Поздний цветочек

Шото внимательно смотрел на Изуку, рассматривал его глаза, веснушки, щеки, волосы. Они никогда прежде не стояли так близко. Альфа держал его за руку, не собираясь никуда отпускать. Мидория неуверенно переминался с ноги на ногу, растерянно улыбаясь. Тодороки хотелось притянуть его к себе и целовать-целовать-целовать. Слишком долго он томился от одиночества в сопливых мечтах. – Эм, Шото, – омега отошел на шаг, слегка улыбнувшись. – Уже довольно поздно, – протянул он негромко. – Ну и что? – равнодушно спросил альфа, ему вовсе не хотелось прерывать столь красочный момент. Он с наслаждением размышлял о том, как дивно будет пахнуть их дом вскоре. – М… поздно, – повторил Изуку. – Разве ты… не хочешь спать? – забеспокоился он. – Ах, ты об этом, – Тодороки усмехнулся. – Конечно, сейчас же ляжем, – улыбнулся он, крепче сжав ладони Мидории в своих. Тот растерялся, мельком глянув на одинокую свечку, что стояла на столе. Если потушить её, они окажутся в полной темноте. Почему-то эта мысль его настораживает. – Ну-у, – Изуку дернулся в сторону печки. – Секунду, – Шото провел носом вдоль его шеи, от удовольствия прикрывая глаза. – Подожди немного, – попросил он, обнимая омегу за талию. Тот шумно выдохнул, но ничего не сказал. Тодороки прижал его ближе, легко коснулся губами щеки. Мидория вздрогнул и блеснул глазами во тьме, удивленно уставившись на альфу. – Шото, не надо, пожалуйста, ко мне прикасаться, – попросил омега, отступив назад. Тодороки тут же отпрянул. Он демонстративно убрал руки, а на его лице застыло испуганное выражение. – Извини, я не хотел сделать тебе неприятно, – виновато проговорил альфа. Он внимательно уставился на Изуку, оглядывая его с ног до головы. Подобно пытке. Стоять совсем рядом, но не иметь возможности прикоснуться. – Может, уже ляжем спать, – проговорил устало Мидория, поежившись. – Конечно, – альфа улыбнулся. Легкая досада осадком осела внизу живота. Быть рядом с Изуку – абсолютное для него счастье. Но люди жадны, им всегда хочется большего. Из-за того, что эту ночь они не проведут как супруги, становится грустно. И следующую тоже. Может, они вообще никогда не будут вместе в таком смысле. Изуку медленно прошел до печки и замер, обернувшись. – Сейчас лето… – протянул он задумчиво, – спать на печке для тепла смысла нет, – заметил он. – И то верно, – согласился Тодороки и потянул его за руку в соседнюю комнатку, что пряталась за ширмой. Раза в два меньше. Три на два шага. Мидория замер на пороге, уставившись на кровать с горой одеял. Родственники надарили. Ну а что, полезная в хозяйстве вещь. Прочие наборы постельного белья они запрятали в шкаф. Изуку присел на кровать, развязывая деревянные лапти. Он устало зевнул, вздыхая. Повисло неловкое молчание. Шото присел рядом, делая с ногами аналогичную процедуру. Мидория встал, огляделся по сторонам не ясно с какими целями и почему-то покраснел. Тодороки тоже поднялся. Нужно ещё одежду сменить. Эту дорогую, красивую лучше для праздника какого оставить. А на ночь и рубаху в пол можно надеть. – Я потушу свечку, – сказал омега и направился к единственному источнику света. Но альфа остановил его. – Давай сначала уберем в шкаф наши одежки красивые. Не хотелось бы их помять, – объяснил он. Изуку замялся. Он кивнул, отступая назад. – Хорошо. Шото в недоумении на него уставился. – Что-то не так? Ты… – он нахмурился, – стесняешься? – предположил с сомнением. – Нет, – помотал головой Мидория и скривился. – Нет, я волнуюсь, что… ты… будешь приставать ко мне, – с волнением в голове проговорил он. Тодороки удивился. – Э… не буду, – заявил он. – Покуда ты этого не хочешь… – начал было он, но Изуку его перебил: – Нет! Дело не в том, что я не хочу. Мне всё равно, я даже не боюсь! – смело заявил он. – Ну… может только совсем чуть-чуть… – добавил и покраснел. – Нет, мне просто нельзя. Это плохо, боюсь, может сказаться на здоровье. Если течки нет, то… и такими вещами заниматься нельзя… – пробурчал он. Шото серьезно кивнул. – Я тебя услышал. Всё, можешь больше этого не повторять, я всё понял. Переодевайся, не переживай, – улыбнулся он. Мидория нахмурился и выжидающе на него посмотрел. Тодороки растерялся, но быстро сообразил и отвернулся. Изуку что-то радостно промычал. Он недолго шуршал тканями, вскоре всё стихло. Шото тоже времени не терял, переодеваясь. Про себя он подумал, что это даже хорошо, что он отвернулся. Сам-то он стеснялся. Перед любимым человеком всегда неловко. Не хочется выглядеть абы как. Одежду убрали в шкаф, и альфа потушил свечку. Они переглянулись, несколько секунд смотрели друг на друга, а после омега забрался вглубь кровати, прижавшись к самой стене. Тодороки лег позади него. Он осторожно укрыл Мидорию одеялом, не зная, может ли он его обнять. – Спокойной ночи, – улыбнулся омега, прячась под одеялом по самый нос. – Спокойной, – шепнул в ответ альфа, подложив под голову руку. Изуку обернулся к стеночке, закрыв глаза. Его дыхание довольно скоро стало равномерным и спокойным. Шото внимательно смотрел на него, не в силах поверить, что это не очередной сладкий сон. Хотелось прикоснуться, хотелось обнять, притянуть к себе. Но Мидория ведь сказал ему не прикасаться… Тодороки сглотнул, слюна комом встала в горле. Он скользил взглядом по шее, ниже по спине, талии, пояснице, тазу, бедрам. Далее под одеялом было не видно. Он бы вообще ничего не увидел, если бы не луна, что светила из окна прямо на них. Омега не шевелился, кажется, он уснул. Альфа кусал губы, сдерживая свой порыв, но надолго его не хватило. Он осторожно приподнялся, посмотрел Изуку на лицо. То казалось совершенно спокойным. Наверное, он действительно заснул. Так быстро… Шото очень осторожно скользнул рукой по его боку, положив ладонь на низ живота. – Ой, – Мидория резко дернулся и сел, отодвинувшись. Он весь переполошился, обернувшись. Тодороки тоже растерялся. – Извини, я не хотел… тебя разбудить. – Я ещё не уснул, – смущенно признал Изуку и лег обратно. Шото, решив воспользоваться ситуацией, обнял его под низ живота. – Всё-всё… Омега истолковал это по-своему. – М, Шото, – Мидория нахмурился, – мне правда… ещё не можно, – напомнил он. Тодороки серьезно кивнул. – Я понял, – сказал он. – Всё хорошо, не волнуйся об этом, – улыбнулся альфа, спокойно ложась и просто притягивая Изуку поближе к себе. Тот растерялся, но больше ничего не сказал. Шото прижался носом к его затылку, вдыхая любимый запах. Совсем не сладкий, но всё равно ужасно приятный. Он честно пытался уснуть, но не получалось. В голову то и дело лезла всякая чепуха. Тодороки поглаживал подушечками пальцев Мидорию по низу живота, прикрыв от блаженства глаза. Он потянулся вперед и, еле касаясь, поцеловал его в загривок. Изуку почувствовал, вздрогнул и обернулся. – Шото, – позвал шепотом. – А? – Ложись-ка уже спать, – попросил омега. – Так я уже, – удивился альфа. – Разве? – Мидория оглянулся, приподнимаясь на руках. – Спи, прошу тебя. – Просишь… как и вино просил не пить, – вдруг вспомнил Тодороки. – А почему? Боишься, что я буду шумным и буйным? Вовсе нет, я обычно засыпаю быстро. Изуку на этих словах явственно помрачнел. Если это вообще можно заметить в темноте. – Потому что… я побоялся, что ты сильно… напьешься и плохо будешь контролировать свои действия. – Драться буду, что ли? – Ну… нет. Не услышишь моих слов про… течку и про нельзя… – пробормотал Мидория и смущенно отвернулся. Шото же растерялся. – Извини, – попросил он шепотом, – я совсем не хотел бы, чтобы ты опасался таких вещей. Засыпай и ни о чем не беспокойся, – улыбнулся альфа. Омега не отозвался, лишь положил свою ладонь поверх руки Тодороки, что расположилась у него внизу живота. Тот решил, что это хороший знак, и прижался поближе, потираясь носом о плечо. Мидория перевернулся на живот, задрав одну ногу к груди, и утянул на свою сторону большую часть одеяла. Шото собирался возмутиться, но, увидев лицо, расплывшееся от удовольствия, передумал. Он прижался к омеге ближе и вновь очень осторожно поцеловал его в затылок. Знал прекрасно, что Изуку это может не понравиться и он начнет ругаться, но по-другому просто не мог. Да и не убудет у Мидории от поцелуев. В этот раз омега даже не отреагировал. Он слегка наморщил нос, но не более. У Тодороки внутри всё трепетало, легкие заполнил такой любимый аромат. Он поглаживал Изуку по боку, жутко желая обхватить его двумя руками и притянуть к себе. Губы слегка покалывало, поэтому он вновь прижался ближе, поцеловав мужа за ухом. Тот вздрогнул. Ему вроде не неприятно. Шото поцеловал омегу снова, а после снова. Это было так волшебно, он не мог остановиться. Пушистые волосы, лучший запах. Столько лет он мечтал об этом, столько раз видел во снах. Альфа поцеловал плечо, с которого по руке съехал вырез длинной рубахи. Мидория вновь вздрогнул. Тодороки облизнулся, чувствуя, как чешутся, прямо-таки режутся клыки. Он бережно прикусил нежную кожу, лишь пробуя на вкус. Но вовсе не собираясь кусать. – Шото, – Изуку резко обернулся, столкнувшись с ним носами. – Я… т-ты чего? – спросил он, голос резко стал тихим. – Прости, – прошептал альфа гортанно. – Я… не хотел тебя потревожить, – виновато улыбнулся он и припал к тонким нежным губам. Отстранился быстро, но лишь для того, чтобы вновь поцеловать Мидорию. На сей раз в щеку. За тем в висок, в шею, в ключицы. Омега не возражал, лежа без движения. Тодороки опускался до плеч и вновь поднимался к лицу, мягко прикасаясь губами к своим. Изуку спокойно лежал, не смыкая глаз. В тех ничего не отражалось, лишь усталость. Притомился, наверное, за сегодняшний день. Альфа нависал над ним, скользя руками по бокам. Он вовсе не собирался делать что-то непристойное. Сказал же, что не будет. Желал лишь только прикоснуться. Вновь поцеловать такие долгожданные губы. Мидория манил, притягивал. Шото желал его слишком долго. – Я так долго мечтал об этом, – тихо проговорил Тодороки и резко прижался губами к губам Изуку. Тот от неожиданного порыва вздрогнул. Альфа обвел языком контур губ, его дыхание перехватило. Сердце уже устало ускоренно стучать, но всё равно продолжало. Изуку непроизвольно приоткрыл рот, и язык Шото скользнул внутрь. Мидория дернулся, его тело ощутимо напряглось. Тодороки тоже напрягся, он не мог сказать конкретно что и зачем делает, но это было очень приятно. Омега медленно скользнул руками по его плечам, бережно обнял за шею. Это было лучше и приятнее всяких слов. Шото еле сдерживался, чтобы не начать мурчать от удовольствия. Такими желанными и приятными были эти прикосновения. Ладони Изуку теплые, пальцы от постоянной работы чуть шершавые. Он держит их у альфы на шее, не ясно, правда, с какой целью. Притянуть не притягивает, но и оттолкнуть не отталкивает. Может, оттолкнет, если прижаться попробовать? Подумав об этом, Тодороки сам не успел сообразить, как навалился на омегу, вжимая его в кровать. Мидория не попытался его оттолкнуть. Он только что-то с секунду мычал, а после затих. Шото отпрянул, внимательно смотря в изумрудные глаза. Те отчего-то блестели. Может, альфе и показалось, но омега вроде как густо-густо покраснел. – Весь этот дом я строил, думая о тебе, – тихо проговорил Тодороки. – Обо мне? – шепотом переспросил Изуку. – Но ведь… ты наверняка начал строить его уже давно? Мы разве были знакомы? – пояснил он своё удивление. Альфа, не прекращая целовать такие желанные щеки, задумался. А ведь и правда… – Мы были, – с трудом вздохнул он. – Ты наверняка не помнишь, но… около шести лет назад мы столкнулись около колодца. Я помог тебе выкрутить ведро с водой со дна колодца. Напоследок ты… поцеловал меня в щеку, – смущенно объяснил Шото. В комнате ощутимо повисла неловкость. – Прости, – Мидория виновато улыбнулся, – я правда не помню такого. – сознался он. – Шесть лет… это очень много. Но, Шото, наверняка эта встреча не длилась больше нескольких минут! Почему же я так сильно за… – он замолк и отвернулся. Тодороки в недоумении на него уставился. – Почему… ты так запомнился мне? – предположил он. – Почему запал в моё сердце? – Ну… строить дом с мыслями обо мне, – пробормотал Изуку и смутился, вновь замолчав. – Не знаю. Твой запах, твой голос, твои глаза. Я… никогда прежде такого не испытывал, – альфа взял омегу за руку и сел, прижав его ладонь к своей груди. – Мое сердце начинало стучать быстрее, когда я вспоминал о тебе, – глухо проговорил он. Мидория растерялся и отполз подальше, тоже садясь и прижимаясь спиной к стене. – Ох… это так… – он не смог подобрать слов и снова замолчал. – Изуку, я всегда думал… только о тебе. Мечтал только о тебе! – горячо воскликнул Шото. В душе он надеялся, что эти слова поразят омегу, тронут его. Что Мидория почувствует себя особенным, что будет радоваться. Пусть это немного почешет его тщеславие, пусть он узнает, о глубине чувств, что Тодороки так долго прятал ото всех в глубинах своего сердца. Но эти слова произвели неожиданный эффект. Изуку отполз ещё дальше, прижав к своему животу коленки, и виновато опустил голову. И тени радости не было на его лице. Шото от этого растерялся. – Извини меня… – тихо прошептал Мидория. – За что?! – искренне удивился альфа. Его голос прозвучал нехорошо громко. – Э… за что? – повторил он уже спокойнее. Омега неловко отвел глаза, поджав губы. – То, что ты говоришь, я совсем не понимаю, – честно признался Изуку. – Запах? Голос? Глаза? Что в них такого? И сердце… почему сердце должно стучать быстрее? Мне… такие чувства не знакомы. – Э… – И… я уж тем более, не могу ответить хоть какой-то взаимностью, – вздохнул Мидория. Он нервно дернулся, заправляя прядку пушистых волос за ухо. - Ах, вот ты о чем… – Тодороки приуныл. И правда. Изуку ничего к нему не испытывает. Но тут же снова повеселел. – Это не страшно, – улыбнулся он, крепче сжав ладонь омеги в своей. Не страшно. Совсем-совсем не страшно. Важно просто то, что он может находиться рядом. Что будет видеть Изуку каждый день. Что сможет подойти к нему, взять за руку. Более того, обнять! И даже поцеловать! От одной лишь мысли голова идет кругом. Подумав об этом, Шото подался вперед и исполнил такое простое, будоражащее внутренности желание. Поцеловал. Мидория не сдвинулся с места, растерянно на него глядя. Судя по всему, отвращения он не чувствовал. И это уже хорошо! Тодороки отстранился, внимательно изучая его лицо. Раскрасневшееся, но всё такое же безучастное, совсем не заинтересованное. Это упущение. Нужно будет постараться это исправить. – Шото, а ты… – начал было Изуку, но затих. Он отвел глаза, проводя кончиками пальцев по своим губам. Заметив это, альфа вновь захотел его поцеловать. Но сдержался, выжидая. Говорить Мидория не спешил, о чем-то тяжело думая. – Что-то не так? – предположил Тодороки. Молчание его тяготило. – Ты ведь хотел что-то сказать, – напомнил он, чувствуя, что изнывает от ожидания. – Ну… нет-нет, ничего, – омега слегка улыбнулся. – Давай всё-таки ляжем спать. Завтра нас ожидает много работы. И… ох, – он растерялся и снова замолчал. Шото в недоумении на него уставился. Что это всё может значить? И такое поведение… Он чувствует себя неуверенно здесь? Некомфортно? Что-то не так? – Как скажешь, – не стал спорить альфа. Но всё же спросил: – Что-то не так? – Всё так, – Изуку пожал плечами. Несмотря на его слова о сне, он так и продолжал сидеть, прижав к себе коленки. – Я как-то не так себя веду? – забеспокоился Тодороки. Правила семейной жизни были ему не знакомы, вот он и переживал сделать что-то не так. Не хотелось бы обидеть Мидорию, повести себя каким-то не таким образом, коим он предполагал. Отдалиться, навсегда отнять призрачную надежду на то, что чувства когда-нибудь станут взаимны. – Что? – Изуку вздрогнул. – Э… всё хорошо, – растерянно улыбнулся он. – Я… – Шото замялся, смутившись. Наверное, лучше быть честным. – Я очень хочу тебе понравиться, – признался он. – Если… что-то будет не так, ты говори, не стесняйся, – улыбнулся альфа. Омега быстро кивнул. Хотя вряд ли смысл слов дошел до него. – Какое уж стеснение, – пробурчал он себе под нос. – Обещаешь? – схватил его за плечо Тодороки. Мидория вздрогнул и отстранился. Альфа с виноватым видом медленно убрал ладонь. – Обещание… – протянул Изуку, внимательно уставившись на зависшую в воздухе руку. – Хорошо. Я скажу, – с неуверенностью пробормотал он. Шото хотел ещё что-то сказать по этому поводу, но не стал. Кажется, для Мидории странны все эти беседы. – Спокойной ночи, – только лишь выдавил он из себя, вновь не сдержавшись и поцеловав омегу в щеку. Тот улыбнулся и медленно лег в какую-то неестественную позу, натянув повыше одеяло. Вид у него был встревоженный. Тодороки лег рядышком, гадая про себя, с чем это может быть связано. Ему захотелось обнять Изуку, как в прошлый раз, поперек туловища, притянуть поближе к себе. Но он решил, что Мидорию это лишний раз напряжет и сдержался. Они лежали в молчании около минуты, пристально глядя друг другу в глаза. Первый сдался омега: для него это не имело никакого смысла. Это только Шото получал истинное наслаждение от того, что находился так близко, смотрел на него, мог дотронуться. Изуку зевнул, прикрыв рот ладошкой, и совсем отвернулся, прижав подбородок к горлу, а носом зарывшись в одеяло. Альфе приходилось напрягать глаза, чтобы угадывать выражение его лица при такой плохой освещенности. Но он этого даже не замечал. Несмотря на очевидную сонливость, Мидория не спешил заснуть. Он то и дело вздрагивал, будто чего-то опасался. Тодороки жутко хотелось залезть в его голову и узнать, о чем же он думает, о чем переживает, что думает о нем, Шото. Насколько ему здесь комфортно? Где-то в голове проскользнула мысль, что, возможно, Изуку страшно или неуютно. Может, он не верит в слова Тодороки, думает, что тот несерьезно отнесся к его предупреждению про здоровье и течку. А тот ведь серьезно отнесся! Серьезней некуда! И дело даже не в этом, он бы ни за что, никогда бы не сделал чего-то, против чего Мидория бы возражал. Шото встряхнул головой, искренне надеясь, что эта догадка – неправда. Совсем уж ему не хотелось внушать страх любимому человеку. – Изуку, – позвал альфа шепотом, понимая, что не может сдерживаться. Слишком велик соблазн. Он так долго грезил об этом, столько видел во снах, надеялся и мечтал. И вот сейчас Мидория совсем рядом… Так сильно хочется его обнять, прижать к себе, поцеловать… Всю ночь до утра рассказывать о своей любви! Омега вздрогнул, сжавшись, и обернулся. Его глаза были круглые от чего-то. Тодороки искренне понадеялся, что не от страха. – М, что? – Изуку натянул съехавшую с плеча сорочку на плечо. Его щеки при этом побледнели. Хотя, казалось, должно было быть наоборот. – Можно, – Шото виновато опустил глаза, вдруг стало стыдно, что он прерывает чужой сон. – Можно тебя поцеловать? – тихо попросил он, чувствуя, как жажда разгорается внутри новым огнем. Раньше ему казалось, что будет у него возможность видеть Изуку каждый день, как он станет самым счастливым человеком во всем мире. Если бы была возможность его иногда обнимать, то ни о чем другом он бы и не мечтал. А сейчас у него есть возможность на всё это, но хочется большего-большего-большего. Жадность постепенно поглощает его… – Что? – Мидория вспыхнул, смутившись. – Шото, зачем это? – робко уточнил он. – Я очень этого хочу, – горячим шепотом пробурчал Тодороки, медленно потянувшись к его лицу. Омега резко отстранился и напряженно воскликнул: – А я – нет! Это всё и решило. Альфа замер, по спине пробежалась дрожь. От ужаса содеянного сердце резко ускорилось, не ритмично пытаясь выбиться из груди. Он отстранился, виновато опустив глаза. Осознание того, что он доводит Изуку до такого состояния, что ставит его в неудобное положение, делает неприятно, болью и жгучей виной отозвалось внутри. – Прости меня, – тихо пробормотал он. – Я больше не буду, – пообещал Шото, ложась на край кровати. Мидория растерялся, но его лицо очевидно чуть просветлело.