я осмелела, выгибая бровь. — В жизни вы выглядите намного иначе, чем на тех знаменитых видео в Даркнете. Уголки его губ дёрнулись. Казалось, что моя смелость доставляет ему удовольствие. — Неужели? — Но отсутствие крови на руках не делает вас менее пугающим, — признала я, переводя взгляд на его ладони. Арчер лишь одобрительно ухмыльнулся, и зашагал вперёд. Джейкоб сжал мою руку, ободряюще улыбаясь. Я почувствовала, что он находится в подвешенном состоянии. Дом по какой-то странной причине казался ему вражеской территорией. Тем не менее, когда я переступила порог, то вся сжалась от восхищения и стыда. Особняк казался кусочком расколотого дворца. Сияющим и безупречным. Вспомнив свой старый дом и ночной визит Джейкоба, я до крови закусила внутреннюю сторону щеки. Выросший в подобном месте мужчина явно был бы в ужасе от наших комнат. Он скрыл своё удивление тогда, но сейчас я понимала, чего же это ему стоило. В шикарной гостиной нас встретила красивая светловолосая женщина в белоснежном вязаном платье. Её глаза… Это были глаза Джейкоба. Такие же добрые и доверчивые, обещающие надёжность и защиту. Несмотря на свою изящность, женщина тут же резко сорвалась со своего места и кинулась на шею Джейкобу. Тот разжал руку с моей талии и тихо засмеялся, обнимая её в ответ. Его мама. Тара. Моё сердце ухнуло куда-то вниз. Я с улыбкой наблюдала за их объятиями, но любовь в её глазах… Мне бы хотелось почувствовать хотя бы тысячную долю этой материнской любви. Она зарылась носом в шею Джейкоба, трепля его по волосам. Гостиную волшебным образом оживил её звонкий голос. — Ты так изменился! — Не прошло и года, — лучезарно улыбнулся Джейкоб, целуя её в лоб. — А ты всё такая же красавица. Арчер впервые криво улыбнулся, и я жутко смутилась, поймав его собственнический взгляд, брошенный на Тару. Казалось, что эти необъяснимые взгляды передаются из поколения в поколение, от отца к сыну. Мама Джейкоба заглянула через его плечо, и её глаза расширились. Джейкоб поспешил притянуть меня к себе. — Это Айрис. Айрис Мейтнер. Я протянула ей ладонь, но Тара поторопилась обнять меня. Поборов немалое удивление, я смущённо обняла её в ответ. От неё прекрасно пахло. Её лицо радостно засияло. — Твоя… девушка? — заговорщически прошептала она Джейкобу, и я не удержалась, громко прыснув. — Да, моя девушка, — ответил Джейкоб, разделяя со мной веселье. От широкой улыбки у меня даже заныли челюсти. — Теперь я понимаю, на кого похож Джейкоб. — На меня? — взмахнула длинными ресницами Тара, даже не скрывая, что чересчур довольна этими словами. Я подавила смешок, утвердительно кивнув в ответ. — Он уже приехал? — раздался мелодичный женский голос, и я тут же подняла голову. По лестнице спускалась длинноногая блондинка в коротком шифоновом платье. Её кожа казалась белоснежной на фоне моей загорелой кожи. Она подошла поближе, и я увидела, какое идеальное у неё лицо. На моём носу и щеках были беспорядочно рассыпаны мелкие веснушки, так что я внутренне завистливо вздохнула. Глаза девушки были угольно чёрного цвета, как и у Арчера. Она совсем не удивилась моему присутствию, и я поняла, что она единственная знала о моём приезде. Ханна. Его сестра близнец. Совершенно другая. От неё исходила необъяснимая властность. Ханна нырнула в объятия Джейкоба, но она держалась холодно и отстранённо, тогда как её брат буквально лучился счастьем при виде неё. Я знала, что у них межличностный конфликт, но меня всё же расстроило её равнодушное отношение к Джейкобу. Из-за неё он напился в ту ночь и совершенно изолировался от всего мира. Ханна перевела на меня любопытный взгляд. — Айрис, верно? — Ханна? — напряжённо отозвалась я, пожимая её белоснежную ладонь. Она казалась выкованной из глыбы льда, но у неё были невероятно живые глаза. — Мой брат говорил обо мне? — с усмешкой поинтересовалась она. — Каждый день, — тут же ответила я. Ханна слегка улыбнулась, но я не могла не заметить возникшее напряжение в её мышцах, и мимолётный тоскливый взгляд, брошенный на Джейкоба. Возможно, не всё было так потеряно, как казалось. Арчер коснулся бедра Тары. — Если знакомства на этом завершились… — Есть ещё один человек, — с вызовом в глазах ответила Ханна. Джейкоб тут же напрягся. Я невольно отпрянула, увидев в его глазах пугающий гнев. — Этот ублюдок не переступит порог этого дома. — У этого ублюдка есть имя! — прошипела она в ответ, пожирая его обиженным взглядом. Джейкоб лишь ухмыльнулся. — Я оскорблю стены этого дома, если произнесу его имя вслух. Скотина и то обидится, если я его им нареку. Ханна засверкала своими чёрными глазами. — Хватит! Ты пришёл, чтобы вновь всё разрушить? Ноздри Джейкоба гневно раздулись. — Я… Прежде чем он ответил, Арчер бросил на Ханну взгляд, от которого по моей спине пробежались мурашки. Девушка сжала кулаки с длинными ногтями, но затем покорно опустила глаза. Тара встревоженно переводила взгляд с одного близнеца на другого, но звук открывающейся двери заставил нас всех повернуться в сторону холла. В широком дверном проёме показался силуэт мужчины. Я задышала чаще, увидев его лицо. Мэлоун. Это с ним тогда дрался Джейкоб. Его виски были тщательно выбриты, блестящие светлые волосы были уложены, но в глазах отсутствовал всякий лоск. Они были тёмно-зелёными, злыми, недоверчивыми. Я заметила, как изменился его взгляд при виде Ханны, и как насмешливо скривились его губы при виде Джейкоба. Тот едва не сорвался с места. Я не до конца понимала всю ситуацию, но тут же поймала его ладонь, сжимая заледеневшие пальцы. — Не надо, — еле слышно шепнула я. Джейкоб слегка сжал мою руку в ответ. — Почему он здесь? — Потому что я позволил, — коротко ответил Арчер, и его сын тут же умолк. Мэлоун сделал ко мне шаг, изучая страшным взглядом с головы до ног, и Джейкоб яростно рванулся вперёд, до хруста сжав моё запястье. — Не приближайся к ней. Опусти гребаный взгляд. Не смей на неё смотреть. Опусти взгляд! Луи ухмыльнулся. — Нашёл равную себе по святости? — По разумности, — ответила я, хмурясь. — Вам обязательно разжигать войну на семейном ужине? Мэлоун скривился от моих слов, но промолчал, когда Ханна подошла к нему. Тара лишь кивнула в сторону накрытого стола, приглашая всех сесть. Джейкоб уселся по правую сторону от отца, потянув меня за собой. Мне смертельно хотелось разрядить обстановку, но от взгляда Арчера любые шутки казались обесцвеченными и мёртвыми. Я уныло ковырялась вилкой в тарелке. Еда была потрясающе вкусной, но от борьбы взглядов Луи и Джейкоба, в моё горло и кусок не лез. Тара болтала о пустяках, затягивая в беседу и меня, и Джейкоба, но скоро все темы, относительно Бостона и университета, оказались исчерпаны. Даже я не сумела сохранить безмятежную атмосферу уюта. Ханна наклонилась вперёд, вперив свой отчаянный взгляд в лицо Джейкоба. — Теперь, когда у тебя наконец-то появился любимый человек, ты должен меня понять. — За одним исключением. Айрис не безумный извращённый монстр, — с презрением в голосе отрезал Джейкоб. Рука Мэлоуна напряглась, сжимая вилку. — Верно. Я намного хуже, — шутливо отозвалась я, помешивая вино в бокале. Взгляд Ханны тут же метнулся ко мне. Тара поднесла салфетку к губам, пытаясь скрыть смешливую улыбку. — Мы, знаешь ли, все не без пороков, — подала голос она. Арчер ухмыльнулся ей, но его любящий взгляд, коснувшийся дочери, дал мне ответ на все заветные вопросы. Он согласился впустить Мэлоуна в дом только ради неё. Когда же это мы не шли на жертвы ради дорогих нам людей? — Если бы выбор был между ней и твоей семьёй, то чью бы сторону ты принял? — настойчиво спросила Ханна. Джейкоб почти сощурился, но я решила вмешаться. — Я бы ни за что не поставила бы его перед таким выбором, уж поверь. И твоему парню тоже не советую. Луи угрожающе прищурился, глядя на меня. Я определённо ему не нравилась. Возможно, в его вкусе были лишь безумные девушки, наподобие Ханны. Наши взгляды скрестились. Его взгляд был устрашающим, но я не дрогнула, продолжая прямо глядеть ему в глаза. Арчера, казалось, забавлял наш поединок взглядов. Его длинные загрубевшие пальцы поглаживали края хрусталя. Теперь я уже не завидовала Джейкобу. Единственным светом для него могла быть лишь Тара. Арчер казался сложным и тёмным человеком, манипулятором во плоти, любящим власть и кровь. Его сестра казалась его блеклым отражением, а Луи создавал впечатление зеленоглазого дьявола. Я тяжко вздохнула. Будь это ребёнок или мужчина в этом окружении... выживал здесь лишь сильнейший. Я облегчённо закрыла глаза, когда после ужина Арчер вышел из комнаты, и Джейкоб тут же последовал за ним. После минутного колебания Луи тоже покинул помещение. Я с радостью принялась помогать Таре убирать грязную посуду. Мне нравилось готовить в свободные от работы дни, так что я попыталась разузнать от неё рецепт абрикосового пирога, получив целую кулинарную книжку в подарок. Ханна складывала вымытые тарелки в шкафчики, следя за нами краем глаза. К счастью, у неё были отличные отношения с обоими родителями. Как только Тара оставила нас наедине, я поспешила присоединиться к близнецу Джейкоба. — Он очень тоскует по тебе, — как бы невзначай произнесла я, помогая ей убирать тарелки по полкам. Ханна почти кивнула. — Как и я по нему. — Ты… Она обернулась ко мне. — И всё же… Скажи, если бы выбор был между мной и тобой, кого бы, по твоему мнению, выбрал бы Джейкоб? Вопрос был сложным. Я помедлила с минуту. — Тебя. — Нет, — она засмеялась. — Нет… Он бы без раздумий выбрал тебя. А ты? Я облокотилась на тумбочку. — Это тяжёлый вопрос. Обычно, к выбору ведут лишь противоречия. Но те, кто выберут родную кровь... Найти любимого человека сложно, но найти брата или сестру… Это уже невозможно. Следовательно, многие выберут своих родных. Ханна тихо засмеялась, закрывая дверцу шкафчика. От неё пахло манго. — Ты так и не поняла, Айрис? Ты его совсем не любишь? Вопрос застал меня врасплох. Я смутилась. — Что? — Если бы ты любила его, то не стала бы даже думать об этом. В это и превращает нас любовь. Она лишает нас всякого логического выбора. Мы выбираем сердцем. Невзирая ни на какие последствия. Я слегка склонила голову набок. Ранее мне хотелось бы перевести её слова в шутку, но когда наши взгляды встретились, её — холодный и безжалостный, и мой — растерянный и задумчивый, то я мысленно взмолилась, чтобы между нами с Джейкобом никогда не появился подобный выбор. Из двух зол выбирают меньшее. Из двух благ выбирают наибольшее. Но когда выбор между живыми людьми — действительно приходится выбирать того, кого уже заранее выбрало за нас сердце. А кого бы выбрало моё сердце?